Злыднев Мир

МАЛЫШ

Почему я решил взяться за меч? – сложно сказать.

Когда я почувствовал, что из мира ушла магия………, это было страшно.

Настолько страшно, что я не смог стразу осознать этого страха.

Я не мог понять и поверить, что теперь ВСЕ ИСЧЕЗЛО. Полеты, Перемещения, Власть над материей…. Даже моя способность чувствовать окружающий мир, и та практически исчезла.

Я словно внезапно оказался парализован, слеп, и глух.

Это было так странно, так непривычно, что первое время я с интересом изучал это свое новое состояние, почти не обращая внимания на окружающий мир. Я не осознавал, что это Навсегда, и забавлялся собственным состоянием «обычного человека». Наверное таким образом, мой мозг спасался от произошедшей катастрофы, и ему это удалось.

Я почти не замечал ничего, что происходит во внешнем мире, – как исчез Кудрявый, и как он появился вновь, и как мы очутились в Трехе…, все это было как в тумане, словно бы не со мной.

Но потом пришло раздражение. Жуткая беспомощность, которую я теперь постоянно чувствовал, начала вызывать во мне ярость и злобу.

Причем больше всего раздражало даже не потеря способности летать или перемещаться в пространстве. Больше всего раздражали мелочи быта, которых раньше я даже не замечал.

Раздражала необходимость вставать и идти за какой-то вещью, вместо того, чтобы приказать ей передвинуться ко мне.

Раздражали возникшие сложности в общении с людьми. Раньше я ведь мог просто заглянуть им в мозги, и понять все что они от меня хотят. Теперь же приходилось вслушиваться в их слова, да еще и вглядываться в лица, поскольку слова не всегда соответствовали истинным желаниям.

Раздражали сложности с едой, одеждой, жильем…… Которых раньше, для меня просто не существовало. В общем, – раздражало практические все.

Может именно потому я и взялся за меч, насмотревшись на Седого. У которого после каждого занятия с мечом, на лице проступало такое умиротворение и спокойствие….

Оказалось что не зря. После изматывающих физических упражнений, на раздражение просто не оставалось сил. Опять же, я внезапно понял, что поддерживать правильное состояние своего организма без магии, можно лишь благодаря постоянным упражнениям с оружием.

А потом я почувствовал Магию…. Не ту старую. А новую.

Во время учебных боев, я вдруг уловил То Самое Состояние, которое использовал в Магии.

Невероятная сосредоточенность. Собранность мыслей и тела. Полная концентрация на чем-то одном, и одновременно с этим, – растворение в мире, свобода, и полноценное творчество.

Когда меч, внезапно становился продолжением твоей руки, и начинал управлять твоим телом…..

…Зрение, слух и осязание, сливались в единое целое. И движение бьющего тебе в спину меча, «виделось», так же ясно как и движение собственной ладони перед носом….

…Когда тело реагировало на угрозу раньше, чем мозг успевал ее осознать……

…Когда исчезали мысли и планы, и оставались лишь чистая ярость, радость, и упоение боем……

Все это было Тем Самым, что раньше позволяло мне управлять материей, временем и пространством. Это было Чудом!

После этого открытия, я заинтересовался и другими видами человеческой деятельности.

Начал с Кудрявого. На своей кухне, он тоже Творил. Это было удивительно и прекрасно. Я видел что приготовленная им еда не просто вкусна, но и куда более благотворно действует на организмы тех кто ее ест, чем еда, из тех же самый ингредиентов, приготовленная кем-то другим. Поскольку и мне, в последнее время приходилось быть необычайно внимательным к тому чем я питаюсь, – эти способности Кудрявого заставили посмотреть на него совершенно особым образом.

Да и не только на него, в Трехе было еще несколько мастеров, которые умели Творить. Например кузнец, у которого обычно Нехромой подковывал своих коней, или работавшая одно время в Трактире артель плотников…. Были конечно еще, но они мне не позволяли наблюдать за собой….

