100 тайн Второй мировой

Кто виноват в катастрофе «Армении»

О катастрофе «Армении» довольно долго было категорически запрещено говорить. С книги «Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Черном море», изданной историческим отделом Наркомата ВМФ СССР еще в 1946 году, гриф «совершенно секретно» был снят только в 1989 году. В этой книге довольно скупо, всего лишь несколькими словами, сообщалось время гибели и координаты затонувших боевых кораблей и судов, в том числе и теплохода «Армения». Далее последует описание расследования этой страшной катастрофы, которое провел капитан 2-го ранга Сергей Алексеевич Соловьев, ученый секретарь Военно-научного общества Севастополя. Он в числе первых в деталях изучил документы и показания очевидцев той страшной драмы.

Итак, теплоход «Армения» был спроектирован морскими инженерами Ленинградского Центрального бюро морского судостроения под руководством главного конструктора Я. Копержинского. Теплоход был спущен на воду в ноябре 1928 года. Наряду с «Абхазией», «Аджарией», «Украиной», «Крымом» и «Грузией» он входил в шестерку лучших пассажирских судов Черного моря. «Армения» имела дальность плавания 4600 миль, могла перевозить в классных каютах 518 пассажиров (125 сидячих и 317 палубных пассажиров), а также до 1000 тонн груза, развивая при этом максимальную скорость — 14,5 узла (примерно 27 километров в час). Вышеперечисленные суда обслуживали «экспрессную линию» Одесса — Батуми — Одесса, перевозя тысячи пассажиров до страшного 1941 года.

С началом войны «Армению» в спешке переоборудовали в санитарно-транспортное судно: рестораны 1-го и 2-го класса стали операционными и перевязочными, курительный салон — аптекой, в каютах были установлены дополнительные подвесные койки. Капитаном «Армении» был назначен 39-летний Владимир Яковлевич Плаушевский, старпомом — Николай Фадеевич Знаюненко. Команда судна включала 96 человек плюс 9 врачей, 29 медсестер и 75 санитаров. Руководителем медперсонала в звании военврача 2-го ранга был назначен Петр Андреевич Дмитриевский, главврач железнодорожной больницы Одессы. На бортах и на палубе ярко-красной краской были нарисованы гигантские кресты, хорошо видимые с воздуха. На грот-мачте развевался большой белый флаг, также с изображением международного Красного Креста.

Однако все эти меры не спасали госпитальные суда. С первых же дней войны авиация Геринга бомбила и их. В июле 1941 года были повреждены суда «Котовский» и «Антон Чехов». Атакованный пикирующими бомбардировщиками теплоход «Аджария», охваченный пламенем, на глазах у всей Одессы выбросился на мель поблизости Дофиновки. В августе судно «Кубань» повторило судьбу «Аджарии».

«Армения» сделала пятнадцать очень тяжелых и опасных рейсов с ранеными защитниками Одессы и перевезла примерно 16 тысяч человек, не считая женщин, детей и стариков, которых члены экипажа селили в своих каютах.

В обстоятельствах гибели «Армении» много неясного. В «Хронике Великой Отечественной…» сообщается, что свои рейсы из Одессы «Армения» совершала в сопровождении эсминца «Беспощадный», что, без сомнений, защищало корабль от яростных атак немецкой авиации.

Наступление 2-й армии Манштейна на Крым было очень стремительным, и к нему командование Черноморского флота оказалось абсолютно не готово.

В октябре и ноябре 1941 года везде царил хаос. Из Севастополя в спешке эвакуировали все, что только возможно. Госпитали, оборудованные в штольнях и самом городе, были до отказа забиты ранеными, но неожиданно сверху поступил приказ срочно эвакуировать весь медперсонал и легкораненых. А чтобы остальные «нетранспортабельные» не достались врагу, штольню взорвали вместе с ними. Взрывными работами руководил представитель СМЕРШа. Два врача, отказавшись покинуть пациентов, погибли вместе с ними.

Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский держал постоянно при себе быстроходный эсминец «Бойкий» и практически всегда уходил в сторону от задач по формированию конвоев и от охраны пассажирских и госпитальных судов при их переходе морем. Скорее всего, он считал, что таким «второстепенным» заданием должны заниматься руководители гражданского флота. Именно самоустранение Октябрьского и послужило одной из основных причин того, что на дне Черного моря оказались лучшие пассажирские суда с людьми.

Найденные документы и показания очевидцев тех событий помогли восстановить картину, предшествующую выходу «Армении» в море из Севастопольской бухты 6 ноября 1941 года.

Судно стояло на внутреннем рейде и в спешке принимало на борт раненых и эвакуированных граждан. Обстановка была напряженной. В любой момент вражеский десант мог атаковать суда. Основная масса боевых кораблей флота по приказу Октябрьского вышла в море. В их числе был и крейсер «Молотов», на котором находилась единственная на флоте корабельная радиолокационная станция «Редут-К».

Кроме «Армении» в Карантинной бухте шла погрузка еще одного бывшего «рысака» — теплохода «Белосток», а у причала Морзавода грузили оборудование и людей на «Крым». Погрузка шла без остановки. Капитану Плаушевскому было приказано выйти из Севастополя 6 ноября в 19 часов и следовать в Туапсе. Его должен был сопровождать лишь небольшой морской охотник с бортовым номером 041, которым командовал старший лейтенант П. А. Кулашов.

