Маг Азидал. Король Азгамара

Глава восьмая. Теряясь в ярости.

Я шагаю по лесу, собираясь обогнуть весь остров по кругу. В другую сторону идет Лубл. А за нами, на изрытой стихиями земле осталось не место битвы... О, его так не назовет и самый льстивый летописец. Мы оставили там бойню, резню, трудно назвать остатки колдунов, ведьм, демонов и химер иначе.

Думали застать нас без сил после битвы с троллями, наивные островские ребятки. Из тех пары десятков, что прикончил лично, я не видел ни одного колдуна или ведьмы старше тридцати. Никакого опыта, только злоба, какое-то детское коварство и телега самоуверенности.

Самые ничтожные колдуны в битве при Глан Дуир были сильнее и опаснее, но и не имели такой злобности. Я впервые видел, чтобы человек от злобы пеной изо рта плевался, причем ядовитой. Здорово их тут ментально против Первых накачали, хуже дикий зверей, право слово.

Хотя, кто они для хэнъе? Звери и есть, одноразовый инструмент не лучше и не хуже обычных химер. Если смотреть с такой точки зрения, то даже хочется убить таких людей побыстрее, из жалости.

Мы выпытали у самых вменяемых, где на острове основные базы, их оказалось аж три. Логово Химер, Деревня Колдунов и Гора Хэнъе, так они называют эти места. Я иду в деревню, Лублу досталось логово, а потом вместе пойдем к главному врагу.

Внезапной атаки от хэнъе лично можно не ждать, они и к колдунам выходили хорошо, если раз в месяц. Приводили новеньких, брали пару стареньких на опыты, и показывали, кто тут хозяин.

Обучали обращаться с демонами в деревне, и Лубл даже узнал пару имен старых колдунов, что давно исчезли, а оказались здесь на службе у костеухих. И я очень хочу посмотреть, на что они способны. Попадались слабаки, а о старых колдунах ходят страшные легенды.

- Хм, - я усмехнулся, глянув на гору.

Чувство наблюдения не проходит, но даже когда мы разделились, хэнъе не рискнули. Осторожные ублюдки, следят, мы об этом знаем, и они знают, что мы ждем удара... Так и будем продолжать. Костеухие с надеждой, что пешки нас остановят, а мы переламывать силы, что должны были сокрушить Альсас.

- Сидите на жопе ровно, - сказал я негромко, зная, что услышат. - Скоро и до вас очередь дойдет. Кровавые выпердыши Мэлиас. Я оторву ваши уши, заточу и отдам солдатам, хлеб в походах нарезать. Только тупая богиня может дать своему народу столь мерзкий признак отличия.

Кто бы за мной ни наблюдал, оскорбления никак не повлияли, все тот же мерный фон, будто часовой с башни бездумно оглядывает окрестности. Я не знаю, как они смотрят, но догадываюсь, что через Астрал, как демоны или духи. Иначе я бы засек источник с погрешностью в пару шагов.

Может, это артефакт? Или очередная пешка? Обычные хэнъе остро относятся к ругани на свою богиню. И еще острее, про уши. Они для них имеют чуть ли не интимное значение.

Хотя, чего гадать, все равно все увижу лично. С такими мыслями и спокойной походкой иду через редкий лес, неспешно огибая кусты и упавшие деревья. Наметанный глаз легко замечает следы присутствия скверны, гниль на коре когда-то полных жизни древесных исполинов, а вон заснеженный провал в земле, там когда-то был родник чистой воды... Летом эта земля наверняка выглядит еще ужасней, везде, где живут приспешники демонов - жизнь погибает.

- Ух ты, - я застыл с поднятой ногой. - Забавная ловушка.

Чуйка на опасность стегнула по нервам, наступи я туда и лишился бы ноги. Не успел договорить, как снег взметнулся под широкой пастью непонятного зверька. С хлопком пасть сомкнулась, проглатывая добрый ком снега.

