Планета червей

Глава 40

– Мы не можем все обороты[1] подряд общаться с червями и Разумом, забросив основную работу! – с негодованием воскликнула Анна, и хлопнула по столу ладонью.

– Так как-же тогда мне взращивать свои навыки «зовущей»?! – почти перешла на крик Третка и со злостью швырнула в сторону тряпку, которой она вытирала столы. – Мне ж всё любопытно! Да, я и на глубины водные любовалась и дальше буду!

Подошедший Пётр жестом остановил пытавшуюся возразить наставницу. Он посмотрел на Третку, подобравшую тряпку и со злостью вытирающую стол, и пробасил:

– Третка, ты бы перестала скандалить. Нам ведь дадено умение «зовущих» чтоб мы и людей обучали этому, и селение наше продолжали развивать. Я ж не бросил работать и до сих пор мы артелями снабжаем всех жителей уловами, да ещё сколько вымениваем на нужности наши. А просто сидеть и уходить в видения, это не рост, а упадок, как нас Разум поучал. Ты же о каких-то забавах детских только червей просишь.

– Да, дядька Пётр! Просила и буду просить! – звонко возразила Третка, продолжая с силой оттирать следующий стол. – Я ж ведь нигде, акромя нашего селения, не была, а черви меня по миру нашему водят, или как показывал Разум – по планете нашей. Так я хоть на сальдарцев посмотрела, да чем они живут и промышляют. И не ведомо мне было, что все люди у нас только тонкие полоски земель заселяют всяк в свою сторону за стыками миров. Да и не так уж и много нас. И что большая вода только у нас есть, а в Сальдаре пески одни, считай. Всё ж так интересно! Это и есть моё самое, что ни на есть, развитие! Этим и делюсь с другими и рассказываю им. А коли не было бы им интересно слушать, так не донимали бы они меня своими просьбами рассказать о новых видениях.

– Вот в этом то и беда твоя, Третка! – не выдержав, снова вступила в разговор Анна. – Тебе только внимание общее надо, чтоб восхищались рассказами твоими! Вот посмотри на нас с Вайзой! Мы же без работы ни мгновения не сидим. С детьми, вон, сразу после утреннего перезвона и трапезы нянчимся, и обучаем их письму со сложением. Думаешь, меня детки не упрашивают рассказать про видения? Упрашивают! Но я о них рассказываю только после того, как детишкам урок задаю, а потом ещё и зову обучаю. Да ещё и врачевать успеваю при этом! Но ты же ткачиха и вышивальщица, каких в Полунгаре поискать ещё надо. Все твои работы вмиг разбирают. А что ты за последний мах[2] наменяла? Отвечу за тебя – ничегошеньки! Только твой молодой муж, Песко, который такой же «зовущий», как и мы с тобой, тебя и кормит. Но он ещё и рыбак отменный, дело своё не бросивший, да ещё всей торговлей и контролем по ней заведует в селении! Думаешь его не донимают, чтобы он свои видения рассказал? Ещё как донимают! Но для него важнее дело делать, а не языком трепаться.

Раскрасневшаяся от работы Третка злобно взглянула на Анну, протёрла последний стол, села за него и, сердито отвернувшись, пробурчала:

– Все столы надраила, наставница Анна. Что теперь делать велишь?

К Третке подошла мать Вайза, ласково погладила ту по плечу и негромко сказала:

– Ты вот зря злобу вымещаешь на Анне. Она ведь правильно тебе указывает.

Немного подумав, мать Вайза вдруг присела рядом с Треткой и, глядя с весёлым прищуром, тихо спросила:

– А не хочешь ли ты не просто рассказывать о видениях своих, но и показывать их тем, кто свечения не видит?

– Это как? – удивленно вскинула брови девушка и, внимательно глядя на собеседницу, сдула прядь волос с пухлой щеки.

