Часть 7
В те времена я был ещё ребёнком и помогал родителям в хозяйстве. Мне особенно нравилось время сбора урожая, когда наши поля давали плоды. С каждой жатвы я откладывал чуть-чуть и для себя. Мама всё время готовила какие-нибудь блюда, смешивая всё, что мы выращивали. А я смешивал у себя даже то, что было несовместимо. Наверное, отсюда пошла моя тяга к алхимии. В общем, пока некроманты экспериментировали со своими душами, я уже экспериментировал с кулинарией. Они покинули Могильный лес с целым багажом знаний, который они собирались применить к себе, чтобы заставить чувствовать духом, а я только лишь приступал к более серьёзным вещам. Собирал на равнинах и в горах всяческие цветочки, смешивал их по книгам алхимиков и получал всяческие целебные отвары. А родителям нравилось то, чем я занимался. А потому не препятствовали. Лукреция и Лукас тем временем вернулись в чёрную башню, а, точнее, в её окрестности, чтобы продолжать покорение собственных сил. С созидающей стороной некромантии всё складывалось очень даже хорошо, когда как на изучение лунных способностей они отдавали меньше времени, ведь пока что ещё пребывали в раздумьях: а оно им вообще нужно?..
К трёхсотому корлу чёрная башня совсем перестала быть оплотом тьмы. Обучение прекратилось, походы больше не организовывались, залы ритуалов совсем опустели, ведь практикой в магии смерти больше никто не занимался. До падения оплота тьмы от рук беломагов осталось ещё около 35 корлов, но уже сейчас можно было с уверенностью сказать, что она пала. Брат с сестрой больше ни с кем не заговаривали на эту тему, ведь понимали — растущая скверна ослепляла умы всех некромантов. Они добровольно приняли в себя это несовершенство и поглощали его, как великое лакомство. Лишь в одном был толк от мастеров — они хранили знания о пути к величию. Поэтому Лукреция и Лукас изредка обращались к Килану, Властису или Корлагу за советом, как им продолжить взращивать своё мастерство. И, следуя их указаниям, брат с сестрой приближались к своей ближайшей цели — научиться управлять собственным духом, чтобы через него ощущать весь мир. Путь этот был достаточно сложен, но постепенно они приходили к этому. Чтобы постигнуть эту способность, им нужно было обучиться другим. К примеру, способность с помощью духа, собственного или чужого, восстанавливать плоть. Конечно, величие в боевом ремесле магии смерти сделало близнецов настолько могущественными, из-за чего навряд ли сыщется такой маг или такое оружие, которые будут способны причинить им какой-либо ущерб, так что эта способность навряд ли когда-нибудь станет потребной. За то она помогла укрепить связь с духом, так что брат с сестрой могли ощущать его ещё более отчётливо. Они также познали, как пропускать дух через глаза и уши, чтобы это усиливало их зрение, а также слух. Они могли настроить свои органы, чтобы отчётливо видеть живых, где бы ни находились те, отчётливо слышать их сердцебиение. По желанию эти органы станут воспринимать мёртвых и даже бессмертных. Также они всё-таки научились читать души живых, в чём они удостоверились, когда пришли в чёрную башню. Так как там кипела самая настоящая жизнь, то испытать это для них не составило труда. Правда, души мастеров читать не получалось. Само собой, их-то уже по праву можно считать бессмертными. Также был ещё один ученик, чью душу невозможно было прочесть. Более того, невозможно было даже узнать по выражению его лица, сколько в нём жизни, ведь он всегда ходил в маске, отдалённо напоминающей череп. Да, это был Константин. Брат с сестрой отметили для себя, что для того, кто ещё находится на стадии ученика, его душа необычайно сильна. Он всегда держался обособленно ото всех. И только лишь с учителем Вадимом проводил какое-то время, учась у него магии смерти. Поэтому понять его настрой Лукреция и Лукас не могли. Да, в них ещё витало стремление понять, кто из обитателей оплота лживой тьмы вместе с ними переживёт конец света. Но всякий раз они ставили себя на место тем, что напоминали самим себе о необходимости следить только лишь за своим стремлением к совершенству. Другие сами выберут, как им быть. Также Лукреция и Лукас углубили своё понимание восполнения недостатка плоти за счёт духа, из-за чего они всё-таки научились использовать зелёное пламя смерти для исцеления врождённых патологий. Но нужна была практика, поэтому они устремились в очередной поход.
Если Константин начинал свои походы с восточной стороны, проходя по деревням И, а также Талита, то брат с сестрой всегда шли на запад, проходя по пустошам Акхалла, через Шурайский лес, потом обходили болота Форманиса с восточного берега озера Н’октус. И первой точкой их путешествия всегда становился Ал’тимер. Отрава зоралиста не доходила до них, поэтому больных тут не было. Чего нельзя сказать о бедных. На каждом углу они встречали просящих подаяние, которые не стеснялись протягивать руки даже к ним, к некромантам. Обычно такие люди не получают полноценного питания для собственных тел, а потому среди них можно было отыскать тех, кто чем-то болен. И да, такие были. У кого-то была язва желудка, у кого-то — проблемы с печенью, кто-то страдает от паразитов. К протянутым ладоням таких людей некроманты прикасались кончиками своих пальцев. Этих прикосновений брат с сестрой никогда не ощущали, за то ощущали, как частица духа переходила от чародея к простому человеку. И в этот самый миг близнецы могли ощутить, какого это, прикасаться к чему-то при помощи духа. Этого мгновения было достаточно, чтобы понять: Корлаг был прав. Если тактильные ощущение заменить духом, то это будет ещё лучше. В эти мгновения они ощущали себя более всепрозревающими, чем всё остальное время. И это дало им возможность стремиться к дальнейшему возвеличиванию. Теперь они ещё отчётливее понимали, что нужно делать и к каким результатам это приведёт. Но, надо признать, все, кто получали исцеление, не сразу понимали, что происходило. Им казалось, что некроманты их только лишь обманывают, делая вид, будто бы что-то дают, когда как рука остаётся такой же пустой. Окружавшим людям были безразличны эти отбросы общества, а потому никому из небедных не было никакого дела до того, что там причитают эти оборванцы. Стражники Ал’тимера внимательно смотрели на то, что делают тёмные чародеи, чтобы найти хотя бы один повод затеять ссору, но некроманты ничего предосудительного не делали. Был также один беломаг. И он тоже внимательно смотрел за тем, что делают неприятели, но вмешиваться не решался.
Исцелив некоторых бедняков на улицах, брат с сестрой направились в таверну, чтобы поговорить с хозяином этого помещения и расспросить, если кто-нибудь с каким-нибудь сильным физически недостатком, кто остро нуждался бы в исцелении. И снова, как в тот самый раз, всё внимание было приковано к ним. Двое в чёрных одеяниях и с чёрными боевыми косами проследовали к прилавку, где их встречал изумлённый мужчина обычного телосложения. И брат с сестрой стали расспрашивать его о том, слышно ли в городе о каких-нибудь бедах, страдает ли кто-нибудь от неисцелимого недуга. Пока хозяин таверны распинался перед ними, спотыкаясь на каждом слове, они укрепляли свою способность читать души живых. Они хаотичные, поэтому здесь нужно поговорить с человеком, чтобы начать вычерпывать его мысли, а уж после этого выработается определённая направленность его мышления, через которую можно будет вызнать его душу. И вот, пока хозяин таверны пытался припомнить кого-то, кому нужна помощь, они смогли прознать его самые сокровенные мысли, смогли понять, что это за человек. Не так уж он и хорош, как может показаться. Он и его жена изготавливают не качественные напитки, хотя продают их, как будто бы они самого высшего качества. Как следствие, гости дольше приходят в хмельное состояние, а, значит, заказывают больше питья. Любит выдумывать и распространять сплетни о посетителях, чтобы подогреть интерес тех, кто с ним разговаривает. В общем, в конце этого разговора некроманты так и не смогли добиться от него каких-то полезных слухов. Да и после того, как они покинули таверну, никто не подбежал к ним с просьбой.
Так они пробыли в прибрежном городе много толноров, посещая другие таверны в попытке узнать хоть о ком-нибудь, кому может понадобиться их помощь. Но нет. Либо проблемы соседей никого не волную, либо в этом городе проблем вовсе нет. Оставив Ал’тимер позади, некроманты двинулись дальше. Они побывали в деревнях Ким и Улик. Там они помогли парочке-другой нищим исцелиться от их заболеваний, поспрашивали местный люд о проблемах со здоровьем. Но, опять же, никто ничем не мог помочь.
И вот, Лукреция с Лукасом оказывают в Уре, деревне, где мы с Морэ уже как два года вместе. Наступало утро, и мы с женой готовились к очередному трудовому дню. Все эликсиры на прилавках, я — в лаборатории, она — в основном помещении, когда дверь нашего магазина открылась, и две пары ног неспеша зашагали к Морэ. Жена подняла глаза от книги и обомлела от увиденного. Две мрачные фигуры, в глазах которых изредка пробегала зелёная искра, предстали перед ней. Пробыв в ступоре какое-то время, она позвала меня. Когда я увидел этих двоих, меня также объяло смятение. Молчание сохранялось ещё какое-то время. Они вглядывались в наши глаза, мы смотрели в их. И Лукреция была первой, кто нарушила тишину: «Поколения сменяют друг друга. Грех и несовершенство, словно осадок, скапливается в потомках и наслаивается. Но у вас не так. Вы чисты от скверны, Флавий и Морэ» Разгребая сумбур, который образовался в моей голове от этих слов, я только лишь произнёс: «Рад это слышать. А позвольте узнать ваши имена» Отвечал уже Лукас: «То, что мы увидели в вас, ещё не означает, что мы узнали достаточно. Быть может, ты или ты — кельтер, искусно скрывающий свою сущность. И если я назову тебе своё имя, ты наведёшь на меня проклятье, из-за чего я всю вечность буду страдать от него» — «Но это несправедливо. Вы-то как-то узнали наши имена. А вдруг и вы — кельтеры. Теперь что, нам с Морэ нужно после вашего ухода сменить свои имена, чтобы обезопасить себя от ваших проклятий?» Отвечала Лукреция: «Нет, Флавий, мы не кельтеры. Мы — некто, намного хуже каких-то там проклинателей. Вы смотрели в наши глаза и видели зелёное мерцание смерти. Если бы мы вознамерились причинить вам вред, мы сейчас давно не разговаривали тут» — «Что ж, спасибо вам за это, господа не-кельтеры, раз уж мы закончили со знакомством, может, тогда перейдём сразу к делу?» Теперь говорил Лукас, и он сделал нам деловое предложение — мы обеспечиваем чёрную башню необходимыми ингредиентами в обмен на какие-нибудь услуги некромантов. Мы с Морэ переглянулись и поймали себя на мысли, что в принципе нам не помешала бы услуга, а потому я ответил им: «Хорошо. 20 Элеутерококков, 20 Джудусов, 10 Лунных Харимпаз, 10 Голубых Жадалий и 50 лепестков Цидалия. Если вы принесёте это всё нам к следующему новолунью, мы поделимся с вами частью наших припасов для тёмной алхимии» Я ожидающе вглядывался в их глаза, а они, наверное, читали в моей душе, где раздобыть эти все ингредиенты. В конце концов, некромант пообещала мне, что выполнит мою просьбу к указанному сроку, после чего они оба покинули наш магазин. Морэ тяжко выдохнула и сказала: «Наконец-то. Жуткие они какие-то. И, знаешь, я тут подумала, что у нас могут быть проблемы с Ло́ккардом и его наёмниками. Когда они узнают, что мы больше не нуждаемся в их помощи, то, возможно, это им не совсем понравится» — «Что-то мне подсказывает, некроманты об этом как-то узнали и обязательно позаботятся об этой проблеме»
Что тут скажешь? Они сделали всё, о чём мы просили и не просили. Правда, вместо голубых Жадалий они принесли нам лиловые, но мы не стали настаивать на том, чтобы они сходили и нарвали правильных цветков. И всё же это не помешало им уйти ещё на три толнора и вернуться с необходимыми ингредиентами, что меня очень даже удивило. Когда Локкард в первый раз вернулся с лиловыми Жадалиями, мы подумали, что он разнесёт наш магазинчик, когда попросили его сходить за голубыми. А здесь вон как получилось. В общем, когда наши запасы всех самых потребных ингредиентов были восполнены, мы передали им то, что они желали, а после распрощались. Мы с женой ещё долгое время разговаривали об этом. Она беспокоилась, что мы совершили ошибку, начав помогать этим мрачным чародеям. Я же отвечал ей, что после нашей первой встречи ничего плохого не случилось, а, даже наоборот, мы совершили очень важный обмен. Ингредиенты для тёмной алхимии в наших краях никому не нужны. Отравы, приготовленные в самом начале моего ремесла, так и продолжают уже 5 корлов стоять без дела, когда как тот же распространённый по всему Лордиалеху Элеутерококкинос вместе с Джудускарром расходятся достаточно легко. Поэтому мы с Морэ практически ничего не потеряли. Вечером к нам пришёл Локкард, и мы уж было подумали, будто бы сейчас начнётся перепалка. Но, кажется, некроманты поработали и с ним, потому что он решил попрощаться с нами и обещал, что больше не будет досаждать нам своим визитом. Мы же поспешили сообщить ему, что не отказываемся от его услуг целиком. Просто на этот раз мы в нём не нуждаемся. Кажется, ему это понравилось.
После того, как Лукреция и Лукас покинули мою лабораторию, они продолжили путешествие с целью отыскать человека, который нуждается в исцелении. И такой отыскался в столице. Однако ж путь к нему был извилист.