Весело колдуны развлекаются. Будто из зверюшки сделали капкан и сунули под снег. Мелкое тело, нет глаз и носа, только огромная пасть с иглами зубов, что была распахнута и ждала неосторожного гостя.

Ледяной Шип прервал существование непонятной животины. Будь у меня время, может, изучил бы, синяя кровь и способность ожидать в снегу неизвестное время это интересно.

Дальше иду еще осторожнее, не развлекая себя рассуждениями о всяком. И совсем скоро осторожность окупилась, но не так как я ожидал. Из-за толстого ствола дерева шагнула высокая фигура в балахоне.

Тонкие, белые пальчики откинули капюшон, всколыхнулись ветерком пышные волосы, показалось точеное личико... Красивая, жаль что ведьма.

- Маг, - грудным голосом пропела она. - Оставь нас в покое, нет нужды сражаться.

Легкие шаг приближает ведьму ко мне, балахон сползает по тонким ключицам, спадает к длинным ногам, оставляя ведьму в чем мать родила. Фигурка идеальная, кожа бархатная, и желтоватые глаза смотрят с похотливой поволокой, какой мужик тут устоит?

- Я буду твоим призом за победу, - проникновенно шепчет она.

- Неплохо, - без стеснения разглядываю ее, поглаживая подбородок. - Но моя невеста намного красивее тебя. И красоту ей дали не чужие жизни и сила демонов.

- Неужели я тебе не мила? - не теряется ведьма, обходит меня по кругу.

Как только она подошла на расстояние вытянутой руки, ответом ей стал хлесткий удар стальным кулаком прямо по похотливой роже. Кубарем летит птичка, остановило полет дерево, с ветвей сыпанул снег, скрывая обнаженное тело.

- Сказал же, моя невеста красивее, - улыбнулся я, опуская руку. - И еще она не такая тупая. Кого ты так заманивала? Тебя и обычный мужик на вилы бы поднял, дура.

Сугроб под деревом осыпался, показав ведьму. С противным хрустом встает на место сломанная шея, лицо заостряется злобой, а из-под полных алых губ растут желтоватые клыки.

- Нет никого красивее меня! - по-звериному рыкнула ведьма. - Все падут к моим ногам!

Ясно, почти демонизировалась, мозги в отключке и не вернутся. Я ожидаю нормального нападения с других сторон, но нет, это и правда одна глупая ведьмочка решила попытать счастья вперед остальных.

- Я сожру твое сердце, маг! - хохочет ведьма, ломано поднимаясь на ноги. - А потом найду твою шлюху-невесту и растяну ее кишки по лесу! Сдохни!

Зеленый сгусток проклятия летит мне прямо в голову, смахнул его голой ладонью. Обычно я не обращаю внимания на крики идиотов, но тут меня задело... Долгие сражения, бойня слабых врагов, ловушки, постоянное наблюдение. В общем, сошлись звезды, спокойствие исчезло.

- Про Вельду это ты зря сказала.

Спустя три минуты адских воплей боли и агонии... По ветвям леса развешаны чужие кишки, снег запятнан кровью, а на самом крупном дереве кольями льда распята заживо ведьма. И то, что от нее осталось еще живо.

- Тебе же нравится такое? - безразлично смотрю в полные боли желтые глаза ведьмы, снегом обтираю руки от крови. - Наслаждайся.

- Убей, - хрипит сквозь кровавую пену на губах. - Молю...

Вижу в отражении ее глаз свое лицо, искаженное злобным весельем и предвкушением резни, полыхают магией зелени глазницы, скалится улыбкой рот. Как давно я не видел на своем лице такого выражения? Ярости к врагам, наслаждение их болью, предвкушение крови и безмерное презрение к нелюди.

Внутри что-то шевельнулось, обдав таким знакомым Огнем, будто из глубин самой души. Какая знакомая ярость. Ну, привет, старик Азидал из крепости Глад, давно не виделись. Я уж думал что забыл, каково это.