Как ни странно, но и Нехромой по своему был творцом. Его творчеством была торговля. И он отдавался ей с упоением и неистовством творца.

Необходимость постоянно сосуществовать с людьми, изменила мое отношение к ним. Не то что бы я полюбил их…, но если до Того, я их просто терпел, повинуясь странной прихоти Наставника. То теперь я почти согласен был считать их равными себе. Ну или по крайней мере считать таковыми Седого, Нехромого, Кудрявого, и отчасти Грамотея. Хотя последний, после своей болезни, явно стал сдавать. Видно для него исчезновение магии, было куда большим шоком чем для меня, и переживал он это куда более мучительно.

Хотя при его уровне магии, и магом то всерьез называться было смешно. Я даже сейчас, потеряв почти все, и то был куда сильнее, чем он тогда.

Конечно преобразовывать материю, перемещаться или летать, я больше не мог. Даже запустить огненный шар, или создать молнию, было для меня почти не посильной задачей.

Но вот то, что раньше считалось «низкой» магией, и касалось в основном воздействия на живые организмы, в том числе собственное тело, или тела и разум окружающих, у меня начало получаться довольно неплохо. Скорее всего потому, что в самих людях, магия еще оставалась и ей можно было научиться управлять. Именно благодаря этому, я и смог вылечить Грамотея. Еще я неплохо работал с деревом и камнями. Благодаря чему мне и удалось оживить кладовики в харчевне и на складах Нехромого.

Но как же это все, было жалко и ничтожно, по сравнению с тем что я мог совсем недавно.

Наверное потому-то, когда Седой, предложил сходить с ним на войну, я быстро согласился. Мне хотелось попробовать свои умения в реальном сражении. Да и получить новые ощущения и поглядеть мир, тоже было не лишним. Но Седой быстро окоротил меня, сказав что посылать меня в бой, не собирается. Ибо мои задачи совсем другие. А потом начал расспрашивать какие именно способности у меня остались. И очень обрадовался, выяснив, что я могу держать мысленную связь с кем-нибудь в городе.

Так что почти всю войну, я проторчал около Седого, выводя его отряд по лесным тропам в тыл противника, и держа связь с Кудрявым. Своим бойцам Седой объяснил, что я мол с детства имею способности выходить именно туда, куда хочу. Способность эта хоть была и достаточно редкой, но тем не менее чем-то магическим не считалась. Так что солдаты меня оценили, и когда мы напали на лагерь противника, два бойца постоянно находились рядом со мной в качестве охраны.

Но взяться за меч, мне все же пришлось, когда у ворот города, на нас вдруг напали какие-то всадники. Так уж получилось, что напали они как раз с той стороны колонны, куда меня определил Седой, решив что там самое безопасное место.

…. Это было совсем не похоже на учебный бой. Всадник выскочил внезапно, так что я даже не успел выхватить меч. Я даже и подумать не успел о том что его надо выхватить. И тело мое, так хорошо обученное, вместо того что бы отпрыгнуть в сторону или закрыться щитом, просто тупо застыло, и я стоял разинув рот, наблюдая как наконечник копья стремительно приближается к моей голове. Но тут чей-то удар сбил меня с ног, и я отлетел в сторону. Удар о землю, столь знакомый мне по тренировкам, заставил меня начать соображать и действовать. Я вскочил на ноги, выхвати меч…, и сразу рухнул обратно, пропуская над собой наконечник другого копья. Рухнул, откатился в сторону, и вскочил снова, уже полностью готовый к любым неприятностям.

Неприятности опять приехали верхом на коне, и на этот раз я смог достойно встретить их, приняв удар копья на щит, и изготовившись нанести ответный удар. И опять оказался на земле, поскольку, как оказалось, выдержать прямой удар, разогнавшегося всадника, невозможно. Щит раскололся, но все же отвел удар копья, которое скользнуло около моего левого уха, слегка задев шлем.

