Злые клятвы

ГЛАВА 16

Кензо

Дом ее отца переполнен всем высшим обществом Нового Орлеана, присутствовавшим на нашем репетиционном ужине. Не то чтобы это была большая репетиция, поскольку моя невеста в настоящее время отказывается со мной разговаривать. Она была немного замкнутой, когда мы покидали Харуми после ужина, но теперь она полностью меня заморозила.

И все из-за одного чертова любопытного репортера.

Я не сомневаюсь, что это подстроила Саори. Угол фотографии подсказал мне, что она была сделана прямо за дверью патио. Я не был уверен, как он туда вернулся. Он не мог пройти через ресторан. Если бы он это сделал, мои люди остановили бы его.

Колсон Уэллс хорошо известен моим людям, и ему запрещено посещать почти все мои заведения. А это значит, что ему пришлось пробраться внутрь. Ватару нашел слабое место в сетчатом заборе сразу за садовой комнатой, где я всегда устраиваю ужины в ресторане.

— Похоже на болторезы, — сказал он мне. — Кто-то тебя подставил.

И этот кто-то, без сомнения, Саори. Чего я не могу понять, так это почему. Мы разорвали наши отношения за несколько лет до того, как я собирался жениться на Эвелин. Какими бы ни были ее доводы, фотография, которую Колсон сунул моей жене, когда мы выходили из ресторана, сыграла свою роль. И теперь она снова ненавидит меня.

Не помогает и то, что я отказался отвечать ни на один из ее вопросов, касающихся ситуации или Саори. Это не ее дело, и хотя она меня сейчас и выгнала, это не будет длиться вечно. Я мог бы сказать ей, что Саори меня поцеловала. Что я отказал ей в предложении, но я этого не сделал, потому что это гарантирует, что моя жена поймет, что наш брак — не что иное, как договоренность.

Любви здесь не будет.

Эвелин закусывает нижнюю губу, пока мы проходим через парадную дверь. Я беру ее руку в свою и крепко сжимаю, когда она пытается отстраниться. Здесь нам нужно выглядеть единым фронтом, а ей нужно сыграть роль любящей невесты.

— Эвелин, — женщина лет сорока пяти приветствует мою жену, целуя ее в каждую щеку, как будто мы находимся в чертовой Франции.

— Мейбл, — моя жена улыбается пожилой женщине, но улыбка не достигает ее глаз. — Как вы?

— Я в порядке, дорогая, — говорит она, делая глоток мартини и глядя на меня. — Я была очень рада услышать, что вы вернулись из поездки за границу. Как ужасно, должно быть, вам было находиться в месте, где нет водопровода и элементарных средств гигиены.

На лице моей жены промелькнуло замешательство, прежде чем она вспомнила, что должна была помогать менее удачливым людям в стране третьего мира.

— Это было не так уж и плохо, — она держит свой ответ расплывчатым. — Я просто рада вернуться.

— Конечно же, — женщина смеется, фальшивое счастье шумит у меня в ушах. — Ну, мне нужно найти этого моего толстого мужа. Я обязательно приведу его к тебе, когда приду. Твой отец говорил о новой игровой лицензии, которая ему нужна.

Это подогревает мой интерес.

— Ой, — говорит моя жена в замешательстве. — Простите меня. Должно быть, я забыла. Для чего это?

Мэйбл пренебрежительно машет рукой.

— То новое казино на речном судне, на которое он делал ставки. Похоже, он вот-вот выиграет джекпот и заполучит его, и он хочет убедиться, что все пройдет гладко, как только он это сделает. Простите за каламбур.

Это новость для моей жены, и для меня тоже новость. Казино на речном судне — это то, что я хотел приобрести уже довольно давно. Владелец отказывается продавать. Но даже если бы он вдруг решил это сделать, откуда Джерард возьмет финансирование для чего-то столь крупного? Минимальная рыночная стоимость составляет почти двадцать миллионов долларов, и когда я проверял в последний раз, у него не было таких денег, которые можно было бы сжечь.

— Это верно, — моя жена щелкает пальцами. — Я совсем забыла. Спасибо, и да, пожалуйста, пришлите сюда своего мужа. Я буду рада поговорить с ним о делах.

