Четыре демона. Том 1

Глава 5. Наши дни

Две тысячи семнадцатый год.

Мы с друзьями уже достойно обращались со своими способностями, оставаясь незамеченными. Моим основным заработком был поиск частиц. К счастью, их по нашим лесам оказалось немало, но и найти нужные камни самостоятельно было не просто.

Всё вокруг города усыпано заброшенными советскими шахтами. Наши края всегда были богаты рудой, но из-за её низкого качества вести здесь добычу давно не имело смысла, не дотягивало до современных стандартов. Так было и с кристаллами. Частиц много, но разбросаны по большой площади. Обстоятельства уберегли область от промышленной добычи ресурса. Для разработки Орден выбирал более выгодные места. Ближайшие прииски Розы располагались километрах в ста от моего дома. Наши леса тоже признавали пригодными для сборов, но оставили про запас, поставив на контроль обширные угодья.

В общих масштабах владения Розы были ничтожны. Сотни километров властью почти не охранялись. Причём там, где шныряли мы, плохих камней почти не встречалось. Все были крупные, просто для полноценной разработки их было слишком мало.

Не раз бывало такое, что кристаллы находились там, где мы когда-то уже их собирали. Они появлялись вновь, как восполняемый ресурс. В процессе рассуждений я пришел к выводу, что силовые камни всегда находись в недрах нашей планеты. Просто от воздействия нового Солнца отдельный вид ископаемых приобретал дополнительное свойство, как с синими растениями.

В нашем регионе доминировали частные добытчики. Они получили в собственность три крупные зоны. Ещё столько же более-менее прибыльных раздробили на корпоративы поменьше и сдавали в аренду, лишь бы вывести из простоя, но и тогда не перекрыли и четверти пригодных к поиску мест.

Следующим шагом правительство позволило независимым поисковикам приобретать лицензии с талонами и собирать кристаллы на замороженных угодьях, как лес вокруг нашего города.

Лицензия выдавалась без права использования строительной техники, то есть, частицы должны были извлекаться в индивидуальном порядке. Помимо силовиков, патрулирующих прииски общего пользования, их облюбовали бандосы. Группы Иных, которые считали государственную собственность своей и порывались контролировать весь процесс себе в угоду.

Очень быстро местная преступность полностью распределила прибыльный лес по своему усмотрению. Официального владельца не было, а, значит, и пожаловаться никто не мог. Периодически гвардия облетала чащу и дебри, пару раз в неделю осматривая с высока. Иногда спускались проверять лицензии с документами, но без энтузиазма, чисто для галочки. Все отделывались от них простой взяткой.

Во многом работу ведомств выполняли группировки. Они не трогали тех, кто работал с лицензией, а силовики — бандитов. Этакая взаимовыгодная договорённость.

Наша компания официальную добычу не практиковала. Платить за лицензию или землевладельцам за аренду было крайне невыгодно, от денег почти ничего не оставалось. Поэтому основную проблему для нас создавали именно преступники. Чтобы избежать встречи с формированиями, мы уходили подальше в глушь или совершали ночные вылазки.

По-хорошему, для полноценного поиска кристаллов без строительной техники требовался Искатель. Этот подвид Иных ощущал скрытые источники природного духа на большом расстоянии, ускоряя поиск, а дальше оставалось лишь раскопать. Обойтись без таких возможно, но за счёт собственного дохода и высоких силовых затрат. Кристаллы иногда залегали глубоко, а всё, что было дальше пяти метров, никому кроме Искателей не поддавалось. Разве что снимать слой земли, как работали на делянках. В итоге эффективность Мага при поиске многократно падала.

К общей досаде Искателя среди нас не было. В вылазках приходилось обходиться фортуной, полагаясь на внешние признаки, вроде ручьев и оврагов, а если везло, то скоплений синих растений. Однако радиус подобного поиска был велик и требовал больших усилий.

Впрочем, в сравнении с другими рабочими специальностями, собирательство, в принципе, ненакладный процесс. Нужно выбрать понравившееся место и пропускать через землю свою энергию, медленно перемещаясь. Когда поток натыкается на частицу, чувствуется взаимодействие. А после — просто копать, постоянно пробивая обстановку новыми зарядами, конкретизирующими местоположение камня.

