Звенья одной цепи

Глава пятая На недельку до второго я уеду в Българево, А потом крутым галопом мы поскачем по Европам…

Где-то в Чёрном море…

Богомилом оказался кряжистый мужик среднего роста с косою саженью в плечах. Был бы он пониже ростом, выглядел бы, как гном из фильма-трилогии про недоросликов и кольцо. Правда, на лице его не было никакой лишней растительности, ни бороды, ни усов. И большого топора-секиры у него я нигде не заметил. Наверное, спрятал где-то на корабле. Про размеры этого судна ничего сказать не смогу. Ночью было плохо видно, а Богомил меня сразу же отправил в каюту, которая располагалась где-то рядом с машинным отделением.

Повсюду пахло рыбой. Нет. Не так… Всё кругом воняло рыбой. Причём не самой свежей, как мне показалось И я понял, что в ближайшее время этот запах будет со мной везде, где бы я не оказался.

Я устроился в гамаке. Это было непривычно, но удобно. Качку я почти не ощущал, поэтому понял, что такая напасть, как морская болезнь меня благополучно миновала. Ну и хорошо. Не хватало ещё тут всё заблевать. Из каюты капитан мне настойчиво посоветовал лишний раз не выходить. Гальюн тут был рядом, еду и воду мне приносил Янко.

Иллюминатора в моей каморке не было, поэтому именно по размерам принесённых мне порций пищи, я узнавал время суток. Похоже, что в пути мы были сутки, если не больше. Легко подсчитать: Завтрак, обед, ужин и снова завтрак.

Когда я повинуясь распоряжению капитана, наконец-то вышел на палубу, меня даже слегка покачивало. Ну не привык я ещё за эти сутки постоянно находится на раскачивающейся поверхности, сохраняя при этом равновесие и хорошее настроение.

Мы стояли на якоре недалеко от берега. Богомил начал было говорить что-то по-болгарски:

— Сега Янко ще те заведе до брега. Радко е там на камион. Ще отидете по-далеч с него. Той знае къде трябва да отидете. (болг. Сейчас Янко тебя отвезёт на берег. Там Радко на грузовике. С ним ты поедешь дальше. Он знает, куда тебе надо.)

Глядя на моё удивлённое лицо, он видимо понял, что я его не понимаю. Тогда он перешёл на русский… Оказалось, что это не лучше для понимания, чем его болгарский. Хорошо ещё, что он говорил медленно, тщательно подбирая, как казалось ему, русские слова…

— Янко тыбе плывет лодья. На брег ест Радко на камион… машин… Радко знае кде треба… Той говори руски добре…

А потом он снова добавил по-болгарски то, что я понял и без словаря.

— Успех и на теб, Александър! (болг. Удачи тебе, Александр!)

Снова лодка. И снова Янко уверенно работает вёслами. Он сидит спиной ко мне и я не вижу его лица. Я поймал себя на мысли, что совершенно не запомнил лица этих людей. Хотя по моей прошлой работе это было одним из главных нужных умений. Но сейчас… Эти двое. Они были как будто серыми и безликими. Фигура, рост, имена… Но вот лица… Похожи сразу на всех остальных людей в толпе. Отвернулся и забыл. Таких людей с удовольствием берут на работу в наружное наблюдение.

На берегу, в отдалении от кромки воды, на грунтово-песчаной дороге стоял небольшой кургузый тупорылый грузовичок, неизвестной мне марки и модели. Кто-то сидел за рулём, но кто, отсюда мне не было видно.

Янко махнул рукой в сторону машины и бросил мне на прощание:

— Късмет! (болг. Удачи тебе!)

Я не понял, но по смыслу и интонации было похоже на пожелание удачи, типа «всего хорошего!»

— Благодарю! — ответил ему я.

Он кивнул, и отчалил от берега. А я пошёл в направлении грузовика.

НРБ. Българево.

Тот, кто сидел за рулём машины, казалось, никак не реагировал на происходящее. Он вообще не шевелился. Лица издали не было видно. Да и что там можно разглядеть, если на голове водителя красовалась шляпа, а его лицо, чуть ли не по самые глаза заросло бородой. У меня даже закралась крамольная мысль: «А жив ли он там?»

