Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2

Глава 13

Я летел домой на крыльях. Хороший день выдался. Вечером соберёмся с пацанами, обсудим детали завтрашней операции. Можно даже бахнуть за успех, чтобы всё получилось. Кстати, про бахнуть. Я зашёл в винно-водочный на Карла Маркса, взял две «Пшеничной», в гастрономе прикупил любимой Докторской и кольцо Краковской. Майонез в баночке. Хлеб вообще попался свежий, даже тёплый. И корочка хрустящая. Кофе в наличии был только с цикорием, не хочу, обойдёмся чаем индийским со слоном. Хорошо, когда в родном городе пищевая промышленность работает без перебоев.

Плохо, что нет хозяйственной сумки и полиэтиленовых пакетов. Стрёмно как-то по городу светить алкоголем, тем более, это чревато в общаге, где на каждый дзынь выглядывают из всех комнат. Слух у них, чертей, избирательный. Впрочем, после сегодняшней ночной истории должны бы попритихнуть, глядишь, и посидим спокойно без лишних ушей. Сейчас ещё в кулинарию зайду за бисквитом, сладкого хочется.

Ноги сами принесли меня к нашему хранилищу сокровищ. Вокруг дома было тихо, накрапывал дождик, переходящий в снег, знакомая соседка набирала воду из колонки в алюминиевую флягу на сорок литров. Я бы даже и не против здесь пожить в тёплое время года, но зимой канализация — святое. Интересно, если прикупить домик в центре, да заморочиться подключением «удобств», это вообще реально? Эх, где мои старые связи, когда я мог позвонить паре начальников и решить практически любой вопрос, хоть по жкх, а хоть по любому эксклюзиву. Дефициту, как бы сейчас сказали. А ведь дальше будет только хуже. Пора бы задуматься, как наши геройства перевести в официальную плоскость. Поговорить с Асатовной или сразу в профком? В конце концов, парой-тройкой кладов мы обеспечим себе безбедное существование, остальные вполне полежат на своём месте. Золотом Колчака можно заняться в рамках дипломного проекта, всё равно в городе вряд ли припрятана какая-то серьёзная его часть. Вот и получается, что параллельно финансовой стабильности надо подумать и о положении в обществе. Квартиру хочу, машину хочу. Но ведь студенту Саше Шведову не дадут и не продадут.

Ладно, это всё на перспективу, а пока у нас планы на завтра. Я уже предвкушал, как расскажу Лёхе о своём открытии, как меня окликнули:

— Саша! Саня Шведов!

На толстых каблуках, в брюках-клёш, с развевающейся рыжей гривой приближалась Зинка. Про тебя-то я и забыл. Эх, матрёшка, ну чего ты ко мне прицепилась?

— Саша, привет! — сияя как начищенный самовар, бросилась Зинка ко мне.

— Здравствуй, Зинаида, — ответил я. — Ну и откуда ты взялась?

— А я тут рядом, в соседней общаге. Ты не рад?

О, господи, как она туда попала? Не говорите мне, что она в универ поступила.

— А с чего ж мне радоваться? Я кажется, всё сказал ещё в посёлке.

— Саша, ты так и не вспомнил? Меня, нас?

— Так и не вспомнил. Только не говори, что ты ради меня в Иркутск приехала?

— Слушай, мы так и будем на улице говорить? Я замёрзла тут, пока ждала. Я тебе гостинцы привезла. Пойдём к вам, а? Ты же тоже голодный, наверное. Устал? Так поздно с учёбы возвращаешься.

— Тебя не пустят, у нас тут гостей не приветствуют. Тем более вечер.

— Пустят. Я уже обо всём договорилась.

— Правда? Ну идём, послушаем, что скажут.

— А вот и он вернулся, — радостно заорала она через весь холл вахтёру.

— Я ему сказала, что твоя сестра двоюродная, — доверительно поделилась она со мной.

— Подождите, запишу. Какая комната? Но чтобы после девяти никаких гостей. Сестра, не сестра, а не положено. Я проверю!

— Да что вы, мы же недолго. Соскучилась по брату.

На нас оглядывались, потому что Зинка даже не сбавляла громкости. Мало мне популярности в общаге, ещё одна тема для разговоров.

— Хватит, пошли уже, — дёрнул я её.

Пока мы поднимались по лестнице, девушка отдувалась от настойчиво лезущих в лицо волос и поддёргивала сползающую с плеча гигантскую дамскую сумочку.

— Ты не могла оставить её у себя в комнате? — раздражённо поинтересовался я, когда она начала безнадёжно отставать.

— Так ведь это тебе. Гостинцы. От матери и так, от меня.

— Какие ещё гостинцы?

— Сейчас придём, всё увидишь. Тётя Альбина сказала, всё твоё любимое.

— Давай сюда. Донесу, — протянул я руку.

Крепло желание забрать, чего она там приволокла и попрощаться. Желательно, навсегда. У меня Соня. Надо завтра ей цветы купить, жалко, что роз в городе днём с огнём не сыщешь. Ну может что-то симпатичное смогу найти. Гвоздики тоже красивые бывают, главное, чтобы не красные. Красные у меня стойко ассоциируются с похоронами.

Зина сумку не отдала, наоборот, крепче вцепилась в неё.

— Зачем? — искренне удивилась она. — Я сама. Ну вот, четвёртый этаж, правильно? Слушай, мне так нравится город! Я раньше никак не могла представить, как это — многоэтажный дом. А тут как увидела девятиэтажки, прямо захотела жить на верхнем этаже. Оттуда всё-всё видно! Ну, у тебя четвёртый, тоже ничего, а я всего лишь на втором. Скучно.

Надо было видеть Лёхино лицо, когда вслед за мной в комнату зашла Зинка.

— Это что?! — безмолвно вопрошал он, пока вслух здоровался и раздвигал место на столе для наших сумок.

— Привет, я Зина, — первой подала руку девчонка и энергично потрясла Лёхину ладонь.

— Алексей, — осторожно ответил тот.

Кажется, он усомнился в собственной памяти, и кого из моих девушек зовут Зиной.

— Очень рада познакомиться с Сашиным другом. А мы с ним с самого детства друг друга знаем. Правда вот беда случилась, не помнит он меня. Но ничего, мы ему напомним, верно?

— Зина, ты хотела что-то отдать? — прервал я поток красноречия.

— Точно! Вот от матери письмо. Оно было без конверта, но я не читала. Нет-нет. А это прямо из дома гостинцы. Подставляй руки. Твои любимые маслята, маринованные. Тёть Аля сказала, это вы с ней собирали перед твоим отъездом. Дальше, огурчики с парника, уже засолились. Помидорки в собственном соку и в желе.

Девушка выставляла на стол разносолы, а я обалдело таращился на её сумку. Это она в ней всё припёрла? Это какой-то пространственный фокус? Под конец на столе появился кочан капусты.

— Вот, это из дома. А это от меня, ты хотел такой, — Зина зашуршала обёрточной бумагой и протянула мне небольшой круглый свёрток.

— Что это?

— Разверни, — спрятав руки за спину, чуть не приплясывала она от нетерпения.

Я вздохнул и разорвал упаковку. В наше время снова вошла в моду обёрточная бумага. Ещё и шпагатом перевязывают. Это у молодёжи самый писк. В нынешнем семьдесят пятом это единственная доступная обёртка, а заворачивать красиво и вовсе не умеют. Но Зина старалась. Она свернула бумагу в цилиндр и заправила кончики внутрь. Получилась круглая почти коробочка, слегка помятая с одного краю.

— Я тебя ещё не поздравляла с удачным поступлением. Вот, это тебе.

Внутри завёртки был галстук. Красный узкий галстук. Наверное, модный, только не для меня.

— Спасибо, — глядя на красную удавку, едва нашёлся я, что сказать.

Ещё в прошлой жизни не любил костюмы и уж тем более галстуки. Да, студенты в большинстве своём ходят в пиджаках, но я подобную форму одежды если и рассматривал, то только с водолазкой.

— Примерь, — захлопав в ладоши, потребовала дарительница и потянулась к моей шее.

— Не сейчас! — отрезал я, перехватывая её руки.

— А что, тебе пойдёт, — ухмыльнулся Лёха, наблюдающий всю картину.

— Я не готов так… и вообще, есть хочу.

— Ой, мальчики, вы голодные? — всплеснула руками Зинка. — Давайте я вам быстренько что-нибудь сварганю. Что у вас есть? О, колбаска. Сейчас бигус сделаю.

— Не надо. Мы сами.

— Да вы отдохните, а я быстро, честное слово. Где тут кухня?

Зинка выскочила за порог, забыв закрыть дверь, так что мы видели, как она два раза мелькнула мимо нашей комнаты, потом видимо нашла кухню и принялась громыхать на ней железом. Изумлённые девчонки спрашивали её, откуда она взялась, а Зинка озабоченно отвечала, что у неё мужики голодные сидят, надо срочно накормить. Потом она прилетела в комнату, сгребла со стола колбасу и капусту и улетела вновь.

— Ну ты попал, — констатировал Лёха, притворяя дверь.

— Вот и что я должен делать? Я, взрослый мужик, что должен делать с этой шмакодявкой, которая как будто так и надо, является и наводит тут порядки?

— Расслабься. Пусть шуршит. Зато у нас будет горячий ужин. С паршивой овцы хоть шерсти клок. А как она поймёт, что её телодвижения ни к чему не приводят, так сама сдуется. Точно тебе говорю.

— Нюхом чую, фиг она сама отступит.

— Да ладно тебе. Нормальная девчонка. Вон зато какая шустрая.

— Слишком шустрая. Открывай банки, жрать охота.

— Я смотрю, у нас беленькая. Что за повод?

— Чёрт, я с этой оглашенной обо всём забыл. Завтра идём на дело.

— Опять? Что на этот раз? Надеюсь, не как в прошлый раз?

— Подвал каменного особняка. И там поболее того слитка будет. Предлагаю взять Костяна, там куча учреждений и любопытных детей. Нужно, чтобы кто-то отвлекал местных жителей, а кто-то вскрывал двери или что там окажется.

— А ты не посмотрел вблизи?

— Там висит во-от такой замок. А ключ от него у мужика, к которому я перед тем зашёл якобы ремонтировать обувь. И тут два варианта: или мы идём под видом сантехников делать профилактику труб в теплоузле. Или мы историки и ищем подземные ходы. Тебе какой вариант больше нравится?

— А ты под какой легендой засветился?

— Как историк. Не похож я на сантехника.

— Ну значит историки. Странно будет, если сегодня ты приходил как историк, а завтра явишься в составе сантехнической бригады.

— Хорошо. А если нам придётся копать или стену какую-нибудь ломать? Что будем говорить? Кстати, нужен инструмент.

— Ломик у нас есть. А где взять лопату, я кажется знаю.

— Придумал. Ты у нас будешь журналист, который хочет запечатлеть историческое событие, поэтому всё должно происходить под запись и на камеру. Копка ям, слом стен и дверей. Для истории. Или лучше того, ты берёшь местных и идёшь брать у них интервью. Тем временем мы достаём клад, вызываем представителей властей и… стоп. Я же не хотел светиться. Тогда я буду журналистом. Из студенческой газеты.

— А у нас есть газета?

— Чёрт её знает, вроде нету.

— А как мы без тебя узнаем, где чего ломать и копать?

— Действительно, никак. Эх, не хватает народу.

— Мальчики, всё готово! Освобождайте стол, будем ужинать! — нарисовалась Зина и следом принесла ещё булькающую сковороду с бигусом. За неимением подставки, водрузили горячую сковородку на кусок картона, давно приспособленный для этой цели. Девушка ничего не сказала, но стало почему-то стыдно. Руки не доходят купить. Или вырезать из куска фанеры. Точно, надо во дворе нашей квартиры пошарить. Наверняка что-нибудь завалялось.

— М-м-м, вкусно, — нахваливал Лёха бигус. Предатель.

— Саня, а тебе? — допытывалась Зина.

— Нормально, — буркнул я.

Весь аппетит мне испортила, чёртова девка. И так дело не складывается, ещё думай теперь, куда её девать.

— Здорово, вы уже дома? Ой, здрасьте, — нарисовался Костян.

— Это ваш друг? Ужинать будешь с нами? — подскочила Зина.

— Не, я уже. Я спросить хотел, мы с вами завтра идём?

— Куда вы идёте? Я тоже хочу.

— Зина, помолчи, тебя не спрашивают. И вообще, тебе пора. Сейчас вахтёр придёт, он у нас знаешь, какой зловредный?

— А что, уже девять? Тогда я и правда пошла. Проводишь?

— Идём.

Мы спустились вниз, вышли на крыльцо.

— Слушай, Зина… — начал я.

— Не говори ничего. Я вижу, что ты не в духе. Но я так скучала, Санька! Я ради тебя, что хочешь, сделаю. Не веришь?

— Ничего мне от тебя не надо.

— Я слышала, тебе люди нужны. Для дела. Хочешь, я с вами пойду? Можешь мне ничего не рассказывать. Что скажешь, то и буду делать. Скажешь молчать — буду молчать. Скажешь, бежать — побегу. В огонь пойду. Или с крыши спрыгну.

— Вот не надо мне тут про крыши! Представь, что к тебе сейчас подойдёт незнакомый мужик и начнёт рассказывать, что ты его девушка, и как он жить без тебя не может. Что бы ты сделала?

— Ну если он это всерьёз, то я бы попросила луну с неба достать, и понаблюдала за его старанием. А если бы ему это удалось, то я бы пригляделась. Может, он и ничего.

— Ладно, мы с мужиками посовещаемся и решим. Где ты живёшь?

— Я сама приду. Во сколько? В восемь, девять?

— Сдурела в такую рань. В десять. Но учти, я тебе ничего не обещал, и честно говорил и повторю: я к тебе не испытываю никаких чувств. И ты не думай, что какие бы то ни было дела что-то изменят.

— Саша, Санечка, да я ничего, мне же просто рядом быть. Не могу я без тебя.

— Ну и дура. И чего ты во мне только нашла?

— Ты разве сам не понимаешь? Ты такой, такой…

— Да таких вокруг знаешь сколько? Тысячи. Выбирай любого.

— А вот и неправда. Ты такой один. Сам говорил.

Ой, Саня, ну ты и трепло! Да разве же можно свой самый большой секрет кому ни попадя доверять?

— Хоть слово об этом, кому угодно — пеняй на себя.

— Клянусь! Никому.

— Смотри, Зина. Не подведи.

Я вернулся в скверном расположении духа. Лёха и Костян выжидательно уставились на меня, разливая из бутылки.

— Уже ввёл в курс дела? — спросил я друга.

— Да, в общих чертах пересказал.

— Значит, сделаем так. Завтра мы идём на разведку — я и Зинка. Вы ждёте где-то недалеко, надо придумать, где. Например, в кафе. Мы попадаем внутрь, осматриваемся. Если там всё рядом, вы приходите, как сантехники. Выгоняете нас, типа делаете профилактику труб. Достаёте сундук. Вуаля, зовёте милицию. А если там возни много, то мы возвращаемся к вам вдвоём и вместе думаем, как достать наш клад. Всё ясно?

— У меня вопрос, — поднял руку Костик. — А как вы узнаете, насколько клад глубоко спрятан?

— Лёха, наливай. Тут такое дело…

В общем, Костику пришлось рассказать почти правду. Он поклялся на крови, что моя тайна умрёт вместе с ним. А я немножко приукрасил свои способности, и сказал, что не только вижу золото, но и порчу навести могу на клятвопреступника.

— Слушай, да ведь ты уникум, Саня, — цокал заплетающимся языком Костик.

— Спасибо, я знаю.

— Твои способности надо применять на благо страны.

— Это ты мне брось! Ничего не надо. Страна большая, а я маленький. Разорвут ведь на части.

— Ну, это да.

Когда Костик заснул на свободной кровати, мы тоже легли.

— Что там в библиотеке, Лёх? — вспомнил я.

— Можно сказать, ничего. То есть по Гражданской войне куча книг, а вот по золотому эшелону ничего. Воспоминания разве что читать, вдруг где проскользнёт. А может, такое и вовсе никто не публиковал. В общем, я пока только сверху копнул, надо копать намного глубже. Или в архиве искать. Кстати, у нас завтра архив, ты не забыл?

— Забыл. А завтра разве не суббота?

— Пятница. Учимся, две пары.

— Ну значит, учимся, идём на разведку, а дальше по обстоятельствам. Останется у нас время — едем в архив, а нет, значит, с понедельника приступим. Но вообще, наша с тобой роль должна быть минимальна. Как только станет ясно с кладом, мы должны свалить и иметь алиби на время обнаружения сокровищ. Так что шансы попасть в архив очень даже неплохие.

Я засыпал с мыслью, не зря ли мы торопимся? В самом деле, в деньгах мы пока не нуждаемся. Так может, не стоит спешить? Провести разведку боем, а сам клад на будущее оставим? Можно и так, только зря я пионерам вчера про подземелья рассказал. Дети шустрые создания, могут и сами залезть вперёд нас. И тогда плакало наше вознаграждение. Получается, этот клад надо обязательно извлечь. А дальше можно сделать паузу и поработать над картой. Настоящая карта сокровищ получится, если наносить на неё все обнаруженные клады.