Глава 12
Призрак в этом лагере
На улице становится все жарче и жарче. Кажется, солнце сейчас в зените. Теперь мы с Маккоем находимся в зоне самого солнцепека, и даже под пальмами невозможно спрятаться от прожигающих кожу лучей. Всего несколько сотен километров от Марилебона, а такая разница в погодных условиях. Угнетающе.
– Маккой!
Резкое восклицание позади буквально вырывает меня из мыслей. От такого неожиданного крика я даже вздрагиваю.
Вместе со мной пугается и сам Эванс. Он стремительно встает с места, поднимая за собой шлейф из песка, обрушившийся на меня. Несколько крупинок даже попадают в глаза. Что за черт?
– Извини, Маккой, не хотела тебя пугать!
Перед нами Мэри или, может быть, Салли. Я так и не запомнила ее имя. Хотя, думаю, каждому она запоминается по одним лишь дорогим вещам и подкупающей красоте. Даже сейчас, в такую жару, она одета в свитшот, со всех сторон украшенный надписью Balenciaga, а донельзя короткие шорты отделаны сверкающими камнями. Дайте подумать, это Swarovski?
– Салли, привет! – Эванс здоровается с ней, краем глаза проходясь по ее необычному образу. Улыбка вовсю блестит на его румяном лице. – Все окей!
– Я тебя искала. – Она бросает на меня взгляд свысока, а затем оборачивается к Маккою, продолжая: – Мы с Мэри, Сандрой и Филиппом планируем отпраздновать вечером начало незабываемых каникул. Ты с нами?
Маккой немного смущается. Или, скорее, его смущает мое присутствие. Если бы не я, он бы сразу согласился. Хочется надеяться на то, что я ошибаюсь. Может, мое шестое чувство меня хоть немного порадует?
– Вечером?
Эванс опускает голову вниз и начинает суетливо себя вести: одна рука за спиной то сжимает, то разжимает кулак, нога бьется в рваном ритме, а улыбка превращается во что-то неискреннее, фальшивое. Будто Маккой одновременно и с нами, и в своем, другом мире. Здесь внешний облик Эванса – его оболочка, а сам он находится далеко-далеко, в своих заоблачных мыслях.
– Эй! – Салли подходит ближе и щелкает пальцами перед лицом Эванса. – Ты с нами?
Маккой реагирует на щелчки, бодро подняв голову. Он задумчив. Интересно быть в роли наблюдателя: такое ощущение, будто я в театре и смотрю за Салли и Эвансом как за актерами.
– Я приду, – тихо отвечает он, словно испытывая стыд за свой ответ. – Во сколько?
– В восемь. У нас с Мэри в домике. Только особо не распространяйся, иначе нас могут спалить. – Салли вдруг смеряет меня угрожающим взглядом. – Не всем ведь можно доверять.
Я хочу рассмеяться ей в лицо. И это говорит та, кого Маккой знает один вечер? Что не так с этим миром? Похоже, мне лучше запастись терпением, иначе в этой поездке я угроблю несколько тысяч своих нервных клеток.
– Нет, Салли, дело не в том, кому можно доверять, а кому нет. Дело в другом. Нужно следить за поступками людей, анализировать их поведение. Ведь тебя может кинуть твоя лучшая подруга, твой парень. В любой момент, Салли. Все будет зависеть от их намерений. И твоя задача – постараться понять, в какой момент они захотят сделать ход конем.
Эти неожиданные философские мысли Маккоя заставляют снова расцвести улыбку на моем лице. Салли оказывается поверженной. Почему-то я сомневаюсь, что она вообще поняла, что сказал Эванс. Ее обычное безразличное лицо, поза принцессы, конечно, говорят за себя – она любимица в кругу своих друзей, в семье. И, кажется, она не ценит вот такие моменты, как, например, сейчас. Только что Маккой закинул удочку на необычный разговор, в котором мы могли бы найти множество истин, но Салли за нее не зацепилась. Она лишь пожимает плечами, разворачивается и покидает нас.
– До встречи, – равнодушно бросает она.
Мы с Маккоем переглядываемся. Когда Салли отходит от нас далеко, я еле сдерживаю в себе огромное желание обсудить с Эвансом тему доверия.
– Ты начал общаться с ними, потому что почувствовал себя в своей тарелке?
