Притворись бабочкой

Глава 35

Кому нужна эта победа?

Как я и предполагала, цитрусового мороженого не оказалось. Бананового, к сожалению, тоже, поэтому я взяла ванильное и шоколадное. Интересно, какой вкус выберет Лэйн. Я специально ждала, пока полдник закончится, чтобы взять лакомство и сразу побежать на склон. Мне хотелось загладить вину перед Кеннетом. Все-таки его очень оттолкнуло мое небрежное отношение к тем словам о нас.

Мы с Маккоем долго говорили на разные темы, и я даже выяснила, что интерес к Одри у него появился еще год назад. Все это время они переписывались в социальных сетях и пересекались на баскетболе, а за последние три месяца сблизились и стали выходить вместе гулять. Что меня поразило больше всего, так это тот трепет, с которым Эванс отзывался о Моллиган. Он испытывал к ней настоящую симпатию. В этом у меня не было никаких сомнений.

Да, представить их парой сложно, но я абсолютно уверена, что Маккой сможет дать моей бывшей подруге то тепло, в котором она так отчаянно нуждается сейчас. Может быть, не сразу, но через какой-то период ей станет действительно лучше. Проблемы зачастую становятся менее значимыми, когда рядом с нами любимые люди.

– Лэйн? – Я застаю Кеннета сидящим на траве и смотрящим вниз со склона.

Он выбрал хорошее место. Если бы я пришла первой, то села бы там же. Прекрасный вид: домики с горящими окнами, спокойное море и закат, от которого табуном пробегаются по коже мурашки.

Кеннет медленно переводит взгляд на меня, и на его лице появляется спокойная радость, когда он видит мороженое. Вытягиваю руки вперед, чтобы Лэйн выбрал свой любимый вкус. Лакомство немного подтаяло, пока я сюда поднималась, но это хотя бы что-то.

– Выбирай, – говорю я ему, глядя на рожки. – Взяла два, чтобы попасть в топ твоих любимых вкусов.

Лэйн смеется и берет шоколадное, удивляя меня. Я ставила на ванильное.

– Спасибо, конечно. – Он вежливо отвечает и зовет меня присесть рядом, на плед. – Но, на самом деле, здесь нет моего любимого.

Я осторожно подбиваю его локтем в бок. Ничего себе! Еще выделываться будет?

– И какой же вкус тебе по нраву? – задаю вопрос с неподдельным интересом, глубоко в душе надеясь, что он ответит: «банановый».

Лэйн увлеченно ест, а когда мой вопрос доносится до его ушей, на секунду приостанавливается.

– Банановый.

В моей душе оживают все чертики. Улыбаюсь так, словно получаю в подарок билет в Аризону в Гранд-Каньон.

– Серьезно? – смущенно спрашиваю я его, отводя глаза.

– Да. – Кеннет расправляет плед у моего угла, а затем договаривает: – Я, Ванесса и Аннели любили его с самого детства.

Лэйн не огорчается, хотя я ожидаю увидеть грусть в его блестящих глазах. Он принимает все обстоятельства и двигается вперед – и это именно то, что вызывает восхищение. Кеннет достойно справляется с неудачами и личными трагедиями. Он не опускает руки даже тогда, когда ему давят на горло, пытаясь лишить кислорода.

– Я тоже его обожаю. Любила бы апельсиновое, если бы оно было. А так как нет, фанатею по банановому. – Я рассказываю это все Лэйну, который практически закончил с рожком и теперь внимательно следит за каждым моим движением.

– Что еще тебе по душе? Помимо цитрусовых?

Он интересуется мной, и у меня открывается второе дыхание – хочется делиться с ним абсолютно всем.

Пока ем, размышляю о том, что можно выделить и сказать Кеннету. Мы многое друг о друге еще не знаем, поэтому я невольно вздрагиваю. Он уже превратился в близкого мне человека, хоть мы и знакомы всего две недели. В этом заключается вся Джитта Эвердин, имеющая свойство чертовски быстро привязываться.

– Музыка. – Мысли о фестивале наводят меня на тоску. – Разговоры по душам, семья, естественно.

– Расскажешь о своей семье? – Кеннет прерывает меня вопросом.

Киваю. Да… Поделиться с Лэйном о близких я не успела, и, возможно, это кажется ему интересным.

– Мой папа – контрактник в горячих точках. Мы редко его видим, но, когда он возвращается, одновременно выдыхаем и будто бы живем новой жизнью, совершенно непохожей на предыдущую. Ценим каждую секунду. Ловим момент, – достаточно спокойно рассказываю я Лэйну. Замечаю, как его внимание перемещается на мои глаза, и он с полным доверием глядит в них, прислушиваясь к голосу.

