18+

ГЛАВА 15

В течение оставшейся до Нового года недели я много занималась. Первый экзамен уже второго января, и я планирую сдать его на высший балл. Как и остальные экзамены.

Алекс мне звонил. Уже несколько дней подряд. И парень так избаловал меня разговорами, что теперь, если до восьми вечера я ещё не слышала его голоса, начинала психовать. Учебный материал никак не хотел запоминаться, ручки переставали писать, тетради раздражали.

Мы болтали обо всём и ни о чём. Шутили. И всё было так невинно… Никаких тебе «дикая кошка Маша» или «поговорим о твоей заднице позже, Маша». Я была совершенно растеряна и не понимала, что происходит. То, что творилось между нами, очень напоминало дружбу, и это рушило все шаблоны.

Нет, не то, чтобы я хотела, чтоб Романов оставался озабоченным засранцем. Мне очень нравился такой Алекс, каким он был теперь. Просто я совершенно сбита с толку. Гораздо проще было его ненавидеть. А сейчас… Я запуталась.

Романов хотел переспать со мной. Я не сомневаюсь в этом. Да он и не скрывал своих намерений. Затеял этот спор, потом игнорировал несколько месяцев, а теперь… Звонит и спрашивает, как дела. Ни на что не намекает, ничего не предлагает. И я совершенно растеряна. Это мешает мне готовиться к сессии. Это мешает мне жить.

Кроме того, совершенно недопустимо то, что я скучаю по нему. Так сильно скучаю, что к вечеру каждого дня думать могу только о его карих глазах и сильных руках. О его сногсшибательной улыбке и обволакивающем голосе.

И это плохо, Маша. Очень плохо.

Утром я убеждаю себя, что не буду ждать звонка Романова. А если он позвонит — не возьму трубку.

Вечером я начинаю думать, почему он ещё не позвонил. Начинаю представлять, чем Алекс занят. Или кем. И это совершенно невыносимо. А когда смартфон оживает, и на экране высвечивается многоговорящее «засранец», хватаю телефон со скоростью света.

И я ничего не могу с собой поделать.

Романов, словно наркотик, проник в мою голову и, боюсь, уже очень близок к сердцу.

— Как собираешься провести Новый год, Маша? — спросил парень, позвонив мне тридцатого числа. Третий день подряд…

— Завтра сутра поеду к отцу, приготовлю ужин. Посидим с ним вдвоём, посмотрим Иронию судьбы. И я останусь у него на ночь. И так уже лет восемь. Мне нравится.

— Звучит хорошо. Правда, — с улыбкой в голосе прокомментировал Романов.

— А ты? — спросила и откусила яблоко.

— Пока не знаю. Наверное, соберёмся у меня с ребятами…

— Они классные, — искренне ответила и улыбнулась, вспомнив Линн и Дага, Асмунда и остальных, — Тор снова приведёт Бо?

Очень надеюсь, что в моём голосе Алекс не услышал отчаяния. Или ревности.

— Вряд ли. Тор влюбляется чаще, чем кролики трахаются.

Я рассмеялась. Всё же Романов — это Романов. И его грязный рот никогда не начнёт цитировать сонеты Шекспира. Хотя, наверняка, парочку знает наизусть.

— И что, — решила уточнить, — каждый раз прямо влюбляется?

— Ага, — весело ответил Алекс, — каждую неделю женится. У него уже столько невест перебывало, что Тор и сам всех не вспомнит.

Я промолчала. Сомневаюсь, что женщин у Тора было больше, чем у самого Алекса. Думаю, Романов понял, о чём я задумалась. Он резко сменил тему.

— Что ж. Тогда я не буду звонить тебе завтра. Не хочу отвлекать…

Я промолчала. Сама ведь только что сказала, что проведу весь день с отцом, который скоро уедет…

— Спокойной ночи? — с вопросительной интонацией пожелал Алекс.

— Спокойной ночи, — шёпотом ответила.

На следующий день он действительно не позвонил. И, несмотря на то, что я об этом знала, всё равно ждала, то и дело поглядывая на экран смартфона. Но Романов лишь прислал смс в полночь. А мне и этого хватило. Я засияла ярче рождественской гирлянды. Перечитала поздравление раз двадцать и заснула в обнимку со смартфоном.

Первого января Алекс тоже не позвонил. А второго я сдавала первый экзамен. И это — суббота. А значит, сегодня я его увижу.