Не успели они показаться в главных вратах, как тут же отряд стражников двинулся в их сторону. Брат с сестрой не думали скрываться от них, так что сами стали двигаться им навстречу. Люди находились в состоянии встревоженности. Неуверенность владела ими. Ладони лежали на рукоятках их оружий, которые пока что висели на ремнях. Представ перед двоими мрачными чародеями, что глядят на них своими мрачными взглядами из-под капюшонов, воители совсем растерялись. Напряжённое молчание стало угнетать. Простые люди никак не могли найти растерянные слова. Некроманты пытались читать их мечущиеся души. А потому безмолвие разорвал Лукас: «Кажется, вы подчинены господину вирану, а не белой башне. Так почему вы ринулись исполнять приказание этих чародеев?» Стражники переглянулись, дескать, они умеют читать мысли. Один из них всё-таки заговорил: «Господа чернокнижники, не таите злобы на простых гвардейцев. Мы лишь исполняем свой долг перед Лордиалехом. Вы были объявлены лиходеями, несущими тьму, а потому мы не можем пропустить вас за пределы этих врат. Прошу, уходите. Наша славная столица всегда пребывала в благоденствии, и никакие тревоги с волнениями нас не касались. Мы живём в мире и благополучии. Прошу, не нарушайте этот покой» Нужно отдать должное, говоря эти слова, человек испытывал непреодолимый страх. Но поступил, как того требует закон. И да, Лукреция и Лукас могли бы уступить этим гвардейцам, чтобы не создавать лишних неудобств. Обретя сущность бессмертных, они побороли все свои чувства и эмоции. Так что они не чувствовали себя в чём-то ущемлёнными, в них не кипело чувство справедливости, они не жаждали доказать неправоту этих людей. И они могли бы просто уйти, если бы это указание исходило от вирана. Однако самого управителя никто не спрашивал. Наверняка он даже не знал о том, что некроманты посещают его город. И только это имело значение. Поэтому сестра отвечала им: «В нашей власти находятся жизнь и смерть, дух и душа. По нашему желанию здесь, на этом самом месте может разразиться целая бойня. И никто не смог бы остановить нас. Нестерпимый ужас начал бы метаться из стороны в сторону, поражая всех, кто встанет у нас на пути. Зелёное пламя смерти поглощало бы всех живых без остатка. И тогда бы столица познала такое потрясение, какого никогда не знала. Но мы не желаем вмешиваться в ваши дела. Живите спокойно, пока вам это позволено. Однако мы не станем подчиняться указанию белой башни, когда как страной правит именно виран. Кто-нибудь из вас должен сходить во дворец и передать управителю о том, что гости из чёрной башни желают войти в его город с целью проведать население. Также в наших планах помочь тем, кто сражён каким-нибудь тяжким недугом. В наших силах свершить и это» Договорив свои слова, она вперила свой мрачный взор в того самого стражника, который с ней разговаривал, показывая, что она требует свершить это действие, требует, чтобы он послал кого-нибудь к вирану с этой просьбой. Истаивающая решимость стражников поколебалась ещё сильнее. Они обсуждали между собой, как им поступить. Казалось бы, тут нечего обговаривать — просто сходить к вирану и узнать у него мнение о том, могут ли представители чёрной башни присутствовать в его городе. Но сюда примешался ещё и вопрос денег, ведь белая башня заплатила казарме хорошую сумму, чтобы их прошение было исполнено и миновало ушей управителя. Одни стражники говорили, что нужно всё-таки сообщить господину, ведь они служат ему. Другие были против этого, ведь тогда они лишатся своей премии. Но, когда в этот спор была примешана ещё и угроза Лукреции устроить здесь жуткий ужас, принять решение стало как-то легче. И большинство согласилось с тем, что нужно оповестить вирана. Был выбран самый молодой, чтобы он достиг дворца хотя бы уж следующим толнором. Один из стражников даже сказал: «А то из-за ваших этих Зорагалдиумов в стране совсем не осталось лошадей. Все померли» Лукреция отвечала: «Зорагалдиум — не наших рук дело» Другой подхватил её слова: «Но белая башня говорит иначе — что именно вы, чернокнижники, вызываете эту напасть, ведь она убивает людей, а вам как раз таки нужны мёртвые» — «Это — ложь. Зорагалдиум творится не зависимо от нас» И сестра принялась рассказывать о Зораге и его жатве, что он губит лишь самый скверных и ничтожных людей. А его чёрная хворь довершает то, что было им начато. Таким образом дух гибели искореняет нечестие. Стражники, которые постепенно убеждались в том, что эти двое, мало того что не страшны, так ещё и готовы отвечать на их вопрос, принялись расспрашивать, почему же тогда на месте фортов Н’октус и Эн’сутелин сейчас располагается жуткая нежить, которая нещадно убивает всех, кто приблизится к ней. Лукреция и Лукас принялись отвечать им на этот вопрос, но пришлось отложить это, потому что вернулся гонец, а рядом с ним был один из беломагов, который заговорил, обращаясь к стражникам: «Вы решили сохранить верность вирану вопреки белой башни?» Некоторые принялись говорить, что они были против. Тех, кто так говорил, чародей попросил отделиться от остальных. Когда это произошло, он повернулся к ним и сказал: «Вернёте всё до последней монеты из того, что взяли из рук моих братьев» А тем, кто принял решение подчиниться вирану, он сказал: «Вы поступили верно, как того требует справедливость. За вас я буду говорить перед другими. Всё-таки отрадно видеть, что есть ещё те, чьи глаза не ослеплены блеском золота. Идите. С гостями я разберусь сам» Причитающие воители удалились. А беломаг заговорил, обращаясь к Лукасу и Лукреции: «Прошлый ваш визит, как и все другие визиты до него, не обернулись катастрофой. Стало быть, мне совершенно не о чем беспокоиться. Я ведь прав?» Он смотрел на некромантов уверенно, однако это была лишь маска. В душе, которую сейчас мрачные чародеи уже могли более-менее читать, он испытывал перед ними трепет, а потому они решили подбавить масло в огонь, сказав: «Прав. И ты ведь прекрасно знаешь, на что способна магия смерти. Чего стоило демонстрации того, как чёрная башня остановила космическую спираль разрушения. Представь, чем может обернуться использование нашей силы здесь, на это мизерной планетке. Поэтому, если бы мы захотели создать вам проблемы, нас бы ничего не остановило. Но, как и у любой другой сферы магии, у некромантии есть и созидающие стороны. Мы прибыли сюда, чтобы испытать наши силы в этой области. Петля несовершенства туго завязана вокруг шеи простых смертных людей. Порой она настолько удушающая, что от неё некуда не деться, из-за чего на свет появляются те, кто имеет врождённые патологии, от которых нет избавления. Мы хотим разузнать, есть ли в вашем городе такие, чтобы испытать свои созидательные знания на них» Белый маг внимательно выслушал их и не поверил этим словам: «Да чего уж там? Давайте сразу скажите, что вы пришли вступить в ряды белой башни, потому что поняли, что тьма ужасна» — «Не обольщайся, светлый чародей, не в наших силах развязать узлы несовершенства. Решившись на это дело, мы преследуем только лишь собственные цели, ведь эти знания помогут нам уже в нашем пути к совершенству. Наши с братом разумы и тела претерпели значительные изменения, приближая нас к величию. И то, что мы делаем, призвано лишь для того, чтобы укрепить наше могущество» — «Ваше да ваше… Когда ж вы будете делать что-то полезное для всех?» — «Мы и пришли для того, чтобы принести пользу. Если мы сможем отыскать в столице хотя бы одного человека, который болен неизлечимой болезнью, то мы можем даровать ему исцеление. И не то самое исцеление, о котором ты подумал. Нет, мы не будем обращать его в нежить. Мы используем свою силу иначе, мы исправим то, что в нём поломано, и вернём его в обычное состояние. Он станет обыкновенным человеком, который проживёт отведённое время и уйдёт в небытие» — «Тогда ответьте мне, почему чёрная башня ничего не делает с нашествием нежити? Почему вы допускаете рождение жутких существ на руинах фортов? Почему вы запускаете Зорагалдиум? Почему вы не ходите сражаться плечом к плечу с воителями Врановой империи за освобождение Эн’сутелина? Почему вы ничего не предпринимаете, сидя там, в своей чёрной башне?» Лукреция и Лукас ещё раз напомнили ему, кто именно спас весь этот мир от космической спирали разрушения, показав тем самым, что они всегда готовы применить свою силу, чтобы не допустить свершения катастрофы. Но беломаг как будто бы пропустил это мимо ушей. Его волновал вопрос, почему они запускают Зорагалдиум. А, когда получил ответ, что некроманты этого не делают, а Зорага сам решает, когда приходить в этот мир, он не поверил, ведь все в белой башне были уверены, что начало этого скорбного дня — дело рук некромантов, не иначе, будто бы они там у себя в чёрной башне проводят великий тёмный ритуал, продолжительностью 99 корлов и 10 месяцев, по окончании которого происходит Зорагалдиум. В общем, они так стояли и разговаривали об этом до самого сгущения сумерек, когда люди уже готовились ко сну и улицы опустели. Некроманты вносили новое понимание сути вещей в разум этого О́рмана, так что ему отверзлось видение мира глазами некроманта. Он понимал и разделял мысль о несовершенстве человеческого общества и усматривал это в их пороках, которыми они подпитывают это самое несовершенство. С трудом, но всё-таки Лукреции и Лукасу удалось убедить его в том, что чёрная башня не причастна к наступлению Зорагалдиума. Однако поверить в существование Зораги, как некой личности, а также в то, что личи Н’октуса и Эн’сутелина — это вершина совершенства, он не мог. Однако принял это просто как иное мировоззрение, как точка зрения некромантов. Их бы беседы могли продолжиться, и близнецы могли бы, наверное, даже убедить его в том, что нежить есть самое совершенное существо в мире, однако их прервал другой беломаг, который пришёл сюда. В отличие от собеседника, этот был менее дружелюбен к представителям чёрной башни. Если бы первый был на ступень ниже в ранге, второй просто приказал бы ему не пускать их. Однако они оба находились на одном уровне, так что они разговаривали на равных. Второй матер осуждал Ормана за то, что он слушает чернокнижников, которые могли ему просто-напросто запудрить мозги своими тёмными чарами, которыми пропитаны все их слова. Лукреция хотела сказать, что это, скорее, походе на иза́е, так называемую магию слов, когда как некроманты не практикуют такие сферы. Но тот грубо оборвал её на половине слова и сказал, чтобы, цитата «тёмные твари на подобии вас, богомерзких некромантов, не совали свои длинные носы не в своё дело». Это был явный показатель глубокой предвзятости, которая не должна быть свойственна чародеям. Маг должен опираться на факты при принятии решений, а не на свои чувства или эмоции, ведь в руках чародеев власть над сферами. И допущение чего-то подобного означает создание угрозы неминуемой катастрофы. Тем более это признак несовершенства, что также недопустимо для чародеев. Ещё один аргумент — то, что некроманты считаются богомерзкими тварями в глазах всей белой башни, совсем не означает, что и сами некроманты должны считать так же. А потому, собрав всё это, брат с сестрой пришли к выводу, что нужно поставить это ничтожное существо на своё место. Лукас направил на него свою силу, и та, проникнув в его тело, повредило работу некоторых его органов, что в тот же миг отразилось на его самочувствии. Его речь прервалась, и теперь могла говорить Лукреция: «Мы — адепты зелёного пламени, повелевающие жизнью и смертью, духом и душой, способны лишь одним пожеланием своей мысли забрать все ваши жизни одновременно. Никто не смеет прерывать наше слово, когда мы ощущаем необходимость его сказать. Никому не дано право судить нас и бросать в наш адрес оскорбления» Чуть помолчав, чтобы позволить этим словам достигнуть сердца беломага, Лукреция забрала силу, и та вернулась её брату, так что поражённый в тот же миг вернулся в обычное состояние. Он скривил сварливую гримасу, желая сказать что-то ещё, однако остепенился и просто исчез. Орман сказал: «Это, конечно, произвело впечатление. Но, кажется, так вы только воспрепятствовали своему нахождению в Лордиалехе» Лукреция отвечала ему: «Уверяю тебя, мы попадём в этого город. Но вот только вам решать, это случится в спокойной обстановке или по горам трупов» — «Я склонен решать все вопросы мирным путём» — «Увы, но, кажется, здесь ты в меньшинстве» Они ещё немного поговорили о нежити и угрозе, что исходит от неё, и маг уже начал понимать, что сама-то нежить никогда ни на кого не нападает, а лишь стережёт своё место обитания. Тот же Форманис уже почти две сотни корлов обитает на болотах Н’октуса, однако никто никогда не говорил, что оттуда приходит всякая нечисть. Правда, они так и не успели обсудить, почему тогда эн’сутелинский лич морит Эт’сидиан своим смрадом, ведь на это место прибыли другие чародеи белой башни. Возле пустующих ворот Лордиалеха посреди ночи состоялось, можно сказать, экстренное собрание белой башни, цель которого — решить, как быть с чернокнижниками, которые желают войти в столицу. Конечно же, абсолютно все были против этого. И, сдерживая свою неприязнь, они пытались сказать, чтобы брат с сестрой возвращались восвояси. Столица не желает видеть тут незваных гостей. Лукреция настаивала на том, чтобы эти сведения были донесены до ушей вирана Лорингера. А иначе они устроят здесь самую настоящую бойню, но в город войдут, так или иначе. Никто не хотел уступать. Беломагов переполняла ярость оттого, что двое жалких представителей чёрной башни, к которой они питают неприязнь, заставляют их разбираться с этой проблемой. Во время этого разговора двое мастеров производили какие-то губительные чары, чтобы одолеть этих некромантов, однако, что бы ни использовали они, этого было недостаточно, чтобы причинить ущерб существам, чей дух был заменён зелёным пламенем смерти, а сущность уже практически целиком стала бессмертной. В ответ на это, Лукреция применила свои чары, так что сильный морок объял их, и они находились на грани гибели. Поднялся переполох. Но Лукас объяснил, что они с сестрой могут прямо сейчас убить их всех одним махом. Орман принялся уговаривать своих братьев и сестёр, чтобы они позволили некромантам пройти в город и не препятствовать, а иначе Лордиалех заработает себе дурную славу, как город, в котором была пролита кровь чародея. Кажется, это подействовало. Чародеи согласились на то, чтобы некроманты вошли в этот город и творили дела. «Но, — добавил, как поняли Лукреция и Лукас, управитель белой башни или его правая рука, — Если из-за них кому-то из жителей будет нанесён ущерб, отвечать головой перед вираном будешь именно ты, любитель чернокнижников» Все исчезли, кроме Ормана. А тот, тяжко выдохнув, сказал: «Кажется, мне нужно искать другую белую башню» Не сказав ни слова, некроманты неспеша двинулись по главной улице. Беломаг же последовал за ними. Стояла глубокая ночь.
