Знак бесконечности (СИ)

19. Виток спирали

Новый мир

На следующий день Люська позвонила мне сама.

— Что это было? — спросила она. — Ночью? Ты действительно просила сделать тебе приглашение, мне не приснилось?

— Нет, Люсь. Не приснилось. Можешь? Если неудобно у вас, я найду, где остановиться.

— Что ты несешь? — возмутилась Люська. — Просто объясни, что случилось. Федечка оказался монстром-маньяком, и тебе нужно от него смыться?

— Нет. Просто… Люсь, я не могу сейчас объяснить. Это долго и мутно.

— Подожди, Свет. Давай спокойно, без эмоций. Если тебе действительно так надо, приглашение Питер сделает, никаких проблем. Но мне нужно знать, в чем дело. Пусть без подробностей.

— Хорошо. Это связано с Тони. Мне обязательно нужно приехать.

— Светка, что ты задумала? Надеюсь, не отправиться к родителям Тони с претензиями по отцовству?

— Нет, конечно. Пока точно не знаю, Люсь. Но я не спятила, клянусь. Со мной все в порядке.

— Хорошо, — вздохнула Люська. — Я скажу Питеру, он займется. Но что ты Федору скажешь? Или сделать на двоих?

— Ни в коем случае! — испугалась я. — Только мне. С Витей, конечно. Я не знаю, как это делается, когда с ребенком. А что скажу… Не знаю. Придумаю что-нибудь. Ну, например, что надо помочь тебе с детьми.

— Ты за идиота-то его не держи, подруга! Это не прокатит. Вот, подожди, придумала. Вали все на меня, как на мертвую. Скажи, что я настаиваю, чтобы ты приехала и была крестной. Если что, я подтвержу. Но учти, мне все это не нравится. Светка, он умер. Надо с этим смириться и жить дальше.

— Я понимаю, Люсь. Я пытаюсь. Но… считай, что мне надо закрыть гештальт.

— Куда-то тебя явно не в ту степь несет. Ладно, разбирайся с Федечкой, приглашение будет.

На первом пункте плана можно было поставить галочку. Впрочем, плана никакого и не было. Я вообще не представляла, что буду делать, когда попаду в Англию. Но для начала туда надо было еще попасть.

— Чего? — вытаращил глаза Федька, когда за ужином я озвучила свое намерение. — Какого черта?

— Люська хочет, чтобы я была крестной ее детей. Ну, или одного из детей, не знаю.

— Ей, насколько я знаю, до родов еще два месяца.

— Двойняшки обычно раньше рождаются. К тому же пока приглашение, пока виза, то да се…

— А то, что твоему ребенку всего три месяца, тебя не смущает?

— А через два месяца будет пять. И не с такими маленькими летают.

Федька смотрел на меня в упор, и я отвела взгляд.

— Кажется, мы договорились, нет? — спокойно спросил он, наматывая на вилку спагетти.

— О чем?

— Обо всем.

— Мы договорились, что если кто-то появится… — я почувствовала на подступах злые истеричные слезы.

— Мы договорились, в первую очередь, не врать. А ты мне сейчас врешь. Я тебя не первый год знаю, Светочка.

— Хорошо, — сдалась я. — Я не знаю, зачем мне туда надо.

— Вот это уже ближе к истине. Поверь, иногда намного проще, если открыть карты.

Я молчала и все наматывала, наматывала спагетти на вилку, а они разматывались обратно. Пока Федька не протянул мне ложку.

— Для начала, солнце мое, тебе надо оформить загранпаспорт для Вити. А у твоего, если мне память не изменяет, должен был уже закончиться срок годности. Мой закончился в январе, а мы оформляли вместе. Говорил же, надо было на десять лет делать.

Иногда Федькин снисходительно-покровительственный тон меня страшно раздражал. Впрочем, порою и у Тони это проскакивало. Может, это нормальное мужское?

— Вот и займись на досуге, — сказал Федька, собирая посуду. — Если через госуслуги, сможешь уложиться меньше, чем в полжизни. А все, что от меня нужно для визы, я сделаю.

