Звездные ливни

ГЛАВА 18

Буйствовала весна. Под самой стеной города зеленел, звенел молодой листвой лес, голубел Трубеж. Повсюду цвели травы, виднеющиеся вдали могучие воды Днепра весело катились на юг, на восходе расстилалось без края широкое поле — с курганами на небосклоне, с каменными витязями, что издревле хранили землю, а на севере виднелась Киевская Гора.

На высокой стене у заборола, опершись на поручни, стояла и смотрела на освещенную утренними розовыми лучами долину молодая женщина. Руки ее были увешаны браслетами, причудливо перевитое золотое ожерелье спускалось на синее платье из тяжелого шелка, украшенное золоченой тесьмой и жемчужинами, голову покрывал светлый платок, скрепленный на лбу золотым обручем. Стройной красавицей в богатых одеждах любовался каждый, кто видел ее, и невольно задавался вопросом: что печалит эту молодицу? Отчего глаза ее чудные тоской туманятся?

Купава часто наблюдала с высокой стены городской, как выезжает в степь дикую многочисленная княжеская дружина. Но видела всегда лишь одного князя. И не только потому, что Позвезд выделялся среди остальных своей одеждой, оружием, был выше всех красивее, стройнее. Один он существовал во всем мире для нее, и лишь его рядом с ней не было. Вот и сегодня князь переяславский, выезжая во главе своей дружины за ворота, обернулся и долго смотрел на стены города, затем двинулся вперед. Но даже не подумал махнуть ей на прощанье.

Высока и крута стена города, острые камни чернеют внизу на дне и на склонах глубокого рва. Броситься туда — и конец. Оборвутся тяжкие думы, прекратятся невыразимые муки, и уйдет она в иной мир, где ждут ее отец с матушкой. Один шаг… Купава качнулась над пропастью, но тут же замерла. Впилась пальцами в забороло.

Зачем думать о смерти и небесах, когда здесь в вышине так чарующе пахнет весенний воздух, над головой раскинулось прозрачное, до самых высших глубин, незабудковое небо, по которому катится огненным колесом Ярило-солнце, а внизу под стеной текут и звенят переливами, рассыпаясь по крутым берегам, весенние воды, на лугах зеленеют травы, среди них желтыми и голубыми озерками мерцают цветы, в дальнем лесу отсчитывает годы кукушка, и, перебивая ее, в неоглядной высоте уже зазвенел жаворонок… Как же можно не жить и не любоваться миром…

Держаться, только держаться, терпеть и ждать.

Когда Позвезд зимой привез Купаву и Зареока в Переяславль, девушку поразил княжий терем, стоявший на высоком холме, выше самого города. Своими бесчисленными острыми башенками он пытался дотянуться до самого неба, а слюдяные оконца блестели, как глаза хищной птицы. И в остальном княжий двор Позвезда отличался от тех, которые девушка уже видела в Киеве, Вышгороде и Новгороде: вокруг высокого терема раскинулся пышный сад, и прямо в нем было устроено множество небольших построек, в которых жили дворовые и дружинники. Но самым удивительным было помещение, где круглый год зеленела трава, распускались цветы и бродили диковинные птицы — павлины — с длинными зелеными хвостами, украшенные синими глазками. Даже в отсутствие князя за этим удивительным уголком, где и зимой продолжалось лето, старательно ухаживали слуги.

Встречать князя высыпал, наверно, весь город: бояре и купцы, мастеровые и смерды. Удрученная размолвкой с любимым, Купава смотрела на них печальными глазами и мало что понимала из слов, обращенных к ней. Позвезд велел устроить Купаву и ее сына в лучших палатах, усердно заботиться о них и выполнять любые приказания и просьбы. И с той поры больше не интересовался своими гостями.