– Должно быть, твоя мама – очень сильная женщина, – предполагает Кеннет и попадает в точку.

– Иногда я сама удивляюсь ее стойкости. Она всегда держится уверенно. Я знаю, она давно развелась бы с ним, если бы не любила, даже несмотря на детей, потому что его работа – испытание на прочность для всех нас. – Я достаю самое сокровенное из души и выставляю на обозрение Лэйна.

– У нас всегда были няни. Как сейчас помню, полгода – и появлялась новая. Отец не справлялся с тремя маленькими детьми, да и желанием особым не горел нами заниматься. – Слова Кеннета ранят меня. Мне больно слушать это откровение: Лэйн и Ванесса заслуживают намного большего.

– Ты помнишь свою маму? – задаю я тихо вопрос, и пространство сужается до невероятно маленьких размеров. Я будто попадаю в кукольный домик, из которого сложно выбраться без помощи посторонних. Мне страшно услышать ответ Лэйна, но, кажется, он должен сказать. Может быть, разговоры о маме не навеют тревогу, а наоборот, помогут преодолеть препятствие?

– Смутно. – Лэйн беззвучно выдыхает и касается ладонью травы. – Только образ перед глазами. Силуэт.

– Мне так жаль, Лэйн. – Отставляю мороженое подальше и придвигаюсь к Кеннету чуточку ближе.

Чувствую ни с чем несравнимый аромат цитрусовых и вдыхаю его с наслаждением. Не выдерживаю и позволяю своему желанию вырваться наружу – крепко обнимаю Лэйна. Он отвечает на объятие, сильнее прижимая меня к себе. Ощущаю на спине его крепкие руки и прикрываю глаза. Мне настолько спокойно, что хочется продлить этот момент как можно дольше. Тепло его тела согревает, превращает в марионетку.

– Объятия и правда исцеляют, – шепчу я ему на ухо, не отрываясь от Лэйна. Как же любопытно посмотреть на его лицо сейчас, увидеть, что он чувствует.

– Я не взял для тебя сегодня толстовку, – виновато и полушепотом проговаривает Кеннет, – а ты уже ледяная. Нам стоит вернуться за ней.

Тихо смеюсь, сжимая Кеннета сильнее. В глазах щиплет от слез, и сейчас это слезы счастья, никак не боли. Счастья, появившегося от осознания того, что рядом со мной находится человек, заботливый, душевный, тот, с кем у нас определенно что-то есть.

– Нет, – отрицательно покачиваю головой. – Зачем толстовка, если есть ты?

Запускаю руки в его кудрявые волосы и будто взлетаю от безграничной радости. Нежно треплю кудри Кеннета, накручиваю их на пальцы и таю… Падаю на глубину, все дальше и дальше пропадая во тьме безумия. В голове крутятся странные сравнения, и это все потому, что я творю то, о чем мечтала давно.

– Дорвалась… – шепчет он, и я вновь отвечаю смехом.

– Не могу не воспользоваться этой возможностью.

Лэйн пытается согреть мои руки, чтобы было не так холодно. Хотя, признаться, я абсолютно не мерзну, находясь рядом с ним.

– Я знаю, что конкурс отменили. – Лэйн рушит прекрасный момент напоминанием об ужасном конце фестиваля. – И еще кое-что, чего не знают пока остальные.

Так вот какая привилегия в тесном общении с куратором – узнаешь все новости первой. Хм, и чем же хочет удивить Лэйн? На миг отцепляюсь от него и присаживаюсь напротив. Мои руки все еще лежат на его плечах, поэтому мы остаемся на расстоянии нескольких сантиметров.

– Слышала о Кентской пещере?

Я теряю дар речи и не успеваю поймать свою челюсть. Боже мой! Серьезно? Не может быть!

Закрываю рот руками в полном шоке. Тело замирает, как и весь мир перед глазами. Кеннет обнажает белоснежные зубы, игриво улыбаясь. Он был в курсе, что упоминание о пещерах приведет меня в восторг.

– Издеваешься? Конечно! – выкрикиваю я, хватаясь за голову. – Я мечтала туда попасть с того момента, когда узнала, что лагерь находится в Торки. Только не говори, что мы…

Боюсь даже произнести это вслух, дабы не развеять свои предположения.

– Пойдем в пещеру вместо фестиваля. В качестве извинений администрация преподнесла нам эту возможность. – Лэйн просто не представляет, что делает со мной, рассказывая об этом маленьком путешествии.

Я прыгаю на месте как ненормальная. Сейчас мне абсолютно безразлично, что обо мне подумает Кеннет, ведь счастье охватывает каждую клеточку тела.

– Я и не догадывался, что ты бываешь такой легкой, – произносит Лэйн, и я останавливаюсь в смешанных чувствах.

