Притворись бабочкой

Глава 16

Английская королева и ее планы

– Маккой? – осторожно зову я, чтобы меня услышал только Эванс. Не хочу привлекать внимание окружающих, поэтому стараюсь делать все максимально тихо.

Лагерь медленно просыпается. Повсюду ребята. Кто-то уже качается на качелях, кто-то бегает, а кто-то – я – стоит у дверей дома Эванса в теплой кофте с длинным рукавом и спортивных штанах. Утром казалось, что на улице все еще царит ночная прохлада. Сейчас же солнце печет так, что я готова выпить не меньше литра холодной воды и снять все эти вещи к чертовой матери. Мне не дано научиться одеваться по погоде. Я всегда ошибаюсь с выбором.

Что-то внутри начинает дрожать, когда я слышу приближающиеся шаги. Лучи солнца уже не кажутся такими яркими, я направляю взгляд на ноги, ожидая появления Маккоя. Каким будет наше приветствие после столь сумасшедшей ночи?

Я вижу, как медленно поворачивается ручка двери. Сердце громко стучит от переживаний. Я волнуюсь, будто ожидаю увидеть директора, который поймает меня за кражей его любимой кружки.

– Доброе… – Маккой не договаривает, оценивая мой внешний вид. Как знала, что опять напортачу с выбором одежды. – Снег выпал, что ли?

Я смеюсь. От этой шутки становится тепло. Нервное напряжение испаряется в тот момент, когда Эванс натягивает свою широкую улыбку. Мельком оглядываю его и замечаю новую одежду. На этот раз он выбрал красные шорты с надписями Guess и майку. Снова радуюсь тому, что Маккой не в джинсовых шортах.

– Он должен был выпасть ночью. Знаешь почему? – спрашиваю я его в надежде увидеть смущение и стыд на его лице.

– Почему? – тихо задает вопрос Эванс, уже зная ответ на него.

– Снег часто выпадает, когда происходит что-то неадекватное. Он будто накрывает нас снежной шапкой в попытках утихомирить наш пыл, – договариваю я, но не с целью как-то укорить Эванса. Мне просто хочется, чтобы он еще раз осознал, какую ошибку совершил этой ночью. – Ты знал?

– Джит, – обращается ко мне Маккой, – вчера я не контролировал себя. Поддался влиянию, о чем очень жалею. Мне жаль, что ты застала меня в таком состоянии.

Я крепко сжимаю губы, вспоминая, как выглядел Эванс всего пару часов назад. Машинально обращаю внимание на пластырь, наклеенный на его лоб. Видимо, Салли обработала ему рану и закрыла ее от возможного попадания грязи и бактерий.

– А знаешь, ты выглядишь бодрым, несмотря на произошедшее, – отмечаю я полушепотом.

Маккой опускает голову и усмехается.

– Я сразу же отрубился, когда моя голова коснулась подушки. Меня долго тошнило, но сейчас я чувствую себя хорошо. – Он поправляет майку, поднимая ее немного вверх, дабы прикрыть голую грудь.

– Я рада. – Искренне улыбаюсь. – Иногда полезно ошибиться. Как ты там говорил? Зачастую тебя понимают только дети богатых родителей? У вас, кажется, одни проблемы?

Маккой стонет и закрывает лицо руками, а я ликую. Наконец-то ему стало по-настоящему стыдно, наконец-то Эванс осознал свою ошибку. Моей радости нет предела. Хоть он и говорил мне о своих сожалениях ночью, я хотела услышать это еще раз от трезвого Маккоя, у которого не замутнен разум и нет желания вывалить содержимое своего желудка на мою одежду.

– Беру свои слова обратно. В этой ситуации наиболее понимающим человеком оказалась ты. И Салли. Она помогла мне добраться до дома, уложила спать. Помню, когда я почти уже уснул, она тихо закрыла дверь и говорила с какой-то взрослой женщиной. Защитила меня, сказав, что виноват Филипп, и даже рассказала о его продаже наркотиков здесь.

Я прикрываю рот рукой, когда слышу о наркотиках. Салли спалила Филиппа. Наверное, мои глаза загораются пуще прежнего, потому что чувство гордости за Салли буквально распирает!

– И что сделали с Филиппом? Будет какое-то наказание?

Маккой поворачивает голову, слыша чей-то голос, доносящийся справа. Я следом оборачиваюсь. Две девчонки проходят мимо, громко переговариваясь. Они не замечают нас на крыльце и потому не сбавляют громкость.

– Я видела, как его отчитывал весь директорский коллектив. Филиппу хорошенько влетело! – восклицает одна из них.

– Его отчислили? Неужели? – удивленно спрашивает ее собеседница.

Мы с Маккоем становимся свидетелями разговора о Филиппе очень и очень кстати. Я совершенно не ожидала такого подарка от судьбы. Только захотела узнать, какова участь этого монстра, как судьба уже отправила мне ответ. И как после этого не верить в высшие силы? Слишком часто нам посылают подсказки. Мне уж точно.

– Отчислили! И позвонили отцу, а он ведь светский лорд!^[1]

На этом моменте мы с Эвансом переглядываемся и громко вздыхаем.