Я снова почувствовала болезненный укол совести, но что мне было делать? Выложить все? Одно дело, когда ты рассказываешь об этом там, в Англии, людям, которые живут во всей этой истории. Которым волей-неволей, по факту, пришлось поверить в ее часть, а значит, легче принять и остальное. Хотя я не представляла, как буду говорить Люське и Питеру о том, что Тони жив в другом мире — в том, где я сама умерла. Но рассказать Федьке?! Я бы на его месте вызвала психперевозку. Как там это называется? Послеродовой психоз? Поэтому я молчала, как партизан. Самый толстый партизан в самой глухой лесной чаще.

Если раньше моя жизнь была просто кошмаром, то теперь превратилась в адский кошмар. Хотя госуслуги и сэкономили какую-то часть времени, в очередях пришлось посидеть основательно. Спасибо хоть Федька оставлял мне машину, и я избежала поездок в общественном транспорте с Витей в коляске или в кенгурушке.

С визой на этот раз особых проблем не было. Хотя статус мой не изменился, да и финансовое положение тоже. Возможно, женщина с грудным ребенком, которую дома ждал гражданский супруг, вызывала больше доверия. Пока я ждала ответа, Люська благополучно родила двух девочек. Сама и всего на две недели раньше срока.

— Питер счастлив, как ни странно, — рассказывала она, вернувшись домой из клиники. — Хотя и не удержался от того, чтобы намекнуть: мол, ты же помнишь, нам еще мальчик нужен. Идиот, чуть не убила его. Ну ты можешь себе представить, сказать такое женщине, которая только что родила! Витька твой сколько был? Два триста? Мои побольше немного — два шестьсот и два пятьсот. С перерывом в пятнадцать минут.

— Еще как представляю, — фыркнула я. — Я бы тоже убила.

— Ой, Свет, — пренебрежительно-снисходительно махнула рукой Люська, — ну что ты там можешь представлять? Тебя усыпили, а когда проснулась, все было готово.

Что я могла ей сказать? Что очень хотела убить Тони, сутки рожая Мэгги? Хотя он и не предлагал повторить эксперимент еще разок.

— Разве что рожая за компанию с Маргарет?

— Ни фига, — отвергла мою версию Люська. — Рядом с Маргарет не было виновника торжества, который шепнул бы на ушко, пока ей накладывали швы: «Дорогая, спасибо, но надо бы нам еще одного забабацать».

— Маргарет не накладывали швы, — фыркнула я. — Ладно, неважно. Как девчонок назовете?

— Вам с ней повезло. А я сидеть не могу. Только стоять или лежать. Даже ем стоя, как лошадь. А кормлю лежа. Как назовем? Одну Юджиния Айрис. Вторую Лана Маргарет. Назвала бы Светланой, но ты же понимаешь, англичанам это толком не выговорить.

— Все-таки Маргарет? — удивилась я.

— Это идея Питера, — поморщилась Люська. — Я бы предпочла Кэтрин или Элизабет, но поскольку и так выбрала три имени, надо было хоть одно отдать ему. Так что приедешь — будем крестить. Питер вдруг вспомнил, что он добрый англиканин. Да и мамаша ему ест мозг кофейной ложечкой. Такая прям примерная христианка, аж тошнит. Все никак не может смириться с тем, что мы не обвенчаны.

Лана Маргарет… Я перекатывала это имя во рту, как леденец. Странно. Меня никогда не звали Ланой, это сокращение мне категорически не нравилось. Поэтому ассоциировать его с собой было бы странно. Но почему-то из головы не шло, как почти два раза прожила жизнь Маргарет в ее теле. Имя Люськиной дочки, моей будущей крестницы, напомнило об этом так живо, что по спине бежали мурашки. Кстати, я ведь так и не спросила Тони, какое второе имя у нашей дочери. Маргарет Люси — так мы собирались назвать ее.

В начале августа я наконец получила визу.

— Надолго? — спросил Федька, когда я села за компьютер покупать билет.

— Не знаю, — честно ответила я. — Обратный пока брать не буду.

Когда он провожал нас с Витей в аэропорту, мне вдруг показалось, что больше мы уже не увидимся. Но радоваться этому ощущению совсем не хотелось. Во-первых, я в очередной раз почувствовала себя свиньей, которая бессовестно использует хорошего человека. А во-вторых, даже если оно не обманывало, это вовсе не означало, что у меня все получится, что я смогу попасть в мир Тони.