Орман всё никак не унимался, пытаясь понять, как именно некроманты хотят исцелить неизлечимые болезни. Лукреция и Лукас каждый раз отвечали ему, что для того, кто ничего не смыслит в некромантии, это будет сложно представить, а потому беломагу лучше было бы оставить их в покое с этим вопросом и показать, где живёт хотя бы один такой больной человек, чтобы он увидел это воочию. Но этот чародей был похож на маленького ребёнка, который никак не желал отставать от взрослых со своими глупыми вопросами. Чтобы хоть как-то установить тишину, некроманты принялись общими фразами показывать, как именно они будут оздоравливать человека, которого не может исцелить белая магия: «Некромантия позволяет видеть душу и дух живого существа. Тело человека, а также его личность и сила, которая приводит в движение это самое тело, очень сложны. Это — мастерски созданные конструкции, составные части которых тесно переплетены друг с другом. Но без поддержки великих все эти переплетения приходят в негодность, ломаются. Но поломка в одном месте тела человека может отражаться на другом. Патологии сердца не всегда будут сопровождаться именно сердечной болью. Оно может выразиться в том, что у человека начнут отекать руки. Или причины отсутствия возможности ходить не всегда кроются в самих ногах. Это может происходить из-за проблем в голове. Взор некроманта видит эти связи и даёт понимание того, где кроется истинная причина. Сила некроманта позволяет эти проблемы устранить» Выслушав это, Орман сказал: «А я всегда думал, что ваша эта сила только и умеет убивать, да мёртвых поднимать» — «Магия смерти очень сложна для понимания. Однако она — очень точный инструмент, с помощью которого можно достигать и другие, более узконаправленные цели. Но для этого нужны сотни и сотни корлов изучения и практики. Наша магия не подходит для тех, кто хочет лёгкой и беззаботной жизни» Повисло небольшое молчание, которое разорвал беломаг: «Так, получается, вас не за что бояться?» — «Ошибаешься. Ведь мы до сих пор остаёмся двумя противоположностями. Вы — свет и жизнь. Мы — тьма и смерть. С каждым толнором в нас всё меньше от вас и всё больше от нежити» — «Но ведь вот, мы сейчас идём, и никто ни на кого не нападает. Мы не испытываем какого-то диссонанса сущностей, из-за чего не могли бы находиться рядом друг с другом» Уловив мрачный взгляд Лукаса, который косился на него, он приумолк, после чего некромант сказал: «Это потому что мы прилагаем усилия, чтобы наши тёмные ауры не воздействовали на тебя. А ещё мы проявляем терпение, ощущая твою. Если бы мы начали применять свою силу, тебе захотелось бы оказаться как можно дальше от нас» И снова повисло молчание, которое разорвал уже Лукас: «Ну так что, у тебя есть на примете кто-нибудь, кому мы могли бы применить свои силы?» — «Да. Я вас приведу к нему»
Справа небо уже подавало признаки рассвета, но в самом Лордиалехе ещё властвовала ночь. Орман, Лукреция и Лукас остановились напротив дома, который располагался ближе к центральной площади на севере. Беломаг заговорил: «Это здесь. Динар. Видом он юноша, однако душа в нём младенческая. Он не может ходить и говорить, хотя всё понимает. Его мать ухаживает за ним» Отвечала Лукреция: «Осталось совсем чуть-чуть до рассвета. Ты можешь идти. Мы дождёмся начала нового толнора и постучим в дверь» «О, в этом нет необходимости, — чуть погрустнев, отвечал чародей, — Эльза, его мама, работает всю ночь. Чтобы обеспечить и себя, и Динара, она вынуждена заниматься проституцией. Похотливые богачи воплощают в ней свои самые смелые грёзы, а после платят ей деньги. Она возвращается под утро и весь день спит. Мы можем проникнуть в её дом прямо сейчас, сделать всё и уйти» — «Несовершенство одних людей толкает на ещё большее несовершенство других. Ничтожны жизни людские. И лишены смысла. К чему всё это, если, в конце концов, они все придут к одному, и мать ничем не будет отличаться от ребёнка? Мы желаем повидаться также с Эльзой» — «Хорошо. Как пожелаете»
Когда чёрный край неба остался лишь далеко на западе, на улицах начали появляться люди. Орман оглядывался по сторонам, чтобы первым увидеть Эльзу. Некроманты просто смотрели на людей, укрепляя свою способность читать чужие души. Однако Лукас, направив свой взор на одного человека, что прятался за углом, прочитал в мыслях, что это и была Эльза, а потому он тенью метнулся к ней и воплотился сзади, говоря: «Мы ждали тебя» Достаточно молодая женщина перепугалась и потеряла дар речи, пытаясь подобрать слова для оправдания. Подошли Лукреция и Орман. Беломаг знал её, а потому принялся успокаивать и говорить, что они пришли помочь с её сыном. Она отвечала ему: «Орм, дружище, скажи, что они пришли не отобрать у меня моего мальчика. Ты же знаешь, что я на всё готова, лишь бы с ним всё было хорошо» — «Знаю, Элли, знаю. Именно поэтому мы и пришли к тебе. Эти люди утверждают, что могут вылечить его. Ты представляешь, Дин будет как все? Ходить и говорить! А тебе не нужно будет больше заниматься твоим делом» — «Но как такое возможно, мой дорогой друг? Сама белая башня оказалась бессильна против его недуга. А кто они такие, что могут сделать то, чего не смогли ваши?» — «Всё потом, моя дорогая, всё потом. Давай мы войдём в твой дом?» Она осмотрела мрачные лица некромантов и совершенно неуверенно ответила: «Пойдём»
В полутёмной комнате на краю кровати сидел юноша, беззаботно покачивая головой из стороны в сторону. Когда все вошли к нему, он лишь одарил их мгновением своего взора, а далее продолжил своё занятие, изредка произнося какие-то невнятные слова. Эльза тут же принялась с порога расспрашивать его, всё ли хорошо, не нужно ль ему чего-нибудь. Орман сказал: «Кажется, у него всё в порядке. Иди, приготовь еду, а мы приступим» Но женщина отказалась и хотела присутствовать при этом. Беломаг спросил у некромантов, не помешает ли её присутствие. «Нет» — мрачно заявил Лукас, после чего они с Лукрецией направились к нему поближе. Представ непосредственно перед ним, они стали всматриваться в его патологию. Динар снова одарил мгновением своего взора двоих непонятных гостей, а после продолжил покачивать головой и разговаривать сам с собой. Некроманты не говорили ни единого слова, потому что их мысли связаны, однако они решили сообщить о своих наблюдениях Орману. Заговорила Лукреция: «Мозг. Повреждение этого органа ведёт к таким последствиям. Отсутствие возможности ходить и говорить связано именно с этим» Эльза с недоумением посмотрела на беломага, а тот спросил: «В этом сложно поверить. Но вы же сможете исправить?» — «Стойте и смотрите, как мощь бессмертных возвращает ему его человеческое достоинство» После этого вся комната наполнилась магией смерти. Всё чаще и чаще брат с сестрой замечают такое, будто бы они способны зачерпнуть свою силу не из эфира, а откуда-то из другого источника. И здесь речь идёт отнюдь не о себе самих, чтобы извлекать из себя свой дух и пользоваться им, как магией. Был какой-то ещё, другой, более могущественный и совершенно неисчерпаемый источник магии смерти. Точнее же, теперь это не магия, а сила смерти. Что это за источник такой, они пока что не могли понять, как и не могли найти способ воспользоваться им, ведь это ощущение возникало лишь на мгновение, а потом снова исчезало, как будто бы скрывалось за какой-то завесой и оставалось незримым. Но, пока этот источник не открылся им, они продолжали черпать силы из эфира, соединив зелёный поток с лунным светом и получив из него свою силу. Но эти потоки были слишком грубым орудием. Для таких сверхточных манипуляций нужны очень тонкие инструменты. Поэтому огромная часть невоплощённого бледно-зелёного пламени сейчас распласталась в воздухе, окружив некромантов и Динара, будучи невостребованной… Пока что невостребованной. Лукреция принялась манипулировать, а Лукас тем временем контролировал поступление этой силы, ведь они её сейчас будут растрачивать, чтобы закрыть повреждения и нарастить недостающие элементы в мозгу этого юноши. Орман убедился, что слова некромантов действенны. Сейчас, когда бледная сила смерти витала вокруг, он, будучи живым существом, ощущал себя очень скверно. Ему хотелось бежать отсюда, как будто бы в воздухе витает тошнотворное зловоние. Эльза этого всего, конечно же, не видела. Для неё Лукреция просто сидела на корточках перед её сыном и водила свой бледной рукой перед его лицом, а Лукас стоял над ними, раскинув руки с в стороны и делала плавные движения, как будто бы поглаживал воздух. Некромант направляла свою силу медленно, осторожно и точно, прокладывая для неё путь к повреждённым местам. Достигая их, она воздействовала на саму кору головного мозга и наращивала её. Конечно же, не живой тканью, но некроплазмой, придавая энергии смерти твёрдое состояние и наделяя её всеми необходимыми свойствами. Также отсутствие духа заменялся на дух смерти, и он начинает выполнять ту же функцию, что и дух существа до того, как быть повреждённым. Да, все эти процессы можно описать парочкой предложений, однако эти слова не выразили и малой доли того, что там происходило. Лукреция сначала работала над возможностью ходить, а потом, нет, не над речью, а над другими областями, потому что говорить и ходить — это лишь заметные патологии. Проблем, на самом деле, было много. И Эльза начала беспокоиться, что процесс затягивался. Она сетовала на то, что Динар ещё ничего не ел. Но Орман принялся успокаивать её и проговорился: «Я уверен, у некромантов всё под контролем» — «Что?! Некроманты?! Орм, но они же убьют моего мальчика! Остановитесь!!!» Она кинулась к тёмным чародеям, но беломаг пытался удерживать её, а она всё кричала, чтобы Лукреция прекратила. Всего одно слово — «некромант». И её истерию было не остановить. Ослабшая после развратной ночи, она была не в силах сопротивляться хоть и чародею, но всё-таки мужчине. А потому стала произносить всякие обзывательства, лишь бы отвлечь адептов смерти от их дела. Но ничего не помогало. А потому она устала окончательно и, обвиснув на руках Ормана, просто беспомощно рыдала и умоляла своего друга остановить их колдовство. Но беломаг говорил ей: «Потерпи, Эльзочка, и твой сын сможет ходить и говорить. Оказывается, мы не всё знали о некромантии. И сейчас эти двое доказывают, как же много было от нас сокрыто. Потерпи» Но она не унималась и отказывалась верить в то, что они спасают её сына.
Прошло ещё какое-то время. Эльза потеряла сознание прямиком на полу рядом с кроватью её сына, не выдержав того напряжения, которое она испытала. Чародей белой башни отнёс её в другую спальню и вернулся, не проронив ни слова, ведь не смел мешать адептам. Он вглядывался в лицо Динара и понимал, что его взгляд стал более осмысленным. Парень явно глядел в глаза Лукреции, ведь в тот момент она корректировала его зрение, чтобы он мог видеть отчётливые фигуры, а его разум был способен их опознать, сопоставить или запечатлеть, если пока не с чем сопоставлять.
Прошло ещё время. За окном уже миновал полдень, и дневное светило начало клониться к закату. Уже даже Эльза проснулась. Орман был готов в любой момент противостоять ей, если вдруг она кинется помешать некромантам. Однако теперь она была более сдержанной и принялась интересоваться, были видны какие-нибудь сдвиги? Чародей рассказал обо всех своих наблюдениях, но заметил, что пока ещё не слышал не одного слова ни от Лукреции, ни от Динара. Эльза принялась вновь причитать, что её сын ничего не ел, но маг вновь принялся успокаивать её, что после этого он сам встанет, пройдёт на кухню и будет есть своими руками. Она никак не могла поверить в это, однако была согласна с наблюдениями своего друга. Ноги её сына, и в самом деле, сделались как будто бы более крупными.
И вот, под вечер дело было завершено. Чародей опустил свои руки, чародейка поднялась в полный рост, Динар сидел на кровати и безотрывно глядел на Лукрецию. Чуть помолчав, она заговорила: «Что ж, Динар, отныне ты свободен от оков несовершенства, которые сковывали тебя с самого твоего рождения. Никто не был в этом виноват: ни ты, ни твоя мама. Просто таков жребий всех, кто остался без покровительства великих. Но тебе дан второй шанс. Не упусти его. А теперь, встань и пойди поешь, ведь твоему организму для дальнейшего исцеления необходима пища. Смелее» Динар пытался подняться, но неуверенность в себе была сильна, а потому он плюхнулся на кровать и, глянув в глаза Лукреции, произнёс немного невнятно: «Я не могу» — «Не в возможностях дело, ведь теперь ты можешь всё, а в страхе. Преодолей его, и тогда твои возможности станут безграничны» Заговорила Эльза: «Динар, мальчик мой, давай, вставай. Ты можешь, я верю» Он глянул на неё, по-доброму улыбнулся, но не так, как он улыбался раньше, широко и криво, а искренне, по-взрослому, а после принялся пробовать подняться ещё раз. И у него получилось. Стоял он неуверенно, однако Лукреция наблюдала за ним, точнее, за результатом своего труда. Дух движется через новые каналы, прокладывая по ним пути. Мозг перестраивает свою работу, пытаясь сосуществовать с новыми областями, которые обучаются действовать. Раньше всего этого не существовало. Но человеческий разум устроен дивно. То, чего не было, вскоре станет неотъемлемой частью. А потому, пока происходила эта адаптация, становилось заметно, как Динар обретал с каждым мгновением всё больше и больше уверенности. Вновь заговорила Лукреция: «Ты понимаешь, что всё это уже умеешь. Просто осталось теперь понять то же самое и твоему телу. Ошибки будут. Ведь твоё тело обучается именно так. Но их можно избежать, если делать всё поэтапно и не торопясь. Попытайся представить, как ты делаешь первый шаг, прокрути это мгновение в своей голове несколько раз. Постарайся представить каждый миг, каждое движение. А потом постарайся повторить то же самое и своими ногами. Обопрись обо что-нибудь. Не страшись. Ниже пола не упадёшь» Это всё были инструкции, как нужно было поступить Динару, чтобы научиться ходить. Договорив это, они с братом стали удаляться из спальни этого парня. Эльза же, наоборот, двинулась к нему, чтобы поддержать своего сына в этом чуде. Орман последовал за чародеями. Выбравшись из дома, Лукас обратился к беломагу: «Люди, с которыми вела свои мерзкие дела Эльза, слишком привыкли к тому, что она готова исполнить любое их развратное желание. А потому, потеряв такую возможность, они станут угрожать ей. Чтобы ничего подобного не случилось, мы вынуждены будем прийти в то место, где они собираются, и лишить жизни одного из них, а также внушить трепет всем оставшимся. Ты же позаботься о том, чтобы она отыскала для себя новое поприще, более не связанное с этим мерзким делом, ведь дух — это не магия. Он действует иначе. Если она продолжит питать свой дух нечестием, он может передаться и её сыну. В таком случае то, что мы укрепили, будет разрушено, ведь смерть очищает от всего греховного и несовершенного. Но мы не обратили Динара в нежить, а потому те изменения, которые мы внесли в него, обратимы. И если он погрузиться в нечестие, всё станет как прежде» Они двинулись исполнить задуманное, а Орман разрывался между тем, чтобы упрекнуть их в том, что они замыслили, и тем, чтобы устроить жизнь Эльзы по-новому. Однако за этот толнор он стал свидетелем того, насколько же велико мастерство некромантии, а также насколько могущественны её адепты. Он не был участником, но слышал от боевых магов о происшествии с космической спиралью разрушения, но эти сведения были сильно приукрашены в сторону именно красной башни, и практически ничего не было сказано об участии чёрной. Именно поэтому Орман открывал для себя мощь бледно-зелёного пламени смерти с самого начала именно сейчас. И по сравнению с белой башней, которая никаким образом не могла помочь этому парню, теперь чёрная была в его глазах всемогущей. Этим днём он понял, что по сравнению с Лукрецией и Лукасом он ничтожно-мал, а также то, что он не сможет обучаться тёмному искусству. В совокупности это всё значило лишь одно — в этой стране ему больше нечего делать. Сейчас он поговорит с Эльзой, а после покинет Лордиалех, чтобы попытаться найти величие в другой белой башне. А брат с сестрой, как и планировали, отыскали тех людей, которые в вечернее время преспокойненько потчевались в ближайшей таверне, ворвались туда в порыве жуткого ужаса, взмахом косы забрали жизнь одного из них, а после жуткий голосище Лукаса велел им больше не покупать женщин для собственных услад, а иначе участь, ещё более скверная, чем эта, настигнет также их. Сделав это, они ушли и покинули столицу.
Да, это происшествие принесло пользу всем. Исцеление Динара позволило Лукреции и Лукасу укрепить созидающие грани своей жуткой силы, из-за чего они получили огромнейший опыт, а также ещё сильнее укрепили собственный дух, так что они не просто вернули себе тактильные ощущения, но и во многом усилили их, из-за чего они даже приобретают возможность предчувствовать некоторые события за несколько мгновений до того, как они исполнятся. Вкупе с их совершенной реакцией они становились ещё более приближенными к сущности бессмертных. Правда, беломаги всё равно переврали все благородные дела чернокнижников. Широкой огласки было предано то, что двое чародеев чёрной башни ворвались в таверну, распугали всех вокруг и убили одного из посетителей, когда как об исцелении сына проститутки никто не позаботился рассказать. Да и, если упомянуть об Эльзе и Динаре, то мама вернулась к старому делу, ведь оно было прибыльными. Прибавить к этому ещё и то, что она сама развила тягу к разврату, получается, что она так и не смогла победить несовершенство. Её сын недолго пользовался дарами некромантов. Не получая должного воспитания, а также, не видя перед собой положительный пример, он постепенно отклонился в худшую сторону и пристрастился к дурману на подобии того, который использовали ананторы, только алхимического происхождения. Первый вдох этого вещества тут же лишил его всех даров Лукреции и Лукаса, так что он вернулся домой вновь калекой. Что случилось с Орманом, неизвестно. Скорее всего, он покинул Лордиалех и нашёл пристанище в другой белой башне.
В общем, ненависть белой башни к чёрной росла непомерно. Прибавить к этому ещё и решение Константина подтвердить, якобы оплот тьмы, и в самом деле, причастен к Зорагалдиуму, так вообще вырисовывается картина жгучей жажды искоренить тёмную нечисть с юга. И время постепенно приближалось.
Лукреция и Лукас стали чаще проводить время вдали от чёрной башни. Каждый корл они приходили к нам, чтобы разузнать, не нужна ли какая-нибудь помощь. И, конечно же, нам эта самая помощь была нужна. Всё то же самое: Элеутерококки, Джудусы, Лунные Харимпазы, Голубые Жадалии и Цидалии. Они делали это для нас, ничего не требуя взамен. С их слов, мы с Морэ были чисты от скверн этого мира. А потому они готовы помогать нам, пока мы придерживаемся этой самой чистоты. Что ж, отрадно было слышать.
И вот, приходит время начаться третьему Зорагалдиуму. Дух гибели промчался над нашей местностью, посеяв во всех городах и сёлах свою чёрную хворь и помчался дальше на север. Нас с Морэ это вообще никак не коснулась, будто бы мы были укрыты незримым куполом, который отгораживал нас от этого ужаса. Утром всё было тихо и спокойно. Но, как только настал день, начался великий плач. В один миг во всех домах случилось великое несчастье: кто-то умер, кто-то оказался при смерти, кто-то тяжело заболел. В наш дом повалила толпа людей, умоляя продать им какое-нибудь лекарство. Они пытались описывать симптомы заболевания, но ни об одном из них мы не знали, а потому и не могли дать нужного лекарства. Когда отчаянье сдерживать было уже нельзя, мы с Морэ просто вручали им Элеутерококкинос и отпускали с миром. Так за полтора толнора мы распродали им всю партию целебных зелий. Но эффект от них был никудышный. Если кому-то и легчало от этого, в конце концов, он всё равно погибал. Средства от чёрной хвори не было. Спустя 5 толноров к нам вошли чародеи белой башни. Они даже не пытались притвориться, будто бы пришли помочь. Их суровые взгляды только лишь осмотрели, что принёс с собой Зорагалдиум, а далее принялись бранить чёрную башню за все эти злодеяния. Теперь никто даже не сомневался — всё это было устроено чернокнижниками с юга. И кто бы мог сомневаться, что целью Зораги на этот раз был форт Ик’халим. Поползли слухи, что деревня Ус обратилась самым настоящим кладбищем. А причина тому — набеги многочисленной нежити с северного форта. Ну, а наша жизнь с Морэ продолжилась, как раньше. Правда, заказов немного уменьшилось. Но оно и к лучшему — нам всё равно нужно было пополнить запасы, истраченные в попытке вылечить проклятие Зораги. И как же кстати оказались наши старые знакомые некроманты. Они пришли раньше обычного из-за этого Зорагалдиума. Их цель была посетить ик’халимского лича, который образовался на руинах форта. Мы же попросили их по дороге собрать для нас 50 Элеутерококков, 20 Харимпаз и как можно больше лепестков Цидалия. Но желательно на обратном пути, чтоб все эти ингредиенты не впитали яд бессмертного. Они согласились. А спустя три толнора к нам в лабораторию пришёл Элард. Кто-то из местных жителей сообщил ему, что некроманты были тут и заходили к нам. Он спрашивал, чего желали эти чудовища. Мы с Морэ понимали, что белая башня не жалует чернокнижников, но совсем не понимали, почему, да и, честно, как-то не горели желанием влезать в их дрязги, а потому сказали, что они просто заходили, чтобы разузнать, не нужно ли нам чего-нибудь. Этот беломаг был всегда дружелюбен, а потому он не стал настаивать на том, чтобы мы ни в коем случае не общались больше с ними, и не стал отчитывать нас за то, что мы ведём с ними дела, а лишь ограничился предупреждением о том, чтобы мы не сильно доверяли им. Я не хотел, чтобы вокруг нашего магазинчика нарастал какой-нибудь скандал, а потому лишь поблагодарил его за беспокойство. Когда он ушёл, я был уверен, что он будет постоянно ошиваться рядом с нашей лабораторией, чтобы подловить на сговоре с некромантами. Но лично я его больше не видел. Ну, или он мог каким-то образом скрываться от меня.
