Шашечки и звезды

НАД СТЕПЯМИ УКРАИНЫ

Метеосводка на 19 декабря звучала оптимистически. Состояние погоды с утра тоже радовало. Облачность переменная, слой туч проходил на высоте от 800 до 4500 метров. Видимость восемь — десять километров. В 7 часов утра термометр показывал минус пять градусов по Цельсию.

Подполковник Соколов улыбнулся дежурному телеграфисту с метеорологической станции. «День обещает быть летным», — подумал он.

Согласно вчерашним наметкам пилоты должны были выполнять полеты по трассе в радиусе 150—200 километров от аэродрома базирования. Главные трассы — в направлении будущего пути полка на фронт, через Миргород и Прилуки.

С рассвета аэродром оглашался басовитой песней двигателей самолетов. Полетами сегодня руководил командир полка.

Пара Еремин — Скибина заняла места в кабинах своих «яков». Около 7.30 они вырулили на старт. Оторвались от земли почти одновременно. Ведущим был Еремин. С увеличением высоты горизонт расширялся. Миновали речку Орчик и за небольшим лесочком на ее западном берегу изменили курс на 90 градусов.

Славек взглянул на высотомер. Он показывал двести метров. «Пожалуй, идем низковато», — подумал он, но ничего не сказал, так как курс и высоту полета всегда задавал ведущий. Ведомый должен был приспосабливаться к нему.

А между тем Костя летел над строениями Карловки и внимательно осматривался. Наконец заметил что-то заинтересовавшее его и отошел от прежнего курса. Да, под ними была полковая санчасть, а перед нею стояло несколько человек. Среди них в утреннем свете виднелась фигура женщины в белом халате. Женщина энергично махала белой косынкой.

Костя усмехнулся, в ответ на приветствие покачал крыльями и взял курс на Полтаву. Набрал высоту до шестисот метров. Мелькающие под ними дома, дороги, автомобили заметно уменьшились в размерах. Зато вокруг открылось широкое поле обзора.

«Видимость сегодня отличная, — подумал Еремин. — Километров десять. Не будет проблемы с прокладыванием трассы полета».

Взглянув на приборную доску, он убедился, что все в порядке. Скорость 400, высота 600, курс на северо-запад. Прошли Полтаву, живописно расположенную на небольших возвышенностях по берегам реки Ворсклы. Моторы работали равномерно.

Ведущий включил радиостанцию.

— Перед нами Миргород, — передал Еремин ведомому.

Но что это? В наушниках вместо обычного «понял» странная тишина. Еремин дважды повторил короткий текст. Опять тишина, слышны только шум и далекий треск. Неужели Славек так задумался, что не реагирует на голос командира? Костя оглянулся и увидел: хорунжий Скибина ведет самолет уверенно, разглядывая время от времени незнакомую местность.

Миргород уже позади. Теперь Еремин легко отошел в сторону и взял курс 180 градусов. «Только бы Скибина не повторил этот маневр, — заволновался ведущий, — иначе не договоримся». Через минуту он успокоился — ведомый продолжал лететь напрямик. Еремин вновь взял курс 180 градусов и после этого разворота оказался сразу же за своим ведомым. Подошел к Славеку, который пока что не понял странного маневра командира и с любопытством посматривал на машину товарища. Какое-то время летели они крылом к крылу. Еремин жестами показывал, что радиосвязь с ним прервалась. Славек смотрел, не понимая сигнала ведущего.

— А чтоб тебя! — заворчал Костя. — Радиостанция, понимаешь? Радиостанция села! — крикнул он громко, словно тот мог его услышать. Он показал рукой на ухо и отрицательно покачал головой.

Наконец-то! Скибина, очевидно, понял, в чем дело, махнул рукой и тоже показал на шлемофон. Договорились! Ведущий с облегчением вздохнул и опять вышел вперед. Покачал крыльями и оглянулся. Скибина повторил маневр. Все в порядке! Теперь он будет лететь за Костей и выполнять все точно, как он.

Чувство облегчения было недолгим. Небо впереди начало хмуриться, в воздухе появились первые снежные хлопья.