Я постарался оглядеться по сторонам, подозревая скрытую засаду… Но, нет… Кругом было пусто и тихо. Легкий ветерок колыхал невысокую траву. Грунтовая дорога просматривалась в обе стороны на километр, как минимум. Если кто-то где и притаился, то либо за грузовиком, либо под грузовиком. Я попытался заглянуть под машину… Пусто… В кузове лежали какие-то мешки.

Будь, что будет. Я сделал несколько последних шагов и распахнул дверцу машины с пассажирской стороны.

Вот тут всё и началось.

Бородатый человек в шляпе дёрнулся, встрепенулся, и как потом оказалось… проснулся…

— А⁉ Какво? Кой е там? Александър? (болг. А⁉ Что? Кто здесь? Александр?)

— Да, дядя Радко.

— Какъв дядо съм за теб, момче? Аз още нямам внуци. И моят син е все още толкова стар, колкото теб. Качвай се в камиона! Да продължим напред! (болг. Какой я тебе дед, парень? Уменя ещё нет внуков. А моему сыну пока лет, как тебе. Садись в грузовик! Поедем дальше!)

Я ни хрена не понял, но по жесту его руки, предположил, что он предлагает мне сесть в кабину, что я и сделал. Водитель повернул ключ в замке, а машина сразу же завелась. Мы уже тронулись с места, а Радко всё продолжал ворчать в полголоса.

— Дядо… Ще кажеш същото… Още съм далеч от дядо си. (болг. Дед… Скажешь тоже… Мне ещё до деда далеко.)

Как мне кажется, я сказал, что-то не то… Быстро проанализировав все три сказанные мною слова: «да», «дядя» и «Радко», я понял, что это слово «дядя». Откуда же мне было заранее знать, что по-болгарски оно означает «дед».

Васин мне сообщил, что конечная точка моего путешествия — это Соединённые Штаты Америки, но маршрут со всеми его подробностями мне был неизвестен. Сейчас я уже примерно понял, что следующим этапом будет Югославия. Знать бы заранее, я бы хоть несколько расхожих разговорных выражений выучил бы на языках тех народов, через земли которых будет пролегать мой путь. А то скажешь кому-нибудь «спасибо», а он обидится…

Буквально через несколько километров показалась какая-то деревенька. А может село или посёлок. Хрен его знает, как тут у них это тут называется. Радко показал на дома, мимо которых мы проезжали и сказал:

— Българево. (болг. Болгарево).

Ну, что я ему могу ответить?

— Да я уже понял, что Болгария.

— Не точно. Всичко това е България, а селото се казва Болгарево. (болг. Да, нет. Всё это кругом Болгария, а село называется так — Болгарево.)

Из всей его эмоциональной речи, я понял только одно, что Болгария и Болгарево — это не одно и то же.

— Я понял. Всё кругом — Болгария, а деревня — Болгарево.

— Да разбрах? Много добре! Трудно ми е да говоря с теб. Не разбирам руски. (болг. Понял, да? Молодец! Мне трудно с тобой разговаривать. Я по-русски не понимаю.)

— А я по-болгарски ничего не понимаю.

— Е да. Тогава е по-добре да не чатите по пътя. Спи, ако искаш. Имаме още много да извървим. (болг. Ну, да. Тогда лучше и не болтай по дороге. Если хочешь, поспи. Нам ещё долго ехать.)

Блин. Это как разговор глухонемого со слепым. Я пытался продраться сквозь незнакомые слова и буквы, чтобы хоть что-то знакомое услышать, но мне так и не удалось.

Водитель вёл машину не спеша. Дорога была грунтово-песчаная. Позади нас поднималось облако белёсой пыли. Хорошо ещё, что впереди нас никто не ехал. иначе бы мы пыль глотали при каждом вздохе. Пейзаж по сторонам был довольно-таки унылый. Поля-поля… Редкие домишки… Я решил, что делать мне нечего… Устроился поудобнее, и решил подремать. Дорога была вполне ровная, машину не трясло… И я заснул.

