Золоторогий олень

Там, вверху, где под скалой

Прут[3] берёт начало,

Громкий клич, победный клич

Войско прокричало:

Наконец-то взят, живьём,

Зверь бесценный, редкий!..

Был доставлен в замок он,

Как разбойник, в клетке.

С гор везли его, мешок

На рога накинув,

Дабы диво утаить

От простолюдинов.

...Ямой каменною —двор,

Тесен, глух и страшен.

За оленем день и ночь

Стража смотрит с башен.

Всюду копья, шевелясь,

Блещут остриями.

«Всё! —смекнул олень.—Теперь

Сгину в этой яме...»

Вдруг пропели три трубы

За стеной, на вышке,

Шум возник вблизи ворот,

Лязгнули задвижки,

Копья замерли вокруг,

Часовые —тоже,

И во двор вошёл король,

А за ним —вельможи.

Сам монарх люцерну нёс.

Ну, а травка эта

Для оленей —всё равно ;

Что для нас конфета.

—На,—сказал король.—Бери.;

Кушай до отвала.

Лишь кивни, душа моя,

Если будет мало.

Стану потчевать тебя

Я ещё не этак!..

А из рожек из твоих

Напилю монеток.

Тут оленя, как в ярмо,

Втиснули в колодки,

Чтоб от боли не дрожал,

Не мешал работке.

Вновь на вышке трубачи

Затрубили звучно.

Рог владыка ухватил

Сам, собственноручно.

Слуги подали пилу,

Ларчик под монеты...

И вздохнул Золоторог:

«Пастушок мой, где ты?..»

Чистым золотом звеня,

Падают червонцы.

Слёзы катятся по ним

В тот ларец, на донце.

«Ой, недаром плачешь ты,

Пленник-горемыка...

И крепки и высоки

Стены тут,—взгляни-ка!

Будешь ты спокойно спать,

Жить в тепле да в холе,

Будет вдоволь и еды,

Но не будет воли.

Самоцветами тебе

Разукрасят ясли —

Только б зори прежних дней

В памяти погасли,

Только б ты забыл тот край,

Где шумливы буки[4],

Только б золото текло

Богатеям в руки...»

Так он думал в трудный час

И смущённым взглядом

Озирал невольно всё,

Что творилось рядом.

Слуги, стражники, шуты,

Принцы, графы, баре

Суетятся и вопят,

Будто на пожаре;

Спорят, падают, ползут —

Каждый, скор и пылок,

Норовит побольше сгресть

Золотых опилок.

Если выпала кому

Лишняя крупица,

Уж ему готов сосед

В волосы вцепиться;

Золотую пыль с земли

Слизывает кто-то...

Пилит денежки король!

Сбился уж со счёта!

А покорный зверь стоит,

Оробев от крика,—

Невдомёк ему, что здесь

Он и есть владыка,

Что, по сути, здесь пред ним

Все —рабы и слуги!

Он не знает... Терпит боль

И в тоске, в испуге

Среди цепких, алчных рук,

Что к нему воздеты,

Повторяет про себя:

«Пастушок мой, где ты?..»