Возвращение катаров

Среда

Солнце скрылось в облаках, и сенатор Макаллен посмотрел на растущие вдоль дороги эвкалипты, пальмы и густые заросли олеандра, которые прятали тени в своих кронах.

— Он упрямый, — сообщил сенатор своему спутнику. — Он — как старый король, с соответствующими привычками и поведением. Этот человек не пойдет нам навстречу.

— Вы выступаете от имени президента Соединенных Штатов, сенатор. Это открывает все двери в этой стране и на большей части планеты.

— Нет, Джон, это не относится к Дэвиду Дэвису, — пожаловался Макаллен. — На самом деле, Дэвис убежден, что президенту пора отдать свой пост ему. И он заявляет об этом без малейшего смущения.

— Может, так оно и есть.

— Так или нет, но Дэвис ожидает, что президент будет исполнять его инструкции, а не наоборот.

— Белая башня более могущественна, чем Белый дом? Он выше президента?

— Для Дэвиса наша страна — монархия: он — король, а президент — его премьер-министр, — вздохнул Макаллен.

Лимузин и четыре мотоцикла сопровождения остановились у огромных металлических ворот въезда на ранчо. Видеокамеры системы безопасности внимательно изучали гостей.

За воротами их ожидали двое мужчин в костюмах, окруженных охранниками с автоматами. Все это напоминало небольшую военную операцию.

Макаллен знал, что не все находятся на виду, и инстинктивно поискал взглядом снайперов в густых зарослях сада. Но никого не увидел.

Ворота закрылись, и один из преторианцев наклонился к окну сенатора.

— Добро пожаловать, сенатор Макаллен. Рад снова видеть вас.

— Спасибо, Гас. Со мной господин Бек.

— Очень приятно, господин Бек, — поприветствовал Гутьеррес через стекло. — Мы вас тоже ждали.

— Очень приятно, — кратко отозвался Бек.

— Сенатор, вы уже знакомы с обычаями этого дома. Боюсь, что ваш эскорт и машина должны остаться здесь. Мой коллега проводит ваших спутников в гостевой корпус, где их хорошо устроят.

— Ладно, ладно, — проворчал Макаллен, махнув Беку, чтобы тот выходил из машины.

В этот момент другая машина остановилась рядом с ними, вышел водитель и без лишних слов направился к Беку.

— Я уверен, что господин Бек, в силу своей профессии, поймет нас, — объяснял Гутьеррес, в то время как другой преторианец без церемоний обыскивал мужчину. — Это обычные правила.

Телохранитель нашел пистолет, который искал, но ничего другого. Не сказав ни слова, он засунул его в карман своего широкого пиджака.

— Естественно, мы возвратим вашего «дружка» перед тем, как вы нас покинете, господин Бек. Извините за беспокойство, — утешил Гутьеррес. Затем он обратился к Макаллену: — Я полагаю, что господин сенатор по обыкновению без оружия?

— Совершенно верно, — подтвердил сенатор с некоторым раздражением.

— Спасибо. Мы можем сесть в машину.

Дорога заняла несколько минут. Они ехали по шоссе, вдоль которого росли пальмы и был разбит ухоженный газон. Чуть дальше виднелись небольшие рощи деревьев и сады. Они проехали вдоль забора, за которым стояли лошади, и вскоре показались строения, где, по-видимому, размещались стойла. Наконец они приблизились к главному зданию — просторному великолепному дому в испанском колониальном стиле с большим садом. Машина остановилась.

Бек подумал, что этот дом кажется подлинным и очень старинным. Должно быть, когда-то это был солидный семейный очаг, построенный на юге Калифорнии в период господства Испании, а после — Мексики.

Гутьеррес провел их внутрь здания, в одно из самых больших боковых помещений. Это была библиотека, отделанная красным деревом и орехом, где ряды книг доходили до потолка, украшенного резьбой. Огонь весело плясал в камине, отделанном в стиле «платереско», придавая комнате уютную и семейную атмосферу.

