Понедельник

88

Секретари еще не пришли, и Хайме зашел в кабинет без предупреждения. Андерсен стоял у окна, вглядываясь в туман на улице.

— Готовы? — без предисловий спросил он, увидев Хайме.

Казалось, он спешил.

— Да.

— Тогда пойдемте. Ни пуха, ни пера.

В лифте они бесконечно долго ждали, пока охранник проверял их. Уайт обычно приходил на работу рано, а его кабинет был совсем близко; встретиться с ним сейчас было бы очень не вовремя. Хайме не собирался давать при встрече никаких объяснений, а это, несомненно, насторожило бы шефа.

Наконец приехал пустой лифт, Андерсен приложил карточку, появился зеленый сигнал, и он нажал кнопку тридцатого второго этажа.

За считанные секунды они поднялись на нужный этаж, и Хайме понял, что пути назад нет. Его это не беспокоило. Намерения отступать не было.


Гутьеррес, в безупречном костюме и с серьезным выражением лица, ожидал их в приемной.

— Здравствуйте, господин Андерсен. — Он протянул руку. — Здравствуйте, господин Беренгер, — таким же образом поприветствовал он Хайме. — Позвольте ваш кейс, пожалуйста.

Только тут Хайме отдал себе отчет в том, как сильно все это время его рука сжимала ручку кейса. В нем лежала вся самая важная информация, доказательства, из-за которых убили Линду и другого члена организации. Несомненно, «Хранители» совершили бы еще не одно преступление, только чтобы этот кейс не попал в руки Дэвиса.

— Проходите, пожалуйста, — сказал Гутьеррес, указывая в сторону двери. — Металлоискатель, как в аэропортах.

Когда все формальности были позади, Гутьеррес провел их в конференц-зал, расположенный в северном крыле здания. Роскошный стол красного дерева и такие же стулья были единственной мебелью в помещении, которое могло бы показаться скромным, если бы не картины на стенах: Пикассо, Матисс, Ван Гог, Миро, Гоген и другие художники, которых Хайме не знал.

Хайме было трудно сдержать нетерпение. Проведя несколько минут в ожидании, он встал со стула и подошел к окнам. Но в этот дождливый понедельник даже из владений Дэвиса мир казался маленьким и серым.


— Доброе утро, господа, — сказал Дэвис своим твердым голосом и, не протянув руки посетителям, сел напротив них.

Все вежливо поздоровались. Гутьеррес устроился рядом с Дэвисом и открыл блокнот. У Дэвиса не было с собой даже листа бумаги.

— Эндрю, надеюсь, все это стоит чего-нибудь. Ты знаешь, я не люблю терять время. — Глаза старика казались потухшими, без блеска, у него был усталый вид.

— Ты знаешь, что я уважаю твое время, но это дело требует твоего личного присутствия. Ты знаком с господином Беренгером?

— Да, он подчиняется Уайту, верно?

— Совершенно верно.

— Эндрю, мне это не нравится. Если мы будем говорить о департаменте аудита, то Уайт должен присутствовать и слушать, а если необходимо, то иметь возможность защититься. Мне не нужны интриги и политические игры. Ты прекрасно это знаешь. Гас, позови Уайта! — теперь старик говорил энергично и властно.

Хайме тут же забыл о жалком облике этого человека и его старости. Перед ним был легендарный Дэвис, железный человек, который руководил самым крупным в мире коммуникационным концерном.

— Подожди секунду, Дэвид, — спокойно остановил его Андерсен, — сначала послушай, о чем пойдет речь. Если я попросил у тебя срочной встречи, то потому, что дело жизненно важное и должно рассматриваться без Уайта. Послушай нас, пожалуйста. Ты всегда сможешь позвать Уайта позже и выяснить то, что будет неясно.

— Хорошо, — подумав и взвесив все аргументы, согласился Дэвис. — Говорите, Беренгер.

— Господин Дэвис. — Хайме старался говорить неторопливо и уверенно. — В корпорации существует сильная подпольная группа, которая тайно добивается контроля над концерном.

— Я надеюсь, у вас есть новости посвежее, Беренгер, — прервал его Дэвис с саркастической улыбкой на губах. — Я знаю несколько подпольных групп, которые уже давно пытаются нас контролировать. Мое любимое развлечение — не допускать этого.

— Эта группа глубоко внедрилась в корпорацию, и многие ее представители занимают в фирме высокие посты.

— Это тоже не новость. — Дэвид продолжал говорить резким тоном. — Может, расскажете что-нибудь новое?

