Не просто рассказы

ОШИБКА

Просёлочная дорога выскакивает на песчаную дюну, я резко кручу руль и… выезжаю на берег моря.

Пляж, до неприличия обнаженный отливом, растягивается на целые мили к горизонту. Как только замолкает шум мотора, пейзаж погружается в первозданную тишину. Вечерняя прохлада накрывает отмель, а в воздухе царит густой аромат морского дна. Вокруг ни души. Темнеет. Можно приступать…

Утро промелькнуло незаметно. Сонный аэропорт, кофе со вкусом картонного стаканчика, заученная улыбка стюардессы и — хоп! — я под облаками.

Под крылом стелется Европа. Моя цель — север Франции, на прибрежных равнинах которого лежит вотчина древних викингов — Нормандия.

Скрип шасси на посадочной полосе прервал дорожную дрему и превратился в шуршание тысяч ног по переходам. Их сменил многоголосый ропот толпы, ожидающей паспортного контроля, и вот уже свист весеннего ветра за окном автомобиля, а после гулкое шипение электровоза, отбывающего с вокзала Монпарнас. Поезд мчится к побережью.

Я с трепетом открываю багажник и осторожно приподнимаю пакет. Его увесистое содержимое отзывается глухим стуком. Время пришло. Оно всегда приходит. Даже самые упрямые мечты сбываются…

После обеда в окне показался вокзал Кана. Времени на то, чтобы разглядывать красоты города, не осталось. Я помчался дальше — в бюро проката авто. Смуглый парень внимательно перечитал бумаги, проверил номер заказа и сделал необходимые записи в журнале. Его попытки объяснить выгоды страхования я отмел твердым жестом обеих рук, и мы направились в гараж.

Молоденький «Пежо» рванул подо мной, как застоявшийся жеребенок. Я вильнул по узким улочкам и резко надавил на тормоз. Машина в недоумении взвизгнула и остановилась. Клочок бумаги, испещренный неразборчивыми каракулями, содержал все необходимые буквы, чтобы дать возможность навигатору найти нужное направление. Пощелкав клавишами и скормив электронике пункт назначения, я получил в ответ одобрительный писк. На экране загорелась надпись: «Bon voyage!»

Я ищу подходящее место, где можно присесть. Неподалёку тяжелая, потемневшая от времени доска надежно покоится на двух опорах, глубоко врытых в сырой, плотный песок. Одинокая птица тревожно свистит у воды и смолкает. Порывшись в кармане, достаю нож. Литая рукоять плотно ложится в ладонь. Отблеск тускнеющего заката тревожно вспыхивает на лезвии и гаснет…

Французы ужинают после восьми. Помнить о правилах — не только признак хорошего тона, но и твердая гарантия, что официант в ресторане не покрутит пальцем у виска в ответ на вашу несвоевременную просьбу подать бутылку вина и эскалоп с жареными креветками. Я строго соблюдаю правила. И выехал к трапезе заранее лишь потому, что требовалось заскочить на устричную ферму.

Хороший ужин — сочетание трех вещей: вкусная еда, приятное настроение и одежда. Первое очевидно, второе греет душу, а третье — дань этикету. Оглядев брюки и смахнув пылинку с твидового пиджака, я поправил бабочку и щелкнул начищенным до блеска штиблетом по педали газа.

Дорога не утомляла. Трасса в сторону Катантана — прямая линия, плавно огибающая древние поселения норманнов. Можно лениво рулить и вспоминать свой долгий, долгий, долгий путь к океану…

Всё дело, как вы уже догадались, в устрицах.

Мне никогда не доводилось их пробовать. Что вы смеетесь? У каждого свои недостатки. Сложные, поначалу, у нас были отношения. Если честно, — никаких. В детстве я рос с бабушкой, а она рассказывала мало. Зато часто пугала темнотой да худобой, поэтому первые сведения о ракообразных удалось выведать случайно. В возрасте не более трех лет я притащил домой ракушку, найденную на пруду и спросил, можно ли её попробовать. Бабушка замахала руками, сказала, что такую гадость едят только «хранцузы» и выбросила находку. А случай запал в душу.

Неведомо как, но родилось странное, очень твердое желание когда-нибудь оказаться тем самым хранцузом. В желаниях детства истоки будущих страстей.

Следующее знакомство состоялось на уроке биологии. Правда ассоциаций с кашей, супом или компотом, да и вообще с едой, улитки не вызвали. Так и пролетела моя молодость, оставаясь в полном неведении относительно кулинарных чудес. Что ж удивляться: о фуа-гра в те времена писали только в сказках, а лягушачья ножка изредка упоминалась в анекдотах. Но я уже знал, что «хранцузы» обожают устриц, едят их сырыми и считают деликатесом. Мой интерес начал приобретать вполне ясные очертания.