Тут чьи-то руки, за шкирку вытащили меня из-под ног несущегося коня, и буквально зашвырнули за спины строящихся в ряд бойцов. (Честно говоря, я так и не понял, кто именно все это время был моим телохранителем. Потом Седой назвал мне его прозвище, которое впрочем, мне ничего не сказало, и объяснил, что Секач был убит спустя пару дней, во время штурма вражеского лагеря).

Собственно говоря, дальнейшее я уже наблюдал из третьего ряда пятящегося каре. И поскольку практически все стоящие передо мной, были как минимум на голову меня выше, – увидел немногое.

Потом всадники куда-то пропали, а мы ушли из освещенной огнем пожаров зоны, под тень леса. Тут раздался крик Седого, требовавшего меня. А когда я отозвался, он велел мне выводить отряд к Волчьему броду, а потом вести в Заречный лес.

Собственно потом ничего интересного уже не было. Первое время, я еще передавал сообщения Седого. Но потом, к нам пробрались Рыжий, с товарищами, и сообщение началось поддерживаться исключительно через гонцов.

Ну а к бою у города, меня даже не подпустили, оставив с раненными. Там я и проторчал почти сутки, пока победители, вволю наругавшись из-за добычи, не вспомнили про нас.

После победы над армией Правильного Парня, обстановка в нашей харчевне, сильно изменилась. В первую очередь, из-за Седого. Седой, вдруг почувствовал себя большим военачальником и великим воителем. На почве чего умудрился переругаться и с Нехромым, и даже с Кудрявым.

…Как-то так получилось, что он остался командовать своей Тысячей Лучших. От тысячи впрочем, после всех боев, осталось человек семьсот. Потом к мирной жизни вернулось еще человек пятьсот, но те что остались……

… Поначалу, они добивали остатки армии Правильного Парня, очищая округу от мародеров и разбойников.

Потом, когда ни тех ни других больше не осталось, – Управа отказалась содержать Отряд, предложив бойцам расходиться по домам. Разошлось еще около сотни. И теперь, в отряде Седого остались только те, кто возвращаться к мирной жизни не хотел, ни под каким предлогом.

Они начали бузить, задирать стражников, намекая на то, что куда лучше могут справиться с их обязанностями. А поскольку командовал стражей племянник Городского Головы, (верхушка Трехи, вообще состояла сплошь из родственников), Управа однозначно встала на сторону стражи. Что, как объяснял Нехромой, было абсолютно правильно, поскольку стражник и раздолбай-вояка, это абсолютно разные люди. И что хороший стражник всегда стремиться уладить дело миром, в то время как вояка всегда норовит обострить конфликт, и решить дело силой.

Проблема была лишь в том, что и Отряд и Стража, были примерно равны по численности. А среди населения Трехи было слишком много недовольных семейством Городского Головы, чтобы он мог быть уверенным на чью сторону встанут горожане, в случае прямого конфликта.

Хотя и к отряду Седого горожане не испытывали особых симпатий, ведь содержался он на их средства, а кормить лишние рты никому не хотелось.

И так уж получилось, что именно мне выпало стать той искрой, от которой вспыхнула эта взрывоопасная смесь.

Я как обычно сидел на базарной площади Трехи, наблюдая за коловращением людских потоков. Я вообще в последнее время, очень интересовался тем, как люди взаимодействуют друг с другом. Для меня это было не только источником новых знаний, но и..

…Поскольку магию, я мог применять, в основном только в отношении людей и животных, – люди стали тем материалом, с помощью которого я мог Творить. А прежде чем Творить, надо было Понять!

– А это не тупой ли сынок ублюдка Седого тут сидит?

– Точно, его паскудская морда.

– Похоже эта тварь посадила сюда своего сыночка изображать стражника на базаре. Смотри-ка, даже меч своему полудурку повесил. А интересно, пользоваться то он им умеет?

…. Я конечно слышал этот разговор, но он проходил где-то на грани моего восприятия, ведь в этот момент я начал улавливать некую закономерность в том, как люди двигаются по базару. И лишь пинок ноги, сбивший меня с камня, на котором я сидел, заставил меня обратить внимание на то что происходит вокруг.

