Призывающая волну

Глава 2

Подводный мир.

Саар-Нали-Юфей.

Столица подводного мира продолжала жить своей жизнью. Кто-то куда-то спешил, кто-то не спеша прогуливался. Стражи на стенах несли свою вахту, слуги деловито спешили по сотням различных поручений, наши аристократы делили должности при дворе, интриговали… Из сада доносился смех наложниц и звуки музыки.

Никому и дела не было до того, что я потерял ещё одного сына. Сначала старший, а спустя совсем немного времени и младший, улыбчивый и озорной Чен. Мои дети, частички моей души, моя плоть, моя кровь. Единые со мной в мыслях, отцовская гордость. А меня лишили даже возможности их оплакать. Сердце в груди то сжималось от боли непредставимой потери, то начинало яростно биться, требуя найти и покарать виновных. Залить душевную боль их кровью и муками.

Матери обоих моих сыновей погибли в момент родов. Организм наших женщин был так устроен, что после ночи оплодотворения, внутри их тел начинали созревать сотни нерестовых икринок. Они росли, увеличивались, набирались сил, вытягивая их из матери, истончая её тело, заполоняя собой всё её тело.

На время вынашивания русалки теряли способность к обороту и находились в человеческом облике. Только явная опасность для жизни, позволяла будущей матери обернуться. Но процесс перестройки тела буквально перемалывал нерождённых мальков. Поэтому, защищая потомство, наша природа и лишала русалок возможности менять форму тела и облик.

В момент родов огромный ястык прорывается через живот русалки, неся гибель матери. К счастью, подобная участь ожидала только тех, кто вынашивал детей от Повелителей. От обычных мириидов у их выбранных появлялось не больше двух-трёх икринок. Но и дети не имели той ценности, что дети для правителя. Мало кто из русалок растил своих детей сам. Мальчиков ждали армейские подразделения, девочек учили прислуживать и вести хозяйство. Знать поручала своё потомство слугам.

И только Повелители принимали своих детей в момент смерти их матери. Я видел муки тех несчастных, на которых пал выбор. И видел их смерть. И залитое кровью ложе, и совершенно обескровленное тело. Я оба раза сам относил ястыки в материнские пещеры и кормил икринки до полного созревания своей силой и кровью. Сам отделял омертвевшие от ещё живых, наблюдал, как из небольшой мутной капельки внутри икринки появляются мои дети. Когда из всего ястыка оставалась всего одна икринка, достигающая в размерах примерно обхват взрослого русала, а мои дети были готовы появиться на свет, я сам прорывал плёнку, позволяя детям сделать первый вдох.

А теперь, когда я ещё даже не пережил и не принял страшную весть, я должен снова выбирать ту несчастную, которая погибнет по моей вине. Ради того, чтобы подарить мне наследника или наследницу. Хотя девочки у моего народа рождались гораздо реже, чем мальчики. А в правящей семье последняя рождённая дочь была, кажется, больше тысячи лет назад. Но детей правителя ждала и ещё одна опасность. Инициация. Три ступени обретения силы. Первая, прорыв мембраны, закрывающей внутри источник силы Повелителя морей. Вторая, зов глубин, пробуждение способности чувствовать воды. И третья, почти мифическая, обретение наири.

Повелительница сердца, цветок души, драгоценный рубин жизни. Как только не называли истинную пару Повелителя, чья любовь, подаренная своему мужу, позволяла мгновенно увеличить силу.

Но настоящее её имя было "разделившая душу". Потому что именно две души, Повелителя и его наири, сплетались так тесно, чувствовали так тонко любое, малейшее колебание, становились буквально отражением друг друга. Двумя половинками единого. Это и был единственный критерий выбора.

А не внешняя красота, происхождение или что-то там ещё. Этими знаниями владели только Повелители, остальные считали, что наири, это что-то вроде титула жены Повелителя, наделённой особым даром. Возможностью однажды родить ребёнка и остаться в живых. Я бы не верил в существование наири, если бы моя мать не была бы наири моего отца.

Её корона, которую преподнёс ей мой отец, изготовленная из рубинов и аметистов, многим не давала покоя. Особенно Райнис Ле-Гунн. Эта могла часами стоять перед постаментом, на котором лежала эта корона, и рассматривать каждый камень.