— Подруга, — взбежавшая по лестнице опаздывающая Катя выглядела растрёпанной, но довольной. — Дождись меня! Я тебе кое-что расскажу. Это просто улёт!

И подруга забежала в аудиторию, где экзамен уже подходил к концу.

Я очень спешила. Мне хотелось поскорее поехать к Романову. Обычно я прихожу к нему около трёх часов дня, надеясь, что к этому времени все девицы уже разойдутся, но сегодня уже серьёзно задерживаюсь. Поэтому тридцать минут в ожидании Кэйт кажутся вечностью.

Надеюсь, Александр поймёт, что я опаздываю из-за экзамена. Можно, конечно, позвонить, но я не решусь. Боюсь.

Я измерила коридор шагами в обе стороны несколько раз. Перечитала смс от Романова, пыталась листать учебник по искусствоведению, и всё равно злилась на Кэтти, из-за которой моя встреча с Алексом откладывалась.

Надеюсь, этот «улёт», не рассказ о новогодних приключениях. Иначе я ударю подругу.

Наконец, дверь аудитории скрипнула, и Кэйт, вполне довольная, вышла.

— Ну как? — поинтересовалась участливо.

— Стипендию не потеряю, — ответила довольная Кэтти. — Слушай, это просто жесть!

Катя схватила меня за руку и потащила к выходу.

— Ты ведь Игоревна? — спросила подруга, буквально выталкивая меня на улицу.

— Да, — пробормотала растеряно, совершенно не понимая, что вообще происходит.

— Слушай, — Катя дотащила меня до ближайшей скамейки и усадила, несмотря на толстый слой снега. Сама рухнула рядом. — Я же тебе рассказывала, что познакомилась с одним состоятельным парнем?

Я кивнула, но подруга не обратила на это внимания.

— С ним я и провела все каникулы. Маша, это было круто! Он такой внимательный, щедрый, страстный…

— Так, стоп, — перебила Катю, — если ты хочешь рассказать мне про свой первый опыт, то давай позже, я спешу.

Я уже начала подниматься на ноги, но Кэйт дёрнула меня за руку.

— Мэрик, ну зачем тогда я бы стала спрашивать про твоего папу?

Тоже верно. Я села обратно на скамейку и стала постукивать ногой по дорожке в нетерпении.

Уже смеркалось. Время давно перевалило за четыре часа, и я уже должна быть у Алекса. И там я и хочу быть. А не мёрзнуть на скамейке у кампуса, выслушивая рассказы подруги.

— Короче. Новый год я провела с Хассе. Утром тридцать первого мы завтракали в одном ресторане. Очень, кстати, крутое место! Я даже не знала о нём. Там такие люди бывают! А жратва — закачаешься! Я заказала…

— Кать! — перебила подругу, которую явно занесло не туда.

— Да, прости, — Кэйт тараторила так, словно соревновалась в скорочтении. Но мне всё равно хотелось её поторопить. — В общем. Ему позвонили. Он такой: «Привет, Романов! Сколько зим сколько лет». И тут я уши навострила. Конечно, всё равно не услышала, о чём говорил Романов, поняла только, что это Алекс, и он просил Хассе об услуге. Мой-то — политик… Не знаю, откуда они знакомы, наверное через папашу романовского.

Я напряглась. Катин рассказ касается Алекса. И моего отца. Что происходит?

— Короче, мой говорит: «Да, если его дочка совершеннолетняя, имеют право». Алекс там чего-то бла-бла-бла. И мой говорит: «Не вопрос. Решу. Как, говоришь, зовут?» И мне говорит, запиши — Игорь Суржевский. Прикинь, Мэрик! Я вообще ничего не поняла. А ты?

Я сидела, выпрямившись, и даже не моргала. Глубоко дышала, словно только что вынырнула из воды. Сердце зашлось в бешеном ритме, а к глазам подступили слёзы.

Я не чувствовала холода, хотя к вечеру мороз крепчал, а я, когда бежала за Катей, даже не надела шапку и не застегнула куртку. Теперь мои волосы были похожи на шерсть бездомного котёнка в дождь, руки заледенели, но всё равно вспотели от волнения и дрожали.

Это невероятно. Это не может быть правдой. Алекс позвонил знакомому, просить, чтобы папе продлили контракт? Зачем? И почему не сказал мне? Нет, это какая-то ошибка. Дурацкое совпадение…

— Мэри. Мэри, — словно издалека доносился взволнованный голос подруги, но я и не думала реагировать.

— Мэри, ты в порядке? Ты что-нибудь понимаешь?