Дэвис сидел, глядя на огромный, во всю стену, проекционный экран телевизора, который не вязался с аристократическим убранством библиотеки. Экран был поделен на шесть частей, на каждой из которых одновременно транслировались разные телевизионные каналы.

Когда Гутьеррес объявил о приходе гостей, Дэвис поднялся с кресла. Одним нажатием на пульт он заставил мониторы погаснуть, и большая деревянная панель, казавшаяся такой же старинной, как и все остальное в библиотеке, бесшумно скользнула, закрыв собой экраны.

Макаллен выступил вперед и горячо пожал руку Дэвиса.

— Как дела, Дэвид? Я очень рад видеть тебя снова. — Крупный и краснолицый Макаллен выглядел комической противоположностью невысокому и худосочному Дэвису.

— Очень хорошо, Ричард, благодарю, — сказал Дэвис, который не сдвинулся со своего места. — Хорошо выглядишь.

— Спасибо. Я представляю тебе Джона Бека. Я тебе о нем говорил.

— Очень приятно, господин Бек.

— Рад познакомиться, господин Дэвис.

— Присаживайтесь. — Дэвис указал на кресла напротив себя.

Мужчины сели, Гутьеррес молча последовал их примеру.

— Дэвид, я со своей стороны и со стороны твоих друзей из Вашингтона приношу соболезнования по поводу смерти Стива.

— Убийства.

— Да, убийства. И хотя они уже выразили свои соболезнования по телефону, а губернатор был на похоронах, тем не менее президент, вице-президент и их супруги просили меня передать их тебе лично.

— Почему не приехал вице-президент?

— Вице-президент? — Макаллен напрягся, приготовившись к защите.

— Да, — подтвердил Дэвис, — вице-президент. Если причина твоего визита так серьезна, почему вице-президент лично не приехал ко мне?

— Дэвид, речь идет о несомненно важном вопросе, но сегодня предполагается обсудить некоторые технические моменты. Я уверен, что и президент, и вице-президент будут счастливы выслушать твои соображения после этой нашей встречи.

— Технические моменты? Я не привык заниматься техническими моментами.

— Но в данном случае это необходимо. На кону стоит твоя собственная жизнь и будущее корпорации.

— Я тебя слушаю.

— Как ты знаешь, господин Бек занимает высокое положение в ФБР. Отдел, которым он руководит, специализируется на расследовании случаев, связанных с политическими и экономическими группами, которые не вписываются в обычные рамки.

— Что ты имеешь в виду, Ричард? Разве есть такие, которые мы не контролируем? — с усмешкой сказал Дэвис.

— Это организации экстремальных политических идеологий, — продолжил Макаллен, отреагировав на ироническое замечание Дэвиса сухой улыбкой, похожей на гримасу, — или религиозные секты, которые стремятся к власти. Они используют методы психического и физического воздействия, которые нарушают нашу конституцию или находятся на грани этого.

— У вас интересная работа, Бек. Может, когда-нибудь вы напишете для нас сценарий приключенческого фильма. Но какое это имеет значение сейчас?

— Инспектор Рэмси попросил помощи для идентификации тех, кто взял на себя ответственность за убийство Керта, — сообщил Бек. — В ФБР зафиксировано более восьмисот антиправительственных группировок. Более четырехсот из них представляют собой военизированные группы, прекрасно вымуштрованные и хорошо разбирающиеся в оружии и взрывчатых веществах. Но мы ничего не знаем о тех, кто взял на себя этот теракт. Они добились цели, и изощренность использованных ими методов говорит о том, что это не просто банда сумасшедших или какая-то новая группировка. Мы думаем, что эта организация — дымовая завеса, за которой скрывается кто-то весьма опасный. Мы полагаем, что этот теракт — только начало и лишь часть изощренного и грандиозного плана.

— Вы отрицаете существование группы, принявшей на себя ответственность за теракт, — прервал Гутьеррес. — Как же вы объясните то, что вот уже более года мы получаем угрозы от них?