- Знаешь, ведьма, ты мне напомнила... Как сильно я ненавижу демонов, нечисть и всех тех, кто продал человеческую суть. Мне тебя не жаль, страдай, сколько сможешь, тварь. За всех тех, кого убила ради этой порочной красоты.

Я повернулся в сторону деревни, откуда уже чувствую ожидающие взгляды. Прямо кожей чую страх, гнев, презрение, даже радость за страдание "коллеги" на деревце.

- И чего стоим, глядим? - хохотнул я теням за деревьями, сам делая шаг навстречу. - Нападайте разом, у меня мало времени!

Всего семеро колдунишек, я смел эти тщедушные тельца валом пламени с куском леса в придачу. Забыта осторожность, в сторону ушло спокойствие. Из-под пальцев рвется яростный Огонь, и только он один правит битвой.

С ветвей спадают демоны с оторванными крыльями, на землю с грохотом падают деревья и следом головы колдунов и ведьм с последним испугом на лицах. Недолго пустые глаза смотрят в темное небо, я испепеляю пред собой все без остатка.

Отряд за отрядом исчезает в пламени, и только Астрал хранит голоса душ, что сгорают в муках вместе с демонами. Вот и деревня... Тьфу, кто ее так назвал? Косые домишки, землянки, палатки, загоны для пленных и зверей, непонятные столбы с ликами демонов и подношениями в виде человеческих сердец. Мерзость, все мерзость!

Меня ждут десятки фигур в балахонах, ткань мира рвут демоны, вылезая уродливыми формами на свет. Не жду слов, вламываюсь в толпу горящим факелом. Понеслась потеха!

Сунуть руку в пасть демону и оторвать челюсть с воем боли твари! Крушить кости, рвать плоть, принимать грудью атаки и бросаться вперед, не отступая, рождая ужас в сердцах врагов! И заливать все пламенной яростью, что льется из души пополам с презрением к таким врагам.

Пинком сшибая наземь идолы демонов, я ступаю за бегущими спинами. Уши пропускают крики о пощаде, с пальцев стекают капли крови, убиваю всех! И чувствую, как растет улыбка. Это не бойня, это очищение мира от скверны, что разрушает его. С каждым последним выдохом врага я чувствую, как мир становится лучше, чище, будто сама земля благодарна избавлению от этого гнета мерзости, что ходит по ней.

- Пощади, маг! - хрипит под сапогом враг, крючковатые пальцы цепляются за ногу.

- Жалкие слабаки! - плюю в лицо старого колдуна. - Сдохни, червяк.

Хруст черепа под подошвой музыкой врывается в вой пламени, горят дома, полыхают демонические идолы, и чадят смрадом десятки тел на паленой земле.

- А-а-а! - визжит ведьма, выпрыгивая из горящего дома. - Умри!

Мощный поток черного проклятья несется прямо на меня удушающей волной. Вторят крику ведьмы демоны, что растут из ее тени и тоже бросаются на меня со всех сторон.

Но и демоны пали, когда мерзкие тела прошила ветвистая молния, плотные тела, что могут принять на себя меч без опаски и рвать стальной доспех когтями, попросту рвутся на части под мощью магии. Даже пикнуть не успели.

- Умри! Ну умри! - почти плача швыряет сгустки проклятья ведьма. - Почему ты не умираешь?!

Руки опустились, когда я подошел вплотную, чувствуя, как от ее проклятого тела пахнет кровью и цветами непонятных духов. Рука в стальной перчатке шириной ладони закрыла глаза, полные слез, молча, одним рывком свернул ей шею.

О пластины доспеха на животе бессильно лязгнули черные когти. Слезы ведьм... Они ничего не стоят. Сжались пальцы, лопая голову врага как переспелый фрукт, в лицо брызнуло горячими каплями крови.

