Костры на площадях

КТО ЖЕ ТАКИЕ «ПРЫГУНКИ»?

Уже несколько дней Васильевск был в панике. В городе появились странные белые привидения: существа в два раза выше человека, передвигающиеся прыжками; возникали они на вечерних и ночных улицах, сея ужас и смятение. И привидения не были бескорыстными — они нападали на одиноких прохожих и грабили их.

Так уже всюду было известно, что у бабы, которая возвращалась поздно из гостей, прыгунки отобрали лукошко с яйцами, с бывшего хозяина скобяной лавки Петрухина сняли пальто, а у девушки Кати, работавшей на почте, отобрали кошелек, который, правда, был пуст.

При этом все пострадавшие не могли в точности описать нападающих, потому что баба и девушка Катя лишились чувств, как только привидения стали к ним подпрыгивать, а Петрухин был в сильном хмелю и, естественно, ничего не запомнил.

Но все трое утверждали, что привидения огромны, белы, а баба еще клялась, что привидения эти между собой лопочут на непонятном языке и зубы у них сверкают, ровно молнии.

Васильевск был весь перепуган насмерть, вечерами люди боялись выходить из домов, привидения стали называть «прыгунками», и откуда-то поползли слухи, что это рать господня ополчилась на нехристей.

В Васильевске были усилены патрули, и скоро Федя убедился, что прыгунки не выдумка: он слышал, как трое патрульных из отряда докладывали папке, что действительно видели несколько больших белых фигур, которые, правда, при приближении патруля скрылись за углом и исчезли, будто их и не было…

И вот Карасик выследил прыгунков! Весь день Федя был, как в лихорадке, его трепало нетерпение, и где-то под самым сердцем холодком жил страх.

Ребята собрались, как и было условлено, у дома Карасика после того, как на церковной колокольне пробили девять раз.

Вечер был морозный, иней окутал все: деревья, провода, кресты на церквах и даже заборы, и даже карнизы крыш. Первый снег давно растаял, а нового еще не было, и подмерзшая земля лежала бурая, неясная, и казалось, будто она прячет от людей что-то. Освещала весь мир огромная луна, и в свете ее все было загадочным, нереальным и, уж если говорить правду, страшным.

— Сколько нас? — спросил Карасик беспечным голосом, когда все собрались.

Федя подсчитал:

— Пять человек.

— Пять? — Карасик подумал о чем-то. — Хорошо!

— Чиво хорошо, Карасик? — шепотом спросил Митька.

— Много нас. Если с прыгунками сражаться придется — победим.

— Ты думаешь, и сражаться придется?

— Все может быть. Ну, пошли!

И они пошли. Впереди Карасик, а рядом с ним Федя — не мог же он показать ребятам, что боится этих проклятых прыгунков.

Тихо было кругом. Только на далекой станции покрикивали паровозы. Улицы были пустынны — ни одного прохожего, и все светила и светила голубым светом большая луна.

Прошли мимо темных торговых рядов, мимо солдатских казарм. В казармах светились окна, там мелькали фигуры людей, слышался смех, и песня вылетела на улицу через открытую форточку. Молодые крепкие голоса пели под гармошку:

— Поють, — сказал кто-то.

— У них небось весело.

— И ружья есть.

— И еще гранаты.

— Тепло там…

«Правда, лучше в казарму к красноармейцам пойти, — подумал Федя, — а не за прыгунками гоняться». Но он ничего не сказал.

Кончился центр города, и потянулись длинные заборы; маленькие домики с закрытыми ставнями были по бокам. Где-то на окраине лаяли собаки.

Свернули за угол, и показалась кладбищенская ограда, за ней — темное скопище деревьев; смутные белые памятники прятались в них; и отчетливо была видна церковь — в ее золоченых крестах отражалась луна.

— Вот тут подождем, — шепотом сказал Карасик и остановился под старым вязом.

— А што ждать, Карасик?

— Глядите: немного осталось — скоро луна на колокольню сядет и тогда они выйдут.

— Может, они сегодня не выйдут, а?

— Обязательно выйдут, — насмешливо сказал Карасик. — Прыгунки, они точные.

И все завороженно стали смотреть на луну, которая неумолимо приближалась к макушке колокольни.

Все ближе, ближе…

И вот луна села на колокольню.

— Ой, — жарко вздохнул кто-то.

— Тише ты, трус! — шикнул Карасик.

Федя почувствовал, как по его спине разбежались мурашки.

Но по-прежнему безлюдна, пустынна была улица, и тишина стояла такая, что слышно было, как у кого-то булькает в животе.

— А ну, перестань булькать! — прошипел Карасик.

— Што я, нарочно? Это в животе само булькает.

— «Само», — передразнил Карасик. — Вот спугнешь прыгунков.

— Они не услышуть…

Но булькать все-таки перестало.