Где-то в Болгарии.

Проснулся я от того, что перестало трясти и заглох двигатель… Еле-еле разлепив глаза, обнаружил, что уже сумерки, а в кабине кроме меня никого нет. Но мне до этого не было в тот момент никакого дела. Природа звала поделиться с ней влагой…

Я открыл пассажирскую дверь и на полусогнутых поплёлся к ближайшим кустам. Пока я любовался на журчащую струю, то краем глаза увидал, как водитель заливает бензин из канистры в бензобак. Причём с помощью жестяной воронки. Похожая «тара» заменяла головной убор железному дровосеку в известной сказке. В прошлой жизни я таких и не помню даже. Везде и всюду была одна только пластмасса. И даже канистры стали делать пластмассовыми, а на заправках периодически отказывались наливать туда бензин…

Местность вокруг нас была… Как бы так выразиться… Пустынная.

Просёлочная грунтовая дорога со следами колёс не только от машин, но и от телег. Заросли кустов, какие-то сады и поля… за ними… Особо я ничего не разглядел, так как уже был поздний вечер. А с освещением тут было только то, что исходило от машины, у которой едва-едва светились фары и задние красные габариты.

Сделав свои дела, я увидел, что и водитель закончил сливать бензин из канистры… Судя по запаху, бензин был не самого высокого качества, так как вонял не по детски…

Радко оттер руки какой-то промасленной тряпкой и спросил, обращаясь ко мне:

— Гладен ли си? Искаш ли да ядеш? (болг. Ты голоден? Кушать хочешь?)

Поглядел на меня и понял, что ни хрена его не понял… Тогда он сопроводил свои новые слова жестами, судя по которым он держал в руках что-то большое, типа целой буханки хлеба и откусывал от неё огромные куски:

— Ом-Ном-Ном!

Я кивнул, в знак того, что перекусить не отказался бы.

Откуда-то из кузова он достал кожаную торбу. (Другими словами эту сумку я бы постеснялся называть.) И уже из неё извлек завёрнутые в ткань хлеб и сыр. Отломив кусок хлеба, протянул мне. А следом подал и кусок сыра, заранее уже порезанный.

— Благодарю! — я приложил свою забинтованную руку к груди в области сердца.

— Няма за какво… Яжте със здраве! (болг. Не за что… Кушай на здоровье!) — ответил он мне, и тоже принялся есть.

Хлеб был духмяный и обалденно вкусный. Явно испечённый не на хлебзаводе, а в настоящей домашней печи. Солоноватый сыр больше всего напоминал сулугуни, но был мягче на ощупь… Блин… Это же настоящая болгарская брынза… Тоже небось домашнего изготовления. Совсем не похожа на то, что в будущем продавали во всяких супер-гипермаркетах под таким же названием.

Свою порцию я умял довольно-таки быстро, ибо последний раз что-то ел ещё на корабле… Заметив это, водитель спросил:

— Искам още? (болг. Хочешь ещё?)

По интонации, да и по его жестам я понял, о чём он меня спросил и отрицательно помотал головой. И он тут же выдал мне точно такую же порцию, что и в первый раз.

Твою же болгарскую богомать! Вот так и палятся «засланные казачки». В Болгарии, а ещё кажется, что и в Турции качать головой вправо-влево означает знак согласия, а вверх-вниз — как раз отрицание.

Я принял от него добавку, и тоже съел, хотя уже не так быстро, как в прошлый раз… А потом показал жестом болгарину, что неплохо бы чего-нибудь попить. Он достал бутылку и вынув из горлышка пробку, протянул мне. Отхлебнув. Я так и не понял, чем меня угостили. То ли это был слегка забродивший виноградный сок, то ли очень молодое и низкоградусное ещё домашнее вино. Но на вкус было приятно, а главное неплохо утолило жажду.

— Благодарю!

Я протянул ему ополовиненную бутылку, а Радко в один глоток допил то, что осталось. Интересно, а местные гаишники у них как к этому относятся?

— Отивам! Не остава много време… (болг. Поехали! Осталось недолго…) — водитель призывно махнул рукой, и я понял, что пора ехать дальше.