Она была последней. Прикрыл глаза, глубоко вдыхая горячий воздух с запахом гари и паленых тел. Вдохнул смрад яростный маг прошлого, беспощадный Мастер, а выдохнул спокойный как горный пик, всем привычный лорд Азидал.

Я дал себе волю, утолил жажду битвы и крови, пока достаточно. Открыв глаза, уже спокойно оглядываю разруху и горящие дома, десятки черных тел на земле и кровавые лужи, что тают, как ледышка в костре.

Ошметки демонов хрустят косточками под ногами, когда иду прочь отсюда. Оттираю руки обрывком чужого плаща. Пожалуй, перед встречей с Лублом стоит привести себя в порядок.

- О, - легко улыбнулся, глянув на заснеженный пик горы.

Наблюдение исчезло. Вы насладились картиной своего будущего, хэнъе? Подождите немного, я уже иду.

После гари, щекочущей нос, обычный лесной воздух с морозом вдыхается, будто в Чертогах Даргала оказался. Хорошая битва иногда расслабляет лучше самого прекрасного секса.

Довольный, как нажравшийся в сопли Фрес, иду на место встречи, а по лесу раздается незатейливый свист фривольной мелодии из песенки про пастуха и жену кузнеца.

Тучи сошли с неба, родив яркую картину из звезд, сверкнуло пару росчерков падающих звездочек. А далеко позади чадит дымом сожженная дотла деревня колдунов.

- Какая чудесная ночь, - постоял я немного, наслаждаясь видами, и пошел дальше, насвистывая: - Как-то видит пастух в сене попку чужую, то сладко дремлет она, красоты неземной, жена кузнеца... Трим-бом-бом, жена кузнеца...

***

В то время, как Азидал продвигается к месту встречи напевая песенку, Мастер Воды Лубл гонит по лесу последнюю жертву, оставив за спиной пепелище из трупов огромных химер.

Последний колдун из Логова Химер бежит, не разбирая дороги, с перекошенным от страха лицом, посеченным встречными ветками, бежит все быстрее, придерживая раненную руку. Если приглядеться, то окажется, что колдун лишь молодой парнишка, только начавший отращивать первые усы.

Долговязый и тощий, с черными глазами слегка навыкате, красивым его точно не назвать. Грязные волосы в беспорядке, под глазом синяк. Причем не в бою синяк получил, химера лягнула на днях, отчего над парнем потешались все кому не лень. Еще вчера это было самым важным в жизни молодого колдуна, что грезил о величии, прибирая дерьмо химер в вольерах. Но разве сейчас это важно? Когда все, кто смеялся над ним, превратились в то самое дерьмо из костей и крови? И ведь хрен порадуешься...

- Сука, сука, сука-а-а! - скулит ломаным голоском колдун, продираясь через холодные, голые кусты. - Почему я, почему?!

- Потому что колдун, - прилетел неожиданно ответ далеко со спины, спокойно так, мирно.

От этого голоса паренек чуть в миг не поседел, рванул вперед пуще прежнего. Не трудно догадаться, куда бежит напуганный прислужник демонов, осталось лишь одно место, где его могут спасти - Гора Хэнъе. К огромному сожалению колдуна, гора возвышается далеко впереди, еле видать из-за верхушек заснеженных деревьев.

Но как бы ни бежал парень, оставляя на голых кустах обрывки черных одежд, каждый раз, когда оборачивался, видел неспешно шагающего за ним мага. Расстояние между ними не желает меняться. Зеленые глаза, эти проклятые, горящие глаза не отпускают его! Сверлят спину взглядом, куда бы не свернул! И это вгоняет парня в еще больший ужас.

Облик мага, что уничтожил такую мощь, как Логово, за считанные минуты, отпечатался в сознании колдуна вечным клеймом. Эти алые одежды, скрывающие несокрушимую сталь, эти глаза, будь они прокляты! И это спокойное лицо со тонкими следами давних шрамов, больше подошедшее бы пожилому, но еще опытному охотнику или воину, которого уже никакая дичь или враг не сможет удивить, будто все повидал, ко всему безразличен.