И вдруг все они сбились в кучу — из переулка вылетела женская фигура, и улица огласилась криком:

— Свят! Свят! Свят! — и мимо пацанов с ураганной скоростью, мелко семеня ногами, пронеслась старушка с землистым лицом, с выпученными глазами. — Свят! Свят! Свят!.. — и старушка растворилась в лунной перспективе улицы.

Ребята посмотрели в сторону кладбища, и волосы на их макушках встали дыбом — три огромные белые фигуры скачками двигались на них…

Что было дальше, каждый помнил плохо.

Все они, кажется, завопили истошными голосами, и в следующее мгновение ураганный топот сотрясал мерзлую землю. Казалось, дикий табун лошадей несется по улице.

И во главе этого табуна мчался Федя, и чудилось ему, что сердце вот сейчас выскочит из груди, и что будет дальше — неизвестно.

У него, как, наверно, и у других, не было силы оглянуться. А если бы он оглянулся, то увидел бы, что три белых привидения стремительно прыгают по улице в другую сторону. Наверно, они испугались воплей ребят.

Только в центре города около пожарной вышки ребята остановились, часто и жарко дыша.

Они не смотрели друг на друга.

— Во какие!.. — сказал кто-то.

— Бе… бе… белые!.. — сказал другой.

И тут Федя увидел, что их только четверо.

— Кого же нет?

Федя всмотрелся в лица.

— А где же Карасик? — прошептал он.

Карасика не было.

— Ета они его схватили…

— Прыгунки?!

— А то кто же?

— Что же делать, ребята? — спросил Федя. И все замолчали. Они не знали, что делать. И тут все увидели, что к ним, не торопясь, приближается маленькая фигурка.

— Карасик! — радостно закричал Федя.

Да, это был Карасик. Он подошел к ребятам, помолчал, потом спросил насмешливо:

— Ну как? Живы?

— Живы…

— А что с тобой было, Карасик? — спросил Федя.

— Да ничего особенного. Когда вы драпанули, я за вяз схоронился. Ну и глядю. Они еще чуток попрыгали и остановились. Совсем возле меня. Шагов за пять.

— А дальше? — и спрашивающий громко проглотил слюну.

— Дальше одно привидение грит: «Влипли вроде». А другое отвечаить: «Ерунда! Возьми себя в руки, Тушкан».

— Так и сказало?

— Так и сказало!

— Выходит, по-человечьи они, привидения, разговаривают?

— Выходит, что так.

— А потом что, Карасик?

— Потом еще они пошептались и посигали назад, к кладбищу.

— А ты?

— Я за ими — по заборчику.

— За ими? — ахнул кто-то.

«Ну и отчаянный же ты, Карасик!» — с завистью подумал Федя.

— За ими! И что же я увидел!

— Чиво, Карасик?

— Перелезли они через забор и попрыгали к склепу князей Вахрушиных! Знаете, такой большой склеп в старых дубах?

— Знаем…

— По-моему, они там и живут. Еще я услышал, как одно привидение сказало: «Снег выпадет — беда нам».

— А может, привидения ети души князей Вахрушиных? — прошептал кто-то.

— Проверить надо, — сказал Карасик.

— А как проверить?

— Очень просто! — Карасик хитро улыбнулся. — Завтра пойдем на кладбище пораньше, запрячемся возле склепа князей Вахрушиных и выследим все. Согласны?

Никто ему не ответил.

Федю мгновенно прошиб пот, и он тоже промолчал.

— Так согласны или нет?

— Завтра решим, — сказал Федя, и все с облегчением вздохнули.

Но решить они не успели.

Утром следующего дня Федя узнал тревожные новости: ночью прыгунки совершили три нападения на прохожих, при этом один из них, красноармеец, был убит; ограбили лавку колониальных товаров на базаре — сторож клялся, что видел множество прыгунков, которые обступили лавку, а заметив его, злобно захохотали. Что было дальше, сторож не знает, потому что, как он сказал, «лишился чувствий», а когда при шел в себя, был без дохи, без ружья и с кляпом во рту.

Все это Федя узнал из разговора отца с дядей Петей. Они сидели в пустой классной комнате под золоченой иконой и обсуждали создавшееся положение.

— Не то бандиты, — говорил дядя Петя, — не то еще какая контрреволюционная шайка.

— Скорее всего бандиты, — сказал папка. — Надо что-то делать, Петр.

— Совсем не бандиты! — закричал Федя. — Привидения это! На кладбище они живут.

— Перестань болтать ерунду, Федор! — У отца лицо стало сердитым.

— Не болтаю я! — обиделся Федя. — Мы вчера вечером их выследили. В склепе они живут. В склепе князей, этих… вот забыл фамилию. Карасик точно знает.

Внимательно посмотрели на Федю отец и дядя Петя.

— Не врешь? — спросил папка.

Федя нахмурился и не ответил.

— А Карасик кто такой? — спросил дядя Петя.

— Товарищ мой новый!