Вопреки моим опасениям, Витя вел себя идеально. Похныкал немного для приличия при взлете и сразу уснул, как только самолет набрал высоту. И добросовестно спал весь полет, проснувшись только один раз минут на пятнадцать, чтобы перекусить. Я отвернулась к иллюминатору, а сосед, пожилой англичанин, деликатно сделал вид, что ничего не замечает.

У меня было достаточно времени подумать о том, что буду делать, но я старательно гнала эти мысли. Внутри не проходил мятный холодок, как будто предстояло сдавать экзамен. Единственное, что я определила четко: первым пунктом — рассказать обо всем Люське и Питеру. А дальше — по обстоятельствам.

Спираль сделала очередной виток. Паспортный контроль, чемоданы на багажной ленте, скучающий таможенный чиновник, бросивший беглый взгляд на мой пакет с Russian Vodka для Питера. Единственное различие — Витя в кенгурушке, с любопытством разглядывающий все вокруг.

Пройдя таможенный контроль, я поймала себя на том, что ищу среди встречающих Тони. Но на том самом месте, где он ждал меня с букетом роз, стоял Питер. Хорошо хоть не Бобан.

Питер звучно расцеловал меня в обе щеки и чмокнул в макушку Витю.

— Victor, you’re great!

— Думаю, твои не хуже, — хмыкнула я.

— Я бы сказал, что они лучше, но это будет невежливо. У Виктора будет сразу две невесты на выбор. Он похож на… — тут Питер запнулся и быстро закончил: — на тебя.

— Нет, Питер, он не похож ни на Тони, ни на меня, — возразила я. — Скорее уж на Маргарет.

— Ну, если только глаза. Странно, эта женщина умерла почти пятьсот лет назад, а такое чувство, что она до сих пор с нами. Член семьи.

— Теперь уже нет.

Питер резко остановился, и мой чемодан, который он вез за собой, наехал ему на пятки.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мы, конечно, все равно будем о ней говорить и вспоминать, но буквально она уже не с нами. А там, где ей положено быть.

— Откуда ты знаешь? Думаешь, достаточно было убрать кольцо из нашего мира? Во всяком случае, Люси считает, что девочки у нас появились именно поэтому.

— Я не знаю, как вам это удалось, но с призраком Маргарет все несколько иначе. Давай сейчас об этом не будем. Скажу только одно, я сюда прилетела не просто так, чтобы повидаться с вами.

— Это я уже понял, — буркнул Питер, складывая чемоданы и Витину коляску в багажник внедорожника.

Всю дорогу мы болтали о самых нейтральных вещах, не касаясь острых и болезненных тем. И только когда проехали Стэмфорд, Питер осторожно поинтересовался, не собираюсь ли я в Бостон.

— Или мы можем пригласить родителей Тони в Скайхилл, если захочешь.

— Зачем?

— Ну… — растерялся Питер. — Думаю, они хотели бы увидеть внука.

— И им все равно, что я фактически замужем за другим мужчиной?

Он хотел ответить, но тут на дорогу выскочил заяц. Закончив ругать его самым неаристократическим образом, Питер решил к опасной теме не возвращаться.

— Кстати, у нас новость, — сказал он. — Моя тетушка вышла замуж и теперь живет в Стэмфорде.

— За кого? — удивилась я. — Неужели за доктора?

— Тебе Люси сказала? — забавно надулся Питер, разочарованный тем, что сюрприз не удался.

— Нет. Догадалась. Прошлым летом у него было такое лицо, когда он говорил о ней… Насколько она его старше?

— На десять лет. Но их не смущает. А во вдовьем доме сейчас Аманда. Помнишь ее? Приехала на все лето.

— Помню, конечно.

Шевельнулось неприятное воспоминание о том, как ее гипноз заставил нас с Тони заподозрить Маргарет в обмане, но я попыталась прогнать это чувство. В конце концов, я сама была виновата, не сказав ей всю правду. А сама старушка мне понравилась. Забавный такой попугайчик.

Люська с собаками вышла на крыльцо. Не выбежала с воплями, как в прошлый раз, скорее, выползла.