Как говорила моя мать, её жизнь закончилась в тот день, когда погиб отец. И существовала она только потому, что я, живая память об отце, ещё нуждался в ней. И я готов был подтвердить любой клятвой, что мне действительно необходимо её тепло и поддержка. И не только для того, чтобы удержать маму в этом мире. Красоты матери я не унаследовал. Как и мой старший сын, я был копией своего отца. Беловолосый и черноглазый мириид. С обычной сине-зелёной матовой чешуёй. А вот Чен уродился в бабушку. От неё он унаследовал редкие для подводного мира чёрные волосы и сверкающую сине-голубую чешую.

Маму я нашёл в саду около усыпальницы отца. Она стояла у небольшого алтаря, а по её руке стекали капли крови.

— Мама! Что это? — я начал пережимать разрез чуть ниже локтя. — Зачем?

— Это зарок, сын. — Устало произнесла она, поднимая на меня заплаканные глаза. — Пусть глубина услышит мои слова. Сначала Ясин, теперь Чен… Я не могу, не хочу поверить в его гибель.

— Он до сих пор не попал на алтарь в храме во Вратах, мама. Даже малейшего колебания родовой силы нет. — Еле слышно ответил я.

— Нет, Юфей. Наш малëк жив! Хоть один из них! Просто… Просто беда, не хватает сил. — Не захотела слушать меня мама.

— Даже если он сейчас окажется на алтаре, у него не хватит сил, чтобы пройти материнский желоб и оказаться в пещерах. — Повторил я страшные слова, в которые сам не хотел верить.

— Сын, главное верить и надеяться! Надеяться, что кто-то протянет ему руку помощи, поделится своим теплом, позаботится о нашем мальчике! — горячо и запальчиво произнесла мама.

— И твой зарок об этом? — кивнул я на алтарь.

— Да. Я просила великую волну дать хоть кому-то из мальчиков шанс. И обещала, что того, кто им поможет, я приму, как родного сына или дочь. Неважно, кто это будет. — Произнесла мама тихо.

— Тебе уже сказали? — спросил её я после недолгого молчания.

— О том, что ты должен снова сделать выбор? Конечно. — Ухмыльнулась мама с горечью. — Девушки уже предвкушают от кого из соперниц избавятся. Но ни одна даже мысли не допускает, что покраснеет её жемчужина. В них столько злобы и корысти, что даже сочувствие по отношению к ним затихает.

— Пусть этот ритуал пройдёт быстрее. Велю приготовить всё к вечеру. — Решил я.

— Юфей, — окликнула меня мама, когда я уже уходил. — Всё же… Прояви терпение и сострадание к той девушке, на кого падёт выбор.

— Да, мама. По твоей просьбе. — Заверил её я.

Чем ближе был вечер, тем сильнее становилось напряжение. Вместо смеха уже начал доноситься женский плач. Впереди ждал общий ужин, а потом церемония выбора.

Каждая девушка опустит в воды небольшой каменной купели белую жемчужину. Потом я стряхну туда несколько капель крови. И воды купели окрасят в ярко алый цвет жемчужину той, с которой моё семя обретёт жизнь. Кажется, чем ближе была церемония, тем яснее становилось для наложниц, что власть и положение в гареме далеко не самое главное.

— Прошу простить моё опоздание, Повелитель. — В арку входа прошла Райнис, самая прекрасная девушка всех морей.

Ну, так говорила она сама и её отец. Длинные густые волосы чёрного цвета, нежно-розовая кожа. Яркие губы и удивительные глаза. Ярко-сиреневые, большие, с такими густыми и длинными ресницами, что казалось, что их специально обвели. В своём истинном облике она поражала гибкостью и грацией. Яркая, глянцевая чешуя сверкала сильнее драгоценных камней, которыми любила обильно украшать себя дочь наместника Восточных провинций.

Но главное, это цвет. Ярко-синий с фиолетовыми, сиреневыми и рубиновыми всполохами. Длинные хвостовые плавники больше напоминали отрезы дорогой ткани с поверхности. Почти все русалки имели короткие плавники на хвостах, в форме удлинённого треугольника. И Райнис Ле-Гунн не скрывая гордилась своей красотой в обоих обликах.

Вот только у меня её внешность не вызывала никакого отклика. Лицемерная, жестокая и напрочь гнилая душонка для меня уродовала всё внешнее совершенство, не оставляя ни следа от признанной всеми красоты.

А вот и наша парочка))))

Саар-Нали-Юфей

И Райнис Ле-Гунн