Колдун зло сжал зубы, когда ветка дерева задела раненную руку, но стоило обогнуть препятствие, как даже боль выветрилась из головы. Маг вдруг оказался прямо перед ним, возвышаясь на добрую голову!

- К-как ты?!..

Ничего больше сказать не успел, пудовый кулак, обернутый в сталь, врезался в живот и сложил пополам тщедушное тельце, отбросив на снег.

Колдун, закашлялся, пытаясь вобрать в легкие воздуха, в отчаянии вскинул руку, замелькали меж черных ногтей искры темной магии, но Лубл за один шаг и движение сломал руку, вывернув запястье так, что любой целитель ужаснется.

- А-а-а! - завыл колдун, прижимая к груди руку. - Сука! Моя рука, тварь!

Маг и бровью не повел на оскорбление, смотрит в сторону от врага, будто прислушиваясь.

- Кажется, у меня больше нет времени играть с тобой в догонялки, юный колдун.

Когда взгляд Первого упал на колдуна, тот вздрогнул, побелевшие губы трясутся, пытаясь вымолвить:

- Отпусти, прошу, я ничего не делал, отпусти...

Это немного развеселило мага, но веселье отразилось лишь в чуть дрогнувших уголках губ.

- Других не отпустил, а тебя, значит, отпущу? Я говорю с тобой только потому, что стало немного скучно. Колдуны здесь никуда не годятся...

- Сраный ублюдок! - выпалив парень, поняв, что терять уже нечего. - Гребаные Первые, за что вы так нас ненавидите?! Потому что у нас есть Дар?! Потому что мы тоже можем обрести силу?!

Лубл только хмыкнул на яростные фразы.

- Это вас таким речами здесь кормят? - маг потирает подбородок, глядя на лежащего врага, как на интересную зверушку.

Колдун попробовал встать, но кованый сапог с хрустом врезался в грудину, снова опрокидывая в снег. Не обращая внимания на стоны, Лубл продолжить говорить:

- Может, мои собратья и ненавидят колдунов, большинство. Но такие старики как я... - впервые Люб посмотрел прямо в глаза колдуну, одним взглядом выражая, какая он вошь. - ... презрение, юный колдун, большего вы недостойны.

- Мы тоже люди, мать твою, - выплюнул колдун с кровью и слюной.

Маг плавно присел на корточки, не сводя взгляда глаза в глаза.

- Знаешь, скольких людей было в прошлом, обладающих Даром, но не пробудивших кровь Первых Людей до конца? Таких, как ты, до того как стал колдуном? Сотни, тысячи, каждое поколение, пока их не становилось все меньше и меньше... Разве мы относились к ним с презрением? Нет. Мы их уважали. Потому что все маги, Первые или нет, начинают одинаково. С маленькой искорки Дара, с годами раздувая его в огромное пламя. Трудом, потом и кровью, через ошибки и успехи, сражаясь и отвергая Демонов и лестные посулы богатств, вечной жизни, красоты, быстрого могущества... Все, что имеем, мы обрели трудом и силой духа. Но не вы, колдуны и ведьмы. Отсеченный потенциал Человечества, проданный за чужие страдания.

Первый негромко смеется, качая головой. Паренек открыл рот, но Лубл перебил, продолжая спокойную речь, плавную как ручеек.

- И ты говоришь, что человек? Если ты бросишь в землю семечко, вырастет дерево, полное плодов? Если поселишься в поле, разве урожай не сгниет? Ребенок в твоих руках засмеется? Разве вода в твоем рту имеет чистый вкус природы? Свет Солнца греет тебя?