Конечно, у него было полно забот и без них: приходилось заново обустраивать жизнь в княжестве, разбираться с тяжбами, выезжать в степь, чтобы напомнить осмелевшим за время его отсутствия печенегам о том, что вернулся хозяин здешних земель. Позвезд почти все время проводил в разъездах, но при этом не забывал устраивать пиршества для местной знати. И ни разу он не пригласил Купаву посетить их, хотя в этих застольях принимали участие жены и дочери бояр.

Впрочем, нельзя сказать, что князь совершенно забыл о ней: он часто баловал Купаву подарками — украшениями и платьями. Во время встреч Позвезд всегда интересовался, довольна ли она своей светлицей, слугами, погодой, а потом вновь исчезал. И ни разу он не заглянул в комнаты, где рос его сын.

Не в силах выдерживать его равнодушие, Купава сохла от тоски. Она плохо спала и часто вскакивала по ночам, если ей снилось, что он входит в ее светлицу. Но ничего не происходило. Иногда она замечала, как Позвезд шутит и заигрывает с красивыми боярышнями. К горлу в такие минуты подкатывало рыдание, но, задыхаясь от ревности, девушка старательно сохраняла безразличный вид.

Она ругала себя, кусала свои руки, била себя по щекам, чтобы выбить из своего сердца измучившую ее любовь к мужчине, который был так холоден к ней. Зачем только она согласилась приехать в Переяславль? Купава уже много раз хотела упросить князя отпустить ее обратно в Вышгород, где под присмотром доверенных людей Позвезда рос в одиночестве Ярок, наследник всего состояния боярина Блюда.

Купава горько оплакала смерть отца и последовавшей за ним матушки. Позвезд распорядился устроить им достойные похороны, чтобы все прошло как должно. Но не позволил Купаве остаться в родном доме. Он объяснил это тем, что окрепшему Яроку следует приобретать самостоятельность, чтобы вырасти настоящим мужчиной и хозяином. В помощь ему князь оставил надежного человека, который должен научить мальчика, как управлять огромными поместьями, как стать требовательным, но справедливым хозяином, научить письму и счету. Купава была благодарна князю за заботу о ее младшем братце, но не могла смириться с тем, что собственный сын Позвезда рос без его внимания.

И все же однажды князь пришел к ней. Во сне. Остановился возле ее ложа, склонился так низко, что она услышала его дыхание и стон, сорвавшийся с его уст. Положил ей на голову руку, такую теплую и нежную… И ей стало так легко и радостно, что от счастья она закрыла глаза… Вот сейчас он прильнет к ней со сладким поцелуем… Но скрипнула дверь, и вновь подле девушки была одна холодная тишина.

Открыв глаза, Купава сразу же отдернула занавеси полога и попыталась рассмотреть свою спальню. Пробивающийся лунный свет обрисовывал каждый предмет, каждый уголок в комнате. Но Позвезда здесь не было. Как же так? Почему он стал таким равнодушным? Когда они встретились в избушке Ласы, князь был совсем иным — он был счастлив, мечтал вместе с ней о будущем, рассказывал о том, как часто думал о ней. Она помнила каждое слово, сказанное ей зимой.

Тяжело вздохнув, девушка взглянула на окно, за которым виднелись тяжелые, темные, похожие на нагромождение скал, тучи. То и дело толщу этих туч прорезывали острые, ослепительно белые стрелы молний, отблески которых тревожно играли на черном, с синим отливом, беспокойном небе, издалека долетали отзвуки далекого грома. Точно такая же тревога звенела в душе у девушки. Окончательно проснувшись, Купава до самого утра так и просидела на своем холодном одиноком ложе, подтянув к подбородку колени и уронив голову на руки. И слушая родившийся дождь, чьи следы на стекле были отражением ее слез.