Маккой поправляет прическу и скрещивает руки на груди. Я же, не двигаясь, жду его реакции.
– Они веселые. С ними можно многое обсудить. И у нас похожая обстановка в семьях. Ну, знаешь, требовательные родители, возлагающие на тебя огромные надежды.
Что плохого в надеждах? Если родители хотят, чтобы из их ребенка что-то вышло, почему дети так негативно на это реагируют?
– Не знала, что тебя беспокоят надежды.
– Джитта.
Я корчу недовольную мину, и Эванс следом исправляется.
– Джи, тебе не понять. Я же говорил, у нас с ними много общего. Они знают, что я имею в виду.
– Не понять? Неужели потому, что я не родилась в семье миллионеров, Маккой?
Наша беседа заходит в тупик. Кажется, еще немного, и мы точно начнем обсуждать разницу в достатке семей.
Я ошиблась, когда посчитала, будто Эванс, помимо денег, обладает важным качеством – ценить то, что у него есть. Это было лишним. Желание уйти и оставить Маккоя на оставшуюся часть отдыха без своей компании с каждой секундой растет.
– Нет, Джит, не будь такой категоричной. Просто мы живем в разных… – Он делает паузу, подбирая верное слово.
– Мирах? – договариваю за него я и тут же заливаюсь смехом. Оказывается, Маккой Эванс не может не только жить без комфорта, но и отдалиться от своего привычного окружения богачей.
Поднимая с песка свои очки, я, не глядя на Эванса, шагаю в сторону. На телефон приходит уведомление. Хоть что-то сейчас отвлечет меня.
Сообщение из чата «Лагерь». Какая-то новая беседа из пяти человек.
Создатель «Лэйн Кеннет».
Лэйн Кеннет добавил в чат Сандру Блэйк.
Лэйн Кеннет добавил в чат Джоша Кола.
Лэйн Кеннет добавил в чат Джитту Эвердин.
Лэйн Кеннет добавил в чат Фиби Донован.
«Через час жду вас в беседке у аллеи».
Пока я читаю, краем уха слышу, как оповещения приходят и на телефон Маккоя. Видимо, это то распределение, которого я ждала. Мы с Эвансом оказались не в одной группе, но это не расстраивает так, как то, что я вижу имя Сандры. Если это та Сандра из компании Филиппа, то придется тяжело. Один плюс – я не в группе с Филом.
– Тебя тоже добавили в беседу? – спрашивает Маккой абсолютно спокойно, будто мы и не спорили пару минут назад.
– Да. Лэйн Кеннет. Видимо, мой куратор. Мы встречаемся в беседке. – Я безразлично пожимаю плечами, не желая показывать воодушевления.
– А меня добавила Катрина Лопес. Испанка, скорее всего. У нас встреча в конференц-зале. Разве она не у всех должна быть там? – Маккой на секунду меняется в лице.
Хм, странно. Может, наш куратор не любит столпотворений и поэтому решил вывести нас на свежий воздух?
Эванс обращается ко мне после нескольких секунд молчания:
– Не злись, Джит. Мысли разных людей часто не совпадают.
– И что? Это не значит, что они не совпадают из-за разницы в достатке наших родителей.
– Порой это играет важную роль.
Этой фразы хватает, чтобы понять: чаще всего золотые мальчики не ходят по сырой земле. Для них всегда расстелен красный ковер. Вот только самое обидное, что этим мальчиком оказался и сам Маккой.
– Окей, – тихо выпаливаю я и, повышая тон, выговариваю: – Тогда увидимся, когда мои родители разбогатеют или твои разорятся!
После столь информативной беседы с Маккоем я возвращаюсь в дом. Мне все еще не верится, что со мной только что разговаривал Эванс. Его как будто подменили – он просто сыпал стереотипами!
Злоба переполняет меня. Как Маккой мог так унизить меня? Нет слов, чтобы описать все, о чем я сейчас думаю.
Дома Ванесса замечает, что я нервная. Она то и дело кидает взгляды, пытаясь выяснить, что со мной стряслось, а потом откладывает в сторону свою палетку и кисточки для макияжа и смотрит на меня.
– Ты чего такая беспокойная?
– Так происходит всегда, когда мои ожидания не совпадают с реальностью, – разочарованно выдыхаю я.