За самый крупный из найденных нами кристаллов получилось выручить почти пятьсот международных кредитов — это очень много. Действующим нелегально приходилось учитывать много особенностей и мелочей, всегда быть на чеку, иметь надёжных скупщиков и приготовленный откуп. Много предосторожностей, но ещё важнее — не сбывать больше нескольких Частиц за раз, дабы не привлекать к себе лишнее внимание Крастеров, Ордена или преступности.

Как ни крути, каждый барыга, покупающий камни без отрывного талона, работал с кем-то из представителей власти или теневой средой. И если бы на него надавили, даже самый преданный мог сдать парочку нелегальных добытчиков. Роза держала оборот частиц на особом контроле.

Чаще всего правила нами соблюдалось, однако при продаже Частицы в регионе терялся хороший процент. Нормальную цену давали в Москве, но туда ради одного камня кататься было бы глупо, потому мы нередко рисковали.

Для получения статуса поисковика и оформления первой талонной книги на десять частиц требовалось собрать несколько справок, оплатить пошлину и приехать в крупный офис Ордена Мира, а Иному — ещё иметь электронный чип в основном документе. Обновить сертификат и книгу талонов можно было в любом представительстве Розы.

Чипов у нас не было, а значит, и удовлетворить требование закона возможности мы не имели, даже если бы желали так поступить. Попасть в тот же Полис Иным без чипа или специальной карты государственного служащего вообще не получилось бы. Но это Россия, и за всем в ней не уследить, формальности вроде легальности нашим гражданам никогда не мешали делать деньги на отсутствии жесткого контроля.

Если в зонах, где Частиц находили много, вели работы красные, то там заниматься добычей втихую не выходило. А в наших местах — самое оно, какие ещё, к чёрту, правила, я здесь родился и вырос, значит, мне можно. Логика незамысловатая, хоть и эгоистичная. Из-за продажи кристаллов возникало достаточно осложнений. Часто сами скупщики волновались, вдруг подставят, начинали требовать сертификаты. Хотя все всё прекрасно понимали, елозя, чтобы скинуть цену. Наибольший страх — отказ продавца от приобретения и слив информации, когда неподалёку накрывала банда или нечистые силовики.

Нас риски, разумеется, не останавливали. Подаваться в открытые преступники мы не собирались, но и порядок — это не про нас. К тому же, для меня из нашей четвёрки поиск кристаллов — единственный доход, остальные занимались ещё чем-либо своим, а добыче отдавали только остаточное время.

Чаще всего мы искали искры вдвоём с Серёжей, он работал барменом всего два-три дня в неделю. С Ромой участвовали, в основном, в вечерних или ночных вылазках, а с Димой — по его выходным. Еврей даже тренировки посещал одну через пять из-за своей повышенной занятости.

Орден много пропагандировал официальное оформление Иных и добытчиков, вкладывая уйму денег в ТВ и радиопередачи. Но я предпочитал изолироваться от всех их стараний, неважно, какой темы они касались. Если я поступал по закону, внутри меня разворачивалась настоящая драма, я ощущал сильное недовольство тем фактом, что делюсь с очень богатыми людьми собственными крохами.

При всех перебоях в часто безрезультатных вылазках за Частицами мой среднемесячный заработок составлял двести пятьдесят международных единиц, у остальных — чуть меньше. Просто я единоличник, и всё, что находил один, продавал сам, если — вдвоём, то делили на двоих, и так далее, ничего ни от кого не скрывая.

Как по мне, это нормально, гораздо лучше пользования благотворительностью, исходящей из доброты, и нередко ненароком перерастающей в неблагодарное обязательство. Это не жадность, а особенность моего восприятия. Никогда не требовал от других того, что не проявлял сам. Если покупал что-то в магазине друга или обращался к своим за услугой, не ждал скидок или особого отношения, но и не отказывался, когда предлагали. Когда речь шла о затратах на общий досуг, дело или интерес, я легко сбрасывал больше остальных или вовсе платил один, не ожидая возврата, если была такая возможность. Ребята делали так же, но касаемо совместного заработка, всё должно было иметь строгую определённость, понятную каждой из сторон.

Тогда одна расчётная единица составляла сто российских рублей, бакс только недавно перестал существовать, а мир был в шаге от коллапса. После перестроения международной и российской экономик для относительно достойной жизни вне Полиса хватало пятнадцати тысяч рублей на тридцать дней, по крайней мере, на одного человека. Основным затруднением в восстановлении макроэкономики выступил едва не лопнувший американский воздушный шарик. Но если мир устоял, то хозяйственное ведение его создателей уцелело лишь чудом — списанием четырнадцати из двадцати триллионов долларов внешнего долга США.