Вместо ответа, я дрожащей рукой достала смартфон из рюкзака и нажала на кнопку вызова. Гудки шли долго, и сердце билось с ними в унисон. Вокруг всё плыло, словно в тумане. А может быть, это тушь, которой я так некстати решила воспользоваться сегодня утром, растеклась, попала в глаза и мешает ясно видеть. Наконец послышался знакомый голос.

— Маша?

— Привет, пап. Тебе продлили контракт?

Тишина в ответ. Отец ничего не говорил несколько долгих секунд, неосознанно меня убивая. Я уже думала, что потеряю сознание, когда папа ответил.

— Позвонили сегодня утром. Я не знаю, почему они передумали…

— Боже, — прошептала в трубку.

— Маша, я хотел тебе сказать, что…

— Пап, я перезвоню, — не стала слушать отца. Это подождёт. Мне срочно нужно к Алексу.

Я поднялась на ноги, совершенно позабыв о Кате, которая всё ещё сидела напротив и смотрела удивлённо и взволновано.

— Мэри, ты куда? Я ничего не понимаю…

— Прости, Кать, — не глядя на подругу, ответила, — мне надо бежать.

И я побежала. Люди оборачивались мне вслед, снег слепил глаза, холодный воздух исколол лёгкие, но я неслась к остановке, будто за мной гнались злые псы.

Автобуса, как назло, не было слишком долго, а когда он подошёл, я чуть не разрыдалась от облегчения.

Уже шестой час. На улице совсем темно, и ехать минут двадцать. Потом ещё идти пешком… Дождусь ли я? Мне жизненно необходимо оказаться рядом с Романовым. Я должна увидеть эти глаза, должна ощутить его запах. Я должна его обнять. Крепко-крепко. Так, чтобы кости захрустели. И обнимать долго. Пока не пропитаюсь им насквозь. Пока запах не проникнет в лёгкие, чтобы запомниться навсегда. Пока не отогреюсь от долгих лет стужи, гуляющей в моей душе после смерти мамы.

Никто никогда не делал для меня ничего подобного. Просто так. Безвозмездно. Он даже не сказал мне. Наверняка, думал, что не узнаю. Если бы не это прекрасное совпадение…

У дома Романова я оказалась в половине седьмого. В окнах горел свет. Может, у него друзья? Плевать. Я всё равно позвоню в дверь.

Запыхавшаяся, с раскрасневшимися щеками и взлохмаченными мокрыми волосами, облепившими лицо, нажала на звонок.

Эти несколько секунд показались мне вечностью. А когда Алекс распахнул дверь, я испытала такое облегчение, словно удалось избежать конца света.

Светлая футболка и такие же спортивные брюки — совершенно обычная одежда, которую носят все, но только Алексу она так идёт. Красивый настолько, что сердце заходится в припадке, дух перехватывает, как на американских горках.

— Маша? — Романов был, мягко говоря, удивлён. — Где твоя шапка? Ты бежала?

Парень вышел на улицу, вглядываясь в темноту, будто хотел рассмотреть, кто меня преследовал.

— Ты вся дрожишь! Заходи скорее!

Романов легко подтолкнул меня в спину, и я ввалилась в дом, оставляя за собой мокрые следы.

Он скинул на пол рюкзак с моего плеча, стянул куртку, расшнуровал ботинки, присев на корточки, а я не могла пошевелиться. В груди стоял ком, грозивший вот-вот вырваться слезами.

Я стояла и молча смотрела на Алекса, пытаясь понять, когда же я попалась…

Господи, я люблю этого человека. Люблю так сильно, что действительно готова разрыдаться. И именно это произойдёт, если я не сделаю что-то.

Поэтому, как только Алекс поднялся на ноги, я шагнула вперёд, сокращая расстояние между нами до минимума, и прижалась к его губам неумелым поцелуем.

Романов замер. Его руки вцепились в мои плечи, толи отталкивая, толи притягивая ближе, но я продолжала прижиматься к Алексу всем телом, так страстно желая, чтобы он, наконец, обнял меня.

И это произошло.

Романов издал какой-то звук, похожий на рык, и крепко прижал меня к себе, перехватывая инициативу. Его руки уверенно исследовали мою спину, а язык ворвался в рот, словно завоёвывая территорию. Ноги подкосились, и я бы упала, если б Алекс не прижимал меня к себе.

Бабочки, которые при каждой нашей встречи то и дело легонько щекотали низ живота, сейчас во всю расправили крылья и разлетелись по всему телу.