И вот, переступив порог юности, я наткнулся в бульварном романе на восхитительное и удивительно сочное описание того, как главный герой лакомился устрицами. Господи, да как же вкусно и аппетитно было рассказано! Лимон и белое вино сопровождали ужин при свечах. А дело было в Нормандии. Глотая слюну, с восторгом перечитывал эту сцену десятки раз. Как изумительно, оказывается, в самом деле попробовать нежное мясо морских обитателей. Я окончательно загорелся. И захотел. И возжелал! Но, не размениваясь на мелочи — доступные рестораны, тут же решил добраться до берега северного моря и отведать устриц прямо там. Нигде больше. Ни мгновением раньше. Детская мечта превратилась в дерзкий план. В Нормандию, боже мой, скорее в Нормандию!

Когда первые эмоции схлынули, на небосводе моего кулинарного любопытства все еще сверкала яркая звезда — заморское двустворчатое чудо. Значит, время пришло.

И вот, сегодня, наперекор расстояниям и угрозам бабушки, я мчался к мечте со скоростью сто миль в час и спешил так, что даже промахнулся мимо поворота. Настойчивый механический голос сообщил об ошибке, указал обратный путь и спустя минуту привел на скромную парковку возле пары прибрежных сараев. Отъявленный морской запах ударил в нос сразу, как я вышел из автомобиля. Бинго!

Мимо прошаркала группа высоких резиновых сапог, с утопающими в них рыбаками и охапками сетчатых мешков. Ребята приветливо кивнули. Значит, добыча где-то рядом. Дверь одного из сараев оказалась открыта, и в проеме замаячила замотанная в платок деревенского вида тётка, горстями раскладывая по коробкам какие-то странные штуковины. Ух, ты! Они.

Это были раковины заветных моллюсков. Как же все просто. Затаив дыхание, я бодро взбежал по ступеням и шагнул под своды хранилища. Боже мой, что тут творилось!

Кругом сетки, ящики, коробки, банки и корзины — каждая доверху набита устрицами. После оживленной торговли на ломаном французском и дружеских рукопожатий я выбежал обратно с огромным пакетом свежайших, долгожданных, крепко закрытых раковин. Теперь к морю.

В голове проносятся странные мысли. Неужели это конец? Неужели вот так приходит расставание с мечтой? Той самой, что лелеял многие годы, той, что появилась давным-давно и оставалась в душе с самого детства. Нет! Не может быть! Но реальность неотвратима…

Звезды сошлись. Пристроив мешок с улитками на скамье, я уселся рядом и выбрал первую — покрупнее. Вдохнув воздуха, с сердцем, что заколотилось нещадно, отмахнулся от назойливого: «такую гадость едят только…» — облизнул губы и принялся взламывать деликатес. Хранцузы, говоришь? Поглядим! Но не тут-то было. Тупое лезвие только крошило плотный как броня панцирь. Я постучал. Ковырнул. Ещё и ещё. Никак! Да где ж у нее…

Взял другую. Та же история. Попробовал колотить рукояткой — ни в какую. Огляделся в поисках более подходящего инструмента. Инстинкт подсказал искать камень. Под ногами оказался круглый осколок гранита. Пристроив на доске раковину и придерживая ее рукой, со всего маха, с отчаянием, грохнул валуном. Тот ловко скользнул мимо и… я взвыл от боли! Ах, ты ж, так раз так…

Не сдаваться. Тряся ушибленной кистью, скинул пиджак и рванул с шеи бабочку. Следующие пять минут я остервенело молотил по устричным ракушкам, выуживая из мешка одну за другой и надеясь на «слабое звено». Они не сдались. Все, как одна и носа не показали из своих убежищ. Я стучал, ковырял и колотил. Наконец, порезал палец, закусил губу и в отчаянии смахнул со лба пот.

«Черт! Черт! Черт! Точно хранцузы».

Почему мне в голову не пришло спросить о том, как они открываются. Как?! Вытащил телефон. Сигнала не было. Всё. Это конец. Судьба. Пришлось бросить камень в песок, улиток в мешок и без сил опуститься на скамью. Время ужина подошло к концу.

И буквально через секунду… я бешено захохотал. Я хохотал громко, от души, почти навзрыд. А что делать! Я чувствовал себя как отец Федор, по глупости запрыгнувший на Арарат. Дураком с алюминиевой банкой тушенки, который забыл консервный нож. Ребенком в попытке лизнуть мороженое сквозь витринное стекло. Идиот!

Тыщи километров отмахал, бабочку напялил, штиблеты начистил и на тебе — остался у разбитого корыта. То есть, не разбитого.

Ну, что вы смеетесь-то? Что смеетесь? Да, устриц в тот вечер я так и не попробовал. И пусть. В конце концов, это всего лишь повод, чтобы вернуться.

В гостиницу я катил, устало поругиваясь, усмехаясь и надеясь, что еще не все потеряно. Что может быть лучше надежды на новые приключения?

P.S. Для тех, кто не желает повторять мою ошибку, прилагаю адрес ресторана, где подают первоклассных устриц:

2, place Edmond Laquaine 50580, Portbail. Des Pecheurs.