— Речь идет о религиозной секте. — Хайме терялся перед натиском Дэвиса, но старался этого не показывать. — Они хотят использовать корпорацию для распространения своей доктрины фундаментализма и нетерпимости. — Он замолчал на минуту, убедившись, что Дэвис и Гутьеррес слушают его с возрастающим интересом. — Убийство господина Керта и человек, которого вы назначите на его место в студии «Игл», — важнейшие пункты их стратегии. Я думаю, что на данный момент лучшими перспективами занять этот пост обладает именно член секты. Если этим людям удастся завладеть всеми руководящими постами, останется только избавиться от вас, и корпорация окажется в их руках.

— Вы хотите сказать, что Кохрэйн, вице-президент студии, — член секты? — Теперь в глазах у Дэвиса появился блеск, а следы усталости как рукой сняло.

Хайме медлил с ответом, так как подтвердить это было бы прямым обвинением. Он посмотрел на Андерсена, тот ничего не сказал, но утвердительно кивнул головой.

— Мы думаем, что это возможно.

— Вы думаете? — Дэвис повысил голос. — Вы приходите сюда сказать, что подозреваете одного из самых высокопоставленных руководителей этой корпорации в убийстве Стивена Керта, или только так думаете? Надеюсь, у вас есть доказательства?

— Я пока никого не обвиняю. Позвольте представить вам то, что у меня есть, а там посмотрим, что это доказывает.

Старик не ответил, но продолжал смотреть на него темными глазами со стальными искорками. Хайме казалось, что он благополучно миновал первый подводный камень. Рядом Гутьеррес бесстрастно наблюдал за Хайме. Преторианец не делал ничего устрашающего, но казалось, что, он, как древний воин, только и ждет приказа вождя, чтобы вскочить на стол, наброситься на жертву, вырвать у нее сердце и преподнести его своему повелителю, как богу.

Хайме продолжал:

— Цель секты, как я уже сказал, контроль над корпорацией и…

— О какой секте вы говорите? О катарах? — поинтересовался старик.

Вопрос был для Хайме как пощечина. Что Дэвис знал о катарах?

— Нет. Я говорю о «Хранителях Церкви». Это радикальная ветвь хорошо известной в этой стране религии. В течение многих лет они обкрадывают корпорацию на огромные суммы, приписывая их к расходам на производство художественных и телевизионных фильмов. Эти средства потом тратятся на покупку акций компании.

— Нас обкрадывают? — Теперь на лице Дэвиса читалось возмущенное недоверие. — Как же они смогли обойти наши системы контроля?

— Существует предварительный сговор между руководителями аудита и закупщиками. Секта и ее сторонники владеют целой сетью различных компаний, поставляющих материалы и услуги для производства фильмов. — И Хайме рассказал все в деталях.


— Это серьезное дело, и вы, как аудитор, — сурово заявил Дэвис, выслушав объяснения Хайме, — должны предъявить доказательства. Мне нужны доказательства сейчас же!

Хайме спокойно поставил свой кейс на стол и начал доставать папки и выкладывать их на стол.

— Это список фильмов и телепередач, при производстве которых мы обнаружили финансовые махинации, — сказал Хайме, передавая документы Дэвису через стол. Он подождал, пока старик с непроницаемым лицом просмотрит список. Не говоря ни слова, прочитав документ, тот передал его Гутьерресу. — Это — список компаний, которые, как мы доказали, участвуют в мошеннических контрактах. Их более пятидесяти, но их владельцы, указанные рядом с названием компании, — одни и те же лица. Пятнадцать человек, подставные лица секты.

Он продолжал рассказывать о том, как работают заговорщики. Дэвис, положив бумаги на стол, вперил взгляд в Хайме. Его глаза, усталые в начале разговора, теперь метали молнии.

— Есть ли у вас подозрения или какие-нибудь указания на то, что финансовый директор тоже участвует в сговоре? — спросил он.

— Нет, никаких подозрений.

— Хорошо. Он займется перепроверкой этих данных, которые действительно указывают на существование крупных махинаций. Вы намекаете, что убийство Керта — часть этого заговора, куда вовлечены руководители корпорации. Я хочу знать, как вы это выяснили. Как получили документы и информацию, ведь они не находятся в ведении вашего департамента.

— Вы, наверное, помните Линду Америко.

— Да, я ее помню. Это та девушка, что была убита в Майами бандой садистов.

— Это куда серьезней, чем банда садистов. Линда была любовницей Дэниела Дугласа, моего бывшего коллеги, управляющего производственным аудитом, и одновременно его подчиненной. Он ввел ее в секту «Хранителей». — Хайме подробно рассказал, не называя, однако, имени Карен и того, как Линда доставала информацию и передавала своей подруге.