… Под дружный хохот пятерки стражников, я слетел с камня, и растянулся на грязной мостовой. Очередной пинок по заднице, помешал мне подняться. На этот раз хохотало куда больше голосов.

..Потирая задницу я поднялся на ноги. Огляделся по сторонам. Меня окружало плотное кольцо зевак, собравшихся на бесплатное представление. Передо мной стояла пятерка стражников. Мысленно я успел отметить, что они были без нарукавных повязок, означающих, что в данный момент они находятся при исполнении. И от них изрядно воняло дешевым вином.

– Что ублюдок, попке бобо? – глумливо улыбаясь гнилыми зубами, спросил меня один из них.

– А правда, что твой папашка обрюхатил козу? – спросил другой.

– Не правда, – возразил третий. – Это была свинья!

– Эй ублюдок, – опять подал голос первый. – Ты не помнишь? – Твоя мама блеяла или хрюкала?

Стражники залились дружным хохотом, и зеваки их поддержали.

– Чего вы пристали к слабоумному? – вдруг раздался голос из толпы. – Если такие крутые, так может скажете эти слова в глаза его отцу? Или не осмелитесь?

Я посмотрел на говорившего. Я не помнил его прозвища, но он был из тех, кто ушел из отряда Седого сразу после победы над Правильным Парнем.

– А ты значит решил защитить этого ублюдка. Пожалел значит выродка, – набросились стражники на говорившего.

А один из стражников, до того не участвовавший в беседе подскочил к нему, и приставил свой меч к его горлу.

Это было ошибкой. Народу это не понравилось. Народ ответил на это негодующим ропотом. Говорившего в Трехе уважали, поскольку он был серьезным мастером-гончаром. Да к тому же, он был безоружен, а угроза мечом безоружному, и к тому же от тех, кто по должности был обязан пресекать подобные инциденты, совсем не привлекла симпатии толпы.

Однако, угроза не заставила мастера замолчать, или отступит. Он был явно куда более опытным воином, (в тысяче Седого были только лучшие), чем стражник, поэтому быстро поднырнул под меч, он одним ударом кулака свалил того с ног. Народ ответил на это восторженным ревом.

Оставшиеся стражники, мгновенно обнажили мечи и начали окружать гончара.

– Стойте, – крикнул я, вынул меч, и спросил. – Как я понимаю, ваши нелепые слова о моей матери, преследовали цель оскорбить меня? Вероятно вы хотите подраться?

– Нет, тупой ублюдок. Мы хотим отрубить тебе башку, выпотрошить брюхо, и нассать туда.

– Тогда зачем вы нападете на этого человека?

-…. А ведь и правда. Давайте сперва прикончим ублюдка!

– Хотите убить слабоумного подростка? – насмешливо спросил гончар? – Достойный поступок для защитников города!

Эта фраза сразу перетянула симпатии зрителей на нашу сторону. Но пьяные стражники этого уже не понимали.

– У тебя забыли спросить козел. ….И не вздумай убегать, ты следующий…..

Странно, но я не испытывал никакого волнения. Наверное это потому, что несмотря на свой не самый удачный дебют в качестве солдата, я все еще не осознавал человека, как опасное для себя существо. Где-то в душе, я еще оставался тем Малышом, который бы мог не напрягаясь, уничтожить разом всю Треху со всеми ее жителями.

Да и хотелось проверить свои умения на настоящих врагах……

Поэтому вид приближающихся стражников, не заставил меня потерять голову или запаниковать. Вместо этого я, вспоминая уроки Седого и Кудрявого, просто смотрел как они двигаются, держат оружие, пытаясь оценить их бойцовские качества, и мысленно наметить рисунок предстоящего боя.