— Убийцы подготовились заранее.

— И у нас есть все основания думать, что в следующий раз они попытаются убить тебя, Дэвид, — вмешался Макаллен. — Президент хочет, чтобы ты максимально усилил меры безопасности.

— Передай президенту, что я благодарен ему за заботу, но моя служба безопасности, как ты уже мог заметить, работает безупречно.

— Президент хочет, чтобы ты подготовил преемника. Ты знаешь, как никто другой, насколько могущественна корпорация. У вас газеты, топ-журналы, самая влиятельная издательская группа в стране. Вы контролируете одну из четырех самых крупных телекомпаний США, помимо многочисленных новостных и тематических каналов. Студия «Игл» всегда на первых местах по мировым кассовым сборам, а ваши телевизионщики предлагает каждый сезон новые программы, собирающие максимальный рейтинг. Я уже не говорю о вашем лидерстве в радиовещании. «Дэвис корпорэйшн» имеет ключевое стратегическое значение для страны.

— Ты хочешь сказать, для вашей победы на выборах, не правда ли?

— Да брось, Дэвид, ты прекрасно знаешь, что значение корпорации так же велико, как военно-морского флота в Тихом океане.

— Ты ошибаешься. Корпорация сейчас, в начале века, гораздо важнее, чем морской флот. Особенно для вице-президента: только с ее помощью он сможет превратиться в президента на следующих выборах.

— Со смертью Керта место твоего преемника осталось вакантным. — Макаллен пропустил мимо ушей комментарий Дэвиса. — Форма акционерного порядка в корпорации такова, что даже если бы твои наследники продали акции, ни одна группа не получила бы полного контроля над компанией. Стоимость компании так велика, что делает практически невозможным сосредоточение контрольного пакета в одних руках. Таким образом, власть высоких чинов в корпорации является определяющим фактором для ее контроля, даже если у них нет большего количества акций.

— Я вижу, ты хорошо подготовился перед встречей. — Дэвис натянуто улыбнулся. — Но каким образом все это относится ко мне?

— Корпорация — это дело твоей жизни. Она носит отпечаток твоего характера и выражает твои идеалы свободы, которые совпадают с нашим видением мира: терпимого и либерального, где государство не вмешивается слишком активно в жизнь своих граждан. Все может трагически перемениться, если ты покинешь компанию, не оставив надежного преемника. Дело твоей жизни погибнет, а эта чудовищная машина массовой информации может попасть в руки тех, кто поведет ее в сторону, противоположную той, куда ты подталкивал ее до сих пор.

— Ричард, мне кажется, вы одержимы стремлением остаться у власти. От этого вам мерещатся кошмары. К тому же ваши идеалы и мои достаточно сильно различаются.

— Это не кошмары, — ответил Макаллен. Затем он обратился к Беку: — Джон, объясни господину Дэвису.

— У нас есть информаторы, внедренные почти во все наиболее активные секты. Вы бы удивились, узнав, насколько влиятельны некоторые из них и какие у них есть связи благодаря тому, что одни адепты помогают другим взбираться по лестнице власти.

— В таком случае, вы информированы о последнем пожертвовании, которое я сделал в мою синагогу, правда, Бек? — пошутил Дэвис, показывая зубы вместо улыбки.

— Некоторые из этих сект абсолютно закрытые и занимаются деятельностью, о которой знают лишь немногие адепты, — продолжал Бек, не отвечая на едкий юмор Дэвиса. — Бывает и так, что радикальная группа в составе религиозной секты разворачивает экстремистскую деятельность, не ставя в известность основную часть организации. Однако могу с уверенностью вам сообщить, что вот уже в течение нескольких лет некая мощная секретная организация пытается проникнуть в «Дэвис корпорэйшн». Многие из ваших служащих открыто принадлежат к этой группе, а некоторые из высших чинов вполне могут быть тайными членами секты.

— Бек, хватит ходить вокруг да около. Назовите мне конкретные имена, и будем действовать.