Истратив 6 толноров на то, чтобы пройти через Па’ноктикум, Тира и Кали, Лукреция и Лукас прибыли в Ус, мёртвую деревню, объятую смрадом лича. Все постройки остались нетронутыми, когда как живых здесь, естественно, не было, но и не было мёртвых. Ни косточки, ни черепка. Некроманты углядели в этом волю зоралиста, что он собрал для себя из местных жителей новых слуг, которые теперь обитали где-то там, на северо-востоке, откуда и тянулась эта могущественная сила, что витала в воздухе. Близнецы понимали, что они стали ещё сильнее и теперь им не страшен дух зоралиста, чего, конечно же, нельзя сказать о самом личе. Уверенности в том, что, представ перед ним, они смогут уйти прежними, в них не было, а потому они не торопились входить в Ик’халим и приобщаться к могуществу нового творения Зораги. Им пока что было достаточно того, чтобы напитываться его жуткой сущностью, стоя тут, в этой деревне.
Спустя 15 толноров брат с сестрой вернулись в нашу деревню. Как и обещали, они принесли с собой всё, что мы просили, так что в нашей лавке снова были все необходимые ингредиенты для варения различных лекарственных средств. Лукреция и Лукас продолжали посещать нас каждый новый корл, так что мы уже привыкли к ним. А потом, перед тем как родилась Алиса, они стали посещать нас и того чаще — чуть ли не каждый месяц. Лукреция и Лукас рассказали нам о тяжком положении в чёрной башне, из-за чего им сподручнее ходить в деревню Ус, чтобы под сенью могущества нового бессмертного взращивать свою силу. Брату с сестрой не было никакого дела до нашего ребёнка. Они приходили только лишь потому, что в этом мире, как они говорят, наш магазин — одно из тех мест, где нет духа нечестия. Однажды, когда они вернулись к нам, я попросил их осмотреть Морэ своими всепрозревающими взорами, чтобы они сказали, как развивается наше дитя, нет ли в нём какой-нибудь патологии. Некромантам хватило лишь мгновения взгляда, брошенного на беременную жену, чтобы понять: у нас будет ленгерад. Кто бы мог подумать? Если ребёнок будет ленгерадом, то уж точно безо всяческих отклонений. Примерно в это же время ребёнком заинтересовался и Элард. Он сказал, что я просто обязан позволить нашему дитя пойти проходить магическое обучение в белой башне. Мы с Морэ были согласны. Если сын или дочь будут чародеями, то это же прекрасно. Белая башня у нас под боком, поэтому не составит труда, чтобы навещать своих родителей. И беломаг был доволен этим. После чего ещё и он стал чаще приходить к нам, чтобы интересоваться, как протекает беременность. Но вдруг выясняется, что малышка должна родиться в полнолунье. А мы с женой знали, что означает: дитя-ленгерад, пришедшее в мир под сиянием ночного светила. Элард не одобрил этого и пытался мягко сказать, чтобы я не делал глупости. Морэ поддержала его. Но я настроился быть непреклонным. Лукреция и Лукас были хорошими людьми. И я не видел причины, чтобы нарушить давно установленный закон.
Да, хоть брат с сестрой и не собирались становиться учителями для нового некроманта, всё же им пришлось это сделать. Что интересно, из-за этого они даже решили не вникать в магию луны, таким образом полностью отрезав себя от возможности делать лунное предсказание и видеть, когда в ближайшее время родится новый ленгерад, предрасположенный к некромантии. Но именно им выпала возможность наставлять мою дочь на путь к истинному бессмертию. Что это, если не предназначение?
Итак, Алиса отмечена силой смерти, Элард вернулся в белую башню с прокажённой рукой, и Лукреция обещает вернуться в этот же поздний вечер ровно спустя 15 корлов. Именно столько обычно нужно детям времени, чтобы их разумы сформировались и были готовы к обучению. И они ушли в чёрную башню, чтобы посмотреть, где они будут наставлять мою малышку, подходят ли ещё условия в тёмном оплоте для того, чтобы воспитывать новую ученицу.
За это время в южных землях ничего не изменилось. Крупицы мрачности ещё витали над обителью чернокнижников. Однако этого было недостаточно. Более того, находясь в стенах родной обители, близнецы ощущали, как же диссонирую их сущности. Темнеющие души истинных некромантов и светлеющая сущность оплота лживой тьмы. Чёрная башня пыталась отторгнуть Лукаса и Лукрецию. Поэтому брат с сестрой убедились окончательно: нашей Алисе тут не место. Она не сможет взращивать свою тёмную сущность, находясь тут. Потому они отправились в пустоши Акхалла, в место, которое всегда оставалось неизменно-тёмным, несмотря на всё что происходило в остальном мире. Однако, прогуливаясь по этим местам, они заметили, что и теней Мората стало гораздо больше. Так как эти порождения неведомой силы не поддаются контролю некромантией, то для юного некроманта они будут представлять угрозу. Поэтому, оставив опасную местность на потом, они пришли в Игскую рощу. Да, в отличие от некромантов, этот самый неведомый Морат не изменял своей сущности — его тьма продолжала распространяться на северо-восток, превращая эту рощу в жуткое место. Здесь было меньше тьмы, чем на пустошах, а также тут не бродили тени, а лишь теневые животные. Но здесь было больше тьмы, чем в оплоте этой самой тьмы. Поэтому они решили, что развивать тьму в душе моей дочери они будут именно здесь.
Примерно в это же время в чёрной башне появляется Влад. Несмотря на то, что он не сильно мрачен, как Лукас и Лукреция, однако в нём больше тьмы, чем в остальных учениках, несмотря на то что он вмещал в себя и свет, как бывший беломаг. Лукреция и Лукас нашли его полезным собеседником, а потому не уклонялись от его общества, иногда они даже обучали его чему-то, чего он сам постигнуть не мог. Но, самое главное, когда он был рядом, тёмная часть его сущности резонировала с сущностью брата и сестры, когда как с остальными чернокнижниками такого ощущения уже не было, за исключением мастеров. Те хоть и увядали вместе со всем оплотом тьмы, но пока что ещё оставались достаточно тёмными. Всё это время Лукреция и Лукас были заняты тем, что подготавливались к роли тех, кто будет взращивать молодой разум, кто будет вести молодого некроманта по пути, наполненному тьмой, к истинному бессмертию. Они снова перечитали книгу Арха, чтобы выработать стратегию, они попросили несколько советов у Властиса, Килана и Корлага. Также они подготавливали себя к тому, чтобы обучать, ведь до этого мгновения они только лишь обучались, только лишь брали, а теперь им нужно было отдавать. А потому они прекратили взращивать свои способности, добровольно остановили свой рост. Также они понимали, что, согласно пророчеству бога из Пустоты, падение чёрной башни свершится очень скоро. Но они не беспокоились. Пусть этот оплот лживой тьмы падёт. Они начнут вести нового некроманта по пути тьмы после этого, ведь некромантия — это не чёрная башня, и даже не адепты, которые практикуют её. Некромантия — это сила. А сейчас этой силы становится всё больше и больше на руинах трёх фортов. Тот, кто не ценит её, потеряет. Но останутся те, кто будут пользоваться этой силой, кто будут её взращивать и стремиться к ещё большему величию. И Лукреция с Лукасом собирались приложить все силы к тому, чтобы падение чёрной башни не помешало им быть проводниками к величию для нового чернокнижника.
Однако 9 корлов спустя их отыскал Влад и сообщил, что недавно побывал у нас в гостях и видел, что малышка Алиса уже достаточно подросла и, в принципе, готова проходить обучение. Брат с сестрой не заставили себя ждать. Рассмотрев повнимательнее, насколько глубоко укоренилась тьма в душе моей дочери, они отметили, что Влад оказался прав — Алиса уже готова проходить обучение. Более того, самой Алисе не терпелось приступить к этому делу. Ещё бы, ей, наверное, уже изрядно поднадоели все наши с Морэ перепалки. В общем, Лукреция и Лукас забрали её и приступили к обучению.
Надо признать, учителя из них получились хорошие. А если прибавить к этому ещё и хорошую ученицу, то из Алисы может получиться отличный некромант. Да вот только обстоятельства складывались не очень благополучно. Натянутые отношения между чёрной и белой башнями приводили к тому, что беломаги начали уже почти открыто нападать на некромантов. Это было само собой разумеющееся, ведь чернокнижники слабнут. А кто, будучи в здравом рассудке, не воспользуется этим, чтобы добить ослабшего противника. Чтобы не допустить этого, кто-нибудь из них постоянно отвлекался от обучения, оставляя Алису на попечение брата или сестры, чтобы отбивать всяческие нападения светлых чародеев. Маги в белой мантии пока что действовали издалека, насылая всяческие крупные заклятья. Например, облако света, которое поражало всё, что относилось ко тьме. Такое облако могло испепелить любого чародея. И, чтобы оно ненароком не причинила вреда Алисе, Лукреция присоединились к мастерам в том, чтобы сокрушить это заклятье. Это было немного сложновато. Но, благо, Корлаг заручился поддержкой Форманиса, пожертвовав ещё одной нежитью из своей личной гвардии, так что лич помог отбиться от этого. Потом светлые чародеи с помощью своих чар призвали из Могильного леса дулов, которые пытались штурмовать чёрную башню. Однако Лукас, Килан, Властис и Корлаг дали им отпор, так что, потеряв больше половины своего воинства, древесные стражи отступили. Некроплазма против них очень даже действенна. Хоть эти два значительных события больше не повторялись, но белая башня на этом не остановилась. То и дело в чёрной башне возникнет светлая магия, посланная каким-нибудь одиноким мастером-беломагом, которая была использована лишь с одной целью — нанести хотя бы какой-то удар. Лукреция и Лукас смотрели на всех некромантов и видели в них не адептов магии смерти, а манекены для отрабатывания приёмов. Беломаги испытывают на них свои какие-то чары, а те не могут дать отпора. Лишь продолжают сидеть и сетовать на то, какие же эти белые мантии подлецы, наглецы, трусы и подобное. Это было жалким зрелищем. Сам Корлаг, однако, был спокоен, как будто бы у него был план. Но бог из Пустоты уже сказал, что башня падёт, а потому, даже если он и построил какой-то план, то ни к чему хорошему он не приведёт. Всё случится так, как и было предсказано. И Лукреция с Лукасом не просто слепо верили в это — они видели, к чему всё идёт. И понимали, что падение будет неизбежно. И вот, наступает день, когда объединённые войска белой башни и вирана выдвигаются в путь. Остались считанные толноры, когда оплот чернокнижников будет уничтожен. Брат с сестрой уводят Алису в Шурайский лес, чтобы даже частица этой скверны не коснулась её несформированной тёмной души. Моя дочь знакомится с шурайями, а учителя оставляют её там, чтобы принять участие в этой битве.
Над чёрной башней сгустились чёрные тучи, а всю ту округу покрыл сильный сумрак. Но это была просто тьма, не было в ней тёмной сущности. Однако для светлых чародеев этого будет более, чем достаточно, чтобы поселить в их сердца неуверенность. Дул постоянный порывистый ветер. Все некроманты собрались снаружи оплота, окружив его, однако их основная масса находилась на востоке. Каждый был готов воевать. Корлаг стоял на балконе второго уровня, чтобы производить чары оттуда. Властиса не было видно, однако его присутствие ощущалось где-то внутри башни. Килан стоял в передних рядах на северо-востоке, готовый повести всех тёмных чародеев за собой. Именно оттуда ожидался удар. Брат с сестрой, приближаясь к остальным, собрали на себе взгляды всех членов чёрной башни, которые изобиловали мрачной решимостью. Увы, но слово мрачный здесь не означает, что они вернулись к мрачному образу жизни и снова стали некромантами, ведь мрачная решимость присуща также простым живым существам, когда они настраиваются во что бы то ни стало достигнуть своей цели. Так было и сейчас — все эти некроманты только лишь настроились на то, чтобы победить. Но внутри их душ всё ещё продолжала кипеть жизнь. Они полнились ненависти и презрения к своим противникам. Они желали причинить им неимоверные страдания, раздавить их, как букашек, отомстить. Как же низко они пали. Настало время действовать решительно, и они ещё глубже погрязают в этом нечестии. Брат с сестрой обошли всех чародеев и приблизились к Килану. Мастер одарил их лишь мгновением своего взора, кивнул в знак приветствия и одобрения, а после вновь уставился вперёд, всматриваясь в то, откуда надвигается воинство белых чародеев и гвардии вирана. Сестра заговорила: «Даже членов белой башни будет гораздо больше, чем нас. Но воинство вирана усилит численное преимущество противника. В чём наше преимущество?» Предводитель, не отводя взора, отвечал: «В нашей магии смерти» — «Не уверена, что беломаги настолько безумны. Они ринулись сюда, осознавая, какой мощью обладаем все мы. И что-то мне подсказывает, будто бы у них есть не только численное преимущество над нами. Где бессмертные?» — «Посмотрите за спину. Вот сколько бессмертных» — «При всём уважении к чёрной башне и каждому некроманту, но сейчас их чернокнижниками-то сложно назвать» — «Считай, как пожелаешь. Но мы готовы к этой войне» Лукреция и Лукас отстранились от Килана и приблизились к башне, желая подняться на балкон к управителю и поговорить уже с ним. Он об этом знал, а потому отверз перед ними портал, который и привёл их к нему. Чародейка спросила: «Какой силой творятся магические переходы?» Корлаг, уперев свои ладони в балкон, отвечал: «Никакой. Это чистая магия. Практикуясь в использовании чар, вы можете открыть в себе эту способность. Почему вы пришли поддержать битву с белой башней?» — «Потому что это — наш оплот» — «Но ведь вы считаете, что этим корлом он падёт. Так вам сказал Бэйн, бог из Пустоты» Брат с сестрой поняли, что мастер давно прочитал их души и знает о той встрече на руинах Эн’сутелина. Лукреция отвечала: «А ещё он сказал, что мы с Лукасом переживём это падение. Так что, даже если мы и потерпим поражение, мы обретём ни с чем не сравнимый опыт в использовании нашей силы. Но мы также хотели бы поинтересоваться, где воинство бессмертных? Поддержка совершенных существ может перевесить чашу весов войны на нашу сторону» — «Они все и есть бессмертные. Посмотрите на них. Они уже готовы. И, когда настанет миг сражения, их никто не сможет остановить» — «Корлаг, ты же понимаешь, что мы видим перед собой лишь некромантов, некоторые из которых даже зелёное пламя ещё не научились зажигать? Тем более разве ты до сих пор не видишь, как же яростно бушует это самое пламя жизни в их душах? Мы не сможем победить. Нам нужны бессмертные. Неужели за столько корлов ты не сходил к могилам павших и не воскресил оттуда несметную рать нежити? Никто из живых не сравнится с бессмертным. Они бы сражались на передовой, а мы прикрывали бы их сзади с помощью своих могущественных чар» — «Это незачем. Мы справимся сами. Тем более, теперь, когда в нашем воинстве прибавились вы двое, наши силы возрастут. И мы обязательно победим» Лукреция и Лукас не могли прочитать могущественную душу управителя чёрной башни, потому что он был слишком могущественен, а они оба пока что ещё не сильно углубились в созидающие грани своей силы, чтобы перед ними раскрывались столь могущественные души. По ответам Корлага можно было сделать вывод, что он либо сошёл с ума и слепо верил в непобедимость некромантов, либо у него всё-таки был какой-то грандиозный план, о котором он по каким-то причинам на хотел рассказывать. Какая именно причина была правильной, покажет лишь время. Но близнецы поняли, что у него не смогут добиться этого, а потому решили навестить Властиса, который находился в залах ритуалов. Заняв центр магической спирали, он сейчас находился в состоянии повышенной концентрации, ведь вокруг него витало столько сил, что брат с сестрой потерялись, пытаясь обнаружить её источник и назначение. Однако мастер прервал их наблюдения вопросом: «Что произошло с зоралистами? Почему ни один из них не отвечает на мой зов?» Отвечал Лукас: «Мы не имеем ни малейшего понятия об этом» — «Загрис сказал, что вы ходили по его землям. Форманис отметил, что вы часто наведывались на его болота и впитывали в себя его силу» — «Но ни с кем из них мы не разговаривали. И тем более, Властис, ты ничего не сказал о третьем зоралисте» — «Я не устанавливал с ним связь, потому что это очень трудоёмкий процесс, требующий множество сил. А у нас в последнее время дел хватает и здесь, в чёрной башне» — «Но как ты можешь говорить такое, будучи некромантом? Какие могут быть более важные дела, чем связь с великим порождением самой смерти, самого Зораги?» — «Уверяю тебя, мальчик мой, у нас у всех были веские причины. Но вы достаточно сильны. И можете установить связь с третьим бессмертным сами. Ах да, простите, я забыл, что вы ничего не смыслите в ритуальном мастерстве. Более того, вы даже никогда не брали уроков у меня. Так что предоставьте дело подготовки к войне тем, кто в этом смыслит больше вас» Да, это был сарказм. Мастер Властис в своём невежестве скатился и до этого. Кажется, пожар жизни разгорелся не только в душах учеников, но и мастеров. Просто они как-то очень искусно это умеют скрывать.