«Хорошенькая история! — подумал Костя. — Полет во время вьюги — малоприятная вещь, а без радиосвязи тем более…»

Подобные мысли мелькали в этот момент и в голове Скибины. Его охватило беспокойство — он ведь значительно моложе, и опыта у него меньше. Славек нервно посматривал на густеющий снег.

Оба, как по команде, увеличили расстояние между машинами. Скибина теперь видел перед собой в заметно густеющей вьюге неотчетливо темнеющую точку.

«Это самолет Еремина. Только бы не потерять его из виду», — лихорадочно думал он. Расстояние между ними не уменьшалось.

Слабые контуры самолета ведущего растворились в пелене снега. Скибина остался один. Вокруг кабины самолета танцевали густые хлопья, деловито перемалываемые лопастями винта. Беспросветная плотная белая масса поглотила самолет Еремина. Славек теперь не видел ничего, кроме приборов. Его охватило мучительное чувство одиночества. Для него это чувство было совершенно новым и очень неприятным. Он один в кабине самолета, ослепленный, лишенный радиосвязи с ведущим и землей, беспомощный…

Но уже через минуту он осудил себя за слабость и попытался успокоиться: «Ну и что с того, что вьюга? Ведь не вечно же она будет продолжаться, когда-то наконец прекратится…»

Скибина с беспокойством взглянул на прибор, показывающий уровень горючего, и с облегчением вздохнул. Бензина хватит надолго.

Снежная стена, разрезаемая винтом, вновь сомкнулась, плотно окутала машину. Руки пилота сильнее сжали ручку управления. Взглядом он безуспешно пытался пронзить плотную белую массу, окутывающую самолет со всех сторон. Оба пилота, хотя и отличающиеся своим опытом и умением, испытывали теперь самое худшее, самое опасное чувство — кризис доверия к показаниям приборов. Каждый мысленно задавал себе почти одни и те же вопросы: «А если кроме радиостанции отказали и некоторые другие бортовые приборы… Не врет ли авиагоризонт, показывающий положение самолета? А высотомер? Может, я лечу ниже, чем он показывает?»

Видимость давно равнялась нулю, и не было надежды на то, что вьюга окончится. Нервное напряжение возрастало. Каждый из пилотов старался идеально вести свой самолет, придерживаясь постоянного курса, высоты и скорости. Каждый знал, что вторая машина тут же, рядом. Только где именно? Впереди? Сзади? Справа или слева? А может, как раз надо мной? А возможно, я лечу точно над ней? А если это так, то какова разница в высоте?!

Славек с беспокойством оглядывался. На лбу его выступили крупные капли пота. Он нетерпеливо вытирал их перчаткой, но это не помогало. Осматривался по сторонам и опять до боли в глазах напряженно вглядывался вперед. Однако ничего не было видно.

— Будто посадили в вату! — беспокойно бормотал пилот.

Ему вдруг показалось, что он летит спиной вниз. Со страхом бросил взгляд на «авиагоризонт», однако тот показывал нормальное положение. Славек легонько подвигал ручкой и почти не почувствовал крена машины, но «авиагоризонт» тут же отреагировал легкими отклонениями от уровня. Пилот облегченно вздохнул. Как хорошо, что он запомнил рекомендации и советы старших товарищей на случай потери ориентировки в пространстве!

Но это еще не все… Его охватил новый, не ведомый до сих пор страх. Показалось, что самолет завис неподвижно посреди клубящегося, бурлящего океана снега. Летчику хотелось как можно скорее вырваться из этого белого мрака, в котором он чувствовал себя слепцом. Казалось, что нервы больше не выдержат. Но приборы легким подрагиванием стрелок докладывали ему, что все механизмы самолета работают нормально. И это успокаивало.

Славек смотрел на карту, быстро в уме рассчитывая пройденную трассу. Это немного отвлекало его от волнений. Внезапно созрело решение сделать разворот влево на 90 градусов. «Только бы мы не столкнулись в воздухе…» — подумал он.

Послушный «як» вошел в разворот. Цифры компаса передвигаются, сигнализируя об изменении курса. Пилот выровнял машину… и вдруг заметил, что снег начал редеть, и самолет наконец вышел из облака.

Скибина вздохнул полной грудью. «Ну, выкарабкался. А было паршиво… Как хорошо, что взял себя в руки и не ударился в панику».