— Это не так просто. Хотя у нас есть все основания подозревать одну конкретную группировку, тем не менее пока мы не можем доказать ее связь с терактом.

— Нам необходимы веские доказательства, Бек, — высказал свое мнение Гутьеррес. — Мы не можем позволить возникнуть слухам, что корпорация преследует кого-то за религиозные убеждения. Простые подозрения здесь не подходят.

— Имена, Бек, — настойчиво повторил Дэвис.

— Он не может дать их тебе сейчас, — вмешался Макаллен. — Но мы уверены, что взрыв был спланирован как важный этап плана захвата контроля со стороны секты. Они не остановятся, Дэвид, и ты стоишь у них на пути. — Сенатор замолчал, чтобы подчеркнуть свои слова. — Мы решили, что с сегодняшнего дня специальный агент Бек возьмет на себе расследование. Так ты будешь защищен и…

— Минуточку, Ричард, — голос Дэвиса выдавал крайнее раздражение. — Вы приходите и рассказываете мне историю о какой-то секте, но не хотите сообщить мне даже ее название. Вы не говорите мне имен служащих, вызывающих подозрения. Вы не имеете ни одного доказательства. И с какой стати вы собираетесь поставить этот светоч из ФБР во главе расследования? Чтобы он совал в мои дела свой нос, напрямую соединенный через Интернет с Вашингтоном? Вы что, черт возьми, полагаете, что я вчера родился? Каждый день мои кинематографические студии отсылают обратно тысячи сценариев получше вашего.

Обычно красное лицо Макаллена побледнело.

— Пожалуйста, Дэвид, будь благоразумен. Мы заботимся о твоей безопасности и безопасности корпорации.

— Хорошо, господин Бек, — продолжал Дэвис, не обращая внимания на Макаллена. — Раз уж вы так хорошо информированы, скажите, какое взрывчатое вещество использовали «Защитники Америки»? Господи, какое дурацкое название, как у супергероев из комиксов.

— Я еще не обсуждал детали ни с Рэмси, ни с лабораторией, которая делала анализы.

— Однако это не помешало вам придти ко мне, чтобы дать парочку никчемных советов, — оскорбительным тоном заметил Дэвис, сопровождая свои слова суровым взглядом. — Скажи ему, Гас, что это было.

— «RDX», взрывчатка, которую используют секретные службы.

— Да, секретные службы, — повторил Дэвис. — Так вот, я думаю то же самое о секретных службах, что вы о сектах. Что наверняка это сделала одна из них, но какая? Сенатор, может быть, это была наша собственная секретная служба?

— Прошу тебя, Дэвид, — возмутился Макаллен, — как ты можешь говорить такое!

— Господин президент Соединенных Штатов Америки беспокоится о моем преемнике. — Дэвид никак не отреагировал на жалобный тон Макаллена. — У него уже есть кандидат на это место? Кто это, Ричард?

— Нас беспокоит твоя безопасность. Пожалуйста, не оскорбляй нас.

Дэвис молчал.

— Я уважаю президента, передай ему мою благодарность за беспокойство, — сказал Дэвис после долгой паузы, внезапно сменив тон на спокойный и примирительный. — Я благодарен за ту информацию, что мне сообщил господин Бек. Но надеюсь, что в следующий раз это будет что-нибудь посерьезнее сплетен. Если вы снова явитесь ко мне, то хотелось бы услышать имена и доказательства. Иначе не стоит брать на себя труд и приходить в мой дом. Пусть общается с тобой, Гас. Или с Рэмси. Пока не будет имен и мотивов, мы будем продолжать помогать следствию, но возглавлять его будет инспектор Рэмси. Я полностью ему доверяю.

— А что насчет подходящего преемника? — спросил Макаллен.

— Скажи президенту, что я начну подбирать кандидатуры. Все, господа, сейчас время ужина. — Дэвис поднялся со стула и все немедленно последовали за ним. — Ричард, — обратился он к сенатору, беря его под руку, — нам с тобой нужно обговорить кое-какие давние дела. Давай поужинаем вдвоем. — И добавил: — Господин Бек и Гас поужинают вместе. У них много «технических моментов» для обсуждения.