— Мать моя женщина, — ахнула я, взглянув на нее.

Мне казалось, что, родив двойню, Люська растолстеет еще больше. К концу беременности она действительно по скайпу выглядела огромной, но потом резко начала худеть. Через месяц после родов от нее остался один бюст, которым мы, пожалуй, сравнялись. Все остальное усохло хорошо если до сорок восьмого размера.

— Светка, ты ужасно выглядишь! — в качестве приветствия заявила моя лучшая подруга, неловко обняв меня и обцеловав Витю, от чего тот захныкал.

— Удивительно, с чего бы это? — фыркнула я и присела, чтобы Фокси и Пикси смогли познакомиться с малышом. Они старательно обнюхивали его со всех сторон, а он блаженно улыбался и тянулся к ним ручками.

— У Пикси зимой были щенки, — пояснила Люська. — Одного я подарила Агнес на свадьбу. Тебе Питер сказал, да? Прикинь, вот ведь хитрая старуха, никто даже и не подозревал. Ну так вот, когда всех щенков разобрали, барышни сильно затосковали. Одна понятно — детей отобрали, вторая за компанию. И вот мы привезли принцесс. Все. Они их поделили и счастливы. Джинни щенок Фокси, Лана — Пикси. И ведь не путают же, в отличие от Питера.

— Да ладно тебе, — буркнул Питер. — Я уже различаю. У Джинни щеки толще.

— Убиться веником, — прокомментировала Люська по-русски и снова перешла на английский: — Думаю, теперь они будут решать, чьим щенком будет Витька. Твоего мнения, мамаша, не спросят. Ладно, пойдем. Мне уже надо обратно к девкам. Кошмар. Кормлю одну, потом другую, потом сцеживаюсь, полчаса тишины — и они уже требуют продолжения банкета. Хорошо хоть няню нашли приличную, очень помогает. Запомни, миссис Уиллер. За Витей тоже присмотрит, если что. Так что извини, я тебе много времени уделять не смогу. Пусть тебя Питер развлекает.

— Вещи отнесли в ваши прежние комнаты, мадам.

Я обернулась. Полускрытый тенью колонны, на крыльце стоял Джонсон. Лицо его было, как обычно, абсолютно невозмутимым, но в глазах… Я вспомнила, как мы попрощались год назад, и внутри дрогнуло.

«Зайдешь?» — вопрос был в его взгляде, в чуть приподнятых бровях.

«Конечно», — так же молча ответила я, опустив веки.

— Как ты думаешь, Виктор сможет побыть без тебя полчаса? — спросил Питер, пока мы поднимались по лестнице. — Можно было бы оставить его в детской с Люси и няней и выпить чаю в саду.

— Заодно и проверим, — согласилась я. — Если будет сильно орать, пусть няня его принесет. Мне только переодеться надо.

За год в замке произошли перемены. В торце галереи, где раньше висел портрет лорда Хьюго, пробили дверь, которая вела прямо в «Хэмптон-Корт».

— В первой комнате теперь детская, дальше комната няни, — пояснил Питер. — Ночью девочки в будуаре Люси, а я пока сплю в комнате, где обычно останавливается герцог Бэдфорд.

Я остановилась у портрета Маргарет. Она смотрела куда-то в вечность, сквозь меня. Как ни прислушивалась я к своим ощущениям, но ни ее взгляда, ни знакомого теплого ветерка не почувствовала.

«Маргарет, — мысленно сказала я. — Помнишь, ты спрашивала, вернусь ли я? Вот я и вернулась. С Витей — он тоже твой прямой потомок. Наш с Тони сын. Тони умер, но… я знаю, что он жив. И я постараюсь его увидеть».

Она ничего не ответила, но вдруг я почувствовала что-то такое… как будто солнце вышло из-за тучи и его отражение вспыхнуло в лужах. Как в аэропорту, когда я спрашивала ее, должна ли позвонить Тони и сказать, что жду ребенка. Только сейчас, в галерее Скайхилла, не было ни солнца, ни луж. И все же я знала: Маргарет слышит меня даже там, где она сейчас. И почему-то от этого моя уверенность, что я смогу найти Тони, стала еще крепче.

