Зеркало Андромеды

Глава 22. Лунная тень

Сидя в гигантском, вдвое больше «Призрака», вагоне поезда и разглядывая лес далеко внизу, под эстакадой, Кларенс удивился, сколько же сил затратили земляне на обустройство своей планеты. Нет никакого смысла озеленять такие площади – достаточно посадить растительность лишь там, где живешь. На «родном» Полигоне и вовсе ни одного деревца – только океан с водорослями, производящими кислород. Наверное, искусство здесь настолько же совершенно и всеохватывающе, как и все остальное.

- Жаль только, я ничего не понимаю ни в музыке, ни в живописи, - вырвалось у Кларенса. – Я же пилот.

- Совсем ничего? – всплеснула руками Чара. – Разве у тебя дома не учат искусствам вместе с основной специальностью?

- Только по желанию. И то по большей части после основного курса. Многие постигают тайну творчества просто для себя. К примеру Вилли – великий литературный критик галактического масштаба. Я – писатель. Пишу научную фантастику и фэнтези. Во время наших космических приключений я закончил новый роман. Он сейчас на рецензии у моего друга.

Теперь Чара посмотрела на Кларенса заинтересованно:

- Вы пишете книги? А зачем? Я могу понять стихи, они выражают чувства, настроение, эмоции. Но проза, особенно фантастика, давно устарела. Нет смысла жить чужой жизнью, если в этой столько неизведанного и прекрасного! Когда-то несчастные, забитые люди не могли позволить себе путешествовать и получать новые впечатления. Все это заменяли книги, кинофильмы, театральные постановки. Но сейчас, в эру всеобщего счастья, художественная литература - пустая трата времени.

- Писатель, особенно фантаст, должен заглянуть за горизонт, наметить пути для ученых. Обрисовать возможные проблемы и противоречия.

- Для выражения чувственных конфликтов достаточно поэзии. Проза излишне многословна, в ней эмоции скрыты за избыточными речевыми оборотами. Она не нужна – это пережиток далекого прошлого.

Кларенс оторопел. Он и не знал, что сказать. В самом деле, о каком создании художественных текстов может идти речь в мире с упрощенным донельзя языком? В нем нет даже деепричастий, а без них любые книги выглядят сухо и пресно. Впрочем, злоупотреблять ими тоже ни к чему – текст получается тяжеловесным, и читать его неудобно.

Больше разговаривать не хотелось. Кларенс открыл рот лишь в кабине управления, куда его, как почетного гостя, пригласил начальник поезда.

- Зачем вам живые люди? – Кларенс указал на машинистов по сторонам от пирамидального колпака робота. – Разве автомат не справляется сам? Не вижу, чтобы кто-то вмешивался в его работу.

Начальник поезда замялся.

- На случай отказа, - наконец придумал он причину.

- Поставьте второго робота, пусть работают параллельно, - ответил Кларенс. - Можно третьего и четвертого. Не вижу проблемы. В «Призраке», к примеру, два главных бортовых компьютера и один вспомогательный, резервный.

- Я передам ваши предложения конструкторам, - только и нашелся уничтоженный, раздавленный инопланетной логикой начальник поезда.

Спустя полчаса состав остановился и двери с шипением раскрылись. Ингрид почти силой выдернула задумавшегося Кларенса из вагона.

Станцию построили рядом с городом – его было хорошо видно прямо с платформы. Светлые дома на морском берегу, расположенные уступами, образовывали что-то вроде трибун гигантского стадиона. Многочисленные окна смотрели в сторону моря. Никаких труб или проводов, кроме выдвижных антенн, не было видно со стороны фасада – все коммуникации тянулись к домам с тыльной стороны. Неплохое решение.

Почему-то Кларенсу вспомнились немногие фотографии крытых городов Керы – дома в форме пирамид, поставленных на вершины. Верхние плоские грани образовывали кровлю. Такая конструкция лучше других защищала от холодов и ветров заснеженной, ныне погибшей планеты. Сердце кольнула тоска по дому, в котором он никогда не был. И не будет.

Кларенс, пробираясь по улицам земного города, начал уставать. Девушки же шагали, словно заведенные. Обессиленные ноги начали бунтовать, как Чара махнула рукой, указывая на полукруглое здание с верандой на морском берегу.

- Выставочный центр и концертный зал, - пропела девушка.

Кларенс постучал в прозрачные двери – они откликнулись не звонким, а глухим стуком. Значит, это не стекло, а пластик. Что-то вроде плексигласа.

- Они не на вибрацию реагируют, - рассмеялась Чара и нажала на кнопку. Створки сдвинулись в сторону, открывая дорогу внутрь.

