10-я симфония

Глава 55

Утром в день концерта инспектор Матеос получил письмо из Парижа с обратным адресом:

Вскрыв письмо, Матеос убедился, что в нем дюжина любовных писем, адресованных Рональду Томасу испанкой, о которой Делорм упоминал при встрече несколько дней назад.

Как и послания Бетховена, адресованные таинственной «бессмертной возлюбленной», эти письма были помечены только числом и днем недели и подписаны лишь инициалом Л. Все они относились к одному периоду, когда, судя по всему, женщина выздоравливала после болезни, а он заботился о ней. Когда болезнь стала отступать, Томас сильно переживал, что вынужден на несколько дней покинуть свою возлюбленную. Очевидно, пара была очень близка — об этом можно судить по частоте обмена письмами, — и он был всерьез обеспокоен ее здоровьем.

Первое письмо начиналось так:

Ничто в содержании писем не могло помочь Матеосу понять, кто эта женщина, но благодаря упоминанию необычного снегопада, случившегося накануне в Сахаре, инспектор установил, что письма относятся к 1979 году. Обратившись к старым календарям, он понял, что в тот год, когда 12 марта пришлось на понедельник, в Сахаре случился снегопад, и это побудило женщину процитировать песню, которая ей нравилась:

Убедившись в невозможности извлечь дополнительные данные из содержания писем, инспектор Матеос направился в экспертно-криминалистический отдел, чтобы его добрый друг Салмерон, маг и волшебник графологического анализа, сообщил ему что-нибудь о личности женщины, писавшей эти письма. Салмерон был выдающимся специалистом, и начальство поставило его во главе первой группы экспертов по арабской графологии: в связи с расцветом исламского фундаментализма эта дисциплина пользовалась небывалым спросом.

Салмерон беседовал с каким-то аргентинцем, который, по-видимому, изучал работу подразделения, но, увидев Матеоса, Салмерон попрощался с коллегой.

— Ты по мою душу? — спросил он, обмениваясь с приятелем крепким рукопожатием.

— Хочу, чтобы ты взглянул вот на это, — ответил Матеос, показывая ему письма, присланные Делормом.

— Ох, у меня работы по горло. Тебе срочно?

— Дело не в срочности, а в том, что если я пойду по официальному пути, эти письма все равно попадут в руки графолога, но не такого классного, как ты.

— Это точно, сейчас я занимаюсь только арабской графологией. Что ты хочешь узнать из этих писем?

— Я хочу выяснить, кто это написал, а за невозможностью этого удовлетворюсь характеристикой писавшей.

— Это моя специальность, сколько бы мое начальство ни хотело выпихнуть меня наверх. Сейчас я занимаюсь исключительно экспертизой образцов почерка, знаешь, сопоставление рукописей для установления авторства, подлинности подписи и так далее. Но что действительно меня захватывает в этой профессии и в чем я без лишней скромности преуспел несколько больше своих коллег — это графопсихология. Возможно, потому, что я в отличие от большинства моих товарищей отношусь к ней всерьез. Тебе хорошо известно, что только на основании анализа почерка я не раз представлял судье заключение, позволявшее отдать приказ о задержании еще до конца психопатологического исследования, которое занимает много времени.

Матеос помахал зажатыми в руке письмами перед своим другом и спросил:

— И одним глазком не взглянешь?

Салмерон взял письма. Оглядевшись, он решил, что здесь слишком многолюдно:

— Пойдем в другое место, где потише.

Двое полицейских закрылись в кабинете, опустили жалюзи, и графолог аккуратно разложил двенадцать писем на столе в два ряда. Довольно долго он молча рассматривал их, иногда пользуясь мощной лупой, затем снял очки.

— Я увидел достаточно.

— И что скажешь?

— Кто бы ни была эта женщина, ты должен быть с ней очень осторожен. На первый взгляд письмо веселое и написано человеком дружелюбным, но только на первый взгляд. На самом деле мы имеем дело с холодным и замкнутым человеком, посмотри на строчки, на этот наклон влево. Очень скрытный и коварный человек с преступными склонностями. Видишь, как она пишет «о»? Все они замкнуты в правильное колечко, это характерно для тех, кто обожает тайны. Точки над «i» стоят наклонно, что указывает на лицемерие, притворство. Внимание привлекают «t» — их перекладина не пересекает вертикальной линии. Это говорит о том, что человек эмоционально неуравновешен и не слишком хорошо различает добро и зло.

— И все это научно обосновано?

— Существует около трехсот характерных черт человеческого почерка. Разумеется, они никогда не присутствуют все вместе. Анализировать их по отдельности не имеет смысла, это ничего не даст. Но когда их рассматриваешь вместе и каждая следующая черта подтверждает предыдущие, могу поручиться, что полученные выводы весьма достоверны.

— Продолжай, пожалуйста.

— Возьми лупу и рассмотри хорошенько остроконечный хвостик у «t»: он свидетельствует о враждебности и мстительности. Она пишет очень размашисто, что говорит о желании привлечь к себе внимание или, по меньшей мере, о постоянной его нехватке. Ну, это первое, что приходит в голову, хотя, посидев над ними подольше, я мог бы сказать тебе много больше. Откуда эти письма?

— Связаны с делом, которое я расследую.

— Я где-то недавно видел этот почерк. Для нас, графологов, почерк человека все равно что лицо для физиономистов. Мы никогда его не забываем.

— Но может быть, это был просто похожий почерк? Ведь эти письма написаны в тысяча девятьсот семьдесят девятом году, тебя еще и на свете-то не было.

— Не знаю, — ответил Салмерон. — Подумаю немного и, если свяжу этот почерк с каким-нибудь конкретным человеком, я тебе скажу.

С этими словами он неожиданно вышел из комнаты, оставив Матеоса с пачкой писем, которые, как он все больше убеждался, могут навести на след таинственного убийцы Томаса.