Позвезд стоял у открытого окна, через которое доносился приглушенный шум ночи — разговор сторожей у крепостной стены и далекое печальное пение. Где-то у самого небосклона пробегают тонкие змеистые молнии, там собирается гроза, первая в эту весну. Беспокойно вспыхивали на небосклоне зарницы, но еще более беспокойные, тяжкие думы терзали сердце молодого князя. Через раскрытые окна в переходы вливается свежий, напоенный запахами цветов воздух, видно, как в темном небе переливаются звезды, но Позвезд уже давно не слышит запаха трав, сияния звезд…

Он полюбил Купаву, когда увидел впервые, в ту ночь, когда спас ее от лесных разбойников. Она лежала на его руках — трепетное, легкое, беззащитное девичье тело, и в нем родилось желание спасти ее, помочь, защитить от всего мира. Позвезд честно пытался ей помочь, и не его вина, что Купава сама все порушила.

После возвращения в Переяславль князь с горьким усердием вернулся к своим заботам о княжестве, надеясь, что дела вытеснят из сердца мысли о Купаве. Но как это могло бы произойти, если она (и ее сын!) жила теперь в его дворце. Позвезд и думать не мог, чтобы оставить девушку без своей опеки. Он был убежден, что с ней сразу же произойдет какое-нибудь новое несчастье, и тогда не будет ему прощения.

Разобравшись с делами и напомнив степнякам о том, что у Переяславльских земель имеется сильный князь, Позвезд затосковал еще сильнее и начал устраивать пиршества с боярами. Только для того, чтобы хмель притупил чувства, прогнал воспоминания, успокоил совесть. Он должен распрощаться с ненужной жалостью. Меньше всего ему хотелось испытывать какие-то чувства к этой девчонке с лиловыми лунными глазами, с нежным хрупким телом, с губами, ждущими его поцелуев, и с внутренним огнем, способным прожечь человека насквозь. Только бы не любить ее.

Близится рассвет, и Позвезд понял, что нестерпимо хочется спать. Вздохнув, князь подошел к своему ложу и вытянулся на постели, надеясь уснуть. Он лежал ровно и покойно, глаза были закрыты, а на тонких губах застыла горькая усмешка. Но сон лишь слегка коснулся его сознания и тут же улетел, словно испугавшись его мыслей. Мысли, думы — как же они измучили его, болит сердце и учащенно бьется от невероятного напряжения, а пальцы то и дело разжимаются и вновь сжимаются в кулаки.

За стеной заструился дождь и загремел в такт затаенному гневу князя весенний гром. Заискрились под самыми окнами змеи-молнии, но Позвезду не было никакого дела до них, он смотрел с мольбой на изображения святых, которые шли по стенам опочивальни с молитвенниками в руках и поднятыми вверх очами.

Днепра не повернуть вспять, что было — не возвратить. Каждый человек за свою долгую жизнь узнает любовь и ненависть, несчастье и счастье — такова жизнь, и с этим надо смириться. Но как, если Любовь оставила незаживающую рану в сердце. Неужели дед, которого Позвезд никогда не видел, был прав, и ему суждена любовь — такая глубокая, какой должно быть, никто не испытывал. Но жить с этой бедой? Как любить, если душу разрывает обида?

Рассвет пробился сквозь тучи, шум дождя за окном стал тише, а молнии и вовсе, похоже, исчерпали свои силы. Позвезд вытер ладонью лицо, на котором выступили капли пота. Или это следы слез?..

С единственным желанием поскорее избавиться от мыслей о Купаве князь быстро оделся, вышел из опочивальни и направился в трапезную. Миновав несколько переходов, он на мгновение приостановился подле двери, за которой спит Купава. Ни звука, ни шороха не доносится из-за резной двери. Осторожно ступая по деревянным половицам, князь быстро прошел к лестнице и поспешно спустился в трапезную.

Расторопные слуги уже приготовили завтрак, домашние (старшие дружинники и их жены) уже проснулись, но никто еще не садился за стол, и только когда сам князь сел на свое высокое место, все прочие быстро разместились по лавкам. Позвезду есть не хотелось, но он заставил себя отведать приготовленной пищи и питья. Ему нужны силы, чтобы справиться со своей бедой. Плох князь, который не может защитить самого себя. Где уж такому думать о всем княжестве.