– По-моему, не надо вообще от людей чего-либо ожидать. Зачастую они просто портят все впечатления. – Она снова принимается краситься, а я внимательно наблюдаю за ловкими движениями Аддерли.
Ванесса в каком-то смысле права. Не нужно строить иллюзий, ибо потом пострадаешь от них сама.
– Ни от кого нельзя ожидать чего-то. Идеала не существует.
Я киваю, соглашаясь с ней. Несса рисует себе стрелки и вновь достает пирсинг, так что он теперь виден издалека. Наряду с экстравагантным внешним видом у Аддерли также очень интересные мысли и своя философия. Именно поэтому нельзя судить по внешности. Иногда во внешности и поведении бывают серьезные несостыковки.
– Джит, я должна тебя предупредить. Сегодня вечером по домикам будут ходить организаторы, сверяться по спискам и проверять, кто как обустроился.
– К чему ты это говоришь?
– Я убегу ненадолго. Соври, что меня здесь нет. Сделай вид, что я исчезла еще вчера.
– А если ко мне подселят кого-то вместо тебя?
Я недоумеваю. Ванесса все искусно продумала, но некоторые недочеты все-таки остались.
– Не подселят. Все на своих местах.
– Почему тебя здесь не должны заметить?
– Это личные причины, Джи. Не суйся.
Я сдерживаю усмешку. «Не суйся в мои проблемы». Именно поэтому и нужно вести себя тихо – чтобы кто-либо не узнал о причинах твоей загнанности.
– Как ты надеешься остаться незамеченной, если по-любому будешь иногда выходить и гулять по территории? – Я отворачиваюсь и подхожу к своему рюкзаку.
Как назло, заболела голова. Надо найти лекарства.
– Здесь есть вода? – с таблеткой во рту бубню я, надеясь, что Аддерли распознает мою речь.
– Для тебя – всегда. – Она указывает на несколько бутылок на подоконнике. – Это я – призрак в этом лагере. Хочу остаться незамеченной, как ты сказала, и останусь. Никто не будет всматриваться и искать глазами мое лицо. Всем плевать, Джит. Только тогда, когда тебя прижимают, начинаешь что-то делать. Как только уйдет прижимающий организаторов начальник, все забьют огромный болт на меня.
Как раз в тот момент, когда я запиваю таблетку водой, Ванесса дергается с места и захлопывает палетку с тенями. Она уже успела накрасить глаза, поэтому теперь они глядят на меня более вызывающе.
– Я сделаю все, как ты хочешь. Дело не в какой-то принципиальности. Я просто не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы, Ванесса.
Она тяжело вздыхает.
– Все постоянно говорят мне об этом, и я устала. Я сама буду отвечать за свои поступки. А сейчас мне нужно выпустить пар. Пойду бегать.
Аддерли срывается с места к тумбочке и, открывая ее, достает оттуда айпод и наушники. Она явно нервничает. Аддерли срывается. Мне на секунду кажется, что она, как бомба замедленного действия, накапливает в себе силы, чтобы однажды взорваться.
– Может, люди пытаются предостеречь тебя от опасности, потому что заботятся?
Ванесса останавливается перед дверью с кожаной курткой в руках. Она явно ей не понадобится, ведь на улице слишком жарко. Видимо, Аддерли застал врасплох озноб.
– Если бы заботились, я бы не оказалась здесь.
На ее глазах впервые проблескивают слезы, и я слышу тихий всхлип. Она отпускает ручку двери и опускает голову вниз.
– Все только и делают вид, что им не все равно, Джит. Только не стоит забывать о том, что всех в мире заботит только их собственная жизнь. – Неожиданно Ванесса приближается ко мне, и я сразу же крепко сжимаю ее в объятиях.
Какую ошибку я допустила, когда в голове промелькнули мысли о внутреннем холоде Аддерли и ее стервозности! Кто-кто, а Ванесса точно не была ледышкой.
– Тише… – шепчу я ей на ухо, поглаживая ее макушку. – Не всем все равно, Несс.
– Несс… Меня так называла только бабушка.
Ванесса сжимает губы. По ее щекам текут слезы. Сегодня я осознала сразу несколько важных вещей: первое впечатление очень обманчиво, а доверять можно и нужно только себе одной.
– Спасибо, ангел. Прости, что пачкаю твои крылья.