– Да так! – не унималась Вайза, – Помнишь, как Хлада нам через себя те картины кровавые показывала? Мы ведь мы её за плечи да руки держали, а она свои видения от червей передавала нам, так что видели все и даже те, кто стоял далеко. Может и тебе попробовать? Так ты свои навыки «зовущей» и взрастишь.

Третка сияющими глазами смотрела на Вайзу и не находила слов. Наставница Анна, слышавшая разговор, также подсела за стол и с улыбкой сказала:

– Мудрая ты, мать Вайза, хоть и не «зовущая»! Ведь всё ж на поверхности было, а я вот и не додумалась такого совета дать.

Анна перевела взгляд на Третку и, подмигнув, предложила:

– Давай прям сегодня попробуем и я помогу тебе. Вот только надо решить, что будем просить червей показать?

Пётр, после упрёка Третке и своего упоминания рыбацкого промысла, не стал слушать дальнейший разговор и ушёл к себе в дом, хмурясь от невесёлых дум и укрывая лицо от пронизывающего ветра со снегом. Вновь ему, словно ножом по сердцу, резануло воспоминание о волнах и родном баркасе, который он теперь видел лишь отходящим или заходящим к пристани, под командованием Яки. Вот где была настоящая работа, а не постоянные подсчёты да распределения уловов. Вот куда рвалась душа рыбака! Ему нужен был открытый и безбрежный простор, окружённой кромешной тьмой, лишь изредка высвечиваемый сиялками в фонарях на носу и мачте. Да чтобы ветер раздувал паруса и солёные брызги хлестали в лицо. Вот что он потерял! Уже, считай, как три маха не выходил в чёрную воду Пётр. Да ещё и непрощённая обида Ригеля, с его предупреждением терзали его не меньше. Он уже пожалел, что рассказал Арги об этом. Именно жена настояла на том, чтобы оставил Пётр свои плаванья, да работой на берегу занялся, которой у того становилось с каждым оборотом всё больше. Единственной радостью предводителя рыбаков оставалась дочурка Хладэна, которая уже ползать начала, да гукать забавно. Нянчась с ней, Пётр почти забывал свои тяжкие думы о разлуке с баркасом и пророчестве Ригеля. Вот и в этот раз, зайдя в дом, он сразу улыбнулся, когда Хладэна, увидев отца, радостно взвизгнула на руках у матери, и потянула к нему свои пухленькие ручонки.

– Хорошо, что ты пришёл, – тут же сказала ему Арги, передавая дочку. – Сейчас Тийе с каменщиками придут и буду доделывать обкладку наших стен кирпичом. А мне нужно, чтобы они не забыли дымоход от очага получше поправить, чтобы дым к нам совсем не пробирался. Хладэна ведь чихает от него, а я поначалу думала, что простыла малютка, да таскала её к Анне.

Дочурка, попав на руки к отцу, тут же вцепилась в его густую бороду и стала что-то лопотать, чем вызвала умильный смех Петра. Он поцеловал Хладэну в пухлую щечку и затряс перед ней погремушкой из ракушек, вызвав ответный звонкий смех ребёнка.

***

На вечернем перезвоне за стол советов к Петру быстро присела взволнованная Айи и сразу схватила его за локоть со словами:

– Ты видал какой шторм бушует? Мой Трюн так и не вернулся с баркасом, а ты тут сидишь спокойно?

Пётр сурово глянул на женщину исподлобья и легким движением выдернул свою руку их её вцепившихся пальцев.

– Знаю, Айи. И вéдомо мне, что три баркаса вернулись в аккурат в начале шторма, а вот Трюнов из виду во тьме потеряли, когда ветер ураганный задул и они назад повернули. Песко, кстати, тоже на баркасе Трюна пошёл в этот раз, чтобы ты знала, и по нему я переживаю не меньше, чем по мужу твоему. Вон, глянь на Третку. Она по своему мужу тоже вся извелась, но не скандалит, как ты пытаешься, – говоря так, Пётр повернулся, указывая рукой на Третку, которая неожиданно для него, рассмеялась, стоя рядом со смуглым ездоком. Пётр раздражённо вздохнул, и, сурово взглянув на Айи, продолжил, – Да уж… не рвёт она себя, как ты… Но это не важно! Сейчас я не буду никого в такую бурю на поиски посылать. Хочешь чтобы мы без баркасов остались и кучу людей погубили? Сама видела, какой ветер со снегом хлещут. Да так, что многослойный полог стужу пропускает под навес.