Бек смотрел, как Дэвис под руку с Макалленом выходили из библиотеки. Затем он повернулся и столкнулся взглядом с Гутьерресом. На обычно бесстрастном лице шефа преторианцев плясала плутоватая улыбка.

— Знаешь, что? Дюбуа разбудил мое любопытство разговорами о генетической памяти, но с тех пор я так больше ничего об этом и не услышал.

Хайме пригласил Карен в «Рикардо’с». Там было уютно, как дома, и он подумал, что такая атмосфера подтолкнет Карен к откровенности и та больше расскажет ему о таинственных катарах.

— Так тебе это интересно? — отозвалась Карен, с притворным удивлением расширяя глаза.

— Конечно. Если правда то, что рассказывает Дюбуа, мне хотелось бы испытать это на себе.

— Да, Хайме, все это правда. — Минуту спустя она добавила: — Я тебе это гарантирую.

— Как ты можешь быть так уверена? Ты так говоришь, словно сама испытала эти ощущения.

— Да, я попробовала это на себе.

— Ты? Расскажи!

— Не сейчас. Ты пока не готов.

— Как это не готов?

— Послушай, Хайме, речь идет не об увеселительной прогулке в парк Секвойи. То, о чем мы говорим, требует предварительных знаний, позитивного восприятия и обязательств.

— Я тебе не понимаю. Каких именно предварительных знаний?

— Прежде всего, необходима соответствующая позиция с твоей стороны. Ты должен быть готов принять некоторые вещи, которые сейчас, с твоим образованием и образом мыслей, могут показаться тебе неприемлемыми.

— Что, например? Что я должен принять?

— Предпочитаю не говорить об этом, пока не буду убеждена в твоем позитивном отношении.

— Карен, не начинай сначала. Обещаю, что внимательно выслушаю все, что ты мне скажешь. Более позитивным, чем я сейчас, быть невозможно, уверяю тебя.

— Хорошо, если ты так хочешь. — Карен посмотрела ему в глаза. Ресторанные лампы странным образом отражались в ее зрачках. Затем она продолжила, понизив голос: — Генетическая память — это не совсем верно. Ты не вспомнишь то, что произошло с твоим прапрадедом или другим физическим предком. Ты вспомнишь прошлое твоих духовных предшественников.

— Что значит «духовный предшественник»? Первый раз слышу о таком.

— Это — ты в прошлом, Хайме, твой дух.

— Я не понимаю, Карен. Что общего имеет мой дух с моими предками?

— Твой дух уже прожил множество жизней и всегда оставался самим собой. Поэтому люди, приютившие твой дух в своих собственных телах, являются твоими духовными предками. Тело умирает, а дух остается.

— Ты говоришь о реинкарнации, да?

— Да.

В этот момент появился Рикардо с напитками и поставил их на стол.

— Все хорошо, ребята?

— Да, спасибо, — ответил Хайме.

Рикардо пару раз по-дружески хлопнул его по спине, блистая белоснежной улыбкой. Карен ответила ему такой же. Уже отходя и воспользовавшись тем, что Карен его не видела, он подмигнул Хайме и показал ему большой палец: девушка понравилась Рикардо.

— Сложно поверить в реинкарнацию, — заметил Хайме, как только бармен отошел.

— Я тебя предупреждала.

— Но предположим, что я верю, — поспешил добавить Хайме, — или хотя бы допускаю, что это возможно. Я мог бы вспомнить прошлые жизни?

— Конечно, Хайме, мы об этом и говорим. В особых условиях ты способен получить доступ к воспоминаниям прошлого, которые придадут смысл твоей жизни, они помогут тебе понять ее как продолжение процесса обучения, начатого очень много лет назад.

— Ты испытала нечто подобное на себе или тебе рассказывали?