Разумеется, рубеж в пятнадцать-двадцать тысяч — жизнь без излишков, роскошь сюда не входила. Но все необходимые расходы с качественным питанием, средним обеспечением и минимальным досугом учтены. Стоит отметить, я человек не высоких потребностей, пожрать и покурить — два моих основных расхода. Когда деньги были, тратил их быстро, не задумываясь, а когда нет, они мне особенно и не требовались.

Жил с отцом, да и мать при необходимости могла подсобить. В отличие от меня, они имели постоянную работу, а брать у них деньги, когда своих не было, наглости мне вполне хватало.

В Полисе нужно намного больше для достижения отметки среднего класса, но я был не там, так что не имело значения.

При таких условиях на всех нам хватало всего четыре частицы в месяц при выручке не менее двухсот международных единиц за каждую, чтобы все получили по двадцать тысяч наличными.

Увы, такая возможность была доступна далеко не всем. Большинство людей, как и раньше, пахали даром. Хотя, откровенно говоря, даже не все Иные отваживались во всё это лезть. Слишком много проблем, и после первой встречи с бандами или силовиками большинство забрасывало гиблое дело, а всё потому, что к поиску требовалось подходить более обдуманно.

На место местности часто проводили неофициальные турниры и сходки Иных, но мы смысла участвовать в них не видели, так как легко устраивали всё то же самое самостоятельно в лесу.

Однажды мы с Ромой провели пробный бой. Я тогда только научился пользоваться особенностью своего потока — концентрировать атму внутри льда, используя форму, как оболочку, несущую в себе мою энергию. Ледяная оболочка существенно увеличивала вес и дальность броска такого спела, добавляя пробивающий эффект. Лёд разбивался, освобождая атму в виде холодной вспышки. Но как только я разрывал физический контакт с созданным объектом, он терял заключённый в себе заряд, а ледяная оболочка ограничивала допустимость энергетического вложения, трескаясь на пределе. В целом, плазменные Сферы моим Скуберам особо не уступали, а в чём-то были удобнее и надёжнее. Материя сферы сама ограничивала себя, и мана не просачивалась наружу до попадания. Будучи Фростом, я имел выбор. Когда цель находилась близко, использовал Сферы, они мощнее. А когда дальше, или цель быстро двигалась, то напитанные снежки.

В тот день я сохранил новое умение в тайне, только слегка раскрыл навык в презентации и вложил полученное знание в эволюцию старой атаки. Подпустил Рому близко, что само по себе риск, когда сражаешься со Статиком. Я кое-как увернулся от его палки и перехватил инициативу, выполнив отвлекающий импульс. А в нём скрытый удар ледяным штырём, как проводник, передающим через себя мой поток сразу к цели. В момент, когда сосулька соприкоснулась с Ромой, мана ринулась в него, а я добавил ещё, удерживая дальний край льдины, и нанес неплохой урон. Соперника обожгло холодом и сковало льдом, а созданный перепад погасил броню.

Мне казалось, что я придумал нечто классное, подходящее против милишников. Но Магнит быстро избавился от моего сдерживания и перезапустился, осыпав меня моими же осколками и заставив отпрыгнуть на несколько метров. Я уже было начал заряжать снежок, наивно полагая, что Рома отступил. Но через секунду в меня один за другим влетели три небольших твёрдых предмета, ударив так, что повалили на землю и вдобавок пробили в модернизированной кофте тонкие прорези, даже слегка пустив мне кровь.

Встав и прикинув ущерб, я через шутку возмутился и остановил бой. В ту же секунду у меня погасла часть брони. Пока разбирался, что к чему, ребята смеялись, а Рома — больше всех, распираемый чувством гордости.

Результат был действительно потрясающий, и это притом, что у Статиков не было дальних атак. Он выстрелил в меня обыкновенными скрепками, и было трудно поверить, что маленькие кусочки намагниченного металла нанесли мне такой серьёзный ущерб. Когда он раскрыл нам обнову, стало ясно, почему скрепки набрали такую скорость. Рома не придумал нового, как и я, но применил находчивость и смекалку. Крепко сжав скрепки в руке, он зарядил сразу целую горсть, да так, что они стали ярко жёлтого цвета. А когда раскрыл кулак, скрепки ринулись по прямой траектории со скоростью пули из-за перенасыщенности магнитной энергией. Роль в его успехе сыграло именно количество предметов. Они следовали рядом, передавая друг другу заряд. Из пятидесяти до меня долетело около девяти, попали три, хотя расстояние между нами было не больше пяти метров.