– О боги! Его отец светский лорд? – У меня до сих пор не получается переварить полученную информацию.

– Не мог и представить, – удивляется Маккой, касаясь рукой своего затылка. Нечего сказать, он ошарашен. Мне даже хочется ругнуться по этому поводу. Что произошло в семье у Филиппа, если он, сын светского лорда, ведет себя таким отвратительным образом? Должно быть, что-то очень страшное. За столь жестокими личностями всегда кроется семейная трагедия, несчастная любовь или заложенная в них тяга к насилию, которой нет объяснения.

– Кстати, а кто с тобой был? Я слышал, что тот парень вступился за Сандру и ударил Филиппа.

Маккой прищуривается и застывает в ожидании моего ответа. Кто же он, Лэйн Кеннет? Странник в капюшоне, любитель «Звездных войн», обладатель ясного взгляда. Не могу выбрать что-то одно. Лэйн – сочетание множества интересных статусов, и я пока не определилась с его главным титулом.

– Мой куратор – Лэйн.

– Я вчера тоже был на встрече с куратором. Нам попалась девчонка из Оксфорда. Невероятно требовательная. Уже через тридцать минут провела нам лекцию по философии.

Ага. А мой куратор сказал не трогать его и не врываться в его личное пространство.

– И как прошла лекция? – Это необходимо знать. Если Маккою понравилось, то девчонка явно не промах. А если нет, то ее рассуждения, возможно, расстроили Эванса.

– Неплохо. – Он качает головой, словно мысленно ставя ей оценку. – Единственное, что меня до сих пор мучит, так это вопрос, почему она так яро доказывала мне, будто сила мысли слишком слаба по сравнению с происходящим в мире, чтобы что-то в нем изменить.

Я смеюсь. Мне нравится, что Эванс сейчас расскажет мне что-то новенькое. Сила мысли – одна из моих любимых тем. Кто верит в эту концепцию, знает: мир, в котором мы живем, берет свое начало в сознании. И я, по правде говоря, верю.

– Мир есть иллюзия? – задаю я вопрос, который наиболее популярен среди философов, рассуждающих на эту тему.

– Джит! – Эванс обнажает свои белые зубы и, хватаясь за живот, начинает смеяться. – Ты правда хочешь сейчас об этом говорить?

– Я так поняла, ты восстановился после вчерашнего, но не настолько хорошо, чтобы рассуждать о вечности, да?

Маккой кивает и машинально трогает лоб, после чего из его рта вылетает приглушенный стон – он случайно нажимает на рану и морщится от неприятных ощущений. Я вижу, что Эванс пока слаб: хоть и бодрится, но на самом деле чувствует себя все еще не очень хорошо. У него бледная кожа, и стоит он так, как будто сейчас свалится – опершись о дверь.

– Я хотела сказать тебе кое-что, – начинаю я, стараясь не подавать грустного вида. – Сегодня вечером я возвращаюсь домой.

Маккой выпучивает глаза и слегка пошатывается.

– Чего?

– Постараюсь исчезнуть из лагеря. Лэйн мне поможет.

– Твой куратор? – Эванс снова тяжело выдыхает. – Они, кажется, должны следить за нами, а не помогать устраивать побеги.

Маккой прав, но в моем случае все сложнее. Я не могу оставить Брук с Питером. Мое присутствие, надеюсь, отрезвит Грина. Тем более мне необходимо серьезно с ним поговорить.

– Мне нужно домой, Маккой. Хочу поддержать Брук.

Интересно, знает ли он Брук? Я не помню, рассказывала ли ему о ней.

– Сестру? – спрашивает он.

Я киваю. Прощаться с Эвансом почему-то труднее, чем я предполагала.

– Ты уверена, что это хорошая мысль – вот так сбегать?

Я пожимаю плечами.

– Я не хочу сбегать, доставляя кому-то проблем. Надеюсь, Лэйн просто договорится с администрацией, и за мной пришлют машину. Или я сама доберусь до Марилебона на автобусе.

– Джит, звучит так себе!

– Буду соблюдать все меры предосторожности, командир! – Я выпрямляю спину и отдаю честь, словно солдат. – Ответственность за содеянное беру на себя!

Эванс снова улыбается, на этот раз как-то печально.

– Не хочу, чтобы мы перестали общаться. Будем созваниваться? – спрашивает он, и я улыбаюсь.

Я хотела предложить ему то же самое.

– Да. У тебя есть мой номер. Не потеряемся.

Эванс расправляет руки в стороны и ждет, когда я обниму его, что через пару секунд и происходит. Непривычно. Очень непривычно. Вначале мне неловко; переживаю о том, что ему может не понравиться аромат апельсинов, исходящий от меня, или он расценит наши объятия неправильно. Но вскоре я откидываю эти мысли в сторону, и мне даже становится очень уютно.

– Еще увидимся, Джит.

– Никак иначе. Нам еще нужно поговорить с тобой о силе мысли!