…От первого удара я отскочил сторону, стараясь зайти во фланг и выстроить их в одну цепочку, как меня учили на тренировках. Как мне объясняли и Седой и Кудрявый, – «Главное в драке с несколькими противниками, это постоянное движение, и умение просчитывать противника». А благодаря опыту по полетам и перемещению, – подобное движение в пространстве, мне давалось очень легко. Я всегда не только четко знал где находятся противники сейчас, но и чувствовал то, где они могут оказаться через пару секунд.

…..Поскольку на моем пути к цели, стоял один из стражников, я сделал финт, и обозначив рубящий удар справа сверху вниз, «уронил» меч круговым движением плеча и кисти, и кольнул противника в область живота. За счет прокрутки, и за счет движения моего тела, удар имел немалую силу. Так что несмотря на то, что в последний момент стражник отшатнулся назад, кончик меча все же пробил его кожаный доспех, и окрасился кровью примерно на ширину трех пальцев. Это не было смертельно, но стражник охнул и согнулся в поясе.

Добивать его я не стал, помня о трех его товарищах у себя за спиной. А вместо этого опять сделал длинный прыжок в сторону, одновременно разворачиваясь лицом к своим противникам. Судя по всему, такой прыти они от меня не ждали, явно считая легкой добычей, и на мгновение как бы выпали из схватки, пытаясь заново оценить мои способности.

Этим я и воспользовался, подскочив к уже поднявшемуся стражнику, которого за пару минут до этого сбил с ног гончар. Тот, хоть уже и стоял на ногах, и даже успел подобрать меч, но все еще находился под «впечатлением» от удара и был заторможен. Этим я и воспользовался, хладнокровно рубанув его сначала по ноге, а потом и по голове, под край шлема.

Звук разрубаемой мечом кости, был малоприятен, но мне сейчас было не до того. Мои противники пришли в себя. Они начали меня окружать, явно решив убить любой ценой. Это я прочел по их лицам, причем без всякой магии.

Нас разделяло шагов десять. И я воспользовался этим, быстро перебежав на другую строну площадки, разрушая Их рисунок боя. А главное, – отвлекая внимание от гончара, который подобрав меч убитого мною стражника, видимо готовился вступить в схватку.

Они быстро настигли меня, причем ударив почти одновременно. Один из ударов я принял на меч, от двух других увернулся. Наверное, мне пришлось бы плохо одному в схватке с тремя, но в этот самый момент, подскочивший гончар ударом в спину прикончил ближайшего к нему стражника. Нас стало двое, против двоих. И дело пошло на лад. Гончар, в четыре удара сумел ранить своего противника, и напал на моего. С такой двойной опасностью тот явно не привык иметь дела. Да к тому же, в считанные минуты потеряв всех своих друзей, он запаниковал, засуетился, начал делать ошибки, и я быстро сумел достать его, глубоко поранив ногу. Он бросил меч, неловко попытался отскочить, упал на землю, и в ужасе закрывшись от наших мечей голыми руками, начал молить о пощаде.

Я сразу опустил меч, но гончар, видимо будучи еще в запале схватки, замахнулся и чуть было не добил стражника, лишь в самое последнее мгновение сумев остановить удар.

Вся схватка, на удивление, заняла меньше двух минут. И судя по изумленным лицам публики, никто такого не ожидал.

– А ты силен драться парень. – Сказал мне гончар. – Вот уж не подумал бы. Ведь ты же…….х*м…., м*да……

– Ну, для этого не мозги нужны, а мышцы ….. – ответил я так, как обычно орал мне Седой во время тренировок, когда я вместо того чтобы тупо махать железкой, пытаться осмысливать процесс драки.

– Ага… Ясное дело…. – Гончар все же явно пребывал в изумлении и смотрел на меня с какой-то опаской. – Тебя отец научил?

– Да, конечно……

– Ну да, ну да….. Он у тебя того…, – боец изрядный….. Ты небось все детство дрался?

– Нет, это первый раз.

– Первый? А держишься молодцом.