Лукреция и Лукас спустились наружу и стали рассматривать души учеников, которые полагали, будто бы готовы к этому сражению. Нет. Не готовы. Брат с сестрой видели одно и то же: ненависть, стремление отомстить и желание причинять страдания. Как будто бы они разучились думать, и кто-то стал делать это вместо них. Те, кто раньше были учителями и подготавливали учеников, сейчас сделались настолько ничтожными, что даже Алиса была бы сильнее них. Близнецы видели много старых знакомых, а также не мало новых, тех, кого они не успели застать. Но заметили, что также отсутствуют как минимум двое из тех, кого они знают: Влад и этот самый молчаливый Константин. Их не было среди тех, кто пришёл принести себя в бессмысленную жертву и увидеть падение чёрной башни. И тогда-то Лукреция с Лукасом, наконец-то, сложили всё это пророчество бога из Пустоты воедино. Вот же они — пятеро, кто переживут падение чёрной башни и конец этого мира: Лукреция, Лукас, Влад, Константин и моя дорогая Алиса. Что ж, раз уж всё так получилось, то брат с сестрой готовы были сразиться в полную силу, чтобы извлечь из этого побоища как можно больше опыта и стать ещё сильнее в боевой некромантии.
И вот, мощь чёрной магии пошатнулась, порывистый ветер на мгновение затих, меж чёрных туч образовалась небольшая брешь, через которую лишь на миг блеснул полуденный свет. Всё это означало лишь одно — воинство наступало. И это было, в самом деле, так. С северо-востока потянулись магические связи. Хоть никого не было видно на горизонте, однако они приближались. Огроменное воинство людей, облачённых в тяжёлые латы вперемешку с чародеями в белых мантиях были уже близко. Кто-то из мастеров белой башни использовал маскирующие чары, из-за чего физическим и магическим взором их видеть было нельзя. Лишь духовным. А это, в свою очередь, означало, что некоторые из учеников были слепы. Они совсем никак не могли видеть опасность, которая приближалась сейчас к ним. И, как следствие, они будут лёгкой добычей. Они даже никак не смогут послужить в этом сражении. О чём думал Корлаг? Какое это воинство бессмертных? Это какая-то жертва, не иначе. Неужели мастера договорились пожертвовать жизнями половины некромантов, чтобы провести какой-то ритуал? Или, что совсем невозможно, Корлаг, Килан и Властис переметнулись на сторону белой башни, и теперь хотят просто положить конец существованию чернокнижников? Лукреция и Лукас не стали дожидаться, пока противники подойдут ближе, и принялись применять всё своё мастерство в атакующей некромантии, чтобы начать уже эту войну. В ход пошла неописуемая мощь. Потоки зелёного эфира и лунного света в огромном количестве устремились к двум некромантам, материализовались и низвергались на противников. Эту мощь не описать никакими словами. Сплошная стена зелёного пламени опалила всю ту местность. От такой массы магии смерти не защитит никакая преграда, никакая магия. Но в этот раз всё было иначе. Беломаги противопоставили чарам близнецов свою совокупную мощь светлых чар, из-за чего они просто взаимопоглотились, не причинив никакого вреда. Лукреция обратилась к Килану: «Пусть все некроманты вложат свои силы в нашу магию, и мы сломим их» Но тот совершенно невозмутимо отвечал: «Нет. Ты не знаешь, какой совокупной мощью обладают они. Это может обернуться бессмысленной тратой времени» — «А что тогда не будет бессмысленной тратой времени?» Но мастер не ответил. Лукреция подумала, что, возможно, они все ждут завершения какого-нибудь ритуала, который творит Властис. Однако они ошиблись, потому что следующий шаг сделал не мастер ритуалов, а управитель чёрной башни. Он возвёл руку к чёрным небесам, и в одно мгновение в этой самой руке образовался огромный сгусток магии смерти. «Пора» — прогремел на всю округу могучий голос преемника Арха. После этого слова его чары накрыли всех некромантов, и начало происходить нечто ужасное. Сначала все слабые пали замертво, а те, кто оказались достаточно сильны, остались стоять. Но чёрное колдовство управителя чёрной башни довлело над ними, из-за чего их плоть начала заживо сгнивать, а все процессы внутри их полу живых тел остановились. Все медленно превращались в самую настоящую нежить. Чары Корлага не обошли стороной и Лукрецию с Лукасом. Однако, в отличие ото всех, они понимали, что хочет сделать мастер, и начали уже с самого начала противиться этому преобразованию. Они уже практически целиком приобрели сущность бессмертных, а потому у них доставало сил противостоять этим жутким чарам. Когда зелёная магия отбрасывалась, она теряла какую-то часть своего могущества, из-за чего зелёный дух смерти, который целиком заменил собой обычный дух, начал поглощать эти остатки. Но они оказались слишком велики, так что собственными силами брат с сестрой не справлялись. Да, они делили между собой всё это воздействие, но даже так не хватало собственных сил, чтобы поглотить чары могущественного мастера. Жуткий умысел мастера-некроманта с каждым мгновением лишь ещё сильнее порабощал близнецов.
Сознание постепенно отходило на второй план, уступая место пустоте. Но следом за этой пустотой стремилась неукротимая воля Корлага. Она проникала в разум, занимала место мыслей и начала нещадно цепляться за уголки сознания. Медленно Лукреция и Лукас перестали осознавать, что здесь происходит. Вследствие чего они постепенно ослабляли сопротивление обращению в нежить. Казалось бы, всё, они погружаются в пучину смерти и перестают принадлежать самим себе. Они скоро будут марионетками в руках могущественного мастера, и больше ничего не будет иметь значение, кроме исполнения воли кукловода. Но откуда ни возьмись, как будто бы выныривая из пучин бескрайнего океана, возникает бесконечный источник силы, тот самый, который брат с сестрой изредка ощущали во время своих тренировок. Они пытались протягивать к нему свои силы, чтобы зачерпнуть хотя бы капельку, однако это никогда не получалось, ведь, как неожиданно этот источник появлялся, так же неожиданно он исчезал. Это не сравнится с тем, что они могли брать силу из собственного духа, ведь дух имеет объём. Его можно исчерпать. Его может не хватить на подготовку к какому-нибудь мощному действию. А вот такой бесконечный источник мог бы питать неисчислимое множество чёрных башен, доверху набитых некромантами. Как бы они хотели задействовать его. Однако всякий раз этот источник ускользал от них и оставался недосягаемым. Теперь же он сам потянулся к ним, вонзился в их разумы и очистил от чужеродного вторжения. И, пока близнецы приходили в себя, пока частицы разбитого разума возвращались к ним и заново складывали их личности, в голове, словно удар томного колокола, зазвучал могущественный голос. Пока их разум собирался воедино, Лукреция и Лукас не могли понять его слов, однако постепенно, пока эхо ещё удерживало те слова в их сознании, они смогли услышать послание, которое им оставил бог из Пустоты: «Отныне вы сильны» Это высказывание означало, что теперь их тёмные сущности стали настолько крепки, что Корлаг не сумеет их больше поработить. Они это почувствовали, когда их восстановление завершилось. Теперь они были полноценными бессмертными, но разумами она остались всё такими же некромантами, Лукрецией и Лукасом. Они осмотрелись. Рядом с ними уже не было никого: ни живых, ни мёртвых, ни бессмертных. Теперь все они сражались на передовой: те, кто заживо сгнил и переродились; те, кто умерли, восстали в обличии бессмертных и бросились в бой; даже Килан обратился в какую-то жуткую громадину. Все они променяли свои магические способности на дикую звериную прыть, подкреплённую сущностью бессмертных. Теперь все некроманты, обращённые в нежить, стали быстрыми, ловкими и смертоносными воителями, которые неслись в бой, сломя голову. Брат с сестрой перевели взгляды на балкон, где располагался Корлаг. Управитель чёрной башни внимательно следил за тем, как проходит сражение. Можно было подумать, будто бы он не замечает двоих некромантов, которые не поддались его силе, что они стоят отдельно и смотрят на него. Но на самом деле это не так. Мастер знал о них, просто был сосредоточен на битве. Так вот, значит, какой план был у Корлага, вот почему он был так спокоен, но в то же самое время скрытен и никому не рассказывал, что он задумал. Теперь-то понятно, что его задумка пришлась бы не по нраву. Разве что Килан одобрял это. Также Лукреция и Лукас ощущали мастера Властиса, как он продолжал производить различные ритуалы и не только те, что связаны с некромантией. В ход шли и другие сферы магии: яды, проклятья, земля. Сейчас вся чёрная башня была одним большим усилителем магии, которую творил мастер ритуалов. И все эти губительные чары обрушивались на врагов, которые напирали с северо-востока. И могло показаться, будто бы всё в порядке, будто бы некроманты побеждают. Но Лукреция и Лукас обратили свои взоры в гущу сражения. Нежить в чёрных мантиях лезла в битвы, кто с чем. Примерно половина просто размахивала голыми руками. Сказать, что их участие было бессмысленным, значило вообще ничего не сказать. Они были, к слову, совсем бесполезны. Закованные в глухую металлическую броню воители вирана просто не обращали на них внимания. Они даже не пытались рубить их своими мечами, потому что знали: те стали очень подвижными, так что тяжёлая рука гвардейца вряд ли поспеет за их движениями. А безмозглая нежить, повинуясь указаниям обезумевшего кукловода, только лишь ломала кости о тяжёлую броню. Наверное, сложно одним единственным разумом управлять сотней-другой бессмертных, чтобы указывать, как они должны сражаться. Конечно, брат с сестрой ещё не прикасались к познанию воскрешению мёртвых, однако из книги Арха они вычитали, что нежить, поднятая мастером воскрешения, хоть и становится подчинённой ему, но всё же имеет своё сознание и способна принимать разумные решения. Когда некромант велит своему слуге сделать что-то сложное, истинный бессмертный приложит свои собственные мыслительные способности, чтобы отыскать самый рациональный способ достижения поставленной цели. Почему эта нежить оказалась такой глупой, близнецы затруднялись найти ответ. Возможно, Корлаг взял на себя слишком много власти. А, возможно, он просто-напросто не был мастером воскрешения. Но зрелище было жалким. И всего лишь пара десятков нежити была косарями и представляла действительную угрозу для латников. Мастерски пользуясь своими оружиями, они умудрялись разить людей в наименее защищённые места их брони, достигая живой плоти. Воинство вирана несло потери, однако очень медленно, ведь только лишь некоторые удары были смертельными. Когда латник погибал, силы светлых чар не хватало, чтобы вернуть поверженного к жизни. В некоторых случаях удар был несмертельным, и тогда воздействие магии белой башни исцеляло их раны, и воители продолжали бой. Никто из бессмертных не пользовался магией смерти, как будто бы, обратившись в нежить, некроманты растеряли возможность производить чары, что также не вязалось с тем, что было написано в «Истоках истинного бессмертия». Ведь Арх рассказывал, что нежить, поднятая к жизни мастером воскрешения, сохраняет за собой все свои знания и навыки. Поднятый воин так и останется воином. Воскрешённый маг будет пользоваться магическим ремеслом, которым владел при жизни. Лучник станет нежитью и будет продолжать стрелять из лука. Ведь всё это хранится в душе существа. Тот, кто поднимает нежить, изменяет лишь его дух, но душа остаётся неизменной. Здесь же такое ощущение, будто бы, поднимая бессмертных, Корлаг разрушил их личность, из-за чего они получились такими безмозглыми. Лукреция и Лукас вспомнили свои ощущения, когда чуть было не стали марионетками в руках своего мастера. Они ощущали, как разрушается их личность под действием его могущества. Стало быть, так оно и было. Либо управитель делал это специально, либо он не был достаточно силён в мастерстве поднимать нежить, а тем более в таком количестве. Вот и произошли какие-то ошибки при воссоздании воинства некромантов. Как же это было глупо. Корлаг лишил их такого потенциала! Если бы он сосредоточился на результате, если бы он взялся за превращение в нежить каждого некроманта в отдельности, если бы он уделил каждому личное внимание, тогда получилось бы полчище бессмертных чародеев. А так почти что весь потенциал был потерян. Даже косари сражались не в полную силу, потому что не облачали свои косы в некроплазму. Они наносили удары только лишь холодным оружием. Однако один некромант всё же был более, чем успешен. И речь, конечно же, идёт о мастере Килане. Брат с сестрой приблизились к полю сражения, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Издалека они видели, что внутри его тела томился огромный дух смерти. Зелёное пламя буквально вырывалось из него, и он даже мог пользоваться им, чтобы поражать своих противников. Но не менее грандиозными были и его внешние изменения. Теперь он сделался высоким и худощавым чудищем с синей кожей. Голову скрывал капюшон, и два зелёных глаза сверкали из тьмы его лица. На руках образовались длиннющие когти, которые похожи на клинки меча. Несмотря на свои размеры, Килан-нежить был очень быстр и ловок. Он практически не передвигался пешком. С помощью прыжка этот исполин оказывался в гуще гвардейцев вирана, совершал какую-то головокружительную атаку с использованием своих когтей и некроплазмы, при необходимости добивал всех, кто выживал, и прыгал в следующую гущу. Те, кого он убивал, оставались лежать. Те, кто после столкновения с ним оставались в живых, получали исцеление от беломагов и возвращались в строй. Несмотря на такое очевидное преимущество в виде жуткого Килана, всё же войска вирана прорывались к чёрной башне. Кто-то из латников прорвал строй нежити и двигался к брату и сестре. Лукас глянул на Корлага и видел, что он был занят разглядыванием боя на передовой. Поэтому Лукреция приготовилась к битве.
