30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Глава 25. Алма-Ата — Москва

В самом конце победного года Берия «по собственной просьбе» был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел СССР «ввиду перегруженности другой центральной работой». Вместо него эту должность занял генерал-полковник С.Н. Круглов.

В этот период на наркомат, кроме специфических для внутренних дел любой страны функций (охрана общественного порядка, организация паспортной системы, борьба с уголовной преступностью и бандитизмом и др.), возлагались огромные объёмы строительных работ, которые выполнялись силами заключённых и военнопленных.

Одним из послевоенных новшеств явилось переименование наркоматов в министерства. 15 марта 1946 года Верховный Совет принял закон, в соответствии с которым Совнарком превратился в Совет Министров СССР, а НКВД был преобразован в МВД СССР. Сам Сталин как инициатор данного административного преобразования обосновал его смысл тем, что термин комиссар отражает «период неустоявшегося строя, гражданской войны, революционной ломки». Поскольку это время прошло, то теперь «уместно перейти к названию — министр». Такое преобразование «народ поймёт хорошо».

Председателем Совета Министров, или Правительства СССР, был утверждён Сталин. Одним из его заместителей, как и прежде, остался Берия. В ранг министра внутренних дел СССР перешёл генерал-полковник Круглов, а министром госбезопасности СССР стал генерал армии Меркулов. В соответствии с этой логикой генерал-лейтенант Богданов превратился в министра внутренних дел Казахской ССР.

Заступившему на пост первого секретаря ЦК КП(б)К Боркову повезло, поскольку благодаря хорошим погодным условиям урожай зерновых 1945 года оказался относительно высоким. Под бескомпромиссным нажимом сверху колхозы и совхозы успешно выполнили план хлебозаготовки. Казалось бы, теперь надо дать возможность свободно вздохнуть труженикам села, максимально оплатить им трудодни из оставшегося зерна. Но не тут-то было. В колхозах, выполнивших годовой план (в совхозах по закону весь урожай сдавался полностью), но не участвовавших в сверхплановых поставках, следовало «широко разъяснить колхозникам и колхозницам исключительную важность досрочного погашения задолженности государству по хлебосдаче за прошлые годы, а также организовать сдачу хлеба в фонд Победы тем колхозам, которые полностью рассчитались с государством как по плану хлебосдачи из урожая 1945 года, так и по задолженности прошлых лет». Опять у колхозников под благовидным предлогом всё заработанное отбиралось, что способно было окончательно похоронить всякую надежду на лучшую жизнь. Однако партийное руководство республики считало, что при правильной организации нового побора колхозы сумеют выполнить задание.

Не знаю, это ли обстоятельство или нечто иное послужило причиной тому, что между первым секретарём Борковым и членом бюро Богдановым образовалась трещина. Отец всегда старался защитить простых людей — исколесив практически все области Казахстана, он прекрасно видел, как скудно живут труженики села. Возможно, серьёзные разногласия произошли по вопросу предстоявшего весеннего сева, недостаточное качество и приписки по которому были предопределены, исходя из прошлогоднего опыта, о чём Богданов во всеуслышание докладывал на XIII пленуме ЦК. Не исключено, что и секретари обкомов сумели что-то нашептать Первому, поскольку им не могло понравиться, что уполномоченный ЦК слишком глубоко влезал в их епархию и, используя подчинённые ему силы НКВД, производил перемеры фактически посеянных или убранных полей, подвергая сомнению представлявшуюся наверх отчётность.

Так или иначе, но Хозяин республики решил избавиться от излишне добросовестного работника. Конечно, поставить в вину человеку то, что он хорошо разбирался в хозяйственных вопросах, проявлял щепетильную честность и большое трудолюбие в работе, заботился о людях, не представлялось возможным. Надо было его пнуть с неожиданной стороны и потребовать за это убрать.

14 февраля 1946 года первый секретарь ЦК КП(б) Казахстана синим цветным карандашом поставил свою уверенную подпись «Г. Борков» под строго секретной характеристикой на народного комиссара внутренних дел Казахской ССР тов. Богданова Н.К. После кратких анкетных данных в этой бумаге было указано следующее:

«За время работы в Казахстане т. Богданов показал себя опытным руководителем и хорошим организатором. Под руководством Богданова органами НКВД Казахстана разоблачено и ликвидировано значительное число антисоветских и бандитских формирований, настойчиво проводилась и проводится работа по изъятию уголовно-преступного элемента и расхитителей социалистической собственности. За годы войны на органы НКВД Казахской ССР, в связи с вселением в республику около одного миллиона спецпереселенцев — немцев, карачаевцев, чечено-ингушей и т. д., были возложены особо ответственные задачи. В результате правильно организованной работы — разоблачения и изоляции вражеских элементов среди спецпереселенцев — с этими задачами НКВД Казахской ССР справился успешно».

