Притворись бабочкой

Глава 15

У всего есть цена

Я оставляю Маккоя с Салли и ухожу, перед этим еще раз убедившись, что Сандра в порядке. Произошедшее выбивает меня из колеи. Я быстрее шагаю в сторону своего дома, когда слышу, что администраторы направляются к ним. Наверное, хотят проверить, все ли в порядке, и убедиться, что ничего криминального не случилось.

Салли быстро отводит Эванса к себе, а Сандрой занимается Мэри, незаметно вышедшая из дома Филиппа. Все решают быстро разойтись, дабы не наживать себе проблем. Вот только я никак не могу прийти в себя.

Из-за поведения Филиппа пострадали все. Маккой напился до беспамятства, Филипп изранил сердце Сандры, а Салли… она была свидетелем и ничем не могла помочь. Это тоже страшно.

Мне вспоминается Дарен. С ним я всегда ощущала себя в безопасности. С ним никакие преграды не были страшны. Он просто дарил тепло, находясь рядом. Иногда мы часами лежали и разговаривали, и тогда я была центром его внимания. Он помогал мне справляться с комплексами. Нуждалась ли я в ком-то еще? Нет. Этот человек никогда не ставил себя выше моих проблем. Он вбирал в себя весь мой негатив и, казалось, сиял еще ярче вместе со мной. А я так и не смогла выразить ему свою безграничную благодарность.

Моя душа болит, и я чувствую, как к глазам подкатывают слезы. В висках стучит. Кажется, на подходе паническая атака. Я закрываю глаза, стоя на улице перед нашим с Ванессой домом. Уже стемнело, но я не хочу заходить внутрь. Пытаюсь развеять нашедший страх. Закрываю глаза и начинаю считать до десяти.

Раз. Два. Три. Как учил Дарен. Четыре. Закусываю губы от слез. Не могу больше терпеть. Как я могла жаловаться на свою жизнь, когда рядом со мной был такой человек? Как я могла пренебрегать его вниманием? Как я могла допустить отношения Брук и Питера? Хочется кричать от своей беспомощности. Я никудышная сестра.

Я жалкое существо, не заслуживающее быть здесь. Наивная дурочка, которая ничего не достойна. Дарен должен был купаться в моем добре и любви. Его ждало прекрасное будущее. Он, черт возьми, заслуживал нескончаемого счастья! Если бы Питер не рассказал тренеру про плохое самочувствие Дарена, если бы он не подставил его, подложив пакетики с белым порошком в его шкафчик… его бы не выгнали из команды. Он бы не оказался на перепутье и не поехал бы в горы в грозу.

И… и…

Мне слишком тяжело дышать. Я уже не понимаю, где нахожусь. Больно. Эта боль разбивает сердце на куски.

Кажется, я падаю вместе с Дареном. Вспоминаю все, что было в тот роковой день. Опускаюсь на колени и ощущаю, как капли дождя падают на мое лицо. Поднимаю голову к звездам и шепчу:

– Почему он?

У всего есть цена. И у счастья тоже.

Цени, пока у тебя оно есть.

Тогда мы сидели с родителями в крытой беседке. С нами был отец. Он только недавно вернулся домой после очередной командировки, и по этому счастливому поводу мы устроили барбекю на заднем дворе. Успели пожарить крылышки до того, как пошел ливень и началась гроза. За окном бушевала стихия. От раскатов грома даже земля, казалось, сотрясалась. Признаться, я чувствовала себя нехорошо. Разболелась голова, я переживала после очередного неприятного случая в школе: Адриан воспользовался мной – сначала говорил комплименты, прикинулся влюбленным дураком и пригласил на свидание, которое в итоге не состоялось. Почему? Потому что весь этот цирк был устроен для того, чтобы я помогла ему написать контрольную по алгебре. И я помогла, но он в тот же день перестал со мной разговаривать. Неужели я настолько жалкая? Безумно хотелось поговорить с Дареном, но я знала, что у него важная тренировка. Его команда готовилась к выходу в полуфинал. Юношеская сборная его ждала. Он должен блеснуть перед публикой, только нужно хорошо постараться.

– Джи, иди ко мне. – Папа подозвал меня сесть с ним рядом на маленький кожаный диван.