Войдя в детскую, я вытащила Витю из кенгурушки. Люська сидела в качалке у окна и кормила одну из девочек. Я уже успела забыть, что дети могут быть такими крошечными. К пяти месяцам Витя догнал ростом и весом своих ровесников и выглядел вполне так мордатеньким. Няня Уиллер, улыбчивая женщина лет сорока в голубом платье и белой косынке, держала на руках вторую. Корги лежали у ног той и другой, внимательно следя, все ли в порядке с их приемными щенками.

— Кидай его пока в манеж, — предложила Люська. — Попьешь чаю, вынесем весь колхоз в сад.

— Подожди, мне его переодеть надо. Там наверняка полным-полна коробушка.

— Вон там — Люська кивнула на шкафчик рядом с пеленальным столиком. — Подгузники, салфетки, крем, присыпка. Все, что надо.

— Ваши памперсы нам не подойдут.

— Обижаешь, мать. Специально заказала мальчуковые, побольше. И пожалуйста, не говори «памперсы», это не комильфо.

Переодев Витю, я положила его в большой низкий манеж с сетчатым ограждением. Последний раз он ел в машине по пути в Скайхилл и вряд ли должен был проголодаться в ближайший час. Перекатившись с живота на спину, Витя продемонстрировал, как ловко умеет засовывать в рот большой палец ноги.

— Класс! — восхитилась Люська. — И как это у них только получается?

Собаки посмотрели друг на друга долгим загадочным взглядом. Пикси встала, подошла к манежу и легла рядом. Витя тут же попытался ухватить ее за шерсть через сетку. Корги прикрыла глаза и стала похожа на сфинкса с Университетской набережной.

— Все, ребенок пристроен, — засмеялась Люська. — Идите, мамаша, не отсвечивайте. За ним есть кому присмотреть. Только телефон не забывай с собой носить. Если что — сразу наберу. У тебя английская симка осталась? Нет? Ну ладно, отправлю кого-нибудь в деревню купить тебе новую.

Я открыла дверь своей комнаты и остановилась на пороге. Воспоминания нахлынули с такой силой, что стало трудно дышать. Отпихнув с дороги чемоданы, я легла на кровать. Херувимы все так же насмешливо скалились с потолка балдахина.

— Привет, засранцы, — сказала я. — Уж извините, больше вам не за кем подглядывать. Разве что я займусь этим делом сама с собой.

Переведя дух, я достала из чемодана летнее платье, босоножки и быстро переоделась. Потом позвонила Федьке и доложилась, что все в порядке. Спустилась вниз и через веранду вышла в сад. Пока я шла по дому и через цветник, мне попались навстречу несколько слуг. Они вежливо здоровались и… и ничего больше. Видимо, Джонсон дал четкую инструкцию: никаких соболезнований.

Питер уже сидел за чайным столиком под навесом. При моем появлении он встал и отодвинул для меня стул.

— Узнаю это платье, — улыбнулся он. — В прошлом году ты была в нем на чае в саду перед приемом. А синее тоже взяла?

— Смеешься? Я в него не влезаю. К тому же Люси сказала, что никакой светской жизни в этом году не будет. Так что взяла только одно вечернее на всякий случай. Попроще.

Он налил мне чаю, пододвинул пирог.

— Послушай, — сказала я, отпихнув малодушное желание отложить все на день-другой, — давайте вечером после обеда поговорим. Помнишь Лигу наций?

— Извини, что?

— Как мы с Тони в прошлом году рассказывали вам с Люси и Джонсону о кольцах, Маргарет и прочем идиотстве. Люси спросила тогда: «Что за Лига наций?» Мне есть что еще рассказать. Главное — чтобы вы после этого не вызвали мне санитаров из психбольницы.

— Знаешь, Света, после всего, что произошло, я, наверно, уже ничему не удивлюсь, — устало вздохнул Питер.

— Спорим на сто фунтов, что удивишься?

— Я бы сам дал тебе сто фунтов, чтобы больше уже ничему не удивляться. Но, боюсь, не получится. И ведь говорила мне мама: не женись на русской, они все ненормальные.

— У тебя и англичанка была ненормальная. Извини.

— Не стоит, — Питер помрачнел. — Если кому и надо просить прощения, так это мне у тебя. Наверно, я должен рассказать, как все произошло…

— Расскажешь, — остановила я его. — Обязательно. Но не сейчас.