И вот еще что меня беспокоит. Почему эта женщина посылает комиссара по игре поговорить с моей женой, а не с ее отцом, которого интересует лицензия?

Мэйбл машет пальцем на прощание и исчезает в толпе людей.

— Похоже, нам нужно немного поговорить, жена, — шиплю я себе под нос.

Эвелин наклоняет голову ко мне.

— И о чем нам говорить, муж? — рычит она в ответ. — Возможен развод? Я могла бы прочитать контракт, который подписал твой отец, и посмотреть, есть ли в нем пункт о неверности. Хотя, если бы он был чем-то похож на тебя, я сомневаюсь, что так было бы.

Я останавливаюсь и поворачиваю ее лицом к себе, кладя обе руки ей на плечи.

— Не смей так говорить о моем отце, — рычу я достаточно тихим голосом, чтобы никто вокруг нас не услышал. — Мой отец любил мою мать и был предан ей.

Эвелин усмехается.

— Значит, яблоко упало далеко от дерева, — она пожимает плечами. — Тогда, возможно, я смогу выйти из этого брака.

Я обхватываю рукой ее затылок и притягиваю к себе. Любому наблюдателю может показаться, что между нами двумя происходит личный момент, а не битва воли.

— Единственный способ выйти из этого брака, искорка, — угрожаю ей. — Это в гробу.

Ее лицо бледнеет, глаза округляются от страха. Отлично. Теперь она это понимает.

— А теперь, — я нежно целую ее в лоб. — Верни улыбку на свое лицо, и мы обсудим твои связи позже.

К счастью, взгляды не могут убить, потому что взгляд, который она посылает мне, прежде чем мы расстанемся, может содрать плоть с моих костей, где я стою.

Отпустив ее, я беру ее за руку и веду сквозь толпу гостей к столовой. За эти годы я бывал в этом доме больше раз, чем могу сосчитать. В основном с отцом. После его смерти я стал более занят, и у меня было мало времени для посещения моей будущей невесты. Оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, сбежала бы она, если бы я нашел время позволить ей познакомиться со мной.

— Ага, вот и человек часа, — ее отец приветствует меня так, как будто его дочь не стоит рядом со мной. — Я так рад, что нам удалось это сделать, — говорит он, его тон меняется, когда он мрачно смотрит на Эвелин. — Снова.

У моей жены перехватывает горло, когда она отводит глаза и смотрит на свои туфли. Раньше я никогда по-настоящему не обращал внимания на их взаимодействие. Интересно, куда делся огонь, который она не так давно показала за ужином? Есть что-то в том, как она почти покорно склоняет голову, что заставляет меня кричать о тревоге.

— Я всегда готов хорошо отпраздновать, — говорю я ему. — И завести новые связи.

Мужчина хлопает меня по спине и лает от смеха.

— Конечно, — ревет он. — Конечно. Для чего еще был нужен этот брак?

Это вопрос на миллион долларов.

— Пойдем, — говорит он, жестом приглашая меня следовать за ним. — Позволь мне познакомить тебя с некоторыми людьми. Они будут очень полезны в твоих будущих начинаниях.

Крепко держа жену за руку, я позволил ему вести меня через схватку, знакомя меня с одним гостем за другим, большинство из которых совершенно бесполезны и все, кажется, больше интересуются моей женой, чем ее отцом. Кажется, он этого не замечает. Либо так, либо ему, похоже, все равно. Легкость, с которой она работает с толпой, поражает меня. Как будто она была главной, а не наоборот. Эти люди уважают ее и ценят ее мнение.

Моя милая, невинная жена — это нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Это точно.

— Окаасан, — я приветствую маму, когда она подходит к нам. Я наклоняюсь и целую ее в щеку. — Как прошел день?

Моя мать улыбается мне.

— Полно событий, — говорит она мне, а затем понижает голос, чтобы никто не услышал. — Комиссия по игровому совету посетила несколько казино.

Я хмурюсь.

— В этом нет ничего необычного, — напоминаю я ей.

Мама качает головой.

— Это когда они поражают всех пятерых в один и тот же день, — говорит она. — Мало того, у нас также есть несколько борделей, подлежащих проверке со стороны совета по здравоохранению.