Я обошла вокруг стола и присела, сразу же почувствовав аромат его одеколона и от этого непроизвольно чихнув. Тяжело выдохнув, опустила голову на плечо папы. В мыслях все еще крутились мысли о несправедливом поступке Адриана.

– Тебе бывает страшно, когда ты находишься в зоне боевых действий? – Я задала этот вопрос впервые. Не знаю, что руководило мной тогда.

Папа грустно улыбнулся. На его лбу появились складки, а морщины выступили у бровей. Его глаза искрились, и, казалось, я видела в них опасность, войну с самим собой и самыми сокровенными страхами.

– Страшно осознавать свои страхи. Иногда действительно хочется дать слабину. – Отец немного смутился, стал говорить тише, чтобы мама с Брук, сидевшие в другом конце беседки, нас не услышали. – Но когда видишь товарищей, которые навсегда закрывают глаза, чувствуешь силу и понимаешь, что если не выстрелишь сейчас – убьют не только твою команду, но и тебя.

– Пап, – тихо отозвалась я, наблюдая за тем, как мама смеется над шуткой Брук, – ты никогда не думал вернуться к прежней жизни? Заниматься повседневными делами, каждый день просыпаться дома?

Я знала, что папа покачает головой, ведь он уже несколько лет подряд подписывал контракты и уезжал. Если бы не хотел – давно бы отказался.

– Думал, но так и не смог. – Папа обнял меня и шепнул на ухо: – Отказаться от своего предназначения нелегко.

Моя кожа покрылась мурашками. Я крепче сжала папу в объятиях. Когда он возвращался, мы всей семьей понимали, что счастье не купить. Вот оно – у нас дома. Лишь бы он был жив. Лишь бы был здоров.

– Как же я рада, что ты рядом. – Я говорила абсолютно искренне.

За окном вдруг раздался сильный раскат грома. Я даже вздрогнула от неожиданности. Папа потрепал мою макушку, чтобы я успокоилась. Погода бушевала. Еще никогда я не наблюдала столь сильной грозы.

– О чем шепчетесь? – К нам подошла Брук, и папа подозвал ее сесть с другой стороны.

Мама тоже присоединилась к нам, сев на стул напротив. Любопытно было бы посмотреть со стороны, как выглядела наша семья.

– Да, с погодой творится что-то безумное, – тоскливо произнесла мама. Она взяла со стола семечки и принялась их грызть. Она любит их так же, как мы с Брук – апельсины и мандарины.

Папа засмеялся, глядя на ее отчаянные попытки разломить семечку. Да, она ведь только недавно сняла длинные ногти, и теперь ей нечем было раскалывать шелуху. Бедная мама.

– Тебе принести телевизор? По-моему, не хватает турецкого сериала, – высказался отец, а мы с сестрой в тот момент сразу же взорвались истеричным смехом.

– Ты прав. Сейчас бы на Бурака смотреть… – мечтательно воскликнула мама назло отцу.

– А я тебя уже не устраиваю? – Он кинул на нее грозный взгляд, но засмеялся.

Только они умели так играть друг с другом по-доброму, чтобы никто не обижался, и я восхищалась этому умению.

– Давайте выберем фильм и посмотрим вместе, – предложила Брук и выставила мне ладонь.

Я дала ей «пять».

– Давайте, – согласился папа.

Мы уставились на маму в ожидании ее одобрения.

Но наши планы нарушил телефонный звонок. Мама быстро достала мобильник и взглянула на экран.

– О-о, это Элизабет, мама Дарена, – пробормотала она впопыхах.

Мама ответила на звонок. Я внимательно глядела на нее. Интересно, с чего Элизабет звонить вечером. Пообсуждать новую серию какого-нибудь шоу?

Папа взял меня за руку, а я улыбнулась ему, на минуту отвлекшись от мамы. Тем временем Брук обратилась ко мне.

– Ты видела, что натворила Зара в понедельник? – спросила она.

– Нет, что? – Я удивилась, услышав имя своей одноклассницы.

И разговор бы продолжился, если бы мама не выронила телефон из руки.

Мы все бросили взгляд на нее. По ее лицу можно было прочитать, что случилось что-то ужасное. Испуганная до смерти, мама стояла как вкопанная и смотрела на меня. В ее глазах стояли слезы. Я никогда не смогу описать, что почувствовала в тот момент.