Все до единой картины Кларенс тщательно осмотрел и сфотографировал камерой коммуникатора. Ему показалось, что и глядеть-то особо не на что: девушки и юноши в разных позах и одеждах… иногда совсем без одежды, в разном окружении. Вот молодой человек вперился сосредоточенным взглядом в экран непонятного агрегата, а вот красавица-дева с идеальной фигурой – Чара Нанди собственной персоной, мчится на доске по океанским волнам. Герои картин работали, отдыхали, лазали по горам, наслаждались морем и солнцем. Но во всем совершенстве строгих линий, контуров и цветов не было ни грамма фантазии. Художник рисовал только то, что видел на самом деле, не отступая ни на йоту от почти фотографической точности образов.

- Как тебе выставка? – Чара едва только не подпрыгивала от нетерпения, желая услышать мнение пришельца. – Все это написал мой друг Карт Сан. Я одна из его моделей.

- Течет река, моя река. Бегут таньга, мои таньга, - резюмировал Кларенс частично на Галактическом языке. – Акын второго уровня: о чем вижу, о том пою.

- Не поняла. Тебе не понравилась?

- Почему же? Неплохой реализм. Даже, я бы сказал, гиперреализм. Техническое совершенство. Но почему мастер не добавил ничего от себя? Где авторское видение? Где душа этой… мазни?

- Из живописи мы убрали все ненужное – как и из остального искусства. Любые дополнения испортят совершенный образ, который должен зафиксировать художник. В старых картинах много лишних деталей. От этого мы избавились, оставили в прошлом. Наше искусство оттачивалось веками, сама эволюция сделала его идеалом.

- Я мало разбираюсь в картинах, но… как же авангардизм, абстракционизм, кубизм, наконец? Я как-то видел портрет Клетчатого – вот где настоящее искусство! – Кларенсу вновь пришлось перейти на Галактический. Он не нашел в «новом» земном языке аналогов этих слов.

Чара Нанди, впрочем, догадалась о смысле сказанного:

- Если ты говоришь об искусстве Эры Разобщенного Мира, то можно обратиться к Веде Конг. Она историк.

Неловкое молчание прервал темноволосый молодой человек. Он появился из боковой двери, подошел к Чаре и тронул ее за плечо. Девушка отошла в сторону и несколько минут беседовала с ним, потом вернулась назад.

- Зарт Сид сказал, что исполнитель задерживается. Концерт перенесли на два часа. У нас есть время искупаться в море и отдохнуть. Бегом на пляж!

Обеих подруг словно сдуло ветром. Кларенс бросился вслед за ними, добежал до морского берега и, потрясенный, остановился. Он никак не ожидал увидеть столько наготы.

Девушки и юноши, мужчины и женщины, пары и одинокие – все купались голышом, побросав одежду на берегу. Загорелые фигуры мелькали в волнах. Никто не стеснялся своего тела. Впрочем, даже люди в возрасте, несмотря на проседь в волосах, выглядели подтянуто и упруго, словно возраст их не коснулся. Ни одного отвисшего клочка кожи, ни одной не предназначенной природой выступающей части тела. Ни капли жира: только мускулы, кубики пресса, плоские животы, мужские достоинства и женские прелести. В самом деле, землянам с их совершенными формами скрывать нечего!

Ингрид и Чара сбросили легкие платья и кинулись в море. Кларенс остался на берегу, наблюдая за всеобщим весельем.

- Что же ты стоишь? Раздевайся, иди к нам! – крикнула Ингрид.

И вдруг наступила тишина. Умолкли звонкие людские голоса, стих плеск воды. Даже шум прибоя, казалось, сбавил несколько децибел. Десятки пар глаз уставились на пришельца из другого мира, одетого в мятые армейские китель и брюки. Сам же Кларенс чувствовал себя так, как если бы заявился нагим на заседание Ученого совета.

- Я… не могу, - выдавил он, доставая из кармана кепку. – Не могу!

- Почему?! – разом воскликнули Ингрид и Чара.

- Обгорю до волдырей. У меня кожа не переносит ультрафиолет. Я же керианец. Мой родной мир холоден и вечно засыпан снегом.

Ингрид вышла из моря. На ее груди и бедрах сверкали капельки воды. Она положила Кларенсу на плечо мокрую руку. Он не почувствовал ее сквозь толстую бронеткань.

- Есть же крем от солнца. Ты мог бы им воспользоваться.

- Не хочу, - Кларенс развернулся и побрел назад, на выставку. Среди нарисованных людей он чувствовал себя куда лучше.