Громадина в латных доспехах, выкрикивая «За Лордиалех!», налетела на некроманта. Лукреция даже не уклонилась от его атаки. Зелёное пламя, которым было объято её тело, проглотило меч воителя, так что он остался без оружия. Девушка направила следом за ним волну зелёного пламени, которая должна была поглотить его, не оставив даже упоминания, однако на верзилу были наложены какие-то светлые чары, которые поглотили этот удар некроплазмой. На миг они иссякли, но тут же возобновились, вернув воителю его магическую защиту. Своим эфирным взором брат с сестрой заметили, что здесь даже не нужно было вмешательство непосредственно творца этих чар. Под действием зацикливания магия сама возобновляла своё действие, как только иссякала, беря подпитку из эфира. Поэтому не было ничего удивительного, что эта битва не закончилась в первые же мгновения, как началась. И беломаги, и гвардия вирана хорошо подготовились к этому сражению. Поэтому Лукреция и латник столкнулись в этом противостоянии вновь. Лукас не участвовал в этом сражении, предоставив сестре возможность почерпнуть как можно больше опыта в боевой некромантии. Тем более, когда попался такой враг, который не гибнет с первых ударов. Но Лукас всё-таки не остался не у дел, ведь сквозь ряды нежити пробился ещё один латник, который не скрывал того, что собирался налететь на некроманта, который стоял без дела.
Находчивости белой башни можно только позавидовать. Они умудрились придумать способ, как преодолеть воздействие зелёной магии — чары, приносящие себя в жертву, подкреплённые магическим циклом, вершили чудеса. Они брали на себя удар некроплазмы, этого мощнейшего оружия, а после спустя всего одного мгновение заклинание цикла сплетало эту защиту заново, из-за чего воитель был готов сражаться дальше против магии смерти. И брат с сестрой не стали впустую растрачивать свои силы, пытаясь перегнать зацикливающее заклятье. Они применили против латников другие манипуляции, против которых эта светлая магия не могла даровать защиты — воздействуя на их плоть, они забрали все жизненные силы, оставив от громоздких воителей только лишь груду металла, внутри которых покоился труп, лишённый жизненных сил. Когда они справились с этими двоими, то увидели, что к ним приближается третий. Лукас взял его на себя, когда как Лукреция помчалась вперёд, чтобы залатать ту брешь в обороне, через которую враги то и дело проникают в тыл. Правда, не понятно, что бы они делали, оказавшись у подножия чёрной башни? Стали бы стучать своими кулаками в створы, пока те не отвалились? Или стали бы взывать к Корлагу, чтобы он открыл и впустил их? Но нет, что-то подсказывало Лукреции и Лукасу, что у этих зачарованных воителей был какой-то другой план. Гвардейцы и беломаги смогли превзойти самих себя в этом бою. Стало быть, у них также в запасе был какой-то способ, как проникнуть внутрь чёрной башни. Пока этого не случилось, близнецы поставили перед собой цель не подпустить их близко к оплоту пока что ещё тьмы.
Некроманты-косари с зачарованными оружиями, несомненно, были самой лучшей боевой единицей из всех, кто тут сражался. Естественно, после громилы Килана. Целый толнор Лукреция и Лукас вместе с марионетками Корлага сражались против неотступных орд врановой гвардии. Гербы Лордиалеха были выгравированы на их нагрудниках, и они служили своего рода дополнительной защитой, потому что накладывались поверх и так мощных лат. Лукреция и Лукас ощущали, как эти латники источали страх, но также они чувствовали, что сила света поддерживает их. И, преодолевая собственный страх, они всё равно идут в бой. Надо признать, лёгкое смятение идёт людям даже не пользу. Оно удерживает их от опрометчивых поступков, усиливает их внимание и самооборону. Брат с сестрой применили против них искусственный страх, навеянный с помощью собственных сущностей, из-за чего грозные воители стали уже рассеянными, а их мораль упала настолько, что слабые духом могли даже обратиться в бегство. Так как беломаги поддерживали их на магическом уровне, а близнецы разили с помощью духа, то эти воздействия не могли поглотить друг друга. И всё же, несмотря на это, битва затягивалась. А, когда опустилась ночь, некроманты вместе с нежитью испытали только лишь воздействие тьмы, которая значительно усилила их натиск, так что воителям приходилось сдавать позиции под натиском бессмертных. Но беломаги оказались предусмотрительны в том плане, что подогнали начало штурма под начало месяца, когда луна была в самой маленькой фазе и не могла отдать бессмертным всю полноту своей силы. А иначе сражение завершилось бы очень быстро. Но, когда обычные воины отступали, им на смену приходили светлые чародеи. Облачившись в различные защитные чары, они совершенно неожиданно появлялись на поле битвы, осыпали всех различными магическими эффектами, а после исчезали, избегая таким образом повреждений. Или несколько чародеев промчатся над сражающимися, поливая всех бессмертных разнообразием магических воздействий, но Корлаг ловил таких и сбивал с помощью своих могущественных чар. Так что у бедняг ничего не получалось. Килан за это время ушёл далеко вперёд и вообще скрылся за горизонтом. Лукреции и Лукасу, а также некоторым из бессмертных изредка удавалось словить кого-нибудь из вражеских чародеев, но в основном они так и оставались неуловимыми. Когда они погибали, то магия разрывала их тела на части, наверное, для того, чтобы потом эти самые тела нельзя было воскресить в виде нежити. Да вот только не понимали они, что некромант может вдохнуть существование даже в бесплотную душу, так что всё равно получится нежить. Но вот только почему-то на поле боя никто никого не воскрешал, так что все павшие души так и остались на том месте, где они обрели своё рабство. Единственный, кто остался способен поднимать нежить из мёртвых душ, так это Корлаг. Но либо он был настолько далеко в своей башне, что не ощущал тех, кто алкал свободы, либо его сосредоточенность на сражении не позволяла ему отвлечься хотя бы на миг, чтобы призвать на поле боя дополнительные силы. Даже Лукреция и Лукас, нет-нет, да и попытаются призвать нежить. Да, они помнили, как этот процесс описывал Арх, насколько он сложен и долог, однако они также помнят закон: магия смерти убивает живых, воскрешает мёртвых и усиливает бессмертных. Одной и то же силой можно сделать все эти три действия. И они пытались запустить зелёное пламя смерти в души, чтобы вернуть их к в облике нежити. Конечно же, ничего не получалось. А потому им удавалось разве что немного оттачивать навыки атакующей магии смерти.
Когда начало светать, оказалось, что чёрная туча над всей окрестностью чёрной башни исчезла, и лучи дневного светила начали мешать творению тёмных чар. Как следствие, нежить из-за этого становилась более медлительной. Для брата и сестры эта напасть не была страшна. Они продолжали сражаться, как раньше. Но вот теперь, когда основные силы обороны ослабли, а основные силы нападения, наоборот, воспрянули духом, инициативу в этой битве переняли светлые силы. Магические щиты поглощали некроплазму, а дополнительные чары, которые накладывали сами чародеи из неведомых мест, поддерживали их физическую форму, из-за чего они становились непреодолимыми. Как следствие, оборона была быстро прорвана, и воинство вирана, не переставая кричать «За Лордиалех!», продвигались к башне. Близнецы старались брать на себя тех, кто уже прорвался. Но это оказалось совсем уж бессмысленным делом, потому что, пока над миром сияет дневной свет, силы тьмы будут слабы. А, заначит, почти никакой обороны вся эта нежить не составляет. Лукреция пыталась докричаться до Корлага, чтобы он снова навёл тьму, однако тот, кажется, своим разумом сейчас был совсем в другом месте. Властис продолжал что-то колдовать в зале ритуалов, различные магические потоки сливались в одну точку. Однако, для чего это всё делалось, было непонятно. Может, мастер планирует какой-нибудь ритуал массового убийства, по окончании которого все, в ком нет силы смерти, просто-напросто упадут замертво. Не настолько же он безумен, чтобы продолжать призывать зоралистов, которые не хотят принимать в этом участия? Чтобы хоть как-то задержать продвижение латников, брат с сестрой призвали из некроплазмы собственные подобия. Пока что косари не научились призывать именно некроплазменных помощников, которые сражались бы без участия самих некромантов, поэтому двойники хоть и обладали достаточно грозным видом, но всё же оставались зеркальными отражениями того, что делали сами некроманты. Иногда это помогало. Иногда Лукреции или Лукасу удавалось подстроить обстоятельства так, чтобы сам некромант сражался с одним противником, а его двойник со вторым. Но в большинстве случаев эти двойники только лишь создавали видимость того, что на поле боя присутствуют четверо противников. Близнецы до сих пор не понимали, почему закованные в латы воители так самозабвенно пытаются прорываться к чёрной башне. Что бы ни придумали эти светлые чародеи, но цель была ясна — не подпускать их к башне.
Таким образом кое-как удалось продержаться этот период. С наступлением ночи вся тёмная сила вновь окрепла, и бессмертное воинство оттеснило виранову гвардию. Однако в бой вступили чародеи. Теперь они поступили гораздо умнее и не стали рисковать своими жизнями. Поднявшись очень высоко над полем боля, белые мантии стали нещадно низвергать свои разнообразные чары на нежить, которая ничего не могла поделать с ними. Чудовищный Килан, кажется, обезумел и просто покинул поле битвы, преследуя уже какие-то свои цели. Поэтому истреблением летающих магов занимались только Лукреция и Лукас. Сосредоточившись на двоих чародеях, они пропускали магию смерти через их тела и подвергали их различным негативным воздействиям: обрывали связь с эфиром, подвергали старению, нарушали работу всего организма, либо отдельных органов, спутывали мысли. Таким образом они пытались отыскать самый действенный метод, каким можно сбивать чародеев. Но такого способа, который именно свергал врагов наземь, не было. Например, попытки нарушить работоспособность организма жертвы или спутать её мысли ни к чему не приводили, потому что беломаги зависимы от магии, а не от природы. Как следствие, их тела перестали зависеть от физических факторов. Состаривание помогало совсем чуть-чуть. Да, дряхлость тел, всяческие недомогания, физическое бессилие и прочие бремена старости довлели над чародеями, из-за чего они не могли сосредоточиться на своей магии. Однако этот эффект обращался вспять, стоит им только воспользоваться эфиром. Их тела снова наполняются силами и становятся такими же молодыми, какими были мгновение назад. Чуть более эффективным был разрыв связи с эфиром. Тогда они лишались всякой магической поддержки и теряли возможность творить собственные чары. Тогда их физические тела устремлялись вниз под действием силы гравитации, и, казалось бы, вот оно, готовое решение. Да вот только вокруг них было полным-полно других чародеев, которые поддерживали друг друга. Лукреция и Лукас, конечно, были достаточно сильны, чтобы охватить большое количество беломагов. Однако противников всё же было больше. И они также были достаточно сильны, чтобы поддерживать сразу всех. Иногда среди них случались ошибки. Например, неправильно распределили силы или отвлеклись на что-то постороннее. В таком случае кто-нибудь из них оставался без внимания и падал оземь. Лукреция и Лукас действовали на пределе своих сил, чтобы получить скудный результат. В общем, ночь прошла, всего 4 беломага были повержены, а следом за ней занималось утро, которое несло с собой ещё более усиленный натиск.
Латные воители теперь нападали на бессмертных. Но в этот раз всё было иначе. По нежити, которая стала медлительной и неповоротливой под воздействием дневного светила, было очень легко попасть. Осенённые различными губительными чарами, воители низвергали на менгов и тесаров свои удары. Чары тьмы и света взаимопоглощались, а простые мечи сокрушали плоть, так что один удар уничтожал одну нежить. Правда, против Лукреции и Лукаса бронированные воители не имели такого преимущества, ведь брат с сестрой впитали в себя достаточно тьмы, которая поддерживает их. Они осенены бледной силой ночного светила. А ещё их усиливает магия смерти, ведь практика в использовании бледно-зелёного пламени также не была бессмысленной, оставляя свой след на узоре души некромантов. Поэтому, что на рассвете, что на закате, что в середине толнора, что в конце, они будут практически всегда одинаково-сильны. Если им удастся продержаться до полнолунья, тогда их мощь станет непреодолимой. Тогда они смогут, наверное, лишь одним пожеланием мысли выпивать жизнь из всего живого, что находится вокруг. Однако, глядя сейчас на то, как проходит это сражение, близнецы видели, что слова бога из Пустоты исполнятся во что бы то ни стало. Гвардия вирана не потратила и половины толнора, чтобы расправиться с некоторым бывшими некромантами, а после двинулась к чёрной башне. Оборона была прорвана по всему периметру, поэтому бессмертные, повинуясь, наверное, воли Корлага, двинулись следом за латниками, но никак не могли нагнать. Кто-то проходил мимо и одним ударов повергал ничего не могущую нежить. Так сражение переместилось к основанию чёрной башни. Полагаться больше не на кого. Остались только Корлаг и Властис. Если уж им не придёт в голову нечто грандиозное и великое, то эта битва, можно сказать, уже завершилась поражением. Корлага уже не было на его балконе. Наверное, он понял, что его задумка сделала всё необходимое, а потому перешёл к следующему этапу.
Лукреция и Лукас увидели, почему воители вирана так рвались к башне. Магия, которая была сосредоточена на них, превращала этих латников в источники. Появлялся один из беломагов и высвобождал всю скопленную в них силу. Вырвавшись наружу, она несла с собой разрушения, повреждая и физическую, и магическую структуру тёмного оплота. Воитель при этом не погибал. Он оставался на месте, и заклинание-цикл вновь накапливало внутри него магический потенциал, который со временем можно будет использоваться повторно. Пока некроманты приспосабливались к этому, успело произойти три таких выброса. Потом они изловчились и сначала сразили всех, кто остался без магической защиты, а после разделились: Лукреция пыталась перехватывать подступающих воителей, а Лукас бился с беломагом. Первых двух представителей белой башни ему удалось сразить, однако вместе с третьим магом пришло ещё несколько. И теперь поразить кого бы то ни было стало очень сложно. Как и сложно было Лукреции удерживать постоянно движущийся поток воителей, поэтому удержать урон по чёрной башне они уже не могли. Брат с сестрой поняли тщетной этих попыток, а потому решили отступить, оставив чёрную башню на растерзание этим стервятникам. Мастера сами причастны к собственному поражению. Не придумай они такой гнусный план, а, начав воскрешать полчища нежити из тех трупов, которые можно было отыскать на могилах, они могли бы победить. Поддержка воскресителей, адептов зелёного пламени и косарей была бы той самой силой, которая могла бы одержать верх. У некромантов была бы и сила бессмертных, и сила магии смерти. Воскресители поднимали бы нежить во время этого боя, из-за чего получалось бы так, что вражеское войско постоянно истаивает, а воинство некромантов постепенно растёт. Да тут даже не-маг сумел бы правильно распорядиться преимуществами бледно-зелёной магии. А три мастера не сумели всё рассчитать и предвидеть. Каким же недальновидным нужно быть управителем, чтобы всё так испортить. Но Лукреции и Лукасу не давало покоя то, что в оплоте тьмы начала зарождаться жизнь. Как Корлаг мог этого допустить? Почему он этого не видел? А, может, видел, но специально допускал? Но зачем? Если бы он подумал предать некромантов и отдать их всех на растерзание белой башни, то зачем он тогда воевал против них сейчас? А если он почему-то возненавидел тьму, то зачем было всё доводить до такого? Ушёл бы сам, как это сделал Арх, и оставил бы после себя наместника. Нет, здесь что-то иное, какое-то безумие, помутнение рассудка, что-то непонятное и не умещающееся в здравом уме. Неужели таково наследие всех, кто добирается до самых сокровенных глубин? Неужели человеческий разум не подготовлен к такого рода силе, из-за чего всякий, становящийся величайшим некромантом, теряет рассудок? И это безумие на каждом отражается по-своему: бросает всё и бежит или приводит в действие свои безумные идеи, а после самозабвенно смотрит, как они воплощаются.
Сбегая с поля битвы, некроманты чувствовали, что за ними следуют белые чародеи, а потому они старались держаться ближе к хребту Шина. Однако преследователи не побоялись идти по их следам и там. В отличие от светлых чародеев, некроманты обладали совершенными телами, а потому сумели оторваться от них и скрыться под сводами Могильного леса. Но и здесь им не было покоя. По всей видимости, дулы были взбудоражены действием тьмы, или же здесь пробежал чудовищный Килан, а потому поселил тут смятение, или же они до сих пор хранят в памяти то, что они потерпели поражение, когда беломаги направили их разрушить чёрную башню, а потому мстят. Древесные стражи яростно скрипели и нараспев требовали, чтобы разносчики скверны ушли прочь с их территории. Брат с сестрой понимали, что переговоры с ними бесполезны, а потому, ничего не отвечая, они лишь двигались на север, чтобы выйти из-под свода этого леса у хребта Тха. Но хранители чащи были очень рассержены, а потому восприняли стремление некромантов, как отказ повиноваться, и нападали. Весь лес пришёл в движение. Из-под земли стали вырываться корни, которые ставили подножки и оплетали ноги беглецов. Каждое дерево пыталось тянуть свои руки-ветви, чтобы схватить и удержать врагов. Животные выскакивали то тут, то там, чтобы напасть на незваных гостей. Лукреция и Лукас долго это терпели, но потом решили отбиваться. В этот момент, кажется, сердце леса вздыбилось пуще прежнего, чуть ли земля под ногами не пошла волнами. Тут же в этой чащобе оказались преследователи. Но они сами себя обрекли на это. Густые кроны создавали тьму, а потому некроманты имели тут преимущество. Так как их было всего пятеро, то двоим некромантам не составило труда с ними разобраться, даже не прибегая к масштабным разрушениям. Высохшие тела чародеев в белых мантиях в тот миг навсегда остались удобрением для Могильного леса. Подобным образом погибли и некоторые энты, что охладило пыл местных стражей. Лукреция, обращаясь на древнем наречии, произнесла своим могущественным голосом: «Кто противостанет нам, будет иметь дело с самой смертью» Осмотрев местность своими глазами, переполненными сиянием магии смерти, они двинулись дальше на север, так что никто их больше не потревожил.
