В роскошно обставленной комнате их было пятеро. Один, самый молодой, несомненно, был слугой и следил за исполнением причуд и желаний остальных. Из четверых оставшихся один, так же несомненно, являлся хозяином. Внимание всех было обращено на него. Он был грузен, но не слишком, жировая прослойка свидетельствовала скорее о хорошей жизни, чем об обжорстве. Сейчас он говорил, обращаясь к своим гостям:
– Вы выразили сомнения относительно надежности человека, служащего инструментом в нашем грядущем предприятии. Я договорился о маленьком представлении, которое, как я надеюсь, продемонстрирует вам всю беспочвенность опасений. Это и является причиной, по которой Эндрю пригласил вас сюда сегодня.
Хозяин повернулся к слуге:
– Эндрю, надеюсь, тебе не составит труда подождать, когда придет доктор Стайнер, попросить Саймона указать ему место за столом и сообщить об этом нам. – Он отдавал приказание вежливо и с достоинством, как человек, привыкший повелевать. – Господа, позвольте предложить вам что-нибудь выпить, чтобы скрасить ожидание.
Разговор, завязавшийся между ними, свидетельствовал о хорошей информированности каждого. Предметом же его было богатство. Богатство, выраженное полезными ископаемыми, промышленными предприятиями, продуктами земли и моря: нефтью, сталью, рыбой, зерном и… золотом.
О высоком положении этих людей в обществе свидетельствовали их дорогие костюмы, камни, поблескивающие на пальцах, уверенные, не терпящие возражений голоса, небрежное упоминание в разговоре высокопоставленного чиновника.
– Сэр, – прервал их беседу Эндрю, – он пришел.
– Спасибо, мой мальчик. – Хозяин поднялся. – Прошу вас следовать за мной, господа.
Он пересек комнату и отдернул пурпурно-золотую штору. За ней гости увидели окно.
Все четверо подошли поближе и принялись рассматривать комнату за стеклом. Это был зал фешенебельного игорного дома. Мужчины и женщины сидели за столом для игры в «баккара» и совершенно не обращали внимания на окно над их головами.
– С той стороны ничего не видно, господа, – успокоил всех хозяин. – Можете не опасаться быть замеченными в этом логове порока.
Все вежливо хихикнули.
– Какую прибыль вы получаете от этого предприятия? – спросил один из гостей.
– Мой дорогой Роберт. – Хозяин выглядел шокированным. – Неужели вы подумали, что я каким-то образом связан с незаконным бизнесом?
Все снова захихикали, на этот раз с нескрываемым удивлением.
– А! – воскликнул хозяин. – Вот и он!
Через зал к столу Манфреда Стайнера провожал высокий молодой человек с землистым лицом, выглядевший в вечернем костюме сотрудником похоронного бюро.
– Я попросил Саймона посадить его так, чтобы мы могли видеть его лицо, – пояснил хозяин.
Все чуть наклонились вперед и не сводили глаз с человека, раскладывающего на столе фишки, любезно предоставленные Саймоном.
Доктор Стайнер начал играть. Лицо его было полностью лишено выражения, но бледность просто поражала. Каждые несколько секунд он облизывал губы розовым языком. В перерывах между играми он замирал, напоминая ящерицу или игуану. Только жилка дергалась на шее да блестели, как змеиные глаза, стекла очков.
– Прошу вас обратить внимание на его правую руку, – едва слышно произнес хозяин.
Открытая ладонь лежала рядом со стопкой фишек, но пальцы начали сжиматься, как только крупье стал раздавать карты.
– Carte, – беззвучно произнесли губы Манфреда, а пальцы сжались в кулак так, что побелели костяшки, а сама рука задрожала от напряжения. Выражение же лица по-прежнему оставалось нейтральным.
Крупье передал карту.
– Septe! – произнесли его губы, а в следующее мгновение он уже забирал ставку Манфреда. Пальцы Стайнера разжались, ладонь безвольно упала на стол, мягкая и безволосая, как дохлая рыба на зеленом сукне.