Из сказанного следует, что к исполнению прямых служебных обязанностей Богдановым у партии претензий не имелось. В сложных и взрывоопасных условиях, когда буквально на голову свалился миллионный десант с беспокойного Кавказа (и это, не считая плановых переселенцев, сотни тысяч беженцев, огромного количества беспризорных детей и т. д.), обеспечить нормальную обстановку в тыловой республике представлялось делом далеко не простым.

Далее в характеристике отмечалось: «Тов. Богданов является членом бюро ЦК КП(б) Казахстана, активно участвует в партийно-общественной жизни республики, оказывая большую помощь партийно-советским органам в деле устранения недостатков и упущений в народном хозяйстве республики».

По нашему мнению, именно то, что отец в соответствии с дававшимися ему партийными заданиями лез не в свои, а в хозяйственные вопросы, как раз и явилось камнем преткновения, вызвавшим недовольство им партийных руководителей.

Однако в характеристике невозможно было обойти вопрос о поощрениях, полученных наркомом от союзного правительства: «За время работы в органах НКВД тов. Богданов награждён орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны Первой и Второй степени, Красной Звезды и медалью “За победу над Германией”».

На этом положительная часть характеристики заканчивалась. Далее следовало существо вопроса, из-за которого всё дело и закручивалось: «К числу недостатков тов. Богданова следует отнести ведомственную ограниченность, выражавшуюся в замалчивании и скрытии от партийных органов недостатков и отрицательных сторон в работе как периферийных органов НКВД республики, так и в работе аппарата Наркомвнудела Казахской ССР».

Беспроигрышный бюрократический приём: ты посмел тыкать пальцем в наши недостатки, но в своей работе тоже допускал погрешности, о которых не бежал тут же докладывать Первому, а старался, как умелый руководитель, устранить замеченное собственными силами. Действительно, в период описанной выше казахстанской эпопеи имелись неблаговидные эпизоды в деятельности подчинённого Богданову НКВД, рассматривавшиеся порой даже на уровне бюро ЦК. За эти годы накопилось ещё достаточное количество более мелких случаев, по которым нарком имел возможность самостоятельно принимать меры отпущенной ему властью. В общем, на наш взгляд, проявилась типичная для советских властей картина: кто же главнее — административный начальник или партийный руководитель? В итоге первым секретарём Казахстанского ЦК из сказанного был сделан такой вывод-просьба:

«Было бы весьма целесообразно и полезно для дела обновить руководство в Наркомате НКВД Казахской ССР, перебросив тов. Богданова на работу в другую область или республику».

Не знаю, какие резолюции верховных вождей были наложены на эту характеристику во всесоюзном ЦК партии, но на имевшемся в моём распоряжении экземпляре рукой зам. зав. отделом Управления кадров ЦК ВКП(б) М. Попова была сделана приписка: «С мнением тов. Боркова о целесообразности перебросить т. Богданова из Казахской ССР в др. республику тов. Круглов ознакомлен. 18 марта 1946 года».

Министр внутренних дел СССР Круглов решил Богданова (работу которого он прекрасно знал) не перебрасывать с партийной подачи в другую республику, а взять непосредственно под свою опеку. В письме от 25 мая 1946 года секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецову министр просил «в целях наиболее правильного использования работников» утвердить Богданова в должности начальника Главного управления шоссейных дорог (ГУШОСДОР) МВД СССР, а на его место в Казахстан назначить А.А. Пчёлкина, работавшего тогда наркомом внутренних дел Киргизской ССР. Занимавшего кресло начальника ГУШОСДОР К.А. Павлова предлагалось переместить на должность начальника Тюремного управления МВД СССР.

Свои предложения по данному кадровому перемещению министр Круглов в своём письме зам. председателя Совмина СССР Берии обосновал следующим образом:

«На ГУШОСДОР МВД СССР в 1946 году и все последующие годы пятилетки возложена огромная работа по строительству новых и реконструкции старых автодорог страны. План первого года пятилетки в 4 раза больше прошлогоднего, а в последующие годы возрастёт в ещё большем объёме. Несмотря на помощь, ГУШОСДОР не справляется с работой. План первого квартала выполнен на 75 %, не лучше и второй квартал. Обсудив вопрос, пришли к выводу, что Павлов К.А. не обеспечит работу. Считаем целесообразным назначить начальником ГУШОСДОР тов. Богданова Н.К. -ныне Министра Внутренних дел КССР. Тов. Богданов — способный и энергичный работник, показавший себя как опытный администратор и организатор. На место Богданова назначить Пчёлкина. Прошу согласия на перемещения» [А.4].

На должность начальника ГУШОСДОР МВД СССР Богданов был назначен приказом № 969, подписанным министром Кругловым 9 июля 1946 года. Отцу тогда исполнилось 39 лет.

Как справедливо говорят, для мужчины самый расцвет сил и возможностей.