За окнами машины было так темно, что хоть что-то разглядеть можно было лишь впереди, да и то… Свет фар был не настолько ярким, как в будущем от всяких там ксенонов с галогенами. Как водитель ориентировался среди этой бурной растительности — для меня было большой загадкой. Мы иногда съезжали не только с плохо асфальтированной дороги, но и с грунтовки… Пару раз даже переезжали вброд, то ли большой ручей, то ли мелководную речку…

Но наконец мы остановились, как мне показалось, на небольшой полянке. Единственным ориентиром, который я смог разглядеть среди пышной зелени, были развалины какой-то древней стены, сложенной из природного камня. Отдельные камни были разной величины, поэтому развалины смотрелись очень колоритно… Но вот Радко заглушил мотор и выключил фары. Едва различимый свет от габаритных огней не давал возможности оглядеться вокруг…

Я хотел было выйти из машины, чтобы размять ноги… И даже потянулся к ручке открывания двери, но водитель меня тронул за плечо и сказал вполголоса:

— Не бързай, момче! Седи мирно! (болг. Не торопись, парень! Посиди пока!)

По его интонации я понял, что надо обождать…

От внезапного стука в дверь я даже вздрогнул, хотя постучали не в мою, а в водительскую дверь.

Радко даже не стал открывать свою дверь, а только слегка опустил стекло, покрутив ручку.

Между невидимым мне пришельцем и водителем произошёл разговор, из которого я ни хрена опять не понял.

— Здраво! Како си доспео тамо? (серб. Привет! Как добрались?)

— Здравейте! Всичко е наред, няма проблем. (болг. Привет! Всё нормально, без проблем.)

— Да ли разуме бугарски? (серб. Он понимает по-болгарски?

— Не. Само на руски. (болг. Нет. Только по-русски.)

— А на српском? (серб. А на сербском?)

— Не знам. Попитайте го сами! (болг. Я не знаю. Сам у него про это спроси.)

На этом разговор у них закончился. Радко повернулся ко мне и сказал:

— Е, това е… Пристигнахме. От теб зависи. Успех, приятел! (болг. Ну, всё… Приехали. Это за тобой. Удачи тебе, дружище!)

Я опять ни хрена не понял, но последние слова прозвучали, примерно, как: «Привет родителям!»

Мне стало понятно, что меня ждёт новая пересадка. Интересно, на чём мне придётся ехать дальше? На велосипеде или на аэроплане?

Я открыл свою дверь, спрыгнул на землю. А на прощание сказал своему болгарскому водителю:

— Спасибо тебе, Радко!

— Бог да те благослови! (болг. Храни тебя Бог!)

Тупорылый грузовичок заурчал мотором и через минуту уже скрылся за какими-то зарослями…

Когда исчез единственный источник света на этой полянке, мои глаза наконец-то стали помаленьку привыкать к темноте. Ночь редко бывает кромешной. В городах этого не увидеть. Там фонари и свет из окон домов не дают как следует воспользоваться естественным природным освещением. Иной раз и Луну не разглядеть, чего уж там про звёзды говорить… А здесь…

Похоже, что мы забрались куда-то в горы. Небо, состоящее из мирриада разноцветных звёзд было так близко, что казалось прямо сейчас готово упасть на землю… А растущий серп молодой Луны, выглянув из-за сизого облачка, напоминал хорошо подсвеченный кусок полукруглого сыра на витрине дорогого супермаркета.

А мне теперь впервые удалось хоть как-то разглядеть своего нового спутника. Что не удивительно уже, но он тоже носил шляпу. По видимому — это то ли местная мода такая, то ли таковы здесь модные течения у уважающих себя мужчин… А у меня даже кепки никакой нет. Знал бы заранее, прихватил бы с собой.

Как бы мне в двух словах описать своего очередного проводника? Наверное, мне хватит и одного слова.

Цыган.

Но колоритный такой… Как в более поздних фильмах, которые будет снимать Эмир Кустурица. Но больше всего впечатляли торчащие в разные стороны чёрные усы.

— Здраво, Русе! (серб. Здравствуй, русский!)