Вот это необычно.

— Кусо, — ругаюсь я себе под нос. — Это новый окружной прокурор. Альварес. Картель Синалоа держит его в своих задних карманах.

— Я вижу, как они охотятся за борделями, — шепчет моя мать. — Но почему казино?

Качая головой, я не могу дать ей ответа. У меня его нет. Это не имеет никакого смысла.

— Если против казино будут предъявлены обвинения в нарушении законов штата об азартных играх, комиссия по азартным играм может закрыть вас и заставить продать, — тихо заявляет моя жена. Я не осознавал, что она подслушивает. — Фактически, закон Луизианы гласит, что, если будет обнаружено, что казино грубо пренебрегает законом, комиссия по азартным играм может конфисковать собственность для себя и продать ее по сниженной цене, не давая вам любое имущество.

Вот она меня снова удивляет. Откуда, черт возьми, она это знает? Женщина хочет стать пекарем, и вот она излагает законы об азартных играх.

— Это означает, что тот, кто поддерживает Картель Синалоа, может конфисковать недвижимость практически за бесценок, а Картель имеет большую власть над городом и куда-то, через что можно направить свои грязные деньги, — утверждает моя мать.

— Я хочу знать, кто поддерживает Синалоа? — задаюсь вопросом вслух. — Это должен быть кто-то могущественный, иначе они бы не завоевали такую большую точку опоры.

— Кензо Накамура, — кто-то выкрикивает мое имя через всю комнату. Говорить о дьяволе.

Сантьяго Альварес, новый окружной прокурор Нового Орлеана, шагает сквозь толпу с улыбкой на лице и бутылкой в руке, как будто ему нет до этого дела в мире.

— Сантьяго, — я вынуждаю улыбнуться и пожимаю ему руку. — Как вы?

— Хорошо. Хорошо, — его взгляд падает на мою жену, которая делает небольшой шаг в мою сторону. — Канун.

У моей жены тревожно перехватывает горло.

— Мистер Альварес, — она приветствует его, но не очень тепло. Откуда они знают друг друга?

— Приятно видеть вас снова. Что это было? Пять лет после академии?

Вот откуда они знают друг друга. Через школу.

— Что-то в этом роде, — холодно отвечает она, но то, как ее рука сжимает мою, говорит совсем о другом, чем тот гладкий фасад, который она показывает сейчас.

— Нам как-нибудь придется пообедать, — он улыбается ей сверху вниз, как хищник, улыбающийся своей жертве. — Настигнуть упущенное.

— Этого не произойдет, — уверяю я его.

Сантьяго усмехается.

— Слишком боишься позволить своей жене пообедать с другим мужчиной, Кензо? — насмехается он в шутку.

— Вовсе нет, — говорю я ему. — Я просто не хочу, чтобы моя жена сидела с человеком, который позволил Картелю Синалоа бесчинствовать на улицах Нового Орлеана. Ты едва можешь обеспечить безопасность города, Сантьяго. Зачем мне позволять своей жене приближаться к тебе?

За долю секунды его тщательно выстроенный фасад вежливости рушится, обнажая скрывающуюся под ним грубую тьму. Как будто завеса была приподнята, ненадолго обнажая истинную природу, которую он так усердно скрывал, прежде чем она снова быстро закрывается.

— Я не знаю, на что ты намекаешь, — приветливая улыбка вернулась на место. — Мой офис работает день и ночь, чтобы добиться того, чтобы все преступники в городе были привлечены к ответственности.

— Продолжай продвигать линию партии, Сантьяго, — усмехаюсь я. — Это не продвинет тебя дальше твоего предшественника.

Мужчина делает еще один глоток.

— Ну… — он делает глубокий вдох. — Я очень надеюсь, что это не была угроза, сэр. Потому что ты не хочешь знать, что происходит с теми, кто мне угрожает.

— Я не угрожаю, — уверяю я его. — Я обещаю и могу обещать, что если ты когда-нибудь приблизишься к моей жене или свяжешься с ней, тебе придется спуститься в ад.

Не взглянув ни разу, я отворачиваюсь от коррумпированного окружного прокурора, сопровождая жену, и иду в официальную столовую. Всю дорогу я чувствую на себе его взгляд.