Собственно я не понял, что он имел в виду, и только утвердительно кивнул ему. Итогом боя, можно было быть вполне довольным, У нас ни царапинки, у стражников двое убитых, и трое раненных. Причем раненный мною первым стражник, и раненный гончаром лежали, не подавая признаков жизни. Вспоминая бой, я перевел взгляд на второго стражника. Мой меч врубился в его голову, где-то чуть повыше уровня губ, и пройдя наискосок вверх, почти разрубил голову на двое. Стражник лежал в луже крови и мозгов, в которой, перемешавшись с рыночным мусором белели обломки челюстей и зубов. Вездесущие городские мухи уже обильно роились над этой лужей и над телами других стражников……

Меня вдруг затошнило. Это было так странно, что я не успел проконтролировать свой организм, и меня вырвало.

– Вот, вот паря. Так-то оно вот……. – Утешил меня, как-то внезапно успокоившийся гончар. – Это оно ничего. Это так почти у всех. Человека убить это…….., да……..

– Да. Вишь ты, совсем малец еще….. – послышались голоса в толпе, и вдруг я явственно ощутил исходящую от толпы волну симпатии по отношению ко мне. Хотя раньше они испытывали ко мне скорее удивленно-отстраненные чувства, как к некому чужому, непонятному существу. Причем, как я с удивлением понял, именно странная реакция моего организма, вызвала эту перемену.

Но поразмышлять над этим я не успел. Сквозь толпу к нам протолкался отряд стражников человек в двадцать. Причем все они были при исполнении. И на их лицах была написана готовность «исполнить» на нас с гончаром свои обязанности.

– Взять этих. – Коротко приказал старший, кивком головы показывая на нас.

– Это с какой стати? – спокойно спросил гончар, придерживая мою, потянувшуюся к мечу руку.

– Вы напали на стражников!

– Это они на нас напали. – спокойно парировал гончар. Крики из толпы подтвердили его слова. Сразу стало ясно, что народ на нашей стороне, и ринувшиеся было выполнять приказ стражники, в нерешительности замерли.

Старший стражник, не обратил на это внимание. Видно было, что он слишком взбешен что бы реально оценивать обстановку, и прислушиваться к мнению толпы. И это было большой ошибкой, поскольку в Трехе мнение толпы, было важнее любых Законов.

Народ начал теснить стражников, и им пришлось выстроиться в небольшое каре, и направить свои короткие копья на толпу, окончательно утратив ее симпатии.

Старший стражник начал свистеть в особый свисток, подзывая подмогу. Толпа ответила яростными криками, и в стражников полетели первые камни. Щитов у стражников не было, а легкие доспехи служили плохой защитой от камней. Старший принял единственно правильное решение, и стражники начали пробиваться к небольшой улочке, вливающейся в базарную площадь. Идти им до нее, было не более двух десятков шагов. Но не менее семи из этих шагов, проходили по территории занятой толпой. Вооруженная лишь кинжалами да палками толпа, не могла оказать серьезного сопротивления. Но и отступить люди не смогли, поскольку на передние ряды напирали те кто стоял сзади и не видел опасности. Так что, эти последние шаги стражников, оказались омыты кровью. Четверо убитых, и с десяток раненных, в принципе для Трехи это не было чем-то особенным, но на сей раз толпа взбесилась и ринулась на стражников. Очень скоро около той самой улочки, началась жуткая давка и толчея. Стражников просто смяли массой. Толпа лезла вперед, невзирая на жертвы и потери. Причем куда больше жертв было растоптано и задавленно, чем заколото копьями и мечами стражи. Но и от отряда осталось не более пяти-шести человек, успевших добежать до спасительной улицы, и перегородив ее строем медленно отходили назад, отбиваясь от толпы.

К этому времени гончар оттащил меня в сторону, иначе меня бы раздавили вместе со стражниками. Мы стояли прижавшись к фасаду одного из богатых двухэтажных домов, и оттуда наблюдали за происходящим.