Мне показалось, что все в мире исчезло, кроме ее стеклянных серых глаз.

Тогда я встала с дивана и медленно подошла к ней. Было ощущение, будто я находилась в каком-то неудачном триллере. Тело не слушалось, я едва удержалась на ногах, когда встала, но сразу ощутила сильные руки позади себя.

Все молчали. Всем было страшно задать вопрос. Всем было страшно узнать правду. Только вот от нее никуда не деться. Никогда не убежать от реальности. Я выдохнула.

– Мам? – прошептала я.

– Милая… – выговорила она, но ее голос предательски оборвался.

– Мама, – обратилась я к ней тихо, с одной лишь надеждой: она скажет, что все хорошо.

– Дарен…

– Что с Дареном? – Дрожь рассеялась по всему телу. Я закричала.

– Он уехал на машине в грозу, в горы. – Мама остановилась и вытерла слезы. – Дорогу размыло. Он не справился с управлением.

Она всхлипнула, а мое сердце разбилось.

– Не справился? – В тот момент меня будто покинули все чувства. – Где он? Где Дарен?

– Его нашли…

Мама остановилась. Зато я четко произнесла оставшееся за нее.

– …мертвым.

Мне оторвали крылья. Я потеряла Дарена.

Мне словно вырвали сердце. Я будто бы перестала дышать. Я больше не кричала. Я молча смотрела вниз, сидя на холодном полу. И все, чего я на тот момент хотела, – обнять себя так же крепко, как когда-то меня обнимал друг.

Возвращаясь в реальность, я понимаю, что нахожусь в доме. Ванесса сидит на корточках рядом, со стаканом воды в правой руке. Она напугана, а я ничего не могу ей объяснить. Легкие будто пережали. Неудачами заканчиваются все мои попытки хоть что-либо объяснить.

Аддерли нежно касается моего подбородка, а затем ловко смахивает слезы с моего лица. Ее теплое дыхание греет душу. Возможно, сейчас она – единственный человек, который сможет меня поддержать. Тот, кто разделит со мной мою внутреннюю пустоту.

– Тише, Джи. – Чувствую нежность, которую Ванесса тщательно скрывает за своей железной броней.

Я жадно поглощаю воду. Все постепенно встает на свои места. Я пытаюсь прийти в себя и унять дрожь.

– Мне знаком твой взгляд, – выдает Аддерли.

– Какой он?

– Взгляд оборванных крыльев, ангел. Словно тебе их отрезали. И ты осознаешь, что больше никогда не взлетишь.

Ее рука нащупывает мою, наши пальцы переплетаются.

Она попадает в самую точку. Больше не взлечу. Мне становится легче благодаря ее вниманию. Как ни странно, Ванесса помогает мне менее болезненно пережить этот момент.

– Ты курила здесь? – В нос ударяет запах дыма.

– Нет, разожгла себе костер, когда стало холодно. Надо же было где-то перекантоваться. – Она пожимает плечами. – Ты изрядно потрепала мои нервишки. За тобой теперь должок.

– А по-моему, мы в расчете.

– Разве?

– Да. Один – один, Ванесса.

– Пусть будет по-твоему. – Она берет банку газировки со стола. – Только не зазнавайся.

Аддерли интересуется моим самочувствием и отвечает полуулыбкой на мой поднятый вверх кулак. Она выходит, закрывая за собой дверь. А я по-прежнему сижу на полу и не понимаю, как моя жизнь могла превратиться в скверный фильм. Как?

В глубине души я догадывалась. Это ответ на все мои прихоти. Мне всегда все казалось не таким в моей жизни. Тело не такое, внешность не такая. Друзья не такие. Внимание ко мне не такое. А ведь на деле все очень даже хорошо. Взять, например, ситуацию с Маккоем, который казался избалованным мажором, а на деле как настоящий друг поддержал меня в автобусе, когда рассказывал про якоря.

Я просто неблагодарная. И это нужно исправлять. Что я расскажу Лэйну в качестве секрета? Правду о себе. Это его отпугнет, но зато моя совесть будет чиста. Я хочу, чтоб все поняли, что надо ценить то, что мы имеем. Каждый чертов день, каждую секунду.

Дарена нет, я знаю, но есть истина. Истина, которая поможет.