В начале зимы в нашем районе участились столкновения нескольких отрядов Иных. Начался передел зон влияния из-за конфликта одной банды с Орденом. Для нас их противостояние составляло огромную проблему, вытекающую в выросшую активность Розы, постоянно патрулирующей весь округ.

В реальном бою наша группа оказывалась пару раз, мы отлично держались, сохраняя инициативу на своей стороне. Но оба раза стычки прерывались Орденом, а мы с трудом уносили от них ноги. Решили так — раз исход всегда один, валить нужно сразу, не дожидаясь силовиков. Конечно, роль играла скудная защитная форма. Но при наших возможностях давно стоило попробовать подмять под себя ближайшие зоны поиска Частиц, не хватало лишь пять-шесть хороших Иных. Не ради получения прибыли, а для того, чтобы до нас никто не мог докопаться, пытаясь объяснить, что за незаконную добычу нужно уплатить им или силовикам, для гаранта безопасности и отсутствия ограблений. Если не было денег, противники заставляли продать им кристаллы по заниженной стоимости, но, кстати, не запредельно. Местные скупщики давали немногим больше. А вот особо строптивых силовики могли побить или отобрать кристаллы.

Никому, кроме Ромы, не хотелось лезть в этот мрак и разборки. А вот он, напротив, несколько раз требовал нас обдумать, твердя, мол, нужно себя показать, настаивая на том, что нам вчетвером хватит сил с ними потягаться.

Забавно, что именно у него никогда не было проблемы с деньгами, Рома из богатой семьи. Потому ратовал он за идею из-за шанса выпендриться, а не по необходимости, что мне откровенно не нравилось…

Суть его предложения заключалась в том, чтобы просто найти место их сходки, прийти туда и тупо им надавать. Радикально, но чётко и действенно, как он всегда говорил.

Из-за общих сомнений Рома обвинял нас в трусости и слишком малом размере яиц, в шутку приписывая всем балластное влияние на его перспективы.

На мой взгляд, предложение, конечно, звучало здорово, но несло в себе слишком много проблем, когда нам и так их хватало, например, вычисление личностей и постоянные драки с другими Иными. Контроль территории хорошего исхода не предрекал. С другой стороны, зарекомендуй мы себя как огромная сила, другие могли бы к нам и не лезть.

Вообще, слава в обмен на отсутствие спокойствия меня особо никогда не привлекала. Я часто выступал противовесом и здравым смыслом многих инициатив Ромы, что постоянно служило поводом для наших с ним споров. А в ответ он подвергал критике все мои умозаключения, постоянно ссылаясь на мою некомпетентность в поднятом вопросе.

Рома считал, что, не зная наверняка, невозможно сделать объективный вывод. А я, наоборот, что неглупый человек вполне способен воссоздать картинку, проанализировав всю имеющуюся у него информацию, даже неполную. А вот вероятность ошибки из-за отсутствия важной части сведений действительно отрицать нельзя, но без них в жизни никуда. Обознаться не страшно, ведь именно так формируется мировоззрение. В на недоверии, невозможности познания сильно сокращается кругозор и желание постигать новое.

Наш район контролировал коллектив, называющий себя Выстрел. Наблюдая со стороны за одной из их драк, мы насчитали десять человек: пять Пустых, два огня, Фрост, молния и непонятный парень. Конечно, мы могли видеть не всех, кто-то просто отсутствовал в тот момент. Конкретно этот коллектив мешал нам, и мы уже конфликтовали с ним в лесу во время поиска частиц. Тогда пришлось разбежаться, но осадок остался. А получилось всё с ровного места, так, слово за слово.

После этого приходилось избегать встреч, дабы не приумножать проблему. А столкновение на территории, которую они почему-то считали своей — однозначная причина для драки.

После того раза главный Выстрела вполне мог потребовать от нас компенсацию или захотеть наказать. Тогда Рома дал бы ему в морду, а драка с кратно превышающим численностью противником — штука непредсказуемая.

Для нас максимально подходящим вариантом казался вечерний или ночной поиск. Опция большинству недоступная, но и не очень удобная из-за дискомфорта в виде шатаний по тёмному и очень густому лесу.

