Планета червей

Глава 35

Флэм сидел в центре огромного пространства под навесом, закрыв глаза. Он не смотрел на прибывающих людей, которые заходили и украдкой бросали на него взгляды – кто с удивлением, а кто с испугом. Мейнэ, созывая под навес, успел рассказать некоторым, что зов в этот раз будет не простым и каким-то страшным. Тут же разнеслись слухи, что Флэм будет наказывать и карать за призывы делать оружие. Теперь большинство сплетников, не переставая перешёптываться, старались держаться подальше от Флэма.

Чёдэс сразу понял, что ему в этой ситуации лучше не высовываться. Он ждал, что предпримет Флэм, и не терял надежды повернуть ситуацию в свою пользу. Только вот новость об осуждённом в Огнище Блабе, которую Чёдэс случайно узнал от неразговорчивого Элава, терзала его хуже зубной боли.

Наконец, собралось столько народа, что многим пришлось стоять плотно прижавшись друг другу. К Флэму с трудом протиснулся мастер Элав и негромко пробасил:

– Пора начать, вроде. Уж людям встать некуда.

Флэм продолжал сидеть с закрытыми глазами и не сразу откликнулся. Только когда Элав дотронулся до его плеча, юноша вскинул голову и встал в полный рост. Он осмотрелся и громко произнёс:

– Мне нужно, чтобы все «зовущие» подошли ко мне, даже если это полунги.

Над головами вдруг громко раздался звонкий голос Йерса:

– Господин Флэм! – протискиваясь к Флэму, крикнул он. – Мы же убедились, что полунги нас предательски истребляют! Даже черви теперь с нами меньше общаются! И мы думаем, что это случилось не без коварства полунгов.

Флэм взял за плечо подошедшего юношу и, глядя ему в глаза, серьёзно сказал:

– Забудь мои слова, что я говорил о коварстве полунгов и те слухи о намеренно растерзанных сородичах сальдарцах.

Жена Ригеля, услышав это, снова разрыдалась в голос. Люди вокруг зашумели и стали кричать, что забыть такое невозможно и что полунги обвиняют в коварстве сальдарцев, а сами рыкунам скармливают сальдарских ездоков.

Флэм, осознав, чем обернулись его слова, быстро вскочил на ближайший стол, поднял руку и, распаляясь от каждого слова, громко заговорил:

– Наш Ригель жив! Я это твёрдо знаю, потому как увидел это только что от червей. Да, двое других, что были с Ригелем, уже смотрят последние сны под корнями. Но их гибель не была намеренно подстроенной полунгами, и зверье на ездоков никто не натравливал! Неужели вы не знаете, что в Полунгаре рыкунами да стаями войлов немало людей было растерзанно из-за несчастных случаев. Мы тоже здесь от скорпионов и змей, да убивающей жары не все выживаем. Сладкими наши жизни ни тут, ни там не назвать. Но мы же как-то жили до этого мирно! Что же с вами случилось, что вы хуже зверей лютых готовы на соседей-полунгов броситься?

В повисшей тишине, Флэм спрыгнул со стола и сурово произнёс:

– Сейчас я буду просить червей показать всем – до чего могут довести ненависть, злоба, сплетни и коварные домыслы. На это будет очень непросто смотреть, но именно эти видения помогут окончательно понять, что насилие никогда не решит ничьих проблем и никому не принесёт ни успокоения, ни радости! Ни себе, ни своим детям! Запомните это!

Флэм положил руки на плечи стоявшим рядом «зовущим» со словами:

– Сделайте так же, как и я, и обнимите соседей на плечи, чтобы у нас образовался круг. Все, кто стоит за нами, кладите руки на наши плечи. Так нужно сделать всем собравшимся, чтобы соединиться с нашим кругом.

«Зовущие», обнявшись, смотрели на Флэма с готовностью и волнением. Все, кто мог, увидели как белёсое сияние начало окутывать Флэма и, плавно растекаясь, двинулось во все стороны по рукам людей. Волнение во взглядах «зовущих» сменилось решимостью и Флэм произнёс первую фразу зова:

– О, Разум и черви, свет несущие!

Дружный хор повторил на за ним, и Флэм продолжил:

– Прошу вас о страшном, но важном… покажите нам те кровавые бойни прошлых периодов[1] жизни, чтобы все узрели тот ужас и боль… чтобы увидевшие никогда не желали убивать... О, Разум и черви, свет несущие…

Флэм, повторяя зов, увидел и снова содрогнулся, когда брызнули кровью уже знакомые ему страшные картины прошлого. Буквально через несколько мгновений под навесом раздался одинокий плач, тут же породив нарастающую волну стонов и рыданий от хлещущей злобы в видениях. Жуткие зрелища то и дело заставляли людей вскрикивать и стенать от ужаса, переходя в рыдания навзрыд и разрастаясь всё громче и громче. Внезапно, все остолбенели и в вмиг затихли, боясь вздохнуть. Среди белёсой дымки, перед людьми появился ребёнок, периодов двух от силы. Его, покрытые копотью, ручки со складочками, пухлые щеки и всё маленькое тельце содрогались мелкой дрожью. Окутанный дымом пожарищ, он стоял среди обгоревших тел и молча смотрел. Выражение его широко распахнутых глаз было уже за гранью страха, ужаса и боли. В почти младенческом взгляде читалось отрешённое понимание, что помощи ждать не от кого, но он не плакал. Он просто смотрел пронзительным взглядом ни в чём неповинного и наивного малыша, который уже видит свою смерть. Этот взгляд словно раскалённым железом пронзал своим беспомощным укором все чудовищные деяния взрослых. Видение стало затягиваться дымом, когда на ребёнка начала обваливаться горящая крыша жилища, и вырвавшийся следом короткий вопль, взвился под самый навес и обрушился безудержным воем ужаса…