— Каков ваш интерес в этом деле, Беренгер? — поинтересовался Дэвис, выслушав рассказ. — Секта, если она существует, может поквитаться с вами и вашей подругой. Почему вы рискуете? Что вы выигрываете в этом деле? Может, вы — одинокий поборник справедливости, желающий отомстить за Линду? Или хотите отделаться от Уайта и занять его президентское кресло?

Хайме послышалось злорадство в последнем вопросе Дэвиса.

— Господин Дэвис, я аудитор и обнаружил махинации против моей фирмы, на которую работаю уже несколько лет. Моя обязанность — расследовать их и доложить вам. Разве странно, что я так и поступил?

— Да, конечно. Верно. Это ваша обязанность, — ответил старик с гримасой на лице, которая вполне могла сойти за подобие улыбки. — Но это не ваша обычная работа, и в данном случае лично вы рискуете.

— Да, признаю, мне бы очень хотелось, чтобы убийцы Линды получили по заслугам. — Затем добавил: — И от повышения я бы тоже не отказался.

— Не торопитесь так, — осадил его Дэвис. В этот раз улыбка удалась ему лучше. Было видно, что ответ ему понравился, Хайме говорил на знакомом ему языке, к которому он привык и который хорошо понимал. — Пока закончим с этим делом. Жду вас к себе в три часа. И тебя, Эндрю.

Дэвис встал и в сопровождении Гутьерреса вышел из гостиной, не попрощавшись.

89

— Как дела, пришелец? — пошутила Лаура, увидев его. — Мы думали, тебя похитила какая-то англичанка.

— У меня все хорошо, а ты как? — ответил Хайме, заходя в свой кабинет.

Лаура вошла за ним.

— У тебя длинный список звонков, и ты не читал сообщения электронной почты.

— Да, я знаю. Я был очень занят.

— Твой шеф спрашивал о тебе постоянно. Он хочет, чтобы ты ему немедленно позвонил.

— Я же сказал, что у меня неприятности в семье. — Хайме уже не скрывал своего презрения к Уайту. — Ему мало этого?

— По-видимому, да. Он звонил тысячу раз и спрашивал, где ты. Лучше бы ты позвонил ему.

— Не переживай, Лаура, я скоро с ним увижусь. — Хайме был уверен, что Дэвис сведет их вместе на вечернем совещании.

Лаура зачитала список звонивших в его отсутствие, отчиталась о поступившей корреспонденции и других, менее важных делах. Но для Хайме сейчас не было ничего важнее, чем вечернее совещание.

— У тебя отсутствующий вид, начальник. Уверен, что все хорошо? Может, я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, спасибо. Пока все хорошо.

— Не влюбился ли ты, в самом деле? В англичанку? — Лаура хитро глянула на него, приподняв верхнюю губку.

— Ну, может, не без этого. Да и другие события. Но ты меня сейчас не пытай, потом все расскажу. Сейчас мне надо идти.

— Идти, Хайме? Уайт взбесится, когда узнает, что ты ушел, не поговорив с ним!

— Ну, так не говори ему, что я приходил.

— А если он спросит? Ты же хочешь, чтобы я врала?

— Да, соври ему. Пока!

Хайме быстро вышел из здания и поехал в «Рикардо’с», где пообедал пиццей вместе с Карен и Рикардо и рассказал им, как все прошло. Потом отправился прямиком в конференц-зал и вынужден был полчаса томиться в ожидании, пока не началось совещание.

90

— Информация, которую мы получили, достоверна. — Дэвис говорил серьезно и неторопливо. — Перед нами серьезный случай мошенничества. Вы говорите, что мы столкнулись с заговором, организованным сектой, и убийства Стивена и Линды — часть интриги, в которую вовлечено высшее руководство корпорации. Вы подтверждаете вышесказанное?

— Да, хотя у меня нет прямых доказательств участия упомянутых руководителей в убийствах.

— Тем не менее, вы назовете нам все имена, не так ли? — вмешался Гутьеррес.

— Нет. Я не дам имена тех, против кого у меня нет веских доказательств их вины. Я не хочу обвинений в клевете.

— Что вы мне скажете о вашем шефе, Чарльзе Уайте? — продолжал Гутьеррес.

— Его участие в заговоре очевидно, а доказательства — перед вами на столе.

— Хорошо. Не будем терять времени, пусть зайдет Уайт, — распорядился Дэвис. Гутьеррес вышел и вскоре вернулся вместе с Уайтом, жестом указав ему на один из стульев в конце стола.