Участник обороны Севастополя полковник медслужбы А. И. Власов свидетельствует: «Начальник отделения Главной базы 5 ноября получил приказание… госпитали и лазареты свернуть. На „Армению“ было погружено около 300 раненых, медицинский и хозяйственный персонал Севастопольского военно-морского госпиталя (крупнейшего на флоте) во главе с его главврачом, военврачом 1-го ранга С. М. Каганом. Здесь же оказались начальники отделений (с медперсоналом), рентген-техники, 2-й военно-морской и Николаевский базовый госпитали, санитарный склад № 280, санитарно-эпидемиологическая лаборатория, 5-й медико-санитарный отряд, госпиталь от Ялтинского санатория. Были приняты на теплоход часть медперсонала Приморской и 51-й армий, а также эвакуированные жители Севастополя…»

Капитан Плаушевский отлично понимал, что без надлежащего сопровождения лишь темная ночь может в полной мере обеспечить секретность плавания и не даст шанса фашисткой авиации атаковать «Армению». Когда же ему передали приказ Военного совета флота выйти из Севастополя не в сгущающихся сумерках, а на два часа раньше, то есть в 17 часов, он был очень удивлен. Такой приказ означал неминуемую гибель, и, по мнению ряда историков, он исходил из абвера, от спецслужб адмирала Канариса, занимавшихся дезинформацией.

Выйдя из Севастополя в 17.00, «Армения» ошвартовалась в Ялте только спустя девять часов, то есть примерно около двух часов ночи. Дело в том, что в пути ей был дан новый приказ: сделать заход в Балаклаву, чтобы забрать там работников НКВД, раненых и медперсонал.

Капитану Плаушевскому доложили, что в Ялте ожидает погрузки партактив, работники НКВД и еще одиннадцать госпиталей с ранеными.

Документы, проливающие свет на это дело, были уничтожены в 1949 году и позднее. Отсутствие достоверной информации бросает тень на адмирала Ф. С. Октябрьского. Но, как бы там ни было, есть вероятность, что приказ «ждать ночи» Октябрьский на самом деле передал капитану Плаушевскому. Однако на «Армении» случилось нечто непредвиденное, вынудившее капитана нарушить приказ адмирала. В этом кроется еще одна тайна гибели теплохода.

Итак, обстоятельства, которые предшествовали такой драматической развязке, были приблизительно следующими. Абсолютно точно известно, что изначально приказ капитану Плаушевскому был четко сформулирован: забрать раненых и медперсонал и из Севастополя следовать в Туапсе в ночное время суток. Далее последовал другой срочный приказ: идти в Ялту для спасения партийного актива и раненых. Время выхода теплохода из Севастополя было изменено на два часа. Третий приказ, переданный капитану Плаушевскому, вынудил его, не заходя в Балаклавскую бухту, также забрать представителей местной власти и раненых. Четвертый приказ, переданный Ф. С. Октябрьским капитану «Армении» рано утром 7 ноября, предписывал покинуть Ялту не ранее 19.00. Именно он оказался странным образом нарушен, и капитан отправился в плавание без сопровождения — навстречу своей смерти.

Скорее всего, капитан Плаушевский ослушался приказа командующего флотом лишь потому, что был вынужден подчиниться другой власти, оказавшейся на борту «Армении», например сотрудникам НКВД и СМЕРШа. Оставшиеся на причале люди рассказывали, как капитан, перед тем как дать команду отдать швартовы, вел себя как загнанный зверь. Без сомнений, на тот момент ему угрожали расправой те, кто спешил покинуть Ялту.

Вышедшая рано утром из Ялты «Армения», которую сопровождал морской охотник, не прошла и тридцати миль, как была атакована двумя торпедоносцами.

Катерник с морского охотника МО-04 М. М. Яковлев свидетельствовал о тех событиях: «7 ноября, около 10 часов утра, в районе мыса Сарыч над нами пролетел немецкий разведчик, а через какое-то время над водой, на бреющем полете, едва не касаясь гребней волн (погода была штормовой, и нас болтало основательно), в наш район вышли два вражеских торпедоносца. Один из них начал делать разворот для торпедной атаки, а второй пошел в сторону Ялты. Открыть огонь мы не могли, поскольку крен катера составлял 45 градусов. Торпедоносец сбросил две торпеды, однако промахнулся, и они взорвались в прибрежных камнях мыса Айя. Нас поразила сила взрыва — не видели мы до этого более мощного, и почти все сразу поняли, что если второй торпедоносец достанет „Армению“, то нам несдобровать».

После торпедирования «Армения» оставалась на плаву еще четыре минуты. Спастись удалось лишь нескольким членам экипажа, в том числе старшине Бочарову и военнослужащему И. А. Бурмистрову. Видел гибель теплохода и командир морского охотника старший лейтенант П. А. Кулашов, которого по возвращении в Севастополь в течение месяца постоянно вызывали на допрос в НКВД, после чего в конце концов отпустили.

Впоследствии через немецких ветеранов предпринимались попытки найти экипаж торпедоносца, атаковавшего «Армению», чтобы уточнить детали и координаты гибели теплохода, поскольку немецкие архивы отличаются большой сохранностью документов. Ответ пришел довольно неожиданный: «архив люфтваффе вывезен в СССР».