Даллас
«Знаешь, когда твой член покалывает в ту секунду, когда кто-то тебя заводит? Это здравый смысл покидает твое тело».
— Дюк Колтер
— О, это легко. — Райан кладет карту вниз стопки. — Ничего.
Ай.
Больно.
Типа того.
— Мы не партнеры, но разве сложно сказать что-нибудь приятное? — Слова вылетают у меня изо рта, заставляя меня звучать нуждающимся и жаждущим комплиментов.
Райан удивляет меня тем, что не дразнит меня в этот момент. Вместо этого она изучает меня со своего нового места на кровати. Теперь она дальше, плюхнувшись на край после того, как сходила в туалет, вне досягаемости, но все еще фантастически красива.
Эти сиськи…
— Ладно, дай мне подумать о том, чего бы мне не хватало в тебе, если бы тебя не было рядом. — Она использует случайную игральную карту, чтобы постучать по своему подбородку, привлекая мое внимание к ее полной нижней губе.
Шикарные губы. Эти губы просто созданы для сосания члена.
Она бы содрала с меня кожу живьем, если бы я сказал это дерьмо вслух, но это то, что пришло мне в голову; это то, что есть. Чем дольше я ее знаю, тем больше учусь.
— Я думаю, мне бы не хватало твоей способности разряжать напряженные ситуации.
— Что ты имеешь в виду? Напряженные ситуации?
— Например, я знаю, что ты не хотел везти соседских девочек с вечеринки, и они сводили тебя с ума в грузовике, поэтому ты был прямолинейным, когда они задавали эти надоедливые вопросы, таким образом, — она сделала паузу, — оставляя мало места для спора. Следовательно, разряжая ситуацию.
Хм. Никогда не думал об этом в таком ключе.
Большинство людей — мои товарищи по команде, мои братья, даже моя мама — обвиняют меня в том, что я бесчувственный засранец, а не тот, кто переходит к сути дела, кто рубит с плеча.
Я воспринимаю ее замечание как комплимент.
Беру карточку из стопки «правды».
— Вы когда-нибудь оставались в ванной комнате дольше сорока минут? Если да, то чем вы там занимались? — Я бросаю карточку. — Принимал душ и дрочил.
Бум.
Отстой.
Райан поднимает брови.
— Дрочишь в душе или принимаешь душ, а потом дрочишь?
— Дрочу в душе, обычно. Меньше беспорядка.
Она кивает.
Неужели эту девушку нельзя поставить в тупик? Ничто из того, что я сказал, не шокировало ее, и это действует мне на нервы; не знаю, почему меня это волнует, но часть меня хочет увидеть, как это внешнее спокойствие даст трещину.
Райан выбирает «вызов».
— Продемонстрируйте свой любимый вид проявления привязанности. — Она прикусывает нижнюю губу. — Мой любимый вид…
— Ты должна продемонстрировать, — напоминаю я ей ворчливо, как будто она не прочитала мне это две секунды назад.
— Это сложно, потому что я не была в отношениях достаточно долго, чтобы демонстрировать привязанность.
Она была с Диего Лоренцем два месяца, что можно было бы считать фазой медового месяца, но этого было недостаточно, чтобы он держал ее за руку, хватал за задницу, целовал на публике.
— Время идет, — говорю я ей, с нетерпением ожидая, когда она вовлечет меня в то, что ей больше всего нравилось, демонстрируя какую-нибудь хрень — не знаю, минет, французский поцелуй или что-то еще.
Насколько это было бы ужасно?
— Думаю, моим любимым проявлением привязанности было бы… чтобы кто-то держал меня за руку, пока мы занимаемся чем-то обычным, например, сидим на диване и смотрим телевизор. Или просто положить руку ему на бедро, когда мы сидим или он ведет машину. И наоборот.
Для меня это тоже звучит чертовски круто.
— Ты не должна говорить, ты должна мне показать. — Я давлю на нее, будь я проклят, если это не так, внезапно отчаянно желая, чтобы Райан прикоснулась ко мне.
С тех пор как я оказался между ее ног, я не могу перестать думать о сексе, минете и погружении моего члена в ее киску. Она так чертовски хорошо пахла, была такой теплой; наверняка она была мокрой.