Айи со злостью ударила ладонью по столу и гневно воскликнула:

– Знать, погибнуть Трюн должен, так что ли?! Неужто вы все, «зовущие», не можете червей призвать, чтобы они моего мужа спасли?! Хлада! – увидев подходящую на крик «верховную зовущую», обратилась к ней Айи со слезами, – Ты хоть помоги зовом своим особым! Ведь утонет Трюн, в воде той чёрной, проклятущей!

С этими словами женщина разрыдалась и уткнулась в плечо, обнявшей её Хладе.

– Мы сейчас вместе будем просить червей помочь твоему мужу и всей его команде на баркасе, – стараясь говорить спокойно, ответила девушка. – Так что не нужно себя горестью заранее наполнять.

Мать Вайза, быстро взяв за плечи рыдающую Айи, отвела её в сторону и направилась с ней на кухню. Хлада, глядя им вслед, подумала немного, обернулась и громко воскликнула:

– «Зовущие»! Все кто здесь есть, подойдите к нам.

Вскоре, десять человек сидели за столом и, держась за руки, негромко творили зов.

***

Почти весь следующий оборот Айи, не взирая на пронизывающий, но всё же утихающий ветер, простояла на пристани. Она не могла поверить, что «зовущие» смогли увидеть через червей, как Трюн спрятался между каких-то скал и пережидает шторм вместе с командой. Уже и вечерний перезвон зазвучал, но Айи и не собиралась уходить. Она всякий раз благодарила каждого, кто приносил ей горячего отвара согреться, и менял смерзшиеся от брызг воды одела, в которые та куталась от холода. Промёрзнув до костей, женщина сначала не поверила, увидев на почти чёрном фоне воды, сверкнувший огонёк фонаря. Но, убедившись, что огонёк не исчезает, она не смогла сдержать крика радости. Через короткое время в бухту зашёл баркас с одной мачтой и Айи, рыдая от счастья продолжала кричать, чем созвала почти всё селение.

Народ встречал на пристани вернувшихся рыбаков радостными возгласами, а те, уставшие и промокшие, помогали выгружать спасённый улов.

Всю команду привели под полог и тут же стали поить горячими целебными отварами, вмиг наваренными Калиле. Многие не отказались и от смеси отваров и крепкого инджи, чтобы ещё увереннее прогнать возможную хворь. Трюн больше переживал об одной сломанной мачте, чем о том, что чуть не сгинул в чёрной воде и с радостью принимал чашу за чашей горячего отвара в свои огромные ладони.

Пётр, возбуждённый не меньше других от счастливого возвращения пропавших, не отходил от Трюна. Вокруг их стола собралось чуть ли не всё селение и затаив дыхание начало слушать рассказ о счастливом спасении.

– Вот что я вам скажу, ребятки, – выпив залпом ещё одну чашу и обнимая сияющих от счастья Айи и дочку Цвету, проговорил Трюн, – сам бы не увидел, то точно бы не поверил. Но в один момент, когда нам ветер рванул паруса так, что мы вмиг оторвались от остальных баркасов и потеряли их в темноте, вспомнил я рассказы ездоков о ветрах в потоках. Несло нас с такой силой, что мы еле смогли паруса убрать с одной мачты. А вот вторую-то нам и поломало, вырвав чуть ли не с корнем и парусом на ней. Её ветер унёс с такой скоростью, что мы даже заметить не успели, куда она полетела. Благо, что хоть одну мачту спаси удалось. Правда нести продолжало нас уже потише, но пена волн просто висела за бортами, не падая. Такого нам отродясь видеть не удавалось. Вот тут мы и разглядели остров, сплошь покрытый скалами, да с бухтой небольшой. Да, да! Мы его увидели, потому что небо просветлело, каким-то чудесным образом. Это потом мы поняли, что почти на стык миров попали, но по воде, а не в потоках меж болот! Тут и ветер стал заметно утихать, и мы как взялись за вёсла, да как рванули к тому острову, только нас и видели. Но, вот что поразило. Как только из того потока воздушного мы выскользнули, то тут же волны огромные на нас и обрушились. Вот тогда-то мы страху и натерпелись!