Лэйн мстит мне? Мы же договорились встретиться в четыре часа. Ну и где он? Кажется, прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как я пришла. Если Кеннет обманул меня, то пощады не будет! Я устрою ему настоящую встряску. Ожидание заставляет меня изрядно понервничать, и я чувствую, что меня не отпускает из этого лагеря какая-то сила. Вроде бы я нашла хороших друзей: Ванессу и Маккоя. При этом с Эвансом удалось поговорить по душам перед моим отъездом, а с Аддерли нет. Я не обнаружила ее в доме после завтрака, пришлось оставить записку. Написала ей слова благодарности и постаралась передать искренние эмоции по поводу нашей встречи. Несмотря на плохое первое впечатление, дальше она открылась мне с новой стороны: Ванесса чудесна в своей неоднозначности. Холод снаружи, огонь внутри – это всё про нее. Ледышка, которая тает от тепла, исходящего от горячего сердца. Возможно, ей не хватает любви и доброты. А еще может быть, она просто устала от безразличия мира, в котором живет. Тем не менее, что бы там ни было, я уже привыкла к Аддерли и расставаться с ней грустно.

– Хей, – раздается позади меня.

Я оборачиваюсь на голос Кеннета. По телу бегут мурашки. Снова… Черт! Чувствую острую необходимость осмотреть себя, дабы убедиться, что выгляжу нормально и ничего не портит мой внешний вид.

– Ну что, Лэйн, ты договорился? Я уеду сегодня? – В моем голосе звучит надежда.

Лэйн стоит, скрестив на груди руки, хотя при этом его лицо не выражает никакого холода, как ни странно. Я много читала о закрытых позах людей, да и сама, ощущая себя некомфортно в разных компаниях, скрещиваю руки на груди. А если сижу где-то, то кладу одну ногу на другую – получается крест, который защищает. Так неосознанно мы защищаемся от опасности. Эти позы – щит, помогающий чувствовать себя в безопасности.

– Я договорился, но у королевы на сегодняшний день другие планы.

Я хмурю брови и подхожу к Кеннету ближе. Что он несет? Сейчас совсем не до шуток.

– В чем проблема? – спрашиваю я с полным недоумением в глазах.

Кеннет отстраненно смотрит в сторону, тщательно стараясь не пересекаться со мной взглядом.

– У королевы другие планы, – тихо повторяет он.

– Какие, черт возьми, планы у королевы? И при чем тут она? – Я повышаю тон и даже не замечаю, как перехожу на крик.

Кеннет, явно не ожидавший такого поведения, переводит взгляд на меня. Он смеется – громко, заливисто.

– Ее кортеж перекрыл все пути. Машины не могут проехать, так как дороги закрыты. Улицы патрулирует полиция на всех участках шоссе, вплоть до Лондона.

Я теряю дар речи. У меня отваливается челюсть.

– Ты серьезно? – Я все еще не верю своим ушам.

– Клянусь королевой! – восклицает он, выставляя ладони вперед. – Дороги перекрыты.

– Но это же совсем ненадолго, да?

Лэйн непонимающе пожимает плечами. Почему я вечно попадаю в неприятности?

– Ты серьезно хочешь сказать, что уехать отсюда мне помешает королева Великобритании? – Я уже хочу стукнуть себя рукой по лбу, но сдерживаюсь, чтобы не вызвать лишних вопросов у Лэйна.

– Да, ты еще тот победитель по жизни.

– Спасибо за поддержку… – расстроенно вздыхаю я, присаживаясь на землю.

– Зато теперь у тебя есть время рассказать свой секрет, Джитта. – Он приседает напротив меня и затаивает дыхание.

Я же буквально взрываюсь. Просила же его не произносить мое полное имя!

– Для тебя я Джит или Джи!

– Ну вот и первый вопрос. Почему ты стесняешься своего полного имени?

Лэйн кашляет. Он тянется за рюкзаком, а я не отвечаю, немного обидевшись. Мне неприятно.

– Угощайся. – Кеннет протягивает руку и предлагает мне мармелад со вкусом дыни.

– А с апельсином нет?

– Ты одержима цитрусовыми? – Он странно косится на меня, но я улавливаю в его взгляде что-то доброе, душевное.

– Я люблю их. И ненавижу имя Джитта.

– Почему? – Он по-прежнему желает знать ответ. И что-то внутри подсказывает, что ему можно рассказать.

– Хорошо, я скажу. Только ответь мне на вопрос: почему ты попросил секрет, а не что-нибудь другое?

Мы молчим. В этой тишине можно уловить лишь наше дыхание, я слышу его тяжелый вздох.

– Я привык следовать одному правилу: «Лучше показать своих внутренних демонов сразу, чем потом видеть, как окружающие разочаровываются в тебе». Так легче жить.

Лэйн делится со мной откровением. И, честно говоря, это поражает меня до глубины души. Я мыслю абсолютно в противоположном направлении: скрываю свои недостатки, и из-за этого комплексы лишь накапливаются. Иногда не получается держать их в себе, из-за чего потом они выливаются в слезы и разочарование. Как тонко Кеннет подметил. Его слова заставляют задуматься.

Я делаю глубокий вдох. И начинаю свой рассказ.

– Тогда слушай…