Уайт, бледный, в тишине смотрел на присутствующих своими блекло-голубыми глазами. Они казались невыразительными на фоне черных подглазий, тусклыми и мертвыми. Он увидел Хайме, но ничего не сказал.

— Чарльз, — начал Дэвис. — Беренгер предоставил нам документы, которые доказывают факт финансовых махинаций в студии «Игл», в результате чего у меня были похищены миллионы долларов. В них участвовал Дэниел Дуглас, твой бывший директор аудита, которого мы уволили за сексуальное домогательство, а Линда Америко, девушка, обвинившая его, была убита в Майами, где собирала доказательства обмана. Все указывает и на твое участие в них — либо напрямую, либо покрывая действия других. Я хочу выслушать твою версию.

— Я никогда не участвовал ни в каких махинациях, — возразил Уайт, внешне спокойный. — Тебя обманывают. Линда, как и Беренгер, принадлежала к секте так называемых катаров. Другие сотрудники, такие, как Карен Янсен и ее шеф, присутствующий здесь Андерсен, тоже катары. Они хотят взять корпорацию под свой контроль. Хотят избавиться от меня, оклеветав, чтобы Беренгер смог занять мое место, а секта через него усилила свое влияние в корпорации. Этот тип, — он показал пальцем на Хайме, — исчез несколько дней назад, предполагаю, для того, чтобы приготовить этот спектакль. Если здесь кто и является жертвой сговора, то это я. Спроси у Беренгера, и пусть попробует отрицать, что принадлежит к катарской секте.

— Это абсурдный способ защиты, — заметил Хайме, чувствуя, что все взгляды устремлены на него. — Нарушения выявлены в сфере производства, куда у меня нет доступа, где нет моего влияния. Если бы я участвовал в обмане, это было бы в дистрибьюторской сфере.

— Ты был заодно с Линдой, — быстро нашелся Уайт, повышая голос. — У нее-то был доступ к производству, а ты говорил ей, что делать. Вы жульничали, а теперь обвиняете меня! Вот в этом состоит сговор! Отвечай! Линда была катаркой? А ты сам? Отвечай: да или нет?

— Какая глупость! — возмутился Хайме, которому пока удавалось сохранять хладнокровие, несмотря на выпады Уайта. — Линда была убита, потому что пыталась вывести на чистую воду мошенников, и ее доказательства сыграли решающую роль. Они разоблачают тебя и других членов секты «Хранители Церкви». Не ставь себя в смешное положение, защищаясь, как кот, брюхом вверх. Все кончено.

— Он не хочет отвечать, — сказал Уайт, обращаясь к Дэвису. — Он принадлежит к секте, которая стремится овладеть корпорацией. — Затем снова посмотрел на Хайме. — Да отвечай же, наконец! Скажи, если осмелишься, что ты не из секты последователей средневековых катаров, которых сжигали на кострах, как еретиков. Признайся!

— Мы сейчас не в средневековой Европе, а в XXI веке, в Соединенных Штатах. Я не понимаю, почему должен отвечать на этот вопрос, и я этого не сделаю.

— Видишь, Дэвид? У него много тайн. — Повернувшись к Хайме, Уайт добавил: — Ты приготовил все это в течение тех дней, что не приходил на работу, правда?

Хайме бросил взгляд на Дэвиса, который наблюдал за их стычкой блестящими глазами. Хайме не рассчитывал ни на такую решительную контратаку, ни на уверенность, с которой держался Уайт. Но когда он собрался ответить, его прервал Дэвис:

— Хватит болтать чушь, Чарльз. Ты опоздал; Андерсен уже все рассказал мне, а Беренгер принес доказательства. Именно ты и твои приспешники виноваты в хищении, покрывательстве и, скорее всего, в убийстве. Меня не интересует религия тех, кто работает со мной рядом. Катары, евреи, буддисты, католики — мне все равно, если только они не объединяются, чтобы совершать преступления. Во всех остальных случаях они могут собираться вместе, когда хотят.

Хайме с облегчением взглянул на Андерсена, в какой-то момент ему показалось, что тот хочет сбежать, оставив его одного расхлебывать все последствия. Теперь он понимал, что после утреннего совещания Андерсен успел поговорить с Дэвисом наедине, рассказал ему в общих словах о катарах и тем самым подготовил его к этой атаке, которую в отчаянии предпринял Уайт.

— Но, Дэвид… — пробормотал Уайт, видя, что взгляды всех присутствующих, направленные на него, стали враждебными.

— Молчи, подонок! — оборвал его Дэвис, который ждал, пока Уайт заговорит, чтобы прервать его. Он, как кошка, играл со своей жертвой, с садистским удовольствием отвечая новым ударом лапы на каждую попытку жертвы спастись. — Ты предал меня, сукин сын. Ты меня обокрал. И убил моего лучшего друга. — Дэвис замолчал.