В удовлетворении Роминого желания срочность отсутствовала. Неотвратимая разборка с Выстрелом нас непременно ждала, но в будущем, если бы нашли Искателя для сотрудничества, ведь они по ночам, к несчастью, не работали. Да и банды были не единственной проблемой. В места, вроде нашего, перебиралось всё больше Иных, желающих заработать на добыче. Их нападений мы не боялись, но рост конкуренции — не есть хорошо. К крупным залежам индивидуалы подобраться не могли, оттого пёрли туда, где тотального контроля не было, а частицы встречались.

Борьба за территории и бои команд превратились в очень модную тенденцию, некое подобие захвата собственности и скупки облигаций в далёкие девяностые годы, только это была романтика нашего времени.

С другой стороны, множество Иных и банд не интересовались рэкетом, репутацией и территориями. Это были объединения с более мелочными или наоборот, высокими запросами и выходками. Как и раньше, преступники были во всех отраслях и необязательно со способностями. Группы и одиночки, промышляющие всеми статьями УК, остались на своих местах.

Уличные стычки между Иными случались наряду с остальными событиями. Как правило, большинство драк не заходили далеко. Поражением считалось отключение брони и неспособность одного из соперников к её восстановлению или физическая несостоятельность. При поражении могли засветить лицо или забрать кристаллы, что-то вроде нового понятия среди подростков. Как у нас было — забирали деньгами или здоровьем, но нельзя и тем, и другим.

Смертельные исходы и убийства тоже случались, но крайне редко, на уровне прежнего мира, как правило, банальное нападение, ограбление или случайность. Кто-то сбегал, но редко, побег признавался зазорным.

Когда мы во второй раз схлестнулись с Выстрелом, их было всего семь, они хорошенько от нас отхватили. Под нашим прикрытием Димон забрал сразу двоих, но и сам поймал несколько зарядов. Незадолго до завершения противостояния полной победой прибыло два корабля, от которых мы потом не могли оторваться примерно час, жутко устав и чуть не растратив силы. Двух членов Выстрела Орден в тот раз изловил и занес в базу, а формирование заточило на нас зуб.

Однажды попав в объектив Ордена, даже издалека, можно создать себе очень серьёзные проблемы, да и против корабля с вооружённым экипажем особенно не попрёшь. Мы утешали себя фразой «пока что».

Такое развитее событий добавляло популярности Роминой позиции среди остальных, а я признал, что в одном он прав — рано или поздно конфликту было суждено быть однозначно, просто мне не хотелось приближать негативное событие. Всё должно происходить в своё время, хоть без подготовки обстоятельства могли сыграть против нас.

Анализаторы, Искатели и Визиры у Ордена числились на особом счету, не напрасно за этими ребятами все гонялись с самого начала. Сущность Визиров заключалась в способности фиксировать и отслеживать энергию любого живого создания, ощущая индивидуальные аспекты каждого потока или ауры, будто сканеры. А Анализаторы проработали базу для записи и разграничения Иных. Данные о зафиксированных, но не пойманных тоже сохраняли. На любого Иного обязательно заводили дело.

Так Визиры существенно повысили шансы всех правонарушителей ответить за уже почти забытое личностью преступление. Но общество всё равно жужжало, мол, нужно перевести контроль Иных на следующий уровень. После подобному распознаванию и фиксации научилась и техника. Например, Крастеры чаще всего именно её и использовали, ведь устройству не нужно платить. Визиры среди них были редкостью. Технику наводили на объект на небольшом расстоянии и определяли принадлежность Иного.

Многие страны ввели обязательную процедуру подкожного внедрения Израильского чипа. У нас, к счастью, тогда про это только начинали поговаривать и то в качестве байки для устрашения и рассказов пессимистов. Однако однажды именно такую процедуру назовут «Чипирование».

Рома всегда был удивительным человеком. В нём с лёгкостью сочетались крайности. Он редко себя сдерживал, а желая уязвить, всегда пытался схватиться за живое, заметив что-то напрягающее, сразу же ёрничал. Любил драматизировать, сгущать краски и корчить мученика, когда его заставляли что-то делать. Не брезговал обвинять других в своих проблемах. Крайне упёртый, переубедить его не смог бы сам Господь Бог.

В его понимании все события в мире связывались между собой, и даже в небольшом конфликте он мог сорваться, отыгравшись за прошлые проступки, которые вроде как уже всеми забыты, но не им. Долго продолжал злиться. Всегда был довольно-таки честен с теми, кого уважал, открыт и не напряжен в общении. Сносен, если трезв, первым дальше оскорблений не шёл, но и сглаживать углы особо никогда не стремился, быстро заводился и не избегал драки. Он был излишне эмоционален, но старался всё держать в себе, никому не доверял и тяжело принимал чей-либо авторитет.

