Шашечки и звезды

ДОРОГА В ПОЛЬШУ

Подполковник Соколов машинально вертел в руках карандаш, постукивал им по поверхности письменного стола. Баскаков и Волков сидели на стульях, уставившись взглядом в пол. Какое-то время царила тишина. Первым очнулся Соколов, не выдержав затянувшейся тишины.

— Что вы сидите, как на поминках? Язык, что ли, отнялся? Ведь меня еще в гроб не кладут, — попытался он шуткой развеять гнетущее настроение.

— Перестань шутить! — буркнул Баскаков.

— А что, траур собираетесь надеть?

— Повода для отчаяния нет, но и для радости — тоже, — отозвался Волков. — Ты, наверное, понимаешь, Виктор, что нам жалко с тобой расставаться.

— Жалко. Тоже выдумал! — буркнул Соколов. — Вам жалко, а мне нет? Вы-то остаетесь здесь все вместе, а я отсюда ухожу один. Мне, пожалуй, хуже, чем вам! Но ведь сами знаете: приказ есть приказ, и тут ничего не поделаешь.

Вздохнули…

— Я рад, что на мое место не присылают нового командира, что полк примет Николай Полушкин. Он прекрасный летчик-истребитель и товарищ хороший, — продолжал командир. — Он вполне заслужил, чтобы ему доверили часть. Наверняка справится, тем более что будет иметь таких испытанных помощников и советчиков. — Он доброжелательно улыбнулся друзьям, и они, ответив ему теплым взглядом, немного повеселели. — Полк вот-вот отправится на фронт. Вас ждут новые трудности, новая жизнь. Меня, возможно, тоже не навсегда оставят в тылу. Кто знает, может, где-то на фронте встретимся.

— Расставаться, известное дело, нелегко. Вместе пережили и хорошее, и плохое. Война подходит к концу, и хотелось бы все дела доделать вместе. Но командованию виднее, — вспомнил Волков известное воинское изречение. — Твой опыт нужен, очевидно, где-то в другом месте. А мы здесь постараемся не подкачать и не снизить уровня мастерства пилотов. Правда, Баскаков?

— Мы теперь можем это обещать. И охотно повторим на официальных проводах, — обратился к Соколову Баскаков.

— Ну, тогда порядок, друзья. Я рад, что вы перестали смотреть на меня исподлобья, будто это я придумал переменить место службы…

Когда товарищи покинули кабинет, Соколов взял телефонную трубку.

— Соедините с майором Полушкиным.

— Майор Полушкин у аппарата.

— Коля, зайди ко мне на пару минут. Должны обговорить вопросы, связанные с моим уходом.

Полушкин несколько дней назад узнал об уходе Соколова и о том, что он должен принять полк, однако звонок командира его взволновал. Он испытывал удовлетворение оттого, что его выделили среди других товарищей, но это чувство смешивалось с грустью и опасением перед неизвестностью. Он, двадцативосьмилетний офицер, несколько месяцев назад получивший звание майора и назначенный на должность заместителя командира полка по летной части, теперь должен принять командование полком. Полком, в котором все хорошо знали и высоко ценили командирские способности Соколова… Справится ли? Будет, конечно, очень стараться. Очень.

Командир положил трубку и взял папку с документами. В ожидании майора просматривал бумаги, что-то отмечал в них карандашом, накладывал резолюции и подписывал. «Последние подписи в полку», — подумал он. За дверью послышались быстрые шаги, затем стук в дверь.

— Входите.

На пороге появился майор Полушкин.

— Садитесь. Начнем?

Майор кивнул головой.

В этот вечер блокнот Полушкина солидно пополнился записями.

18 февраля полк собрался на построении. Застыли шеренги вытянувшихся во фронт летчиков. Взоры их были устремлены на командира полка, в последний раз принимающего доклад начальника штаба. Раздались знакомые, повторяемые ежедневно команды, но сегодня они звучали иначе.

Ровным, размеренным голосом полк ответил на приветствие командира, голос которого даже в уставных оборотах звучал теплее, сердечнее обычного. Раздалась команда «Вольно». Легкий шумок прошелестел вдоль строя и тут же замер. К строю подразделений приблизилась группа офицеров. Следом за хорошо знакомой фигурой командира шагали подполковник Баскаков и майор Волков. С другой стороны подошел новый командир полка майор Полушкин. В нескольких шагах перед фронтом они остановились, и подполковник Соколов нарушил тишину.

— Дорогие боевые друзья! Товарищи офицеры, сержанты и рядовые! Наши военные дороги долго были общими, но вот теперь они расходятся. Мы вместе прошли боевой путь борьбы с фашистами, и я с радостью подтверждаю сегодня, что всегда был горд и доволен вами. Но, несмотря на то что мы расстаемся, перед нами дальняя солдатская дорога и общая солдатская военная судьба. Эта дорога ведет нас к нашим домам, семьям, к нашим близким, но ведет на запад, через Берлин.

Враг разбит, но не окончательно побежден. Отныне начинается дорога полка на фронт. Там ждут вас, ждут вашей помощи. Ждет освобождения и большая часть Польши: Поморье, Силезия, Мазуры. Перед вами стоит задача внести непосредственный вклад в разгром фашизма. Бейте врага до окончательной, полной победы!

Летите на запад и приумножайте боевые традиции нашего полка! Прославляйте и впредь советские и польские крылья, крепите силу польско-советского боевого союза. Овейте новой славой эмблему «шашечки и звезды», а после окончания войны возвращайтесь здоровыми и невредимыми к своим близким, на заслуженный отдых после многолетних фронтовых скитаний, после военных тягот и лишений.