— Тебя ввели в заблуждение. — Глаза Уайта вылезли из орбит. — Они хотят потопить меня. Ты должен дать мне возможность защищаться.

— Защищаться! — закричал Дэвис. — Вот передо мной доказательства! Защищайся, если можешь! — И бросил папки на стол, перечисляя случаи воровства и вовлеченные в него компании.

— Если и были махинации, я не имею к ним отношения. — Уайт говорил уже не так убежденно.

— Невозможно, чтобы это произошло без твоего ведома. Абсолютно невозможно! — Старик понизил голос до шепота. — Ты меня держишь за дурака, а я вижу перед собой мертвеца. От тебя уже несет мертвечиной.

Хайме заметил, что его шеф бросил взгляд на Гутьерреса, как осужденный на палача. Тот сидел с непроницаемым лицом.

— Пожалуйста, Дэвид, ты ошибаешься. — Глаза Уайта наполнились слезами, голос дрожал, он мгновенно растерял всю свою уверенность. Поддавшись панике, он казалось, вот-вот упадет в обморок. Уайт не смел поднять глаза на Дэвиса, его взгляд сосредоточился где-то на поверхности стола.

Хайме, который до сих пор всегда видел начальника уверенным в себе и холодным, был удивлен и обескуражен. Он слышал истории о том, каким жестким может быть Дэвис, но в первый раз ему пришлось увидеть это собственными глазами. Старик скалил зубы в зловещей улыбке, а глаза блестели зловещим весельем. Внезапно он показался Хайме древним и грозным чудовищем из прошлого восьмисотлетней давности.

— Я не ошибаюсь, мерзавец, не ошибаюсь. Но буду щедрым и предлагаю тебе сделку. Так тебе, возможно, удастся спасти шкуру.

Уайт поднял влажные глаза и с надеждой посмотрел на Дэвиса.

— Если ты мне расскажешь все подробности тайного сговора, назовешь имена нечистых на руку сотрудников и их уровень ответственности, то попадешь в тюрьму, но, по крайней мере, останешься жив.

— Не могу, — ответил слабым голосом Уайт, немного подумав.

Хайме знал, что тот не мог донести на своих. Дэвис не прощал, но и «Хранители» тоже.

— Можешь. — Дэвис вдохновлено торговался. — Если информация окажется правильной и качественной, то я даже куплю тебе билет за границу, и ты отделаешься от полиции и от своих дружков.

Уайт не ответил. Он опустил голову и только слабо покачал ею в ответ.

— Хорошо. Даю тебе на обдумывание двадцать четыре часа, — в конце концов решил старик. — Завтра придешь сюда в половине пятого. Иди сейчас домой и никуда не выходи, пока мы за тобой не приедем. Оставь свои ключи, пароли, карточки. Не заходи в свой кабинет и не бери машину компании. Ты уволен. Гас. — Гутьеррес привстал. — Отведи Уайта вниз, и пусть парочка твоих ребят проводят его до дома. — Дэвис снова обратился к Уайту, который уже вставал. — Завтра я жду тебя со всей информацией. А сейчас уйди с моих глаз.

— Дэвид, — заметил Андерсен, когда Уайта вывели. — Мне кажется, самым разумным было бы сейчас же сдать его полиции. Мы избежим осложнений.

— Да, но тогда нам никогда не получить список всех замешанных в этом деле. А я хочу знать, кто они. Нет, Эндрю, мы поступим по-моему.

— Есть риск, что он сбежит, придумает что-нибудь, свяжется со своими, — предположил Хайме, которому совершенно не улыбалось встретиться снова с Уайтом.

— Не беспокойтесь, Беренгер. — Дэвис улыбнулся, угрожающе показывая зубы. — Он не сможет убежать. Он даже не осмелится выйти из дома.


— Ну, хорошо, — согласился Хайме, гадая, что бы это могло означать.

— Теперь поговорим о вас! — продолжил Дэвис. — У меня тут последняя характеристика, которую дал вам Уайт. Она, откровенно говоря, прекрасная. Я решил, что вы немедленно займете его место. Пока что мы не будем делать никакого официального уведомления, а вы тем временем постараетесь раздобыть всю информацию о заговоре. Начните прямо сейчас. Купер и департамент финансов помогут вам во всем.