— Я же сказала, что пережила это лично.

— Как это было? Что ты видела? Расскажи мне, Карен.

— Извини, Хайме, сейчас не могу. Это очень личное. Мы недостаточно близки пока.

— Как ты можешь это говорить? Ты мне не веришь? Мы уже рассказывали друг другу очень личные вещи. Мы много раз занимались любовью, и ты никогда не проявляла чрезмерной скромности. Да и я тоже. Мы с тобой очень близки. Откуда вдруг эта сдержанность?

— Ты ошибаешься, Хайме. Я без стеснения отдала тебе мое тело, а ты мне свое. Но это физическая сторона. Это то, что когда-нибудь постареет и умрет. Наши тела наслаждались друг другом, и все было хорошо. Но этого мало. Гораздо легче открыть самое интимное в своем теле, чем в своей душе, ведь в ней — суть жизни, эссенция духа.

Хайме не мог отвести глаз от Карен. Он поймал себя на том, что сидит с открытым ртом, и закрыл его. Если бы Рикардо увидел его сейчас, то всю жизнь потешался бы над тем, «с каким глупым видом смотрел Хайме на ту блондинку».

— Наша истинная сущность в духе, который эволюционирует и развивается отчасти благодаря опыту, приобретенному в материальной жизни. Тело — это только инструмент. Говоря старинным языком, тело — порождение дьявола, поэтому оно конечно, в то время как дух бессмертен.

— Значит, дьяволом! Какое у тебя замечательное тело, Кэй! — воскликнул Хайме, пытаясь за юмором скрыть удивление и недоверие.

Карен хохотнула.

— Может, тело — инструмент дьявола, как ты говоришь, — добавил он, ободренный смехом Карен, — но, тем не менее, я дьявольски наслаждаюсь твоим с помощью моего.

— Что такое? — оборвала его Карен, став серьезной. — Ты что, мне не веришь? Видишь, почему я говорила, что ты не готов.

— Извини, Карен, не обижайся. Я с уважением отношусь к тому, что ты рассказала. Просто над дьяволом и человеческим телом обычно шутят, и я не удержался.

— Да, это так. Как я предупредила, это было сказано языком Средневековья. На самом деле, я не очень верю в дьявола, хотя иногда приятно переложить на кого-нибудь вину за поступки, в которых виноват только ты сам. — Она хитро улыбнулась. — Тебе так не кажется, Джимми?

— Абсолютно с тобой согласен. — Он тоже улыбнулся. — Если говорить о теле, то вместо того, чтобы винить дьявола, я бы его поблагодарил.

— Ты одержимый, — заключила она. — И все-таки я вижу, что ты еще не совсем веришь.

— Ты не права, Карен. Я очень хочу испытать эти ощущения лично и вспомнить мое прошлое.

— От тебя потребуют обязательств. Серьезных обязательств.

— Каких обязательств?

— Различных. Этот опыт может дать тебе ключи к жизненному пути, о котором ты не знал. Он укажет дорогу, с которой ты уже не сможешь свернуть. Кроме того, ты должен будешь вступить в нашу группу и подчиниться нашим правилам. Все не так просто. Свобода — это та цель, к которой мы стремимся. Однако на пути к свободе необходимо отказаться от нее, чтобы достичь общей цели.

— Но ведь это парадокс, Карен! В чем конкретно проявляется послушание? Что я должен буду делать? Разве не свобода проповедовалась в парке Секвойи?

— Я не знаю, что потребует от тебя послушание в каждый конкретный момент.

— Но, Карен, ты сама-то понимаешь, насколько отдает сектантством все то, о чем ты рассказываешь? — Хайме повысил голос.

— Ты спросил, я ответила. Мы это уже обсуждали в прошлый раз, и я не собираюсь делать это сейчас снова. Это мои друзья, и я с ними. Ты уже взрослый мальчик, Хайме. Выбирай сам, что тебе нужно. Я знаю, что нужно мне. — Карен встала. — А в данный момент мне нужно домой, уже поздно. Ты меня проводишь?