Спустя какое-то время, пока они ещё находились на территории недружелюбного леса, это произошло. Чёрная башня прекратила своё существование. Остатки тьмы, которые ещё мог удержать шпиль, развеялись, и больше не ощущалось той точки в пространстве, куда мог устремиться любой чернокнижник. Но для истинного некроманта это ничего не означало. Просто начиналась новая эпоха. И что она принесёт, оставалось только лишь догадываться. Но, как и было обещано богом из Пустоты, они с братом сумели выстоять и сохранить свой тёмный дар. Ещё трое, подобных им, скрываются вдали от глаз беломагов, чтобы в назначенный час явить свою силу и принять участие в осуждении этого мира. А пока они держат путь на север, чтобы, избегая людных мест, укрыться на руинах деревни Ус, там, куда не ступит нога ни одного здравомыслящего живого существа, чтобы под сенью могущества третьего лича дождаться, когда же, в деснице могучей всем гибель неся, из Пустоты владыка взойдёт.
Алиса поинтересовалась: «Кто, он?» Лукреция отвечала: «Бэйн, владыка из Пустоты» Влад спросил: «Мы чего-то не знаем?» Лукреция продолжила: «Мы много чего не знаем. Однако сейчас наступает время узнавать» Алиса опять поинтересовалась: «И этот самый Бэйн направил вас сюда?» — «Нет. Бэйн лишь предсказал этот миг. Но направил нас сюда Вехойтис» Влад спросил: «А это ещё кто?» Отвечал Константин: «Третий зоралист, я полагаю» Лукреция глянула на него: «Верно. Мы впитывали его силу и впускали в себя его сущность. Со временем мы ещё сильнее приблизились к нему, и он открылся нам. Вехойтис, третий ментор нашего величия» Заговорил Влад: «Что ж, вот по чьему-то замыслу мы все собрались тут. Пятеро существ, практикующих мастерство, которое скоро прекратит своё существование» Лукреция прервала его: «Ошибаешься. Вехойтис собрал вокруг себя великое множество бессмертных, истинных носителей наследия смерти. Ты знаешь, сколько раз виран направлял своё воинство, чтобы уничтожить Загриса? А ведь у него самое малочисленное воинство из всех трёх. И никому не удалось его свергнуть. Всё только начинается» Повисло молчание, которое начало затягиваться, и я, чтобы как-то разрядить обстановку, сказал: «Может, сварить какое-нибудь ароматическое снадобье? Посидим, попьём, пока вы все ждёте вашего владыку из Пустоты» Лукреция всё так же мрачно отвечала мне, как и всем: «Всё только начинается, Флавий. А это значит, что мы должны быть готовы» — «Но к чему?» — «К чему угодно. Кто хочет есть, ешьте, кто хочет пить, пейте. Но будьте готовы ко всему. Путь смерти всегда начинается со смерти»
Вдруг поднялся ветер. Самый обычный ветер. Нельзя было сказать, что он предвещал что-то тревожное, как тот же порывистый ветер перед грозой. Когда он начинается, ты сразу понимаешь, что грядёт дождь. Но всё же необычным тут было то, что все окна моего дома были прочно закрыты. Ветру просто неоткуда было взяться. И всё же он был, демонстрируя нам чьё-то незримое присутствие. «Бэйн?» — тихо спросил я. Не отрывая взгляда от пустоты, Лукреция кивнула головой. Я осмотрел всех некромантов и увидел, что все они были в какой-то прострации. Уставившись в одну точку, все стояли, как будто бы обдумывали какие-то сложные мысли. На самом деле, это он разговаривал с ними. Я же не мог слышать его могущественного голоса. А некроманты могли. Он говорил: «Ныне же начало. Начало великого предназначения. И вы — его провозвестники. Пять тёмных душ, не подпавших под скверну греха, понесут всему миру великое очищение. Вы зияете, словно бездонная пропасть. Но вы будете сиять, как зо́ра, как пламя смерти. Я сам доведу ваше совершенство до конца. Вы станете моей дланью. Вы будете моим орудием. Вы станете исполнителями моего слова. Вот. Я иду. Моей сущностью наполняется этот мир. Всё, что связано, станет единым. Всё, что разрозненно, я свяжу между собой. А всё невежественное, грязное и не поддающееся исправлению, будет сокрушено. Однако ни одна душа не будет потеряна. Ведь смерть завершает всё, а бессмертие даёт новое начало. Вы и есть новое начало. С вас начнётся всё. И ваше величие раскинется так широко, что ему не будет конца» Когда его слова стихли, все некроманты обратили свои взоры в гостиную, где решил материализоваться он, бог из Пустоты. Он принял облик лича, самого совершенного и в то же время самого страшного существа в мире. Внешне он совсем не был похож не бога, хотя и выглядел величественно. Можно даже подумать, что перед нами стоял сам Зорага, как его иногда представляют себе люди: белоснежный скелет, носящий на себе чёрный балахон с надвинутым на лицо капюшоном, из-под которого на нас глядели два зелёных огонькам-глаза. Только в руке не коса, а посох с черепом на вершине. Я, конечно же, обомлел от увиденного, когда как некроманты не падали ниц перед своим властелином, но покорно склонили свои головы в знак глубочайшего почтения. И Бэйн принял их. Я последовал за ними и не смел поднимать своего взгляда от пола, чтобы не взглянуть в глаза бога из Пустоты, хотя очень хотелось поразглядывать жуткого лича. Но я мог прикоснуться только лишь к внешнему обличию, хотя оно ничего не значило. Великие — это духи, незримые духовные личности. И они могут стать, кем хотят, воплотиться в любое существо, чтобы исполнять свою волю. Поэтому некроманты видели гораздо больше, рассматривая Бэйна. Это был самый настоящий бог. Более того, Лукреция и Лукас окончательно убедились, что он и есть тот самый бесконечный источник, который они изредка ощущали и до которого пытались дотянуться. И теперь, когда ничто, никакая завеса не скрывает его мощь, они могут подивиться, сколько же он всемогущ. Он значительно больше всего этого мира, миллиона и миллиарда таких миров. Он может одним дуновением разрушить всю Вселенную. Он может только лишь одним пожеланием своей мысли сокрушить всё и не оставить даже пылинки. Издревле было так, что великие воевали друг с другом. Это было их делом. Так они осуществляли свою силу и свою власть. И сражение двух богов — это всегда катастрофа размером сотен миров. Для более тонких дел они всегда использовали своих служителей. Вот и сейчас он пришёл к своим служителям, к некромантам, чтобы они исполняли волю господина. А ведь есть ли что-то более желанное для творения, чем служение своему Творцу. Мы все были так созданы. Некроманты тратили десятки и сотни корлов, стремясь к величию. В этом был их смысл существования. Теперь же, служа Бэйну, они станут постигать собственное величие очень быстро и возвысятся ещё больше, чем они могли бы возвыситься сами. Вот, перед ними воздвигся истинный учитель, непревзойдённый мастер. Он будет их направлять и укреплять. Если под надзором обитателей чёрной башни ученики развиваются очень медленно, то теперь они смогут стать теми, кем нужно для воплощения задумки бога из Пустоты.
Но также нельзя было не отметить и посох в его костлявой руке. Общеизвестно, что эти инструменты были нужны чародеям для того, чтобы усилить свои магические способности. Но встаёт вопрос — для чего он богу? Бесконечность невозможно увеличить. Но некроманты и не чувствовали в нём силу. Это было что-то другое. Они видели, что внутри этого посоха как будто бы заточена чья-то душа. Даже не так. Как будто бы посох бы отдельным существом в руке бога. Что же это было, так и осталось загадкой.
После того, как лич закончил свой монолог, некроманты поняли, что его слова и были первым уроком, который он им преподал. Как и в случаях, когда мастера призывали одного из зоралистов, он говорил, а его слова сопровождались силой, через которую он давал им наставление. Сейчас было ещё лучше. Сила Бэйна изливалась на них настолько аккуратно, что они могли впитывать её, а также воспринимать то, что он говорил, они могли понимать его слова. Это показывало его величие, что он — истинный великий, который не просто обладает бескрайним могуществом, но и может филигранно управлять им.
Что несла с собой эта сила? Она укрепила их общее могущество из-за чего души некромантов сделались ещё темнее, ещё более бездонными, ещё более расширенными, из-за чего они могли вместить в себя всё то могущество, к которому они стремились. Также сила Бэйна укрепила могущество зелёного пламени, так что в тех направлениях, в которых некроманты развивались или желали развиваться, они стали более умелыми, но не абсолютно. По всей видимости, великий видит, как устроены ленгерады, а потому знает, как надо поступать, чтобы зора — сила смерти усваивалась в них наилучшим образом. И третье тёмное благословение, которое несли с собой слова бога из Пустоты, были новые знания. Это сложно объяснить. Пока некроманты слышали слова, которые изливал в их разумы Бэйн, в эти же разумы каким-то чудесным образом приходили иные знания, не те, которые он изрекал. Просто, когда его монолог прекратился, Лукреция, Лукас, Константин, Влад и Алиса заметили, что им открылось новое понимание старых вещей. И, чтобы эти знания закрепились в их разумах, Бэйн вытянул левую руку и зажёг в ней зелёное пламя смерти. Его слова опять стали просачиваться в их умы, чтобы говорить с ними: «Я буду спрашивать, а вы мне отвечайте. Что это?» Пятеро в унисон отвечали ему: «Зора — сила смерти, что убивает живых, обращает мёртвых в бессмертных и дарует могущество тому, кто уже бессмертен» — «Всё верно. Более не нарекайте эту силу зразе, ведь так её именуют лишь мятежники, которые полагали, будто бы великих больше не стало, и они могут занять наше место. Они даже пытались заменить древнее наречие — язык великих, своими несуразными словами. Но у них ничего не вышло. Дальше названий сфер магии замысел мятежников не продвинулся, ведь каждый народ стал говорить по-своему, появилось, появляется и будет появляться ещё много всяческих наречий. И большинство не будет пользоваться их словами» Бэйн что-то сделал, и пламя поменялось. Никто, кроме Алисы не заметил этого. Бог спросил: «А теперь что это?» Отвечала только она: «Сила воскрешения. Созидающая сторона зора. Она сформирована как дух, а потому имеет все свойства внутренней силы, побуждающей действовать. Если разместить её в нужных местах менга, тесара или зеры, то она свяжет душу и плоть или сама станет плотью, так что умершее существо обретает иное существование. Оно становится совершенным и бессмертным. Однако зора — это смерть. А потому даже созидающая грань этой силы несёт гибель. Если этот дух начнёт взаимодействовать с живым, он поглотит его нынешний дух, так что существо погибнет. Однако тут же займёт его место, так что умерший тут же восстанет бессмертным. Если же продолжить воздействовать зора на бессмертного, то его дух будет подпитываться этой силой, так что он будет становиться лишь сильнее. Но гораздо более разумным было бы воплощать избыточный дух, а не просто вкладывать в бессмертного. Или же позволить ему самому делать это, ведь отныне все, кого мы примем в наши ряды, становятся для нас не рабами, но союзниками, ведь всё, что было связано, станет единым» — «Именно. Внемлите её словам ведь она постигает зора — силу воскрешения, что также впоследствии откроется и всем вам» Он снова поменял зелёное пламя в своей ладони и спросил: «А теперь что это?» И отвечали ему Влад и Константин: «Всепожирающее пламя смерти, которое может уничтожить и плоть, и гранит. Самое разрушительное оружие, какое только есть в мире. Чистая некроплазма, которая холоднее льда, но сильнее огня. Она не источает свет, её невозможно погасить дуновением ветра. А мерное полыхание бледно-зелёного пламени незыблемо. Если от огня ещё можно отдёрнуть руку, то всякий, коснувшийся зора, в тот же миг теряет свою конечность. Капля зора бездонна, словно океан. В ней потонет всё, что только может. Никто из людей не способен управлять этой неукротимой стихией. Здесь нужны смирение зордалода, самообладание бессмертного и мудрость зоралиста» — «Всё верно. И вы в конце своего пути воплотите это в самих себе. Вы станете могущественными зордалодами» По его желанию пламя в руке снова переменилось, и очередной вопрос, что они видят, побудил теперь уже Лукрецию и Лукаса описать это: «Бессчётное плетение нитей, которое связывает наши души с окружающим миром. Эта сила, которая меняет всё вокруг себя, делая это совершенным и пригодным для того, чтобы мы могли это использовать. Всё, что изменено при помощи этой силы, больше не осквернено. Слабое и ни на что не годное в таком случае становится сильным и очень важным. Сильное под действием этого пламени станет ещё сильнее. Изменится, станет ещё лучше. Через это пламя мы впускаем в этот мир свою волю, свои намерения и свои силы. Оно наползёт на оружие и сделает его ещё смертоноснее. Оно облачит наши доспехи в новую защиту, из-за чего мы станем ещё более защищёнными. Но, более того, зора свяжет наши доспехи и оружия с нами самими, чтобы они питали нас чужой силой, которая изменится и станет частью нас. Она проникнет в бессмертного и свяжет нас с ним в единое целое» — «Вы сказали истину. Зора — это ещё и проводник, который связывает зордалода с чем-то внешним. Он свяжет и всех вас между собой, чтобы вы думали, как один. Когда же вы до конца постигнете все три грани силы смерти, то станете истинно-совершенными. И тогда вы будете готовы к тому, чтобы участвовать в великом предназначении. А пока ваш путь только начинается. Идите, мои служители, и постигайте глубины зора» Сказав последние слова, он развоплотился, так что его больше невозможно было видеть. Однако пятеро зордалодов ощущали его весьма отчётливо и, даже более того, они ощущали нерушимую связь с ним. Им не нужны были дополнительные указания. Лукреция, Лукас, Константин, Влад и моя Алиса понимали, что нужно было делать. Сейчас над миром властвовала ночь. Им нужно было идти туда, в тёмный Па’ноктикум, чтобы практиковаться в том, что им сейчас открылось. У меня было желание проследовать за ними и посмотреть, как это всё будет происходить, однако что-то меня остановило от этого. Думаю, это был Бэйн.