Вы и Андерсен будете сотрудничать с инспектором Рэмси, расскажите ему все, что может помочь в расследовании дела убийства Стивена. Я уверен, что Бек, специальный агент ФБР, явится, как только узнает новости. Обращайтесь с ним вежливо, но не вдавайтесь в детали. Вашингтон тут же узнает все, что знает он. А я пока не хочу, чтобы Вашингтон располагал всей информацией. — Дэвис встал и направился к двери, не дожидаясь реакции Хайме на его назначение.

Хайме быстро все обдумал. Такой финал был гораздо лучше всего, что он мог себе вообразить. Битва выиграна. Он ощутил сладость победы. Но его смущали другие мысли.

— Господин Дэвис.

— Что? — Дэвис повернулся к нему уже в дверях.

— Я хотел бы сохранить моего секретаря.

Дэвис посмотрел на него так, словно он только что сказал большую глупость.

— Беренгер, на вашем новом посту вам необходимо научиться не задавать мне неуместных вопросов. Поговорите с Эндрю Андерсеном. — Дэвис вышел. Хайме смотрел ему в спину, а Андерсен и Купер протягивали руки с поздравлениями. «Старый, сморщенный и так же привязанный к своей власти, как наркоман к героину», — подумал Хайме. И вдруг его осенило.

— Да ведь я тебя знаю, — пробормотал он сквозь зубы. — Вот уже много, много веков.

91

— Господи Боже! Мы победили! — Ликование Рикардо прекрасно слышалось даже через телефонный провод, и Хайме подумал, что вот уже много веков он был должен Рикардо эту победу. — Этим вечером мы отпразднуем твое повышение на полную катушку. Я попрошу Карен, чтобы она пригласила кого-нибудь из своих катаров.

— Согласен, Рикардо, но только не допоздна. Мне не хочется выходить на новую работу с тяжелой головой.

— Поздравляю, дон Хайме. — Голос Карен звучал нежно, она сказала эти слова по-испански. — Я тебя люблю.

— А я тебя. Очень, — удивленно ответил Хайме по-английски. — Я не знал, что ты говоришь по-испански. Когда ты его выучила?

— С Рикардо, только что.

— Спасибо за такой сюрприз, но не очень-то доверяй Рикардо как учителю. Если хочешь выучить мой родной язык, лучше я сам буду тебе преподавать.

Карен засмеялась.


— Ты шутишь! — воскликнула Лаура.

— Нет. Это произошло несколько минут назад наверху, на Олимпе, где обитает Дэвис.

— Какой сукин сын этот Уайт! Бедная Линда!

— Пока что храни это в секрете, как хороший секретарь. Ладно? У нас пока нет доказательств участия Уайта в убийстве.

— Но о твоем повышении я, по крайней мере, могу рассказать?

— Можешь, хотя оно пока не оформлено официально. И о твоем повышении тоже. Ты пойдешь со мной.

— Правда?

— Чистая. Мы с тобой одна команда.

— Чудесно, шеф! Спасибо за повышение! — закричала Линда, обнимая его за шею и целуя в каждую щеку. Третий, длинный поцелуй, к удивлению Хайме, был в губы. Потом она отстранилась от него и лукаво улыбнулась. — Ладно, теперь поговорим серьезно. Больше ответственности, больше денег. Когда ты собираешься повысить мне зарплату?

— Да ты материалистка! — упрекнул ее Хайме, шутливо хмуря брови. — Хорошо, если я не заявлю на тебя за сексуальное домогательство!

— Ну, ты и недотрога! — Лаура, руки в боки, с вызовом смотрела на него. — Если тебе не понравился поцелуй, верни мне его, и разойдемся.

Они часто подшучивали друг над другом, но никогда раньше Лаура его не провоцировала. Их тянуло друг к другу. По его телу пробежала дрожь от этого внезапного проявления женственности.

Но сейчас Хайме безумно любил Карен, и такое поведение секретарши его напугало. Что могло произойти, если бы она повела себя так до того, как он встретил Карен? Хайме отбросил эту мысль, момент для фантазий был неподходящим. Он решил корректно разрядить обстановку.

— Это был прекрасный поцелуй. Я сохраню его навсегда. — Потом он сменил тон. — Сегодня вечером я и моя девушка празднуем с друзьями. Мне будет приятно, если ты придешь.

— Большое спасибо. Не знаю, смогу ли, у меня уже были планы на сегодня, — ответила Лаура после долгого раздумья. Упоминание о девушке ее удивило. Очарование момента было разрушено. — Я позже тебе скажу, — добавила она, грустно посмотрев на Хайме.

92

Рикардо заказал севиче, бурритос, фахитас, кесадильяс, гуакамоле с кукурузными чипсами, огромные блюда разноцветных салатов и зеленый соус чили.

— Лучшая тортилья Калифорнии! — гордо рекламировал он, разливая за стойкой пиво и «Маргариту».