Я обхватила Алекса за шею и зарылась руками в его волосы, периодически царапая кожу головы ногтями.

— Блядь, — прошипел Романов, и его губы переместились на мой подбородок, потом к шее. А я порадовалась, что на экзамен не нацепила водолазку, а надела блузу, расстегнув три верхние пуговицы.

Я задыхалась. Хватала ртом воздух, пока Алекс проделывал что-то невероятное своим ртом и руками. А когда умелые пальцы опустились к ягодицам и крепко сжали их, я простонала.

— Маша, — услышала в ответ возбуждённый шёпот. Алекс замер, уткнувшись носом в мою шею и согревая её частым дыханием. — Что ты со мной делаешь, дикая кошка? Я же не смогу остановиться.

Я слегка отстранилась от парня, и заглянула ему в глаза. Чёрные, горящие. От его взгляда по телу прошёл очередной разряд тока.

— Не останавливайся, — шёпотом, но уверено сказала.

Глаза Алекса сверкнули в полумраке, и он снова меня поцеловал. Глубоко, страстно, крепко прижав к себе.

Алекс сделал поступательное движение бёдрами, и я почувствовала, насколько сильно он возбуждён. И я не меньше. Моё бельё уже можно выжимать, а это только начало. Ведь так?

Романов снова опустил руки на мои ягодицы и слегка потянул вверх. Я по инерции обвила его талию ногами, и мы куда-то двинулись.

Алекс не переставал меня целовать. Губы, лицо, шея, ключицы. Я совершенно потерялась во времени и пространстве.

Мы дошли до спальни, и парень поставил меня на ноги у кровати. Колени подкашивались, кровь прилила к голове, и я ощущала собственное сердцебиение где-то у висков.

Алекс сделал шаг назад, отдаляясь от меня, а я, словно на привязи, сделала шаг к нему.

Романов слегка усмехнулся и стал расстёгивать пуговицы на моей рубашке. Медленно. Не отпуская моего взгляда. Каждый раз он намерено задевал кожу, и на этих местах, кажется, оставались ожоги.

Расстегнув последнюю, Алекс стянул рубашку с моих плеч и опустил горящий взгляд ниже. Грудь часто поднималась, напрягшиеся соски, наверняка, были видны сквозь тонкую ткань бюстгалтера, и мне остро захотелось ощутить его ладони там, на полушариях.

Романов, словно прочитав мои мысли, протянул руку и провёл от шеи к груди, сжав правую своей крупной ладонью. Он погладил вершину большим пальцем, и я снова тихо застонала.

Алекс буквально набросился на меня, сжимая своими сильными руками. Умело сорвал лифчик, освобождая грудь, и припал к ней губами. Парень по очереди посасывал соски, заставляя меня извиваться от наслаждения. Всё тело горело огнём, и я совершенно не понимала, что с этим делать.

Я дёргала Алекса за волосы, царапала ногтями плечи, наверняка оставляя следы, и тяжело дышала, сдерживая рвущиеся наружу стоны.

Романов опустился передо мной на колени и, целуя живот, стал расстёгивать молнию на чёрных брюках.

В этот момент мне стало неловко. Я смотрела на парня сверху вниз и инстинктивно тянула его за волосы, пытаясь оторвать от себя.

Он поднял голову и посмотрел на меня горящими возбуждением глазами. Дрожь мурашками разбежалась по всему телу. Я, словно под гипнозом, смотрела, как он снимает с меня брюки. Переступила через правую штанину, затем — через левую. Алекс поднялся на ноги и сделал шаг назад. Я стояла перед ним в одних хлопковых трусиках, в то время как парень был полностью одет.

Стало неловко. Всё ещё мокрые волосы неприятно облепили спину и плечи. Тушь, наверняка, растеклась под глазами чёрными кругами. Я попыталась прикрыться руками, но Алекс мотнул головой, прошептав:

— Ты не должна стесняться. Ты потрясающе красива.

И я поверила ему. Расправила плечи и выпрямилась, опустив руки вдоль тела.

Александр продолжал рассматривать меня, словно картину, и под этим взглядом я почувствовала себя увереннее. Шагнула вперёд, протянув руку, и прижала ладонь к груди Романова. Его сердце, кажется, билось в унисон с моим. Грудь часто вздымалась, говоря о сильном возбуждении.

Я слегка улыбнулась. Захотелось почувствовать под пальцами его обнажённую кожу. Схватилась за подол футболки и потянула вверх, обнажая Романова.