— Естественно, Карен. Я же тебя привез, — ответил Хайме, вставая.

Движение транспорта стало значительно менее интенсивным, но Хайме вел машину медленно: ему хотелось подольше побыть с Карен. Она же, похоже, не разделяла его желания.

— Мы увидимся в пятницу?

— Я же тебе говорила, что встречаюсь с моими друзьями.

— Это исключает мое присутствие?

— Нет, Хайме. Если придешь, все будут рады. Но сначала ты должен подумать и принять решение. Если придешь, это будет означать, что ты хочешь присоединиться к группе.

— Спасибо за приглашение. Я последую твоему совету, подумаю, а потом позвоню и скажу. Сколько у меня времени?

— До пятницы. Других планов у меня нет. Или я иду с тобой, или одна.

Молчание встало между ними. Хайме чувствовал, что на него давят. И это ему не нравилось. Что стояло за всем этим? Не были ли интригой эти разговоры о духе и реинкарнации? Что он потеряет, если уступит Карен? По крайней мере, он начинал понимать, что потеряет, если не пойдет ей навстречу. Ее саму. И этого он хотел меньше всего. За последние дни Карен превратилась для него в маленькое солнце, вокруг которого вращалась планета его жизни. Эта зависимость пугала его, но отказаться от нее было уже немыслимо.

Вдруг у него мелькнуло подозрение, мгновенное и ужасное, как молния в ночи.

— Карен, а Линда Америко…

— Что Линда Америко?

— Она — одна из твоих «друзей»?

— Да, я же тебе говорила, что она моя подруга.

— Я спрашиваю, из тех ли она «друзей», о которых мы говорили, то есть из тех, кто подчиняется лидерам?

— Почему ты так решил?

— Но тогда это могло бы объяснить, почему она так поступила с Дугласом. Я не вижу, чтобы у нее были какие-то личные мотивы, чтобы так жестоко пустить его ко дну. Ответь, Карен, она тоже из катаров?

— Я не буду отвечать, Хайме. Спроси у нее самой, и пусть она ответит, если захочет. Я не могу дать тебе никакой информации о Линде, потому что я катарка и ее подруга. Ты этому научишься, если присоединишься к нам.

— Зачем вашей организации понадобилось расправляться с Дугласом?

— О чем ты говоришь? К чему такие вопросы? Ты понимаешь, в чем нас обвиняешь? Я не собираюсь продолжать этот разговор, — твердо отрезала Карен.

Молчание снова превратилось в третьего пассажира машины. Это было неловкое, тягостное молчание. Полное вопросов. Полное предчувствий.

Они миновали шлагбаум у жилого комплекса Карен, и Хайме припарковал машину.

— Мне подняться с тобой? — неуверенно спросил он.

— Нет, не сегодня. Извини. Завтра мне надо рано быть в офисе, предстоит тяжелый день. — Она наклонилась к нему и, положив руку на плечо, поцеловала. Это был долгий и горячий поцелуй. — Позвони мне, — прошептала она на прощание.

Уходя, Хайме чувствовал себя счастливым, но проклятый аудиторский склад ума не давал расслабиться. Ему не давало покоя дело Дугласа. Почему все так произошло? Может, Линда настаивала на его присоединении к группе катаров так же, как действует сейчас Карен? Схожесть отношений Дугласа с Линдой и его с Карен была очевидна. Была ли случайной их первая встреча в «Рикардо’с»? Интересовал ли он Карен лично или она действовала в интересах организации? Может ли случиться, что Карен захочет расправиться с ним так же, как Линда с Дугласом? Снова это ощущение опасности. Сильное как никогда. Да, Карен была опасна. А организация, в которую она его втягивала, могла быть во много раз опасней.

Хайме знал, что уже принял решение, и в этом не участвовали ни разум, ни здравый смысл; он слушал только сердце. И не мог поступить иначе. Он пойдет за Карен, куда бы она его ни повела, как бабочка на свет.