— Здравствуйте!

— Идемо у! Време не чека! (серб. Пойдём! Время не ждёт.) — он махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Я не большой знаток всех восточнославянских языков, но похоже он со мной говорит по-сербски. Я понял практически всё, что он сказал, как минимум половину, а остальное более менее понятно по смыслу. Ладно. Посмотрим.

Мы прошли через кусты и зашли за ту самую полуразрушенную каменную стену… Ну а зайдя за стену, я медленно выпал в осадок… Молодая девушка… Да, нет… Девочка совсем… Ниже меня ростом на голову, худая и чернявая, в цветастой юбке, держала под уздцы пару осёдланных лошадей… А может и коней… Я не цыган, я не разбираюсь.

Моя душа сразу же взбунтовалась… Опыта верховой езды у меня было хрен да ни хрена. Один раз в прошлой жизни, году так эдак в две тысячи четвёртом, путешествовали мы с женой на машине по Крыму. И там нас заманили на конную прогулку по горам. После часовой поездки в седле по горам, я ещё полдня потом ходил в раскоряку. Натёр с непривычки, так сказать, всю про нежность…

Это был мой первый и последний опыт такого рода. Если, конечно, не считать ту фотографию из семейного альбома, где меня пятилетнего посадили на пони, во время посещения Московского зоопарка, и быстренько сфотографировали на фоне вольера с верблюдом.

— Э, ребята, я на коне никогда не ездил…

— Шта? (серб. Что?) — на лице моего проводника возникло некое недоумение.

— Тата! Каже да не зна да јаше коња! (серб. Папа! Он говорит, что не умеет ездить верхом на коне.)

— Како не знаш да јашеш коња? (серб. Как можно не уметь ездить верхом?)

— Али он није Ром, он је Рус. (серб. Он же не рома, он русский.)

— Онда му реци да седне иза тебе! Стићи ћеш тамо некако. Ако успут не падне. (серб. Тогда скажи ему, пусть садится позади тебя! Доедете как-нибудь. Если по дороге не свалится.)

После этих слов цыган засмеялся демонстрируя сразу несколько золотых зубов. А девчонка, как мне показалось, немного смутилась.

— Али, тата! Онда ће морати да се држи за мене. (серб. Но, папа! Ему же тогда придётся держаться за меня.)

— Онда ћу морати да га удам за тебе. Да ли ти се свиђа овај момак као младожења? (серб. Тогда мне придётся его на тебе женить. Нравится тебе этот хлопец в роли жениха?)

— Тата! (серб. Папа!)

— Не брини! Није задуго. А чињеница да ће се овај зец држати за ваше бокове неће вас учинити мање срећним. Сутра га више неће бити… (серб. Не переживай! Это ненадолго. А то, что этот русак подержится за твои бока, от тебя не убудет. Завтра его уже здесь не будет…)

Я стоял, развесив уши и хлопая глазами. Может сербский язык и был немного похож на русский, но я ни хрена уже не понимал, кроме того, что эта девчонка является дочерью этого усатого мужика.

— Садись у меня позади…

Почти по-русски скомандовала мне девчонка, после чего ловко вскочила в седло.

Увы… У меня ничего не получилось, как я не старался, пока цыган не подсадил меня.

— Держись за меня! — прозвучала команда от наездницы.

Правда после этого она шипя, как злющая кобра прошептала мне:

— Если тронешь меня за грудь, я тебе убью!

Впрочем, скакать галопом или рысью нам не пришлось. Да и глупо было бы ночью верхом скакать во весь опор сквозь редколесье. Даже если и не расшибёшь голову о низкую ветку, то выколоть глаз об острый сучок — пара пустяков.

Нет. Шаг наших лошадок был нетороплив и осторожен. Да и тропы, по которым мы пробирались, то круто поднимались вверх, то снова уходили вниз…

Ехали молча… Пока примерно через час узкая тропа не вывела нас на более пологую и вполне себе широкую грунтовую дорогу…

Обернувшись ко мне, усатый проводник улыбнулся и громко сказал:

— Добродошли у Србију! (серб. Добро пожаловать в Сербию!)