Пилот испытывал такое ощущение, словно выплыл на поверхность после того, как глубоко нырнул в мутную воду. Хотелось даже фыркнуть и замотать головой, чтобы стряхнуть с себя капли воды. А может, это просто выступившие на лбу капельки пота? Он сразу же внимательно осмотрелся в поисках своего ведущего… Однако Еремина нигде не было видно.

Внизу вырисовывались четкие контуры полей, изрезанных рощицами. Радуясь, что он наконец-то выбрался из этой ужасной вьюги, Славек снова начал волноваться, потому что никак не мог определить свое местонахождение. Он быстро рассчитал трассу и постарался найти на карте, где находится. Огляделся, пытаясь найти внизу характерные ориентиры. Радиостанция все еще бездействовала, следовательно, не было возможности связаться с уже близким, очевидно, аэродромом и попросить помощи. Пилот почувствовал, как у него на лбу опять выступил пот… Согласно плану полета он должен приземлиться в Прилуках не позже чем через пятнадцать минут! Только бы хватило горючего…

В это время Еремин пытался обнаружить своего ведомого. Из вьюги он вышел немного раньше, чем Скибина. Быстро включил радиостанцию и установил связь с Прилуками.

— Я — сто девятый, курс… — доложил он дежурному руководителю полетов и, получив ответ, спросил: — А не приземлялся ли у вас еще один истребитель?

Дежурный был явно удивлен.

— Какой истребитель?

— Наш. Як-девять. Сто тринадцатый.

— Не приземлялся.

— А не видно ли его над аэродромом? Не идет ли на посадку?

— Никого не видно. Но почему ты так расспрашиваешь?

— Мы потеряли друг друга во время вьюги…

— Не волнуйся! Найдется.

— Это молодой пилот. К тому же у него отказала радиостанция…

На этот раз дежурный не ответил, только пробормотал что-то себе под нос.

Еремин вышел к аэродрому, сделал над ним два круга, внимательно оглядываясь по сторонам, но не заметил в воздухе никого. Сделал еще один круг и, поторапливаемый дежурным, пошел на посадку. Он не на шутку беспокоился о Славеке. Вылез из кабины, передал самолет механикам и поспешил к телефону. Он должен срочно известить аэродром базирования о случившемся…

А между тем Скибина летел о западной стороны. Издали он заметил приземляющийся самолет Еремина и на малой скорости пошел за ним. Третий круг ведущего над аэродромом указал Славеку дорогу.

— Что за дурак приземляется, не получив разрешения и не доложив о себе?! — гаркнул дежурный и крепко выругался, когда по полосе пронесся совершающий посадку самолет. Однако заметив на фюзеляже номер 0113, дежурный сразу же спохватился: — А-а, это тот, заблудившийся и без радиостанции…

Вскоре в летном бараке у теплой печки Славек пожимал руку своему командиру. Едва успели выпить по кружке горячего чаю, а механики уже приготовили их машины к взлету. Повреждение радиостанции оказалось несложным. Просто вышла из строя какая-то лампа, и ее тут же заменили новой.

Обратный путь обошелся без приключений. В Карловке приземлились около 9.30. Снегу здесь и в помине не было…

Встречать приземляющиеся машины, как обычно, вышли механики.

— Как прошел полет? Все в порядке? — спросил коренастый механик по вооружению, когда замолкли моторы и пилоты спрыгнули с крыльев на землю.

— Черт бы вас всех побрал! — со злостью бросил Скибина.

Такого ответа механик никак не ожидал. Пилоты обычно хвалили его работу.

— Что-нибудь не в порядке? — допытывался обеспокоенный механик.

— Все в порядке, за исключением радиостанции! — взорвался взволнованный Славек и, повернувшись на каблуках, пошел в сторону барака.

— Не знаешь, какая муха его укусила? — спросил Еремина стоявший рядом капитан Симонов.

— Пустяк! — Еремин многозначительно подмигнул капитану. — Заблудились мы во время вьюги, а у него радиостанция вышла из строя, когда мы летели в ту сторону. Вот и нервничает…

Симонов сделался серьезным.

— И как же вы справились?

— Как видишь, долетели. Значит, хорошо. Только ему там без радиостанции наверняка было несладко. Не удивляйся его состоянию. Такого приключения в его жизни еще не бывало…