Концерт, как и заявил Зарт Сид, начался через два часа. Просторный зал был забит до отказа – все хотели послушать и оценить новинку. Некоторые пришли прямо с пляжа, правда, они все-таки накинули легкую одежду.

Музыка не впечатлила Кларенса. Конечно, маэстро Линг Чан виртуозно играл на электрическом пианино. Переливчатый голос Чары обволакивал, неотделимый от ее трепетного танца. Мелодии звучали и сложно и просто одновременно, вот только они оказались навязшей в зубах вариацией классики, в которую умудрились засунуть нотки народного творчества. От этого странного сочетания сводило челюсти.

После концерта Чара попросила Кларенса выйти на сцену и оценить выступление от имени его цивилизации.

- Колотушка тук-тук-тук, спит животное паук. Профессиональненько, но тоскливо, - Кларенс не улыбнулся. – А есть что-нибудь повеселее? Рок-н-ролл, симфоник-метал или хард-рок?

Раскосые глаза желтолицего Линг Чана стали круглыми.

- Никогда не слышал о таких направлениях в музыке. Можете напеть?

- Да вы что, с дуба рухнули? Я Born to be wild спою хуже Дюка Нюкема, а вы – напой… Мне Чунга-Чангу в хоре нельзя доверить… Но у меня есть идея. Могу поставить записи с коммуникатора… через микрофон.

Мысль посчитали удачной. Кларенс прокрутил несколько песен разных исполнителей с настоящей, истинной Земли. На свой вкус.

- И эти завывания вы считаете музыкой? – взъелся Линг Чан и тут же его лицо стало умиротворенным: - А последняя мелодия ничего! Как она называется?

- Лунная тень. Песня о девушке, потерявшей возлюбленного. Она видит его призрак в четыре утра и вспоминает, что в последний раз видела его, унесенным лунной тенью, а помочь так и не смогла. Печальная история, в общем. В целом у вас те же проблемы в музыке, что и у нас на передовых планетах. Вам не нужно зарабатывать себе на жизнь, вот вы и мусолите одно и то же. Нет стимула создавать новое. Искусством я предпочитаю наслаждаться на отсталых планетах. Например, на Земле. Настоящей Земле – несчастной, терзаемой своими же обитателями и одновременно нашими регрессорами, а не на вашей Антиземле. Счастливой, совершенной и… стерильной.

О «Доме заходящего солнца» - реабилитационном центре для ветеранов, Кларенс тактично не упомянул.

Вечером, когда зашло солнце, он все же рискнул искупаться. Совершенно голый, Кларенс забрел в теплую воду по шею и остановился. Ингрид и Чара, как две рыбины, описали дугу от берега до берега.

- Поплыли вон к тому камню! – предложила Ингрид.

- Я не умею. В смысле, плавать не умею. Я же пилот.

Девушки переглянулись.

- Мы тебя научим!

Кларенса подхватили женские руки. Он добросовестно барахтался, поднимая тучи брызг, но у него так ничего не получилось.

- Надо отдохнуть! – сказала Ингрид. – Потом продолжим.

Кларенс вышел на берег и долго сидел, глядя в беспросветно-черную воду.

На второй раз дело пошло. Ингрид неожиданно отпустила руки, и Кларенс, вместо того, чтобы пойти ко дну, вдруг понял, что плывет! Держится на воде! Да не по-собачьи, а брассом, делая широкие взмахи руками!

- Вот это здорово! – воскликнула Чара. – Мы научили плавать нашего брата по разуму, Ингрид!

Кларенс заплыл на глубину, потом вернулся и встал на дно. Вода доставала ему до груди.

- Что ж… интересный опыт и новый навык. Жаль, бесполезный в моей работе. Все равно в благодарность я тоже кое-чему хочу вас научить. Предлагаю новый вид спорта: бег в воде! Вот смотрите. Занимаете исходную позицию… примерно как я и бежите вдоль берега. Вам придется преодолевать сопротивление воды и затрачивать куда больше усилий, чем во время обычного бега. Но в этом-то и прелесть.

Чара, Ингрид и Кларенс устроили несколько пробных состязаний. Волны чуть сбивали, замедляли бегунов, но это лишь придало соревнованиям остроты. Кларенс, зная, как экономно расходовать силы, все время выигрывал. В конце концов девушки сдались.

- Я сообщу о новом виде спорта в Академию Горя и Радости! – воскликнула Чара Нанди.

- Хорошее название… А почему именно туда? – удивился Кларенс.

Но ему никто не ответил. Утомленные то ли заплывом, то ли забегом, девушки уже брели к выставочному центру.