— Чего же ты молчал, Федюха! — Папка сильно сжал Федины плечи. — Беги за своим Карасиком! Да живо!

В дверях Федя услышал, как дядя Петя сказал:

— Возьмем бойцов шесть. Я думаю, хватит.

…Маленький отряд, вооруженный винтовками, осторожно подошел к самому глухому углу кладбища.

— Тута лазейка, — прошептал Карасик и отодвинул у забора доску.

За ним пролезли Федя, его отец, дядя Петя и еще шесть рабочих с винтовками.

— Пошли! — и Карасик уверенно повел всех по еле заметной тропинке, между могил, покосившихся деревянных крестов, белых мраморных памятников; колючий шиповник, уже совсем облетевший, с яркими красными ягодами цеплялся за одежду; шуршали под ногами опавшие листья.

— Вон склеп князей Вахрушиных, — прошептал Карасик.

И все увидели совсем рядом среди старых темных дубов большой мрачный склеп. Он был из серого гранита, потемневший от дождей и времени; два скорбных ангела стояли у тяжелой двери, опустив головы; а крыша была острой, как у теремка, железо проржавело во многих местах, и через него росла бурая трава; самую макушку крыши венчал позолоченный крест; мраморные ступени вели вниз, в усыпальницу…

Все это Федя разглядел сквозь ветки дубов, пока отряд осторожно приближался к склепу.

— Стоп! — шепотом приказал отец.

И все замерли.

— Смотрите… — с изумлением прошептал вдруг кто-то.

Из узкого окна склепа торчала железная труба, и слабый дымок курился над ней.

— Что же это такое? — прошептал Федя.

— Тише! — Карасик сделал страшное лицо; вдруг крайнее изумление расширило его глаза. — Гляньте!

Сбоку от склепа в густой чаще бузины сушились белые кальсоны.

— Вот тебе и привидения, — тихо сказал дядя Петя.

Подкрались совсем близко к склепу. И тут все услышали, что там, внизу, за тяжелой дверью наигрывают на гитаре. Хриплый голос пел:

— Ребята, в сторону! — приказал Федин отец. — Товарищи, внимание!

Щелкнули затворы винтовок.

— За мной! — скомандовал отец, и у Феди сердце забилось чаще: какой же смелый у него папка! Вот Федя еще немножко вырастет и тоже будет таким же смелым.

Врываются в склеп Федин отец и дядя Петя с наганами в руках, за ними — шесть рабочих с винтовками.

— Поднять руки! — слышит Федя голос отца.

Какое-то движение в склепе.

Что-то стеклянное падает и разбивается.

Тихо.

Федя и Карасик спускаются по мраморным ступеням, входят в склеп.

Тут тепло, даже душно.

Топится жаркая буржуйка.

Горят в разных углах несколько свечей.

На каменных гробах-плитах — бутылки из-под вина, соленые огурцы, сало нарезано толстыми кусками, хлеб, бараний бок; разбросана колода карт.

И стоят с поднятыми руками восемь человек — с пьяными, тупыми, ничего не понимающими лицами. Один из них в офицерском кителе без погон, молодой, заросший, опухший, держит в руках гитару. А сбоку у маленького узкого окошка свалены в кучу белые простыни и стоят, прислоненные к отпотевшей стене, высокие ходули.

«Вот оно что! — догадывается Федя. — На ходулях прыгали».

— А я думал, настоящие привидения, — разочарованно шепчет Карасик.

— Ну что же, господа прыгунки, — говорит Федин отец. — Отпрыгались. Давайте выходить по одному.

И тут яростно ударяет гитару об пол молодой человек в офицерском кителе.

Переломился гриф у гитары. Жалобно застонала она всеми своими струнами.

— Видать, нервный господин, — говорит дядя Петя.

— Скачук, произведите обыск! — приказывает Федин отец.

— Есть!

При обыске были обнаружены две дохи — бывшего хозяина скобяной лавки Петрухина и сторожа с базара, пустой кошелек девушки Кати, кошелка из-под яиц и другие награбленные вещи. А также в склепе были найдены разные съестные припасы, ящик с бутылками дорогого французского вина и три колоды карт. В одной из гробниц прямо на останках какого-то князя было спрятано оружие: два карабина, наганы и ручной пулемет английского образца в разобранном виде.

Так перестала существовать банда грабителей-прыгунков.

На следствии выяснилось, что банда состояла из уголовных преступников, которых деникинцы, отступая, выпустили из тюрьмы; возглавляли ее два белых офицера, оставленные в Васильевске для подрывной работы и диверсий.

…Наконец, выпал снег, и началась зима.

Ждали приказа о выступлении — так много новых войск прибыло в Васильевск, так шумно было кругом, так все жило нетерпением.

Федя тоже хотел скорее увидеть наступление Красной Армии. Только одно огорчило его — предстоящая разлука с Карасиком, замечательным выдумщиком и самым бесстрашным мальчиком из всех ребят, каких Федя знал до сих пор.