Я мысленно заставляю свой взгляд оставаться на ее лице, его склонность перемещаться вниз по ее телу — битва, которую я никак не могу выиграть.
Сиськи.
Киска.
Сиськи…
Райан перемещается на кровать, подползает, чтобы лечь рядом со мной, зеркально отражая мою позу: одна рука за головой, другая на бедре. Затем, очень медленно, эта рука на ее бедре тянется через одеяло и касается моего бедра.
На ее губах появляется улыбка.
Мой взгляд перемещается на ее руку, которая так близко к моей, затем возвращается к ее лицу. Рука. Лицо. Рука.
Она не двигается, ничего не делает, просто лежит там, распространяя тепло через мои трусы и согревая мою кожу.
— Твоя очередь.
Ее улыбка не дрогнула, и ее рука остается на моем бедре, пока я тянусь за карточкой «вызов», сердце колотится в груди.
Прочистив горло, я громко и непреклонно читаю.
— Поцелуйте своего партнера не в губы, а в другое место.
Да.
Да, да, да, блядь, да. Лучшая карточка на свете.
— Это ничего? — Боже упаси меня от нежелательных приставаний, даже если мы играем в игру.
— Конечно. Это же просто игра.
Лгунья.
Какая же она чертова лгунья.
Это перестало быть игрой, как только я оказался между ее ног и прижался носом к ее киске.
Райан хотела, чтобы я ласкал ее ртом так же сильно, как я этого хотел; она просто недостаточно мужественна, чтобы признать это. К черту Дрю, что прервал меня — не могу дождаться, когда выпорю ему задницу за то, что ворвался без предупреждения. Это не мамин дом, черт возьми. Что, по его мнению, я здесь делаю? Сижу на полу и играя со своим «ЛЕГО»?
Да, у меня до сих пор есть «ЛЕГО» — не сходите с ума по этому поводу.
— Мне закрыть глаза для этого? — Райан смеется, поддразнивая.
— Если хочешь закрыть глаза, то давай, но это ни капельки не больно.
Райан убирает свою руку с моего бедра, и на ее месте тут же появляется холод; я не могу решить, должен ли я взять в ладони ее лицо или просто наклониться, поцеловать ее в щеку и покончить с этим.
Или.
Может, не торопиться?
Может, не торопиться и посмотреть, как она отреагирует?
Может быть, я…
— Боже правый, как долго это будет продолжаться? — Она раздраженно дуется, голос выдает ее нервозность. — Будешь пялиться на меня всю ночь или сделаешь это?
Пялиться на нее всю ночь?
Так драматично.
Райан ерзает на кровати, волнуясь.
— Я собираюсь сделать это. Потерпи.
Такая грубиянка, но эти губы…
Губы, которые я не могу целовать. Таковы правила, и не я их устанавливал. Если я поцелую ее в губы, то она взбесится.
Куда-нибудь, кроме рта. И где же это может быть?
Мой взгляд пробегает по ее шее, ключицам. Вниз к ее сиськам. Может, поцеловать их?
Нет, слишком рано.
В челюсть? В голый живот?
Стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым, я наклоняюсь вперед, чтобы сосредоточиться на ее шее. Провожу носом вдоль ее челюсти от подбородка до мочки уха, вдыхая по пути ее запах. Чертовски здорово, вот как она пахнет, и я начинаю осыпать ее поцелуями, прокладывая себе обратный путь.
Провожу носом по ее шее.
Дыхание Райан учащается.
Ее кожа теплая и сладкая, и она покрывается мурашками, когда я целую открытую кожу вдоль выреза футболки.
Затем прижимаюсь губами к выемке в уголке ее рта, с одной стороны, потом с другой.
Так нежно.
Не в силах остановить себя, я прижимаюсь губами к ее губам, потому что, честно говоря, это кажется мне следующим логическим шагом.
Райан
В одну секунду Даллас опускает нежные поцелуи вдоль моей челюсти, а в следующую наши губы прижимаются друг к другу, и его язык оказывается у меня во рту.