— Не хочешь со мной в деревню? — спросил Питер, допив чай.

— Нет. Посижу в саду с Люси и с детьми.

Через полчаса мы выкатили коляски в яблоневый сад, где появилась новая просторная беседка, скорее, целый павильон с решетчатыми стенами. Отпустив няню отдохнуть, мы с Люськой устроились в мягких шезлонгах. Дул легкий ветерок, пахло скошенной травой, мерно стрекотали кузнечики. Идиллия… Если бы!

— Может, ты все-таки расскажешь, что тебя укусило? — спросила Люська, покусывая травинку.

— Вечером. После обеда. Тебе, Питеру и Джонсону.

— Вот как? Что-то напоминает, — нахмурилась Люська. — Надеюсь, у меня молоко после этого не пропадет?

— Не знаю.

— Интересно… Ладно, тогда скажи, как Федька тебя отпустил.

— Не знаю.

— А вообще как у вас?

— Не знаю, Люсь.

— Да что ты заладила — «не знаю, не знаю»? — рассердилась Люська. — Хоть что-нибудь ты знаешь?

— А что тут скажешь? — вздохнула я. — Я же говорила, идея была не моя. Но он идеальный муж. Не на что пожаловаться.

— А как у вас с этим делом?

— С постелью? Нормально.

— Светка, это с такой мировой безнадегой прозвучало. Неужели так плохо?

— Ну почему плохо? Нормально. Не так, как раньше, конечно. С Тони вообще не сравнить. Но… в общем… нормально.

— В общем, никак, — подытожила Люська. — Ты его, ясный перец, не любишь, думаю, он тебя тоже. Вопрос: что вы делаете вместе? Ладно, можешь не отвечать. Подозреваю, что в этом и ответ — почему ты вдруг так резко захотела приехать. Просто сбежала.

— Нет, Люсь. Не поэтому. Может, только капельку. Но на самом деле причина совсем другая. Вечером все расскажу. Не хочу повторять все два раза.

Минут сорок мы лениво перебрасывались фразами ни о чем сквозь дремоту, потом проснулись близняшки. К голодному дуэту присоединился Витя, и мы поспешили вернуться в дом.

Покормив его, я пошла к себе передохнуть до обеда и с галереи увидела в холле Джонсона. Он дернул подбородком направлению к подвальной лестнице, я так же молча кивнула в ответ, выждала несколько минут и спустилась вниз.

— Ну, привет! — сказала я, закрыв дверь и крепко его обняв.

— Привет, Эс, — улыбнулся он. — Кофе хочешь?

— Нет, скоро обед. Как ты? Как спина?

— В порядке. Теперь Фиц с меня не слезет. Эс, мне очень жаль…

— Не надо, ладно? — попросила я, садясь в кресло.

— Хорошо… — он сел напротив. — У тебя чудесный мальчик. Как его зовут?

— Виктор. Витя.

— А второе имя?

— У нас нет вторых имен. Только отчество — имя отца. Он Антонович. То есть его отец — Энтони.

— Хорошо… — повторил Джонсон.

Мы смотрели друг на друга, пауза затянулась.

— Послушай, Эйч, — я накрыла его ладонь своею. — Давай все проясним. Ты мне очень нравишься, но…

— Но ты замужем, я знаю.

— Не в этом дело. Фактически нет. Мы так и не оформили брак официально. Просто я люблю Тони. Несмотря ни на что.

— Я понимаю.

— Нет. Я все объясню после обеда. Лорду и леди Скайворт. И тебе. А сейчас лучше пойду. (1ea6f)

— Эс… Послушай, я не хочу, чтобы ты… Это прозвучит как в пошлых романах, но я могу быть тебе просто другом. Я бы не хотел, чтобы ты меня избегала из-за тех чувств, которые не можешь разделить.

— Спасибо, Эйч, — я с трудом проглотила ком в горле. — Все могло сложиться по-другому, но… так уж сложилось.

— Я хотел написать тебе, — сказал он, когда я уже была у двери. — Но ты удалила страницу на Фейсбуке. Черт, если бы лорд Питер сразу дал Тони твой адрес…