Горячие прощальные слова Соколова глубоко запали в память воинов. Еще раз раздалась команда «Смирно», еще раз дружным возгласом они ответили на прощальное приветствие командира. Потом майор Полушкин, уже как полноправный командир полка, приказал развести подразделения для дальнейших занятий. Подполковник Соколов в сопровождении небольшой группы офицеров пошел в направлении штаба.

В тот день после полудня старший лейтенант Нечаев с группой из тридцати пяти рядовых и офицеров направился на железнодорожный вокзал. Начался первый этап пути в Польшу. Назначенная группа по прибытии на новое место должна была подготовить аэродром и места для расквартирования полка.

Вечером, после отправки железнодорожного эшелона с частью штаба и технического персонала, командование и личный состав дивизии организовали в офицерском клубе в Карловке торжественные проводы подполковника Соколова. Теплые рукопожатия старых фронтовиков, тосты и пожелания успехов и счастливой встречи в день победы…

Полушкин, Волков и Баскаков имели все основания быть довольными. В полку все шло гладко, как в хорошо смазанном и ухоженном механизме. 21 февраля в штабе корпуса состоялось совещание командиров всех полков. Начальник штаба корпуса дал хорошую оценку выполнению программы обучения частей и подготовки их к выполнению боевых задач. С большой признательностью он отозвался и о ходе работы по доставке самолетов на фронт. 11-й полк ставился всем в пример как по уровню подготовки, так и по дисциплине. С совещания летчики возвращались в радужном настроении, и оно быстро передалось всем воинам полка.

Через два дня после совещания на аэродроме приземлился транспортный самолет Ли-2, на котором из Рогани вернулась последняя группа летчиков. Они сразу же приступили к дежурству, поскольку в полку была объявлена боевая готовность.

В этот день состоялось торжественное собрание по случаю 27-й годовщины рождения Красной Армии. Все верили, что следующая годовщина, несомненно, будет отмечаться после войны.

Большая часть польской земли уже была освобождена. Тяжелые бои велись еще за окончательный прорыв Поморского вала и освобождение остальной части территории польского государства. Части Красной Армии решительно наступали на запад, приближаясь к линии Одер, Нейсе — этой последней крупной водной преграде на пути к столице гитлеровского рейха Берлину. Подготавливался последний акт исторической драмы — второй мировой войны.

…Офицеры полка внимательно слушали майора Волкова, обрисовывавшего им военно-политическое положение. Они с растущим нетерпением ожидали момента, когда наконец окажутся на фронте и примут непосредственное участие в боях.

А между тем на станции Карловка и Красноград начали прибывать железнодорожные эшелоны. Началась погрузка технического состава 3-й дивизии истребительной авиации. Эшелоны получали номера, маршруты движения и поочередно трогались в путь. Они направлялись на запад, в Польшу.

И опять летчики засыпали и пробуждались под монотонный и ритмичный стук колес. За окнами снова мелькай русский пейзаж. Всюду царило оживление. На запад непрерывно шли эшелоны с войсками, вооружением, техникой, боеприпасами, продовольствием. На восток двигались поезда, везущие раненых с фронтов и поврежденную технику, предназначенную для ремонта.

Давно уже проехали Полтаву, Кременчуг, Знаменку и Белую Церковь. Позади остались Казатин, Бердичев, Шепетовка, Ровно и Ковель. Вот и Буг. Эшелон переехал мост через реку и оказался на польской земле. Капитан Лехман стоял у окна. То, что они видели за окном, не особенно отличалось от виденного ими вчера и позавчера, но это уже были родные картины. Даже обычный прибрежный ивняк казался совершенно другим, не таким, как прежде.

— Товарищ капитан! — Капитан Лехман оглянулся, услышав голос рядом. Около него стоял майор Гуляев, помощник начальника штаба по разведке. — Вы так задумались, что совсем не слышите моего вопроса. Хотите тушенки? Только что открыл банку…

Лехман отвернулся от окна. По его лицу блуждала улыбка.

— Да, майор. Загляделся, забыл обо всем, что меня сейчас окружает. Это моя родина. Так давно здесь не был…

— Ну так отметим ваше возвращение в Польшу! Есть повод!

— Превосходная мысль! — Капитан начал хлопотать около своего багажа, и тут же в его руках появилась плоская бутылка. — У вас тушенка, а у меня кое-что для аппетита…

— Известное дело. Медицина всегда должна иметь соответствующую микстуру. — Гуляев многозначительно подмигнул и полез в сумку. Достал небольшой стаканчик. Забулькала жидкость. Майор сосредоточенно поднял стаканчик и понюхал содержимое. Зажмурил глаза и одобрительно кивнул головой. — Медицинский спирт. Понятное дело. — Посмотрел на врача, поднял руку вверх. — За счастливое возвращение в Польшу, товарищ капитан! За встречу с вашей родиной!

— За успешный дальнейший путь до Берлина и ваше счастливое возвращение домой после войны! — не остался в долгу Лехман.

Нарезали толстые ломти черного, немного зачерствелого солдатского хлеба и накладывали на него из банки тушенку. Кончили есть, закурили.

Спустились сумерки. Поезд мчался дальше на запад.

Первая остановка была только в Седльце. Не очень долгая, но времени хватило, чтобы летчиков тепло приветствовали жители, собравшиеся на разрушенной станции. Девушки одарили воинов благодарными улыбками и скромными букетиками цветов. Мужчины пожимали летчикам руки, угощали папиросами.

На станции в Цеглуве поезд задержался. Железнодорожные пути были до отказа забиты эшелонами, направлявшимися в сторону Варшавы. Стоянка затягивалась. Тогда начальник эшелона принял иное решение: сняли два грузовика с платформы и погрузили на них весь багаж. Там же устроились несколько офицеров и солдат. Машины направлялись в Кутно, чтобы приготовить все необходимое для приема эшелона.