– Думаю, мы видели уже достаточно, – сказал хозяин, и все вернулись к столу в несколько подавленном настроении.
– Господи! – пробормотал кто-то. – Какая гадость! Я чувствовал себя соглядатаем, как будто я наблюдал за человеком, занимающимся онанизмом.
Хозяин быстро взглянул на говорившего, удивленный наблюдательностью и точностью определения.
– В сущности, именно это вы и видели. Простите мне роль лектора на несколько минут, но я немного знаю этого человека. Один из ведущих психиатров составил мне за четыреста рандов аналитический доклад.
Хозяин помедлил, чтобы убедиться, что внимание всех сконцентрировано на нем.
– Причины такого поведения не ясны, возможно, виной всему событие или серия событий, происшедших, когда оставшийся сиротой Манфред Стайнер бродил по руинам разрушенной войной Европы. – Хозяин закашлялся и сам прервал свой поток красноречия на несколько секунд. – Как бы то ни было, результат виден всем. Коэффициент умственного развития Манфреда Курта Стайнера – сто пятьдесят восемь. Он – гений. Он не пьет, не курит. У него нет увлечений, он никогда не занимался спортом, никогда не делал непристойных предложений какой-либо женщине помимо жены, впрочем, и здесь существуют сомнения, касающиеся того, как часто и до какого предела удостаивается она его внимания.
Хозяин сделал глоток из бокала, чувствуя, что все внимание присутствующих сконцентрировано на нем.
– Механически, если можно так выразиться, – продолжил он, – Манфред Стайнер не является импотентом или неполноценным в этой области. Тем не менее любой телесный контакт, а особенно выделения, сопутствующие такому контакту, вызывают у него чувство отвращения. Для возбуждения он предпочитает игру в «баккара», для облегчения может прибегнуть к быстрому контакту с представительницей противоположного пола, но с большим удовольствием обслужит себя сам.
Все молчали некоторое время.
– Если быть точным, он – маниакальный игрок. Более того, маниакальный неудачник.
– Вы имеете в виду, он стремится проиграть? – недоверчиво спросил Роберт.
– Нет, – покачал головой хозяин. – По крайней мере на сознательном уровне. Ему кажется, что он пытается выиграть, но он делает крупные ставки в ситуациях, которые посчитает самоубийственными даже человек, не обладающий таким уникальным мозгом. Это глубокое подсознательное желание проиграть, быть наказанным. Особая форма мазохизма.
Хозяин открыл черный кожаный блокнот и проверил его содержимое.
– За период с тысяча девятьсот пятьдесят восьмого по шестьдесят третий год доктор Стайнер проиграл за этим столом двести двадцать семь тысяч рандов. В шестьдесят четвертом году он пришел к соглашению со своим единственным кредитором, по которому долг и проценты по нему считались выплаченными.
Можно было заметить, как изменились выражения лиц гостей, когда они пытались сопоставить даты и главных участников событий. Первым к правильному выводу пришел Роберт. В 1964 году хозяин продал контрольный пакет акций компании «Норт-маун-коппер» группе «СРК» по чрезвычайно выгодной цене. Совсем незадолго до этого доктор Стайнер был назначен главой финансового и планового отделов «СРК».
– «Норт-маун-коппер»! – восхищенно произнес Роберт. «Вот как было дело! Ах, старая лиса! Заставил Стайнера скупить акции по сверхвысокой цене».
Хозяин лишь мягко улыбнулся, ничего не подтверждая, ничего не опровергая.
– С шестьдесят четвертого года по сегодняшний день, – продолжил он, – доктор Стайнер остается постоянным клиентом этого заведения. Его проигрыш за этот период составил… – Он заглянул в блокнот и удивленно, как будто впервые увидел цифру, произнес: – Чуть больше трехсот тысяч рандов.
Все глубоко вздохнули и заерзали в креслах. Даже для этих людей сумма была весьма значительной.
– Думаю, мы можем на него положиться. – Хозяин захлопнул блокнот и улыбнулся.