Мой город не был большим. Но его и нельзя было назвать деревней. Поэтому мест, где можно затеряться пятерым неприметным личностями, тут было предостаточно. В самом центре, как и полагается, располагалась вечно шумящая рыночная площадь. Даже после заката там не стихают шумы. Свои двери открывают другие продавцы, чей товар лучше не показывать при свете. Дурманящие алхимические смеси, свитки с заклинаниями для использования не-магами, всяческое оружие и, конечно же, они, женщины, самое изысканное, а оттого и самое мерзкое наслаждение человека. От этой площади в разные стороны света идут четыре главные дороги, вдоль которых тоже располагаются всяческие заведения, что открываются лишь с наступлением ночи. А уж от этих четырёх дорог ветвятся другие дороги, поменьше, которые соединяют жилые дома между собой. И вот, вдоль восточной дороги, ближе к окраине города, чем к его центру, как раз таки и располагалась моя лаборатория. Поэтому, выйдя из неё, некроманты оказались на одной из главных дорог, и бог, пришедший из Пустоты, повёл их в сторону центральной площади. Пять пар ног, не торопясь, шагали по вымощенной дороге. К слову, уже довольно избитой вымощенной дороги. После того, как женщины принялись увеличивать высоту своих каблуков за счёт металлических набоек, стало заметно, как сильно крошится камень. Но Бэйн раскрывал глаза своих учеников на другие, более глубокие грехи, которые творятся в нашем мире: «Брат восстаёт на брата, сын питает ненависть к отцу, те, кто живут по соседству, не могут миро сосуществовать друг с другом. Гнев, алчность и безумие развиваются, словно неизлечимые болезни, распространяются, словно всепроникающая чума. В былые времена всего этого не было. Два народа, которые выступали друг против друга, сходились в суровой схватке, но никто из них не испытывал гнев к своему противнику, никогда не было такого, чтобы алчность затмило собой всё, безумие было оружием, а не болезнью. Сейчас всё иначе. Эти три порока принимают различные облики и властвуют среди людей, подчиняя их слабые души себе, из-за чего они наполняются ничтожностью, — Бэйн указал на один из домов, что виднелся во втором ряду, — Кто бы мог подумать, что Престон, будучи уравновешенным человеком, сможет поддаться алчности? Приняв у себя однажды странствующего воителя, он перенял у него привычку каждый вечер ходить в ближайшую таверну и выпивать по небольшому бокалу алкоголя. Воитель покинул Па’ноктикум и двинулся на поиски приключений дальше, но вот новая привычка Престона осталась с ним. И, выпивая свою заветную кружку, он успокаивал сам себя, что нет в этом ничего плохого. Однако не успел оглянуться, как им овладела алчность. И он стал ходить туда чаще одного раза, выпивал больше и стал брать в долг, чтобы утолить свою неутолимую жажду» Бэйн указал на ещё один дом, что выглядывал из-за других домов, и сказал: «Гнев Дерека перешёл все границы. Завидуя соседу через дом из-за того, что у того в семье всегда мир и покой, он копил это чувство и не брался бороться с ним. У самого-то в доме было не так. А ведь его предупреждали о том, что это может плохо кончиться. И завистливое сердце довело до того, что он попытался рассорить мужа и жену. А, когда не получилось, просто убил её. Сейчас в доме Дерека, наконец-то, воцарился покой, потому что и Дерека больше нет, ведь он и сам был убит при попытке противостоять стражникам» Бэйн нашёл для некромантов пример также безумия, указав на один из домов, который находился впереди: «Мэ́ниот был достаточно приветливым молодым человеком, чей старший брат родился ленгерадом и стал приверженцем красной башни. Мэн боролся с завистью, ведь он тоже хотел достигнуть положения мага. И вместо того, чтобы сосредоточиться на своей жизни, он всё время смотрел на своего брата, который приходил к Флавию за эликсирами. Рассказы о чародейской жизни задевали его за живое. И он не хотел расставаться с этой завистью, постоянно подавляя её. Как видно, этот процесс нельзя назвать борьбой. Это чувство в нём так и жило. Оно не превратилось в гнев, однако оно изъедало его, до такой степени, что он поддался безумию. Уныние так сильно истерзало его, что он прервал свою собственную жизнь. Такова участь всех этих ничтожных существ. Укрепив свою сущность, вы будете способны проникать в разумы людей подобным образом и видеть их души, чтобы замечать: каждый так или иначе подвергнут одному из трёх ничтожных грехов, который будет развит в той или иной форме. И лишь единицы достойны жизни. Только лишь они смогли выстоять против греха. Однако победа над пороками не означает победу над несовершенством. А потому они всё равно завершат своё существование. Для них нет надежды» Заговорила Лукреция: «Если мы пришли сюда, чтобы вершить суд, то как нам с ними поступать? Не заносить над ними своей руки? Или же, наоборот, гораздо милосерднее будет оборвать их никчёмное существование без цели?» — «Это пусть решает каждый сам. После того, как суд над этим миром свершится, здесь образуется некрополис, в котором будут обитать лишь бессмертные. И места живым здесь не будет совсем, ведь каждый уголок этого мира будет дышать тьмой и смертью. Никто не сможет тут жить после этого. С другой стороны, низвергнуть удар на невинного для кого-то может означать осуждение, вынесенное ему, когда как основания для этого нет. Кто как рассудит в своём разуме, пусть так и поступает. Во всяком случае, умрёт ли праведник от вашей руки или же от удушающей хватки тьмы, он всё равно восстанет в облике бессмертного, очищенного и совершенного существа, получив таким образом и своё воздаяние за несовершенство, и свою награду за праведность» Эти слова великий говорил просто так, без использования силы, потому что его последователям нужно было ещё попрактиковаться в тех знаниях, которые они уже приобрели.
В ночное время стражников, патрулирующих город, можно было встретить реже, чем в дневное. Наверное, половина из них сторожила врата, а другая половина ошивалась близ одного из заведений, которые имеют обычай открываться лишь после сгущения сумерек, потому что даже взором, не наделённым сверхъестественными способностями, можно видеть, как они развратились за всё время. В моё детство они были уже не совсем приятными личностями, а теперь так совсем власть развратила их. Уверен, их и так раздутое самомнение раздувается ещё больше беломагами, которые учат их, как должен вести себя самый настоящий страж города. Наверняка они считали себя хозяевами городов, в которых они патрулируют. Ведь то и дело можно слышать, как люди жалуются, что их донимают стражники. Мужчины негодуют из-за вымогательства, женщины — из-за неприличных намёков. Хотя, думается мне, и сами они все небезгрешны. Быть может, неспроста те, кто носят меч с населением грубо обращается. В общем, эти воители, сующие свои носы не в свои дела, в эту ночь никак не мешали адептам зора обучаться своему мастерству.
Недалеко от моего дома было место, где проживали бедняки. Хоть у них и была крыша над головой, однако эти две полуразрушенные халупы не давали практически никакой защиты. Двенадцать человек делили эти дома. Все старались держаться от них подальше, ведь они были больными, грязными и немощными. Даже если и подарить им исцеление от всех недугов, ничего из этого не выйдет. Они просто-напросто продолжат такой безобразный образ жизни, и всё вернётся, как было. Поэтому самое милосердное решение для них — это быстрая смерть и перерождение. Обнаружив эти избитые временем дома, зордалоды увидели этих людей. Своими духовными взорами они разглядывали их повреждённые тела и уже изрядно исхудавший дух. Никто из них не спал, потому что спять они днём. Сейчас, когда никто не выражает к ним своё презрение, они могут немного разбрестись по округе. Первой за это дела взялась Алиса. Воскрешая в своей памяти знания, которые были вложены в неё Бэйном, она принялась сплетать магию. Теперь им незачем было брать зелёный сгусток эфира, смешивать его с лунным светом, чтобы получать эту силу. Теперь у них рядом был другой источник, столь же бесконечный, как эфир, но только иного происхождения. Именно из него моя дочь зачерпнула свою магию, из-за чего у неё в руках загорелось чистое бледно-зелёное пламя смерти. Полюбовавшись им, она глянула на одного из худощавых мужчин, который сидел на корточках ближе всех к ней, а потом сжала кулак. Это был просто жест, по которому она ориентировалась, но всё основное действие произошло у неё в голове. Мысли перенесли зора — силу воскрешения внутрь этого тела. Новый дух тут же растёкся по этому костлявому телу, вытеснив оттуда остатки его старого духа, так что человек, сидевший на корточках, упал лицом вперёд. Но моя девочка на этом не остановилась. Теперь она начала водить рукой так, чтобы равномерно распределить весь дух по телу умершего. Все смотрели то на мертвеца, то на адепта, чтобы видеть, как она справляется с этим делом. И всем было очевидно, что она пока ещё не совсем умелая в ремесле поднимать нежить. Манипуляции с зелёным духом смерти, который пытался воскресить труп, давались ей тяжко, из-за чего уходило слишком много сил. И это несмотря на то, что Бэйн расширил их сущности, чтобы у них было больше сил для подобных манипуляций. Но этого пока что было недостаточно. Алисе нужна была практика, чем она в принципе и занималась. Результатом её потуг стало то, что зелёный дух смерти заставил только лишь пошевелить руку лежачего. Окончательно истратив свои силы, она решила отпустить зелёное пламя, оставив этот труп. Следующим выступил Влад. Он использовал другую форму зора — всепожирающее пламя смерти. Бэйн помог им с Константином укрепить знания в этой направленности, так что он только сделал взмах — и рядом с первым трупом образовался второй. Никто, кроме Лукреции и Лукаса не заметил, что Влад слишком много сил вложил в это, нерационально использовал свои ресурсы на такой простенький жест. После этого он попытался, основываясь на тех, знаниях, которые продемонстрировала Алиса, поднять мёртвого. Однако его результат был ещё менее очевидным. Сила воскрешения проникла в труп, но вот манипуляции Влада были настолько грубыми, что это вообще никакого эффекта не имело. Даже вообще возникало такое ощущение, будто бы он просто терзает безжизненный труп, пытаясь выгнать оттуда остатки прошлого духа, которые никто, кроме него, больше не видит. Как следствие, он очень быстро устал и оставил эту затею. Когда к тем же тренировкам приступил Константин, то можно было уже с самых первых манипуляций заметить, насколько филигранно он задействовал всепожирающее пламя. Ему не нужны были какие-то жесты, на которые он опирался бы — он всё делал глазами. Так что там, вдалеке образовался третий мертвец. Но вот попытки воскресить его были уже не такими успешными. Из-за того, что он закалял свою тёмную сущность в чумном квартале Эт’сидиана, у него было достаточно много сил для того, чтобы практиковаться этому, а потому, как и у Алисы, ему удалось лишь пошевелить одной из конечностей мертвеца, после чего он не мог удерживать созидающую силу в теле и распустил её. Вперёд подались Лукреция и Лукас. Действуя точно в унисон друг другу, они одновременно повергли двоих бедняков, а после принялись воскрешать их. Два мертвеца обрели необходимую силу воскрешения и поднялись на ноги. Однако это, опять же, потребовало огромнейшей концентрации со стороны брата и сестры, так что нежить не долго пугала остальных живых. Близнецы до последнего удерживали связь, пока она не лопнула сама. После этого вновь звучал голос Бэйна в их головах, объясняя сильные и слабые стороны зордалодов. У Алисы хорошая техника, но душа пока что ещё недостаточно вместительна. Влад был хорош в разрушающей сфере, когда как в созидающей он не понял техники. А ещё, как и у Алисы, недостаточно глубоко укоренившаяся тёмная сущность. Константин был подобен Владу, но тёмная сущность развита достаточно хорошо. Лукреция и Лукас показали высшее мастерство в разрушающей сфере и в глубине собственных душ, однако они совсем не использовали третью грань зора — связь. Если бы они попытались применить новые знания на практике, а не зациклились на старых и уже изученных методах, тогда их нежить могла бы существовать вечно. На это Лукас сказал: «Но мы не сведущи в магических приёмах и не можем создавать зацикленную магию» На это Бэйн отвечал ему и всем сразу: «Вы вступили в новый этап познания зора. Теперь все правила управления магией на вашу силу не распространяются. Будучи бессчётным плетением нитей, которое связывает ваши души с окружающим миром, зора может проникнуть в бессмертного и связать нас с ним в единое целое. Теперь тебе не нужно будет удерживать поток, чтобы вести его за собой, как на привязи, постоянно вливая в него свой дух. Да, глубины душ вас троих хватит, чтобы подобным образом удерживать воскрешёнными по одному бессмертному. Однако в таком случае вам самим нужно непрестанно восполнять свои собственные силы. Это значит, что вам нужно будет либо время от времени отвлекаться, либо пожертвовать частицу своей концентрации, чтобы постоянно подпитывать себя, чтобы скомпенсировать свой постоянный отток сил на поддержание существования вашей марионетки. После того, как сила воскрешения попадёт внутрь менга, тесара или зеры, примените связь. Не сосредотачивайтесь целиком на процессе воскрешения, пусть он идёт свои чередом. Вы же в это время подготавливайте свою силу к созданию связи с этим существом. Когда он поднимется, тебе даже не нужно будет очищать его. Он уже очищен смертью. И совершенное существо станет твоим союзником. Благодаря связи с ним твоё мышление расширится, ты получишь его знания и его силу. Но и он получит то же самое от тебя. И всё это благодаря связи зора. Вы вдвоём будете непобедимой мощью. А если прибавить к этому второго бессмертного, третьего, десятого или целое полчище. Вся суть зора в том, что ваша сила растёт по мере того, как вражеская уменьшается. Стоит хотя бы поднять одного бессмертного — и процесс запущен. Теперь останется лишь смотреть, как стремительно истаивает вражеская сила. Пойдёмте обратно. Скоро рассвет» И пятеро воскресителей направились обратно ко мне в дом. На севере красовалась полная луна.
Хорошо, что у меня были комнаты для гостей. Довольно часто у меня останавливались всяческие пилигримы, охотники, а также чародеи из красной башни, чтобы отдохнуть или просто переждать ночь. К слову, в последнее время адепты боевой магии уж очень часто стали приходить ко мне, чтобы переждать ночь и вернуться в Степи мога охотиться на этих странных существ. Некроманты подобным образом занимали комнату, чтобы переждать день. В это время они продолжали размышлять над тем, что они узнали, наполняя свои разумы и души тёмными мыслями и знаниями, ведь Бэйн всё время находился рядом. Хоть он и безмолвствовал, дав своим ученикам время для усвоения своих знаний, всё же каждый отчётливо ощущал его присутствие. Они понимали, что он всегда рядом, чтобы поддержать или подсказать.
В комнате, в которой они поселились, было две кровати, что располагались в одной стороне, письменный стол и стул были поставлены в противоположной стороне. Меж ними было небольшое пространство. Дверь располагалась напротив окна, которое было занавешено червлёными шторами, поэтому здесь царил полумрак, который был потребен для чародеев. Точнее, нет, теперь они не чародеи. Теперь они зордалоды, наполовину люди, наполовину бессмертные, которые черпают свои силы не из эфира, а из сущности Бэйна, пользуются его бесконечным духом. Теперь, когда они применяют свою силу, их руки не касаются эфира. Их действия невозможно выследить и понять, что вот здесь вот производится некромантия.
Лукреция и Лукас опустились на одну из кроватей. Алиса присела напротив них. Влад прогуливался туда-сюда по середине комнаты. Константин занял стул, приставленный к столу, чтобы оказаться подальше ото всех, ведь он привык к одиночеству. Алиса принялась расспрашивать своих бывших учителей о той силе, которую они пытались покорить. Влад их слушал и поддерживал беседу. Константин оставался безмолвен и безучастен, предполагая, что не нуждается в обсуждении. Он ушёл в собственные мысли и также старался размышлять о том, что ему доступно. Но Бэйн обратился к нему так, чтобы об этом не знали другие зордалоды. Он смотрел в глубину его души и видел истинные причины того, почему он отказывается от участия в разговорах: «Величие бессмертия заключается не в том, что ты пытаешься походить на бессмертного, подражая повадкам, а в том, что ты постигаешь могущество, открытое для бессмертных. Как, блуждая в собственных мыслях, ты можешь прийти к откровениям? Только лишь при множестве советников ты способен постигать что-то новое. Изобилие мыслей, которое окружит тебя, будет созидать тебя. И твоя тёмная сущность укрепится» В своих мыслях Константин отвечал ему: «Но почему же тогда подавляющее большинство некромантов обретают мрачность? Стало быть, подражание бессмертным имеет какое-то преимущество. Даже Лукас и его сестра изображают на своих лицах повадки бессмертного» — «Мрачный взор и монотонность голоса — это естественный процесс. Он проявляется сам. Переполненные сущностью тьмы, став наполовину бессмертными, они позволили этой сущности вплестись в их образы, из-за чего они обретают повадки тех, к кому стремятся. Но обособленность от других и закрытость от тех, кто может сделать тебя лучше — не мудрый выбор, ведь, в конце концов, ты придёшь в тупик. И если не сокрушить эту привычку, тебе будет очень сложно стать частью величия. Тем более, после того как здесь образуется некрополис, все станут едины. Мысли всех откроются тебе, и твои мысли откроются всем. Они-то возьмут твои знания и станут сильнее. А ты отринешь эту силу. Более того, ты не сможешь существовать в этом мире. Страдания, которые причинит тебе твоя обособленность, будут невыносимы, из-за чего ты не сможешь быть частью единого» — «Но ты. Ведь ты меня подпитываешь. Пусть всё так и останется» — «И ты будешь продолжать получать от меня силу и сущность. Однако бессмертные — это легион, это полчище. И отвержение единства лишь навредит тебе» Больше Бэйн с ним не разговаривал. А у Константина была возможность весь этот толнор размышлять не только о собственно величии, но также и о стремлении отделиться от всех.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги