Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2

Глава 20

Картина маслом: приплыли. Шутки кончились. Я слазил на чердак, убедился в том, что наши запасы выгребли подчистую. Слиток и деньги в том числе. Суки. Давно наблюдали значит. Сбываются самые худшие мои опасения. А так хотелось бы ошибиться.

— Ты, главное, не вздумай геройствовать, — правильно оценил мою задумчивость Лёха. — Сам понимаешь, после такого тебя никто с миром не отпустит. Очень ты ему нужен.

— Что ты предлагаешь? Нет, я понимаю, что вы с Костей имеете полное право идти в милицию, писать заявление и требовать справедливой кары. Но как быть с Зиной?

— Зина да… но я не согласен обменять тебя на неё.

— Предлагаешь идти в органы? А как же запрет Боцма́на? Ну как сотворят что-нибудь с девчонкой? На моей совести будет.

— Саш, ну мы-то с тобой понимаем, что герой боевика категорически неправ, когда пытается самостоятельно решить проблемы с криминалом.

Это точно. До чего тупо выглядит, когда очередной мистер крутые яйца вляпывается по самые оные, возомнив себя самым умным и сильным. Только у нас самих рыльце в пуху по самое не балуй. Заявить о налёте и похищении человека, а про золотой запас умолчать? Так ведь если возьмут хоть одного из этих говнюков, они нас сдадут с потрохами. И тогда наша молодая и задорная команда поедет на лесоповал на много лет. Сокрытие от государства сокровищ карается по всей строгости закона. Поди теперь докажи, что мы собирались сдавать клад государству, а не перекупщикам.

Что остаётся? Ни о чём не заявлять, и завтра идти выручать Зинку? А там как масть пойдёт. Допустим, я отдам Боцману сундучок. Отпустит ли он меня после этого? Почему-то кажется, что нет. Хотя нашего клада вполне хватит на компенсацию любого морального вреда, если я ему таковой нанёс. Усадьбу, простите, не я у него отжал. Нефиг было тащить меня в тайгу. А меж тем он, кажется, снова собирается наступить на те же грабли. Вот зачем, спрашивается? Ведь могли же всё решить полюбовно. Или я опять много о себе воображаю? Отдам сундучок, а меня пристрелят, и все дела. После сегодняшней демонстрации серьёзности намерений такой итог очень даже вероятен.

Я оглянулся на Костю, который баюкал вывернутую руку, на помятого Лёху.

— Кажется, ребро сломали, твари, — скривившись, сказал он.

— В травму вам надо, — решился я наконец.

Чёрт с ним. Посадят, так посадят. А вдруг отговоримся. Вообще-то мы пострадавшие в данном случае.

— Значит так, идём снимать побои. В третьей больнице же есть травмпункт? Оттуда до Литвинова рукой подать.

— Напротив третьей больницы райотдел милиции, — сообщил Костя.

— Тем более, идём туда. Одна просьба к тебе. Обо мне не говори ничего, хорошо? Если дело будет расследовать милиция, ни к чему им такие подробности. Мы нашли клад, сегодня его собирались торжественно сдавать. А тут такое творится.

— Саня, думаешь, выкрутишься?

— Ничего я не думаю. Мне по-любому раскладу прилетит, не с одной стороны, так с другой. Если Боцмана поборем, посадят только в путь. А вы и не лезьте. Ничего о моих делах не знали, насчёт клада я вам сказал, что это результат долгих изысканий. Сразу не сдали, потому что устали и поздно было. Вчера достали, сегодня собирались сдавать.

— Но ведь…

— Что — ведь? На нары захотели? Вы вообще случайные жертвы обстоятельств. Охота на меня идёт. Из Бодайбо подтвердят, если до этого дойдёт. Но пока главное до завтра продержаться.

— Предлагаю идти через дворы, — сказал Лёха, выглянув из-за шторки на улицу. — Вдруг они человечка оставили, и тот уже передал, что ты пришёл. Выйдем, а нас там под белы рученьки.

— Давайте через дворы.

Мы спустились во двор через общий коридор, по утопленным в грязи мосткам добрались до поваленного забора. По ту сторону маячил Андрюха.

— Здорово, — радостно помахал он нам.

— И тебе не кашлять, — помахал я в ответ.

— Кто ж вас так разукрасил?

— Есть добрые люди. Не знаем, как теперь выйти, чтобы снова с ними не встретиться.

— Так через мой огород пройдёте и выйдете за углом. А там Пашка через дорогу живёт, он вас пропустит. Пошли, провожу.

Андрюха с готовностью подхватился и поманил нас за собой. Забор его огорода был под стать тому, что разделял когда-то наши дворы — пьяно кренился на все стороны, а картофельное поле заросло бурьяном. Оно и лучше, от лишних взглядов защитит. На соседнюю улицу выводил лаз в заборе, где болтались две доски. Андрюха первым пролез наружу, сделав нам знак обождать, пока он проведёт разведку. Потом рука просунулась в дыру обратно и сделала успокаивающий жест — всё в порядке, можно идти. Лёха шёл следующим, просунув сперва голову и убедившись, что на улочке никого нет. За другом я отправил Костю. Меня по ту сторону встретила вся компания в полной готовности бежать через пустую дорогу.

Мы пересекли проезжую часть и нырнули в калитку. По дороге проехал мотоцикл, за ним мальчишки на велосипедах. Вроде тихо, никто нас не преследует. Андрей уже углубился во двор, уговаривая цепного пса не лаять, дескать, все свои. Нас он пропустил вперёд, показав направление движения.

— Вон там выйдете на Байкальскую, а там рукой подать до больницы. Я поболтаюсь рядом с домом, если кто будет про вас спрашивать, наговорю что-нибудь, скажу, что вы на Ленина ушли.

— Спасибо, Андрюха.

До больницы добрались без приключений. Ближе к рынку народ на улицах попадался чаще, грохотали трамваи, хозяйки с кошёлками и авоськами тащили домой продукты. Я хотел оставить парней в травме, а сам добежать до милиции, но они меня одного не отпустили.

— Сиди тут, — сказали они. — Вместе пойдём.

В итоге, пока ребятами занимались эскулапы, ко мне подошёл неприметный человек и предъявил корочки. И даже идти никуда не понадобилось, полный сервис.

— Пройдёмте, — тихо сказал человек по фамилии Иванов.

Я только дёрнулся предупредить Лёху, чтобы не потерял меня, но товарищ Иванов обещал, что моих друзей после врачебной помощи доставят в отделение для дачи показаний. От меня требовалось большее — полноценное участие в предстоящей операции. И понеслась. Меня спрашивали и переспрашивали обо всём, что я знаю о человеке по прозвищу Боцма́н.

— Это в ваших интересах, — напомнили мне, когда я замешкался. — Однажды вы уже стали жертвой похищения, получили серьёзные травмы, огнестрельное ранение. — Мы хотим помочь. Избавить общество и вас от постоянной угрозы здоровью и жизни. Преступники циничнее с каждым разом. В прошлый раз похитили вас, на этот раз пострадала девушка. Подумайте о ней. Помогите следствию спасти её и вас.

Будь я несмышлёным пацаном, то скорее всего повёлся бы на эти правильные в общем-то речи. Всё так, как они говорят. Но я как шкатулка с двойным дном и потайным ящичком впридачу. Нельзя мне ни про мотивы Боцма́на говорить, ни про свои собственные. Про клад особенно говорить не хотелось, но пришлось. Сами спросили. Наверное ребят моих обрабатывают где-нибудь в соседнем кабинете и периодически сверяют данные, которые получили от каждого из нас. Плохо. Костик долго не протянет. Мы с Лёхой ещё может продержимся, а Костика сломают как пить дать.

В какой-то момент следователь Иванов вышел, а вошёл знакомый мне по Бодайбо товарищ майор.

— Здравствуйте, Александр. Не рады меня видеть? — оценил он мою кислую физиономию.

— Устал. Три часа тут сижу, одно по одному.

— Понимаю. Но и вы поймите — нам важно не упустить ни одной детали, чтобы на этот раз наверняка взять банду Боцма́на.

— Какие ещё детали нужны? Завтра мы встретимся, вот и берите его тёпленьким. Может быть там уже принесли записочку, где и когда, а я тут у вас сижу.

— Разные детали. Например, насколько вы ему нужны живым и невредимым? И почему вы ему так важны, что он пошёл на откровенный налёт в центре города? Уж не потому ли, что экстренно золото понадобилось, чтобы обустроить новую базу?

— Вы опять за своё?

— Ну простите, мы два месяца ждали, выйдет ли он на вас после прошлого грандиозного провала. Единственная зацепка по сути была. Уже отчаялись дождаться. И вот...

Я от возмущения аж рот открыл.

— На живца ловили! Вы меня как приманку использовали!

— Ну зачем так грубо? Вы и без Боцма́на нам интересны. Но раз уж появилась такая возможность, мы обязаны были её использовать.

— Следили за мной, значит? Так какого… чёрта ребят моих не уберегли?

— Не кипятитесь. Мы же не за ними наблюдали, а за вами. Кто же знал, что он так…

— Извините, нервы на пределе.

— Переживаете за Зинаиду Курочкину?

— За всех переживаю. Что с нами всеми будет?

— Полагаю, об этом мы поговорим после завтрашней операции.

— Хотелось бы быть уверенным, что при любом раскладе парни не понесут ответственности за то, чего не совершали. Хочется завтра со спокойной душой идти к Боцману.

— А вы собираетесь к нему идти?

— Ну да. А какие ещё варианты возможны?

— Интересный вы человек, Александр. Сколько вам лет?

А то ты моё дело не изучал и не знаешь.

— Семнадцать.

— Только семнадцать? Тем более удивительно. Явная склонность к авантюрам и тут же осторожность и осмотрительность, совсем не по возрасту. Взять хоть ваш клад и его не слишком законное изъятие с места находки. Однако сдавать вы его собирались государству. Полное равнодушие к моде, и тут же джинсы. Любите одну, а спите, простите, с другой.

Суки! Твари подзаборные! Они что, жучка мне подсадили? Откуда им всё это известно?!

— Хватит, — процедил я сквозь зубы, чтобы не сорваться.

Срываться нельзя. Это накинет мне проблем, как будто я мало увяз.

— Выдержки не хватает. Тренируйте выдержку, Саша. Мы бы хотели всё-таки с вами поработать в дальнейшем. Если хорошо себя проявите, мы закроем глаза на все ваши и ваших друзей нарушения закона.

Ну вот оно и прозвучало — предложение, от которого нельзя отказаться. В мягкой, мягонькой форме, но с совершенно ясным посылом — не хочешь неприятностей — переходи на сторону добра.

— Да вы не пугайтесь так. И чего все нас так боятся? Вы о будущем подумайте. Не Боцма́н, так другой найдётся, кто захочет такого перспективного молодого человека к рукам прибрать.

— Вы, например, — не удержался я.

Шарипов, где ты там? Дай уже Шведову подзатыльник, чтобы язык свой за зубами держал. А то наговорит сейчас на срок.

— Мы тоже. Не скрою, вы нам нужны. Для вас уже есть работа. Как я понимаю, ваш дар от вас не требует особых усилий, а следствию огромная помощь. В остальном учитесь, живите как жили. Мы со своей стороны своим сотрудникам помогаем, чем можем. С жильём, например.

Ох, мягко стелешь, товарищ майор. А каково спать будет на твоих перинах?

— Давайте мы для начала до завтра доживём.

— Тоже верно, товарищ Шведов. Немедленный ответ и не требуется. Зинаиду вашу вместе пойдём вытаскивать. Сейчас наши специалисты согласуют разные моменты и будем выдвигаться. Как по-вашему, вам стоит ожидать послания на квартире или в общежитии?

— Уже думал. Мне кажется, всё-таки в общаге. Я никогда не ночевал на квартире, да вы и сами знаете. Так что вечер и утро обычно провожу в общаге.

— Хорошо, будем исходить из данного посыла, а на квартире подежурит кто-то из ваших друзей. На всякий случай. Для охраны и оперативной связи по обоим адресам будут присутствовать наши сотрудники. Как только поступит информация о месте и времени завтрашней встречи, собираем всех и обсуждаем детали операции. Очень важно, чтобы вас не заподозрили в обращении в милицию. Поэтому пойдём отдельно друг от друга. Рискованно конечно, но придётся пойти на этот шаг. Ни с кем в контакт не вступать, не заговаривать. Наши сотрудники будут рядом на всём пути от остановки транспорта. Внутри общежития к вам присоединятся наши люди.

Я вышел из здания на Литвинова около восемнадцати часов. Меня подвезли до Ленина, где высадили рядом с остановкой. Я благополучно сел на одиннадцатый автобус, подошедший почти сразу и подозрительно пустой. В нём сидела пара женщин, да двое мужиков подшофе, громко травивших анекдоты про Брежнева. Ну если это сотрудники майора, то переигрывают, актёры хреновы. Я вышел на своей остановке, сунул руки в карманы и изобразил величайшую задумчивость. Так и прошёл весь путь до общаги, не оглядываясь по сторонам. Внутри меня приветливо встретила комендантша. На вопрос о любых письмах, записках, звонках она испуганно покачала головой и шёпотом призналась, натужно улыбаясь:

— Шведов, тебя товарищи из органов ждут, паршивец эдакий. Ты чего натворил?

— А вы почему тут сидите, Наталья Игнатьевна? Это же палево.

— Что? — не поняла она.

— Сейчас вам товарищи из органов объяснят. Тут вахтёр сидеть должен. Идите позовите, кто у вас сегодня дежурит.

Странно, где все хвалёные товарищи из органов? Мне казалось, ими тут должна кишеть вся общага. Я уже подходил к своей комнате, как из двери напротив высунулся парень и предупредил:

— Сиди внутри, никуда не высовывайся, как появится курьер, тебя позовут.

Я кивнул: понял, — и вошёл к себе.

Внутри ожидал сюрприз — двое парней, переглянувшихся при виде меня.

— Здрасьте, — неприязненно поздоровался я. Могли бы хоть в комнате никого не оставлять. Без того нервы на пределе.

— Здрасьте, — кивнули они в ответ, искоса рассматривая меня. — А ты тоже… откуда следует?

— В смысле? Я Шведов. Вы меня пасёте тут.

— Так ты не из милиции?

— Я нет. А вы?

— Мы тут живём.

— Здрасьте. Это я тут живу.

— Погоди-ка. Ты наш новый жилец? А мы археологи. Приехали с раскопок, а тут творится непонятно что? Из-за тебя, что ли?

— Ясно. Вы два Славика? А я Саня.

— Будем знакомы. Так ты нас просветишь, что происходит?

— Нет, пацаны, не могу. Я кучу бумажек о неразглашении подписал.

— Ну хоть намекни.

— Намекаю: меньше знаешь, крепче спишь. Тут серьёзные товарищи на этажах дежурят. Ловят Мальчишей-Плохишей. Лучше скажите мне, пожрать чего есть? Мотался весь день, хоть бы накормил кто. Вам-то можно из комнаты выходить? А то мне запретили.

— Тушёнка пойдёт? У нас тушёнки вагон остался, видеть её не можем уже.

— О, давай, годится. А хлеб на окне должен быть.

— И что, даже греть не будешь?

— Да пофиг. Главное что-нибудь в желудок уронить. Горячее, холодное, это такие мелочи.

Я уже доедал тушёнку, когда в дверь ворвался тот самый парень из комнаты напротив:

— Шведов Александр, спускайся вниз, ждут тебя.

Я сунул ложку в банку, а хлеб за щёку — по пути дожую, и пошёл на вахту. Там меня и впрямь ждали. Пятеро в штатском и без погон, которые сгрудились у стола вахтёрши.

— Товарищи, — прыгала вокруг комендант. — Возможно, вам будет удобнее в актовом зале?

— Гражданочка, не мешайте, — вежливо оттёрли её. — Шведова позвали?

— Здесь я, — подал я голос.

— А, пришёл. Боцман назначил время и место. Садись, слушай вводную. Завтра в восемь ноль-ноль как штык должен быть здесь. Пройдёшь инструктаж, после чего выдвинешься на станцию Иркутск-Сортировочный. Твоя задача войти в контакт с Боцманом…

— А Зина?

— Зина? А, заложница. Боцман обещает отпустить её, как только ты явишься. А он, по слухам, своё слово держит. Так вот, тебе необходимо отделить его от остальной банды. Пообещай сообщить ему нечто очень секретное, что его подельникам слышать не положено. Как только вы останетесь одни, избегай окон и дверей. При первых признаках беспорядка или вдруг стрельбы, падай на пол, закрыв голову руками.

— А Боцман?

— А это уж не твоя забота.

— Да, но он-то наверняка будет вооружён.

— Он никогда не носит при себе оружия. На этом пока всё. Можешь возвращаться к себе, ложиться спать.

— А если никто меня и слушать не будет. Отоварят по голове, как в прошлый раз, и все дела.

— Тогда это тем более не твоя забота. Без сопливых справимся.