Наблюдать за толпой, было страшно, и в тоже время удивительно интересно. Я впервые видел что-то подобное. Все эти люди, такие разные и особенные, оказавшись в толпе вдруг резко изменились. С одной стороны, они словно бы поглупели, потеряв способность думать самостоятельно, но с другой, – толпа образовала некий собственный разум, состоящий из разумов множества образующих ее людей, и………

– Что? – переспросил я гончара, отвлекшись от размышлений, и внезапно осознав что он что-то говорит мне.

– Я говорю, – «не засыпай». Что ты как ********* – Он запнулся, видно вспомнив что я и правда *********. – Надо выбираться из толпы говорю, а то тут нам ******.

В этот момент, на противоположной стороне толпы которая до того момента скорее состояла из наблюдателей и зевак, а не участников, послышались крики. Некая волна прошлась по толпе, еще теснее прижав нас к фасаду.

– Ну вот, и стража пожаловала. – Сказал гончар, с грустью в голосе. – Вот теперь польется кровь. Стой тут. – Бросил он мне, и начал ввинчиваться в толпу.

В этот момент, мне вдруг пришла в голову мысль, что обо всем происходящем не плохо бы предупредить Седого. Я настроился на него, и передал информацию. Мы это уже делали несколько раз, во время охоты за мародерами, и даже специально тренировались общаться на расстоянии, так что я не сомневался что сигнал до него дойдет.

И буквально через пару секунд, я получил от него ответ. Он уже знал о произошедших волнениях, но не знал что это как-то связанно со мной. Тем не менее отряд Лучших, уже начал собираться, готовясь принять участие в городских разборках. Седой просил меня, по возможности забраться куда-нибудь повыше, и оттуда сообщать ему все что происходит на площади.

Тому кто все детство лазил по деревьям, забраться на крышу дома было парой пустяков. Оттуда я и начал наблюдать за происходящими событиями, время от времени, посылая Седому коротенькие послания.

… Отряд стражи, примерно человек в семьдесят, одетых в тяжелые доспехи, с щитами, длинными копьями и тяжелыми мечами, быстро разогнал зевак и наблюдателей. Так что вскоре на площади остались только те, кто действительно хотел драться со стражниками. Их было наверное не меньше пары сотен, но вооружены они были как попало, в основном длинными ножами и кольями. Мечи были лишь у пары десятков, мелькали так же вилы, косы, багры, несколько кузнечных молотов, и прочий хозяйственный инвентарь.

Развалив несколько лавок, и перевернув с десяток телег, они построили невысокую баррикаду, на которой и заняли оборону. Стража подступила к этому укреплению, но штурмовать пока не решалась, понимая, что ее сила в сплоченном строе, который при штурме неизменно разрушиться когда они начнут карабкаться по баррикаде. Обороняющиеся закидывали их градом камней, не слишком впрочем эффективных, против закованных в тяжелые доспехи и прикрывшихся щитами стражников.

В этот момент пришло сообщение от Седого. Я слез с крыши, и подбежав к гончару, который был одним из главарей командовавших обороной, сказал ему, что отряд Седого уже на походе, и минут через двадцать подойдет с западной стороны площади, как раз в тыл противника.

– Откуда ты это знаешь? – удивленно спросил меня он.

– Э-э-э…. Он прислал мне мальчишку с весточкой. – Соврал я ему, вспомнив что должен скрывать свои способности.

Гончар посмотрел на меня с большим сомнением, видно сразу поняв что я ему лгу. Но потому буркнув – «Ладно, посмотрим», опять полез на баррикаду. Вероятно решив что это очередная бредовая фантазия слабоумного.

Тем не менее он был предупрежден, и когда позади отряда стражников, показались вооруженные люди, он вовремя среагировал, и бросил своих людей в атаку. Такого двойного напора стражники не выдержали, и были рассеяны и разбиты. Восставшие начали безжалостно резать разрозненных противников, и вскоре на площади не осталось ни одного врага. Спаслась лишь небольшая горста, наиболее опытных солдат, которые не разрушили строя, и сумели организованно отойти на одну из улиц ведущей к Магистрату.