На такие вопросы колдун молчит в ответ, но упрямо стиснул челюсти, играя желваками. Лублу это не понравилось, маг резко вцепился в челюсть колдуна холодными пальцами, сжал так, что кости заскрипели, приподнял на уровень глаз и цедит презрение прямо в лицо:

- В моих глазах ты не человек. Ты гнойная язва на теле мира, жалкий червь, саранча без цели! Посмотри на себя, твоя суть воняет хуже, чем дерьмо бешеной собаки. Быть уничтоженным из презрения, но не из милости, вот твоя судьба. Всех вас.

Маг разжал пальцы, колдун рухнул как мешок плоти без костей. Лубл брезгливо тряхнул кистью, будто не человека держал, а кусок нечистот.

- Я даже не понимаю, как вы живете, - уже спокойно продолжил Лубл, глядя сверху вниз на колдуна. - Стань я колдуном, ссал бы в отражение в зеркале каждый раз, как видел.

- Демоны - это всего лишь еще один источник силы, - шепотом, без веры в слова отвечает колдун.

Ответом ему стал метровый кол изо льда прямо в сердце и громкий смех.

- Скажи это Демонам, колдун, когда попадешь в их лапы!

Отсмеявшись, Лубл плюнул на труп, с хрустом вырывая кол в крови и отбрасывая в сторону. Маг глянул на толстый ствол дерева справа, и оттуда вышел Азидал. Спокойно оглядел вид.

- Ты закончил? - безразлично спросил Азидал. - Хорошая была речь, интересная.

Лубл взмахом руки поджег труп, кивнул и дополнил:

- Жаль, не в те уши сказанная. Пускай подумает об этом в аду. Как там с Деревней?

- Уничтожил полностью, - чуть улыбнулся Азидал. - А Логово?

Лубл поморщился от едкого черного дыма и запаха, добавил еще огня, да так, что кости в пламени затрещали как угли.

- Этот был последним. Таких они там тварей выращивали, не увидишь - не поверишь...

Маги двинулись в сторону одинокой горы в центре острова, куда так мечтал добраться колдун. В тишине леса слышна спокойная беседа.

- ... ты это придумал.

- Говорю же, огромный краб с головой лошади! Там еще кости лежат, не веришь - покажу!

- Да верю-верю... Почти. Насколько надо долбануться головой, чтобы создать такое?

- Я сам сначала глазам не поверил! И это что, вот ты хоть слышал про химеру для постельных утех? Такая это тварь с кучей дырок и щупалец...

- Бр-р, страсти то такие не выдумывай.

- Лучше бы я выбрал Деревню! Ты же хорош в Разуме? Сотри воспоминание, будь другом.

- Хочешь, чтобы я увидел и тоже мучился? Ну уж нет.

Несмотря на веселую беседу, в глазах обоих магов нельзя заметить ни грамма хорошего настроения. С каждым метром приближаясь к горе, растут две угрожающие ауры, полные кровожадных намерений. Кажется, что идут не люди, но ненасытные хищники, которым кинули лишь кусочек от шмата хорошего мяса, и они хотят еще. Чудом уцелевшие на острове птицы улетают из леса на полной скорости, срывая маленькими стайками как можно дальше.

Мало кто их обычных людей видел Первых такими. Не мудрыми и со спокойный добрым взглядом, которым всегда смотрят на людей, но со злобой и жаждой убийства, ничем не скрываемой. Предстань они такими к какой-нибудь таверне посреди города, и это словно добрый дедушка, которого все знают, вдруг окажется кровавым мясником с ножами под одеждой.

Такое бывает, когда встречаются враги... И разве в этом мире враги непримиримей, чем Люди и Хэнъе? Проще смешать воду и масло, чем погасить накопленную ненависть Первых к костеухим. Сколько магов пало от кинжалов, ядов и интриг за эти годы? Сколько пало еще детьми, без сил бороться? Скольких собратьев настиг рок неуловимой мести костеухих? Слишком много. И сегодня, спустя целые века, два врага наконец встретятся напрямую. И в этот раз, охотник и дичь меняются местами.