Его идеальное тело лучше любого афродизиака. Я прижалась голой грудью к Алексу, и он шумно выдохнул. Приподнявшись на носочки, провела носом вдоль его шеи, как делал Романов со мной, и лизнула кадык. Так давно мечтала об этом. Терпкий, мужской вкус. Немного солёный. Лучше любого лакомства.

Алекс словно ожил — прижал меня к себе крепче. Обе его ладони полностью скрывали мою спину, и это казалось таким правильным. Всё, что происходило сейчас.

Я не имела совершенно никакого опыта, но интуитивно чувствовала, что парень сдерживается. Осторожничает. И от этого сердце щемило нежностью.

Алекс, целуя меня в губы, нежно, но в то же время страстно, провёл рукой вдоль позвоночника, опустил её ниже, и медленно провёл пальцами между моих слегка разведённых ног, пуская по телу очередной электрический разряд. Я простонала Романову прямо в рот, не сдержавшись, а тот крепко выругался.

Грязный рот Романова… Которым он доводит меня до исступления.

Алекс подтолкнул меня к кровати, одним рывком стянул покрывало и аккуратно уложил меня на матрас, нависнув сверху.

Несколько долгих секунд всматривался в мои глаза, а потом поцеловал, изучая языком рот. Лаская нёбо, сплетаясь с моим языком в диком танце. Затем он снова отстранился и, заглянув в глаза, шёпотом спросил:

— Ты уверена, Маша?

Я кивнула несколько раз. Я ещё ни в чём не была так уверена.

Алекс целовал мою шею, ключицы, спустился к груди и по очереди ласкал языком соски, то и дело прикусывая.

Я извивалась под ним, влажные волосы разметались по подушкам, с губ то и дело срывались тихие стоны.

— Не сдерживайся, Маша, — приказным тоном сказал Романов, — я хочу тебя слышать.

И парень опустился ниже. Целуя мой живот, руками шире раздвинул ноги, разместив между ними свои широкие плечи.

Я приподнялась на локтях.

— Что ты…

— Ш-ш-ш, — прошипел Алекс и, отодвинув трусики в сторону, провёл языком по мокрым складкам.

Я снова рухнула на подушки, больно прикусив губу.

— Я хочу слышать тебя, Маша, — повторил Алекс, обдавая моё самое интимное место горячим дыханием.

И я отпустила себя. Перестала сдерживаться. Мяла ладонями простынь, громко стонала и металась по постели, словно раненый зверь. Низ живота то и дело скручивало спазмами. Наслаждение накапливалось, как снежный ком, с каждым движением его языка.

Отстранившись, Романов быстро стянул с меня трусики и возобновил ласки, добавив теперь и пальцы. Я дёрнулась, но Алекс крепко прижал меня к постели свободной рукой.

Ощущения были острыми. Язык ласкал клитор, в то время как палец массировал изнутри, не проникая глубоко, растягивая вход.

В какой-то момент я почувствовала, что улетаю. Кончики пальцев начало покалывать, дыхание стало рваным, и я, громко крикнув, рассыпалась на мелкие осколки. Тело выгнулось и задрожало, стало невесомым, я словно парила в воздухе несколько долгих секунд.

Алекс крепко прижимал меня своей рукой к матрасу, продолжая ласки, а когда я вернулась в реальность, поднялся на ноги, быстро стянул спортивные брюки вместе с боксерами и вернулся ко мне, разместившись между моих широко разведённых ног.

Я всё ещё приходила в себя после первого в жизни оргазма, когда Алекс прошептал мне на ухо:

— Я буду осторожен.

Я кивнула и обхватила Александра руками за шею, крепко целуя. На его губах ещё ощущался мой вкус, и это было очень эротично.

Между ног я чувствовала его возбуждённый член. В голову прокрались мысли о том, как вообще с таким размером он в меня поместится. Стало страшно.

Романов, словно почувствовав мои эмоции, начал покрывать лицо нежными поцелуями, успокаивая. Одной рукой он гладил меня по голове, перебирая волосы, а второй потянулся к прикроватной тумбе.

Послышался звук разрываемой фольги. Алекс отстранился на пару секунд, а потом я почувствовала, как его член упирается прямо в мой вход. Я сжалась. Сердце бешено стучало, пытаясь вырваться из груди.

— Ты должна расслабиться, Маша, — ласково, но в то же время твёрдо сказал Алекс.

И я постаралась. Насколько это было возможно. Я не сомневалась, но страх никуда не делся.