Флэм хотел остановить этот кошмар, как вдруг увидел меж обагрённых кровью зрелищ Хладу, с лицом, залитыми слезами. Взгляды «верховных зовущих» встретились и дрожащий голос Хлады вдруг зазвучал в голове Флэма: «Я показала всем то безумие, что черви являли нам с тобой! Вижу, что и ты сделал так же. Пусть это поможет остановить нарождающийся ужас, что я создала по своей глупости! Прости меня!»

Флэм задохнулся, как от первого касания Хлады. Он собрал все внутренние силы и тихо прошептал в ответ: «Я… с тобой… Хлада».

Молнии брызнули в разные стороны, сгущая чуть видимую дымку над головами рыдающих людей, которая вмиг заклубилась густым туманом. Среди туманной мути сальдарцы вдруг разглядели над своими головами Хладу. Она как и Флэм, стояла в окружении своих рыдающих селян. Люди под навесами в Сальдаре и Полунгаре одновременно издали вопль страха и удивления, видя друг друга. Короткий крик тут же замер, образовав звенящую тишину.

Флэма колотило от увиденного не меньше, чем всех людей вокруг. Он стоял с широко распахнутыми глазами и судорожно ловил ртом воздух. Это замешательство, длившееся несколько мгновений, внезапно прервала Хлада. Побледнев, как полотно, она вздёрнула руки и, срывающимся голосом, крикнула:

– Люди Сальдара! Мы не хотим вашей крови и всем сердцем надеемся, что и вы не жаждете нашей! Мы же только что все вместе увидели – к чему приводит ненависть! Умоляю всех нас – остановиться! Ведь те, кто останется после этой, ещё не начавшейся беды, не смогут, как раньше, есть, спать и любить без ужаса воспоминаний! Мы все вместе можем задать всего лишь один вопрос сами себе – как я смогу жить после этого и смогу ли я жить?! Мы бесконечно скорбим о ваших погибших соплеменниках в нашем селении! Но, поверьте, это произошло не злонамеренно и только по нашей глупости! Мы полностью готовы взять эту вину на себя, хоть сами и не свершали смертоубийства! В трагедии с вашими ездоками больше виновата я сама! Корю себя за это нещадно и прошу простить меня! Потому что это я своим неверным пониманием ответов червей породила всеобщую злобу! Это я заставила своих селян вооружаться, разжигая ненависть! Теперь я понимаю свою чудовищную ошибку и взываю ко всем ещё раз – остановитесь! Остановитесь и не творите тех безумств, которые мы только что увидели!

Флэм, воспламенённый речью Хлады, вскочил на стол и прокричал, дрожа от волнения:

– Я знаю и видел всё истинно произошедшее! Прошу всем сердцем и вас поверить нам с Хладой! Знайте, что те кровавые бойни, что вы увидели, произошли много сотен периодов назад, когда даже наших прадедов ещё не было на свете! Хотите ли вы повторения такого для себя и своих детей?!

– Нееееет! – раздался протяжный рёв со всех сторон и множество рук потянулись к Флэму с криками. – Не допусти этот ужас до нас! Не допусти этого! Просим тебя всем сердцем! Останови это! Защити нас!

Флэм не ожидал такого и стоял обескураженный происходящим. Ему на помощь пришла Хлада. Она вытерла бегущие по щекам слёзы, и звонким срывающимся голосом, перекрывающим всеобщие вопли, прокричала через туман:

– Это мы сами должны остановить в себе! Неужели вы не поняли?! Мы сами могли такое сделать! И ни Флэм, ни я не можем это остановить – только вы сами!

Всеобщие крики и стоны стали затихать и Флэм громко добавил:

– Всю ту жуткую резню, что нам только что явили черви, свершили такие же люди, как мы! Умоляю вас помнить об этом и отвергать все мысли о подобном. Сделать это нужно не только для себя, но и для ваших детей, которые не заслужили такой смерти и таких страданий. Вы же любите своих детей, и ни за что и никогда не пожелаете, чтобы подобные кошмары коснулись их жизни! Тогда передавайте эту любовь не только своим детям, но и тем, кто рядом с вами! Поверьте, эта любовь отзовётся вам многократно! Нельзя позволять жестокости управлять нами! В наших силах не допустить весь этот мрак в свои души, и не впускать его в свои жилища. Да будет так!

Чёдэс среди взбудораженной перепуганной толпы сжимал в объятиях плачущую в голос Вахву. Прижав её лицо к груди, он тихо ей что-то шептал, стараясь быстрее пробраться к выходу. Со стороны казалось, что Чёдэс ласково успокаивает жену, но на деле Вахва сквозь рыдания слышала свистящий шёпот мужа, заставляющий её замолчать. Ей было безумно страшно… И страшно не только оттого, что было в видениях. Теперь она со всей ясностью понимала, что совершила роковую ошибку. В середине зова, подвывая от вида кровавых картин и жути, что пронзила Вахву смертельным холодом, она с трудом просипела мужу: «Чёд… Ты ведь такой же, да?»

[1] «Период» - промежуток времени, равный земному году в соотношении 1 к 1,00314.