Одна большая ладонь ложится мне на шею, большой палец гладит мою щеку.
Губы оказываются на моих, хотя они не должны были быть там, теплые и податливые, они мягко прижимаются к моим.
Даллас нависает надо мной, когда я откидываюсь на подушку, позволяя ему целовать меня, раздвигая губы, чтобы его язык мог проскользнуть внутрь. Осторожно, он исследует, сплетаясь с моим.
Все в этом неуверенно и медленно, в отличие от поцелуев, которые были до него.
Никто никогда не целовал меня так раньше.
Насколько я могу вспомнить. Ни один из них не выделяется как нечто примечательное.
Чертовски жаль, что Даллас Колтер не ищет себе девушку, потому что теперь, когда провела с ним немного времени, мои мысли устремляются туда.
Туда, где можно грезить наяву, фантазировать, прикасаться к себе, когда его нет рядом.
Парень не ищет отношений.
Я должна помнить об этом.
Но это не значит, что мне не может нравиться ощущение его губ или то, как тепло его тела согревает меня изнутри — разве нет?
Нет, мэм, не значит…
И вот, я наслаждаюсь рукой Далласа на моем бедре, когда он целует меня, его большое тело перемещается так, что он оказывается между моих ног, эрекция упирается в мой таз. Молча, я прошу его ладонь подняться выше, коснуться моей груди или пробраться под футболку.
Увы, парень этого не делает.
Он не прижимается ко мне и не пытается снять одежду, свою или мою.
Я подавляю свои мечтания, отрывая свой рот от его рта. Прекращаю поцелуй, чтобы он не зашел слишком далеко и не наполнил меня надеждой, на которую я не имею права. Я не хочу проснуться утром и убеждать себя, что этот поцелуй был пустяком, поэтому не позволю ему превратиться во что-то.
— Правда или вызов? — шепчу я, задыхаясь.
Даллас делает, как и было предсказано, и отстраняется, отодвигаясь от меня и перекатываясь на свою сторону кровати.
— «Правда».
У него нет карточки, но в моем мозгу зреет вопрос, который так и просится наружу.
— Ты боишься обязательств?
Он перекатывается так, что теперь лежит на спине и смотрит в потолок.
— Нет, конечно, нет. Почему ты об этом спрашиваешь?
Я пожимаю плечами, прикусывая нижнюю губу.
— Ты просто излучаешь флюиды фобии обязательств, вот и все. Как будто у тебя проблемы с отношениями в целом.
— Что заставляет тебя так говорить?
Да, что заставляет меня так говорить? И почему меня это волнует?
Даллас Колтер — не моя проблема, но я сказала себе, что хочу помочь ему, используя уроки, которые мои родители преподали мне об отношениях, и главным из них было общение.
— Просто кажется, что… если бы ты был в отношениях, ты бы ничего не отдавал и не шел на компромисс.
Он взбивает подушку и снова удовлетворённо откидывается на нее.
— Я говорю то, что имею в виду, и имею в виду то, что говорю. Это заставляет тебя думать, что я не отдаю и не иду на компромисс?
Отчасти, да. Но также и нет.
— Я не думаю, что твоя проблема в том, что ты слишком смелый и говоришь то, что хочешь. Я думаю, твоя проблема в чем-то другом.
— Кто сказал, что у меня есть проблема?
— Единственное, что тебя, похоже, волнует, это футбол. Ты не думаешь, что это проблема?
Даллас фыркает.
— О чем еще я должен заботиться? Я люблю свою семью — мой старший брат играет, младшие братья играют, наш отец играл. О чем еще я должен беспокоиться? — Он начинает загибать пальцы. — У меня нет жены, нет девушки, я получаю хорошие оценки, мне не нужно беспокоиться о работе. Чего мне не хватает, Райан, что ты считаешь проблемой?
Ну, черт.
Он звучит так супер… оскорбленно.
Возможно, я перегнула палку и должна была держать рот на замке. Теперь, когда он перечисляет все эти вещи, кто я, черт возьми, такая, чтобы судить, как он должен себя вести?
Даллас прав, у него нет девушки.
И она ему не нужна.
Футбол — это его жена, подруга и любовница.