Алекс провёл языком по моим губам, раскрывая их, и как только я ответила ему со всей страстью, неглубоко погрузился в меня.

Инстинктивно я укусила Романова за губу.

— Дикая кошка Маша, — тихо сказал он, и я снова почувствовала острое возбуждение, несмотря на боль.

А когда парень продвинулся глубже, стало ещё больнее.

— Блядь, Маша. Я знаю. Прости. Я быстро.

И Алекс сначала слегка отстранился, а потом одним сильным толчком погрузился в меня до самого основания.

Я вскрикнула. Острая боль пронзила всё тело. Я вонзила в спину Алекса ногти, разодрав кожу до крови, и укусила парня за плечо, пытаясь сдержать слёзы и всхлипы.

Алекс прошипел и замер. Мы не шевелились несколько секунд, а когда я немного расслабилась, привыкнув к боли, он начал двигаться.

Каждый толчок отдавался в теле острым возбуждением и сумасшедшей болью.

Я кусала губы и царапала спину Алекса, а он ласкал языком мою шею, ушко, пытаясь облегчить боль.

Алекс ускорился, и я всхлипнула, не сдержавшись.

— Чёрт, маленькая, прости, — прошептал парень, ещё несколько раз с силой толкнулся и, рыкнув, замер.

Я чувствовала, как член внутри меня пульсирует, и даже эти движения отдавались болью.

Когда Алекс вышел из меня, я резко свела ноги, надеясь, что это поможет, и перевернулась на бок. Боль прошла, но неприятное тянущее чувство осталось. А я всё равно улыбнулась. Широко и искренне, прикрыв лицо руками.

А когда Алекс лёг рядом со мной и крепко прижал к себе, уткнулась носом в его потную грудь и чуть не разрыдалась от счастья.

Я с Романовым. Он обнимает меня после секса. Только что целовал и шептал нежности. Довёл до оргазма.

Конечно, как и любая девушка, я представляла свой первый раз. Но даже в мечтах не была настолько счастлива.

Мы лежали в обнимку и молчали долгие минуты. Я чувствовала, как сердце Алекса размеренно бьётся под моей ладонью, плотно прижималась к парню всем телом, стараясь слиться в одно целое. Вдыхала его запах, пыталась запомнить его, чтобы, когда придёт время уходить, не так сильно скучать до новой встречи.

Я испытывала целую гамму чувств, главным среди которых была любовь. И сильнейшее чувство благодарности.

Благодаря Алексу, отцу не нужно уезжать. В один час все мои переживания схлынули, растворившись в воздухе.

— Алекс? — позвала шепотом.

— М-м-м?

— Спасибо.

Романов хмыкнул.

— Ещё ни разу мне не говорили спасибо за секс, — весело сообщил парень.

— Я не об этом, — снова прошептала, — я знаю, что ты просил за моего отца.

Александр ничего не ответил. Его рука, всё это время поглаживающая мою обнажённую спину, замерла. Он молчал с минуту, и я не шевелилась, чувствуя возникшее напряжение.

Романов отстранился, перекатился на другую сторону кровати и, присев, сказал:

— Не стоит меня благодарить. К тому же, он всё равно отказался. Мне надо в душ.

И Алекс вышел из комнаты, оставляя меня в полнейшем смятении.

Что значит отказался? Сам отказался продлить контракт?

Захотелось срочно позвонить отцу, но телефон остался в рюкзаке. Хотела дождаться Алекса и спросить, что он знает, но Романов почему-то всё не приходил.

Зачем он пошёл в гостевой душ, когда в его комнате есть собственный? Почему оставил меня одну? Почему не возвращается?

Тревожное предчувствие закралось в душу. Я укуталась в одеяло, прикрыв наготу и начиная замерзать. Мозг подкидывал картины страдающей отвергнутой Ребеки. Тут же в воображении возникал отец, собирающий чемоданы с улыбкой на лице. Я не знала, о чём думать и из-за чего переживать.

Папа не может бросить меня по собственному желанию. Он не может поступить так со мной. Он знает, как сильно я к нему привязана. И всё же…

А Алекс всё не идёт. Он тоже бросит меня, добившись своего?

Нет. Не может быть. Он так нежно целовал меня, так смотрел. Романов не может быть таким прекрасным актёром.

Хотя, Александр безупречен во всём…

Я думала и ждала. Ждала и думала. А Романов так и не возвращался.

Измученная и уставшая, я уснула в постели одна.