Седой с гончаром, бросили своих людей вслед за ними. Но преследование быстро прекратилось, дойдя до конца улицы. Там уже стояли остатки стражи, и вставшая на их строну часть горожан. После небольшой драки, обе стороны сдали назад и началось вооруженное противостояние.

Не знаю что происходило на той стороне, но на нашей начался совет, в котором я выступал в роли наблюдателя. Меня бы скорее всего вообще на него бы не допустили, если бы на этом не настоял гончар. Зачем это ему понадобилось, я понял очень не скоро.

В совет входили Седой и три его сотника, а также гончар, (которого кстати звали Горшком), и еще шестеро представителей горожан. Для начала обсуждался вопросы, так сказать тактические, а именно какие улицы занять, и как привлечь на свою сторону побольше народа. Из сказанного Горшком, я понял, что нас в основном поддержат купцы средней руки и ремесленники Трехи. То есть те, кого в первую очередь коснулось недавнее повышение налогов. И кто больше всех страдал от произвола Управы.

А вот те кто побогаче или входит в администрацию города, а также городская беднота, которую Городской Голова со товарищи активно подкупали в последнее время, выступит на стороне наших противников. Так что именно к цеховым старостам и было посланы гонцы, с предложением придти нам на помощь.

Впрочем, Седой высказывался в том плане, что нам незачем вообще кого-либо ждать, а надо ударить сразу. Ведь все равно, подмога будет приходить как к нам, так и к нашим противникам. Так что надеяться, что расклад сил сильно улучшиться в нашу пользу, все равно не стоит.

В ответ, – Горшок спросил Седого, чего именно он хочет добиться от этой драки. И Седой не смог на это ответить. Поскольку, как я и подозревал, он и сам не знал. Ему хотелось лишь сохранить свой отряд и остаться командиром. Но говорить этого на совете явно не стоило. (Тем более что это и так все понимали).

А вот у Горшка со товарищи, в отличии от Седого, был четкий список требований к Управе. В него входило более справедливое распределение налоговой нагрузки, и ряд требований, в которых ни Седой, ни я, ничего не поняли.

Зато мы поняли, что и Горшок и другие представители горожан, вообще не хотят войны, и надеются добиться мира с Управой на основе компромисса. А для этого им надо было заручиться поддержкой как можно большего числа уважаемых горожан.

В общем, Седому вежливо указали на его место, дав понять что он нужен лишь как пугало для Городского Головы и его приспешников. И что в благодарность за эту роль, он может потребовать некоторых благ для себя, и для своего отряда.

Седой попытался возражать, что пролитая кровь во-первых, – требует отмщения, а во-вторых, служит препятствием для заключения компромисса. Поскольку де, Городской Голова никогда не простит убитых стражников, а народ не простит Нам, если мы не отомстим Городскому Голове за пролитую ими кровь.

А в ответ, Горшок сказал что предложит честный суд над зачинщиками бойни. То есть над собой, надо мной и оставшимися в живых стражниками. (Если таковые остались).

Седой начал возражать, что дескать с собой Горшок пусть делает что хочет, а меня он судить не позволит. Но после того, как все участвовавшие горожане, заверили его что суд будет исключительно справедливым. А поскольку мы с гончаром несомненно правы, то нам ничего не угрожает.

После того как Седому дали понять, что если он будет возражать, то настроит против себя и своего отряда, вообще весь город, – и ему пришлось согласиться на суд.

Пока шел совет, к нам начали присоединяться старшины ремесленнических цехов. Так что очень скоро, Седой из равноправного члена совета, стал скатываться на роль второстепенного персонажа. Он вроде бы как и представлял мощную боевую единицу. Но кормилась и содержалась эта единица за счет горожан. А кто платит, тот и заказывает музыку.

К нашим противникам была послана делегация переговорщиков, в которую не попали ни я, ни даже Седой. Спустя пару часов они возвратились с известием, что наши требования приняты. И что Суд, назначен на следующее утро.