– Ну, сказанул! – хохотнул один из рыбаков. – Можа кто и струсил от вида тех волн, токмо я весло своё, да твою спину пред собой и видел. И орал ты так, что уши мои заложило, словно по ведру воды в них залили.

Дружный смех грянул под навесом и Трюн, посмеявшись со всеми, продолжил:

– Это сейчас можно уже, веселясь, вспомнить про то, а тогда нам было, ой, как не до смеха. Так вот. Зашли мы, наконец в эту бухту спасительную, где волны были в разы меньше, и стали на берег перебираться. Там оказалось и дно глубоким, прямо у самых скал, но мы поосторожничали, и не стали швартоваться к ним вплотную. Как знать? Может они нам борта пробьют на волнах качаючи. Ну, так вот. Перебрались, значит, мы на берег и стали укрытие искать. Нашли его быстро. В одной скале словно прорублен проход был. Там и обустроиться решили и даже родник нашли в глубине. А вот когда, люди добрые, выдрали мы с той скалы сланцы, да удалось запалить их, вот тогда нас ещё раз волнение взяло. Песко ведь «зовущий», да благо с нами в тот улов пошёл. Он стал просить разгораться те сланцы особым зовом к червям, как его Лэви научил. Взялись камни пламенем быстро, да только вскоре стали не углями да золой, а растекаться начали! Вот тут-то Песко и сказал нам, что скалы те – сплошная железная руда, и с её добычей, мы можем хоть железные дома себе строить. Вот такие там скалы этого острова.

Народ начал дружно ахать и восторгаться, а некоторые, наоборот, начали высказывать сомненья. Но гомон быстро остановил Песко, подняв руку и сказав:

- Я точно знаю, что это железо. Мне Лэви как-то показал, как железо плавиться тем зовом особым. Да ещё на занятиях у Разума я узнал больше, когда мы проходили таблицу химических элементов. Потому могу со всей уверенностью сказать, что нашли мы железный остров. Хоть и было небо серым, но Трюн с ребятами зарисовали карту звёзд на месте, как могли, а я вычислил приблизительные координаты острова через секстант[3]. Теперь мы сможем провести туда и рудокопов, кто нам железную руду добывать поможет, и даже продумать, как там обосноваться. Весь остров мы, конечно же, осмотреть не успели, но есть надежда, что там жить получиться, потому что деревья, похожие на те, что я видел в Сальдаре, на скалах острова растут. Значит там может быть и пища.

Долго ещё не расходился народ, невзирая на поблекших сиялках в фонарях. Впотьмах они горячо обсуждали приключившуюся историю Трюна и Песко, а некоторые даже стали тут же продумывать план освоения Железного острова, который сразу так и назвали. Только замечания матери Вайзы с Анной, заставили не кричать и разойтись на ночлег.

Пётр, вернувшись к себе домой, не мог долго заснуть, вспоминая рассказ Трюна. Он лежал с открытыми глазами, из которых тихо текли слёзы, и как мальчишка завидовал командиру своего баркаса.

[1] «Оборот» - промежуток времени, равный земным суткам в соотношении 1 к 1,00314.

[2] «Мах» - промежуток времени, равный 33 оборотам.

[3] «Секстант» - навигационный измерительный инструмент, используемый для определения высоты звёзд и других космических объектов над горизонтом с целью определения географических координат точки, в которой производится измерение.