— Кевин передает вам поздравления, — сказал Дюбуа Хайме. — Он сказал, что вы не обидитесь, если он не придет. Вам будет лучше без него.

— Я прекрасно понимаю Кевина, Дюбуа. Поблагодарите его от моего имени, когда увидите. Я надеюсь, он скоро найдет себе девушку, которая сделает его счастливым. «И раньше, чем пройдут шесть месяцев», — подумал он.

— Кевин уже много лет преподает в университете, хорош собой и харизматичен. Он никогда не испытывал недостатка в женщинах. Но, похоже, его привлекает Карен.

— Как не повезло! — посетовал Хайме.

— Не жалуйтесь. Он увидел ее первым. Но все решает судьба. И в данный момент она выбрала вас.

— Хорошее утешение! Карен нужна мне навсегда.

— «Всегда» — это очень долго. — Старик испытующе смотрел на него своими глубокими глазами. — Будущее существует только в нашем сознании и, возможно, то будущее, что вы воображаете, — мираж. Только «сегодня» реально. Наслаждайтесь им.

Хайме бросил на собеседника мрачный взгляд, этот святоша начинал раздражать его. Он решил сменить тему.

— Сегодня я испытал странное чувство к Дэвиду Дэвису.

— Что именно?

— Что я знал его в прошлой жизни.

— Кто он был?

— Некто очень влиятельный.

— Я пытаюсь вспомнить его внешность и манеру двигаться. — Дюбуа закрыл глаза и вскоре заговорил, не открывая их. — Может быть… Смешно, конечно, но, похоже, это…

— Кто, Дюбуа? Говорите!

— Симон де Монфор. Военачальник крестоносцев.

— Правда? Значит, я угадал.

— Удивительно. Но это имеет смысл, он продолжает стремиться к власти.

— Как такое может быть? Дэвис — еврей.

— А какая разница? Душа ищет в новых жизнях путей, которые помогают ей совершенствоваться. Быть евреем, терпимым к остальным, не хуже, чем быть мусульманином, католиком или катаром.

Хайме не возразил Дюбуа не потому, что был согласен с ним, просто его мысли занимал другой вопрос.

— Скажите, почему я начинаю узнавать в этой жизни всех тех, кого знал раньше?

— Потому что сейчас вы открыли глаза и видите то, чего раньше не видели прямо под носом; закрывается цикл.

— А если я так и не встречу кого-то, кого сильно любил в прошлой жизни?

— Ничего страшного. Возможно, этот человек уже не нуждается в реинкарнации. Или его духовное развитие повело его другим путем. Вы никогда не встретите всех.

— Мне хотелось бы повстречать Мигеля де Луизьена, королевского знаменосца.

— Правда, было бы хорошо? — снова ласковая улыбка осветила лицо старика. — Все равно как повстречаться со старыми друзьями юности, которых давно не видели. Прекрасно. Но это не меню в ресторане, встреча не происходит по заказу. Живите и сохраняйте открытыми ваши чувства. Может быть, когда-нибудь вы его встретите.


Между тем весь бар постепенно вовлекался в празднование. Рикардо заявил, что праздник на пятерых, среди которых большинство мужчин, — это полная ерунда. И, как и следовало ожидать, пригласил выпить и закусить вместе с ними всех клиентов заведения. Он предложил тост за своего друга, который сегодня стал президентом.

— Если приглашаешь незнакомую девушку, а она не одна, то приходится приглашать и ее приятеля, — доверительно сообщил он Хайме и подмигнул.

Так что в итоге его поздравляли все: мужчины, пожимая руку и похлопывая по плечу; женщины — поцелуями. Было много музыки и танцев. Тим пригласил на танец Карен, и Хайме удивился, как хорошо она умеет танцевать. Она двигалась ритмично, сексуально.

Он желал ее и любил. Хайме не знал, что стоит на первом месте в этой смеси чувств, тело и дьявол или Бог и душа. «Так вот и живем в этом мире, — сказал он себе, — между адом и раем».

Хайме в этот момент, между умершим прошлым и несуществующим еще будущим, был счастлив, неизмеримо счастлив.


Около десяти вечера он увидел в дверях одинокую фигуру.

Это была Лаура, она пришла одна, что подтверждало то, о чем подозревал Хайме: сейчас у нее не было пары, и она страдала от одиночества, как и сам Хайме несколько недель назад. Лаура была прекрасной девушкой, яркой личностью и по-женски привлекательной. Хайме подумал, что часто люди не совпадают по фазам своей жизни. Он поспешил к Лауре, они обменялись поцелуями. В щеку.