– Что ты имеешь в виду? Легкой? – Не понимаю. Звучит довольно странно.

– Да. Показала себя настоящую. Без комплексов. Без страхов. Прыгала с улыбкой Чеширского кота и не думала, кто и что о тебе подумает, – по полочкам раскладывает ситуацию Кеннет.

Он прочитал меня правильно. Действительно, только что я отпустила себя и обрадовалась новости.

– Лэйн, ты просто не слышал обо всех моих проступках, чтобы судить, какой я бываю настоящей… – Мне грустно. Грустно, ведь я полна недостатков на самом деле. А он слишком хорошо отзывается обо мне, чтобы это было правдой.

– Джитта. – Снова полное имя, но уже не так режет слух. – Я повторяю в сотый раз: никто не идеален. И повторю в тысячный, если нужно будет.

– Ты сам сказал сегодня, что игра продолжается. Сказал? Значит, слушай внимательно! – Я раздражаюсь так же быстро, как загорается лист бумаги в огне.

Пусть он узнает о моем следующем недостатке. Например, о том, как я подставила человека, чтобы выиграть. Что Кеннет скажет на это? Во мне просыпается злость, которой я давно не чувствовала. Почему-то меня вдруг начинает раздражать его теория об отсутствии идеалов и принятии минусов. Он внушает, что нет таких отрицательных качеств, из-за которых рушится любовь. Что у меня их нет.

– Я не настаиваю, Джи. Но ты никак не поймешь, что мы все совершаем ошибки. Ты поступила с Одри дерьмово, но это не превращает тебя в монстра, потому что ты можешь изменить ситуацию, пойти и извиниться. – Лэйн размахивает руками. – И, кроме этого, ты учишься на ошибках. Сглупила, так признай это и иди дальше, стараясь не наступать на те же грабли.

Он парализует меня своими размышлениями. С одной стороны, стоит помолчать, с другой – хочу высказаться.

– Я хочу, чтобы ты знал. – Слова даются тяжело, но я продолжаю: – Когда я занималась плаванием, то участвовала в конкурсах. И однажды мне была крайне необходима медаль. Я поступила непростительно, Лэйн, понимаешь? Когда я вспоминаю о своем поступке, внутри все сжимается.

– Как ты поступила, Джит? – спрашивает он с мнимым умиротворением в глазах.

– На одном соревновании со мной должна была соревноваться очень сильная девчонка. С ней никто не мог сравниться. Она была подготовлена в разы лучше и меня и других. На те соревнования пришел очень важный для меня человек, и я не могла ударить в грязь лицом. А-а! – Я ладонями тру лицо, чтобы успокоиться. Сложно продолжать. Сложно раскрывать дурацкую правду!

Я дышу очень громко из-за беспокойства о том, как воспримет мое поведение Лэйн. С каждой мыслью становится страшнее и страшнее.

– Все позади, Джи, – успокаивает он меня.

– Я подставила ее, – признаюсь я. – Сделала разрезы в купальнике. До сих пор помню момент, когда она готовилась в раздевалке к выступлению рядом со своим тренером, и они увидели дыры. Тот костюм она всегда надевала на соревнования. Других у нее не было. Он служил талисманом победы.

– И они не нашли ей другой? – спрашивает Кеннет.

Мотаю головой.

– Она закатила истерику и сказала, что снимается с выступления, потому что не победит в другом купальнике. Никакие уговоры тренера не помогли, Лэйн. Нам было всего по четырнадцать… – Глубоко вдыхаю. Похоже, я не дышала, пока говорила.

– И ты выиграла?

– Да. Я выиграла, но лишив ее шанса на участие. А ведь если бы не купальник, она запросто одержала бы победу… – Я закусываю губу, вспоминая, как Дарен сидел на трибуне. Он кричал громче всех, когда меня объявили победительницей. В его руках красовался плакат с моим именем, а глаза горели. Дарен всей душой болел за меня. И я не могла упустить шанс показать ему, что тоже на многое способна.

– Ты сделала это ради Дарена, так ведь, Джи?

Кеннет будто читает мои мысли. Не верю, что он так чувствует меня. Это какая-то магия!

– Чтобы он гордился мной.

– И он гордился?

– Да.

– Ответь мне, Джит. Ты победила ради него или ради себя? Кому нужна была эта победа, черт возьми? – Лэйн разочарован.

Я не знаю. Не знаю, кому нужна была эта победа. Дарен и я были одним целым. Мы старались друг ради друга. Всегда.

– Запомни, Джи. Любовь невозможно купить победами и всем остальным. Человек, который поистине любит, не нуждается в доказательствах твоего совершенства. Он видит твои достоинства и помогает избавиться от недостатков.

Выходит, Дарен меня не любил?!

Нет. Такого быть не может!