Рома часто делал выводы второпях. К другим был требователен, а к себе снисходителен, властен и хорошо знал себе цену.

При отсутствии аргументов в споре старался задавить собеседника морально. Он не полагался на авось, но далеко не всегда действовал так, как стоило бы. С лёгкостью менял позицию под давлением обстоятельств. Был самолюбив и с удовольствием приукрашивал собственные достижения, особенно если речь шла об уже минувшем, или когда знал, что его не смогут опровергнуть. Качество чаще всего проявлялось в переиначивании рассказов о прошлом, не более, и серьёзных вещей не касалось.

Рома нетерпим к критике, немного избалован и видит жизнь позитивнее, чем она есть, ибо всегда жил в достатке. Не верит в людей и лёгкий успех, часто недооценивает риски и не умеет ставить точки. Даже я, при своей надменной склонности пытаться объяснить всё и вся или хотя бы высказать своё мнение, никогда не лез к нему с советами, зная, что он их наверняка не оценит. К тому же присущие ему взгляды на жизнь воспринимались не безосновательно и имели право существовать, в них не отражалось ничего вызывающего или тупого, как, например, в позиции Серёжи…

Рома тщательно скрывал все спорные черты, создавая впечатление исключительно положительного человека, но, как и у любого из нас, оставаться всецело хорошим не получалось. Изъяны должны присутствовать в каждом, а из-за постоянного сдерживания они вырывались из него разово, подобно вулкану, доведённому до точки кипения.

В наших с ним точках соприкосновения наиболее неудобными из его черт считаю отношение к взятым на себя обязательствам и переложение ответственности. Порой для него иметь обоснованную отмазку приравнивалось к выполнению половины дела, а сделать, как можешь, но прямо сейчас, ему казалось хуже, чем пообещать сделать хорошо, но потом, а по итогу не притронуться вообще.

Касаемо странного восприятия вины и чужих намерений с ним стоило вести себя осторожно, даже попытка помочь из лучших побуждений часто выходила боком. Ты его прикрываешь, а Рома тебя обвинит в самой сути проблемы, сделав крайним, не замечая, что создать основу мог только он сам…

В свою очередь его раздражало моё высокомерие и хладнокровность, которую он считал показной.

С самого детства Ромчик воспринимался моим сознанием как лидер нашей компании. На желание поспорить с ним это конечно никогда не влияло, но я всегда спокойно на него полагался, без страха оставляя за ним последнее слово. К тому же он не очень-то любил брать на себя ответственность, поэтому с удовольствием возвращал право выбора отправителю, но делая это на правах главного.

В процессе нашего взросления проявлялась и другая сторона — часто наблюдалась нерешительность в ответственные моментах, где лично я или все мы нуждались в его мнении. Рома отмалчивался и пускал всё на самотёк, что порой сильно задевало мою гордость или интересы. Пара примеров невольно натолкнула на вывод о Роминой неспособности в нужную минуту быстро принять волевое решение.

Отсутствие твёрдого мнения имело своё объяснение. Оно скрывалось в особенностях воспитания Ромы, выстроенного на ограничениях, вплоть до того, что шаг влево, шаг вправо равнялись расстрелу. В результате многолетнего сдерживания и недоверия родителей, он получил робость в осознании правильности своего решения, что и привело к нерешительности или, наоборот, к необъяснимым выходкам, поступкам, совершённым сгоряча. На эго и отношение к окружающим людям повлияло и то, что он был единственным ребёнком в семье и Львом по знаку зодиака.

На дружбе подобное никак не отражалось, но ставило некоторые инициативы под сомнения, тем более, он часто бывал предвзят и не мог оградиться от эмоций.

Рома всегда имел большой спрос у противоположного пола и с удовольствием это использовал. Старался хорошо выглядеть, дорого одевался и следил за собой, вкус ему привила мама. Девушек предпочитал властных, что только добавляло веса моим выводам. Хорошо, что с возрастом такое понятие, как лидер, почти полностью себя изжило, отпав в связи с невостребованностью. Мы получили подобие демократии в своих рядах, если так можно, конечно, выразиться, ведь бедного Серёгу слушали не часто. Хотя он того и не требовал, так что всё справедливо…