— Спасибо, что пришла, — сказал Хайме.

— Я обязана отпраздновать с тобой повышение. — И добавила с улыбкой: — Кроме того, надо воспользоваться тем, что впервые за столько лет ты меня куда-то пригласил.

— Вредина, — упрекнул он ее с улыбкой. — Ты в своем репертуаре.

Карен подошла поздороваться, они уже общались пару раз до этого. Карен взяла шефство над Лаурой, познакомив ее со всеми присутствующими. Когда подошла очередь Рикардо, он нежно заглянул в глаза Лауры и театральным жестом поцеловал ей руку.

— Где ты была раньше, любовь моя? Я ждал тебя весь вечер. — Деликатно взяв ее под руку, он повел ее выпить бокал вина.

Карен, удивленная таким поворотом, заметила Хайме:

— А Рикардо, оказывается, настоящий кавалер.

— Да, но с ним надо держать ухо востро.

— Почему?

— Я думаю, что Лаура — одинокое сердце в поисках любви.

— В таком случае, я боюсь, что Рикардо решит этим воспользоваться.

— Да, как со всеми. Но Рикардо справедлив. Ведь он дает что-то и взамен.

— Нет, если они ищут настоящую любовь.

— Да ладно, поиски настоящей любви не должны быть скучными.

— Ты меня не хочешь понять.

— Я тебя понимаю, только хочу сказать, что Рикардо ожидает сюрприз: Лаура не покорная овечка.

Вечеринка набирала обороты, и вдруг музыка замолчала, зажглись огни небольшой сцены. Появился Рикардо с двумя гитарами в руках.

— Представляю вам: самый лучший в мире президент — Хайме Беренгер!

Публика разразилась аплодисментами, и Хайме вытолкнули на сцену. Когда он поднялся, Рикардо добавил:

— И самый плохой певец. — Все засмеялись.

— Я тебе устрою, — тихо пригрозил Хайме.

Они перепели весь свой старый репертуар. От «Cecilia. You are breaking my heart» Саймона и Гарфанкела до «La mujer que a mi queria ha de quererme de verdad… Ay, corazon!»


Хайме казалось, будто вернулось прошлое, яркое и романтичное. Он чувствовал себя как тогда. Нет, лучше, намного лучше. Но чего ему хотелось по-настоящему, так это держать сейчас Карен в своих объятиях.

Когда они закончили петь и аплодисменты затихли, зазвучала романтическая музыка. Рикардо, нарушив традицию своего заведения, пригласил Лауру на танец. Они смотрели в глаза друг другу с нежной улыбкой.

— Проклятый Рикардо собирается переспать с моей секретаршей в честь моего повышения, — прошептал Хайме на ухо Карен.

Она засмеялась.

— Не будь завистливым и пригласи меня на танец.

Они танцевали, и Хайме чувствовал, как все его тело желает ее. И что его душа тоже хочет соединиться с этой женщиной. Это уже происходило раньше. И произойдет потом.

Они посмотрели друг на друга. В их глазах цвела вся вселенская страсть и любовь. Неодолимая сила соединила их губы.

Хайме казалось, что весь мир кружится вокруг них, пока внутренний вихрь перемешивал прошлое и настоящее. И все лучшее ада сливало воедино их тела, и все лучшее рая соединяло их души.

В этот момент существовало только одно пространство, то, в котором они находились сейчас.

Существовало только одно мгновение. Настоящее.

93

На экране компьютера быстро открывались и закрывались окна, следуя ритму, который задавали ловкие пальцы.

Они вызвали новое сообщение, затем ввели список из десяти адресов. Клавиши застучали, набирая текст:

«Всем братьям «Хранителей Церкви», код «А», юг Калифорнии:

Сачиэль, один из наших важнейших бастионов нападения на Иерихон был нейтрализован в результате неожиданного маневра. Наши враги катары объединились с Дэвисом. Взятие Иерихона, крестовый поход и некоторые наши братья в опасности. Переходим к запасному плану нападения.

Все братья кода «А» должны немедленно связаться со своими лидерами и предупредить братьев кода «Б», которые находятся под их началом. Момент наступил.

Завтра зазвучат трубы избранных. Последний бастион падет, и мы свершим Божью справедливость среди неверных».

Пальцы постукивали по столу, пока автор строк перечитывал текст. Он сделал две поправки и подписался: «Архангел». Нажал на клавишу и послал сообщение, стерев его затем из памяти компьютера. Потом сложил в молитве тонкие руки, на одной из которых выделялся странной формы ноготь указательного пальца.

Слова молитвы наполнили тишину ночи.

Загрузка...