Поскольку судьба «по воле партии и правительства» предопределила нам покинуть Казахстан, то хочется подвести некоторые итоги и вспомнить самое хорошее, что осталось в памяти от 6 лет, прожитых в этом благодатном крае.

Что касается моего отца, то он, по всему видно, оправдал оказанное ему доверие, сумел из районного работника вырасти до уровня руководителя республиканского масштаба. Благодаря природным организаторским способностям, хозяйственной сметке он смог не только наладить работу Наркомата-Министерства внутренних дел, но ещё и как член бюро высшего партийного органа Казахстана выполнить ответственные партийные поручения по оказанию конкретной практической помощи в решении многих вопросов, связанных с общественным производством. Конечно, он являлся лишь винтиком гигантской государственной машины, принцип работы которой изменить не мог, но искренне верил, что если самоотверженно трудиться, уважать людей и помогать им, проявлять кристальную честность и собственную скромность, то можно будет достигнуть достойных успехов. За 6 лет отец скакнул из майора гб (а фактически из старшего лейтенанта гб) в воинское звание генерал-лейтенанта не только благодаря изменениям в статусе специальных званий, а по праву достаточно длительной и успешной работы на должности наркома-министра внутренних дел крупнейшей республики Советского Союза. Оценкой работы отца явились 5 орденов и медаль, полученные им за время казахстанской эпопеи. К этому следует добавить ещё несомненный авторитет, твёрдо завоёванный им среди всех казахстанцев, и ту добрую память, которую он оставил после себя, в чём мы с мамой воочию убедились, побывав в Алма-Ате через 28 лет после нашего отъезда оттуда. Что же касается дворцовой интриги первого секретаря Боркова, то можно согласиться с тем, что если бы не придуманная им ведомственная ограниченность Богданова, то всё равно была бы найдена другая пакость (в чём мы потом наглядно убедимся), чтобы убрать неугодного работника. Но нет худа без добра: благодаря возникшему прецеденту наша семья из отдалённой местности перебралась в «главный город Земли», и мы стали москвичами на всю оставшуюся жизнь.

Прошедшие 6 лет мама моя трудилась в клинике и роддоме и приобрела большой практический опыт врача акушера-гинеколога, показав себя во всей дальнейшей работе прекрасным диагностом. Мы с братом Вовой добросовестно и с большим желанием учились в школе. Надо сказать, что занимались мы оба очень хорошо и вели себя примерно — знали, что родителей нельзя подводить. Все родственники нашего семейства, пережив войну в тылу, собирались переезжать в Москву или возвращаться в Ленинград. Из всех алмаатинцев или казахстанцев, которые со временем также были переведены на работу в Москву, у нас сложился на долгие годы тесный круг общения с семьями Бабкиных, Огольцовых, Головковых, Тихоновых, Харитоновых, Ундасы-новых. Переписка поддерживалась с теми, кто остался в Алма-Ате либо переехал в другие места.

И снова, в который уже раз, отец уехал на новое место службы, в Москву, а наш домашний обоз начал собирать пожитки, чтобы двинуться за ним вслед.

Согласно имеющимся документам, ещё до официального назначения на должность начальника ГУШОСДОР НКВД СССР Богданову с 15 июля 1946 года предоставили отпуск на месяц «в связи с болезнью». Но с учётом служебного перемещения отец, видимо, отдыхом и лечением не воспользовался, а незамедлительно приступил к исполнению возложенных на него обязанностей. 20 июля 1946 года от скучающего папки пришло письмо, в котором он сообщал, что с нетерпением ждёт, когда увидит всех нас в Москве. Из дальнейшего текста письма создаётся впечатление, что отец давно уже трудился на новом поприще, возможно, задолго до подписания формального приказа. «С работой пока обстоит дело хорошо. Наш главк выполнил полугодовую программу лучше всех, и ряд строек получили премии. Теперь всё зависит от того, как выполним третий квартал и годовой план. Надежды на выполнение есть». Чувствуется, что отец сразу стал полностью жить интересами своего нового коллектива. Да и в следующем письме от 29–30 июля 1946 года он сам это подтвердил: «Приняли меня хорошо и всячески оказывают помощь, даже начальники Главков. Как дальше пойдут дела, не знаю, но сейчас — неплохо. С каждым днём всё больше стараюсь вникать в работу».

Естественно, волновал вопрос с квартирой. После того как часть родственников разъехалась, нас вместе с семьёй папиного брата Александра Кузьмича всё равно насчитывалось с десяток человек. Жилплощадь отцу выделили в новом доме на улице Чкалова. «Можете говорить: “А у нас в квартире газ” (в ванной и на кухне) и паровое отопление», — писал папа.

В общем, отец был доволен произошедшей переменой и тем, как он устроился: «Самочувствие хорошее. Значительно спокойнее на этой работе». Хотел, чтобы мы скорее приехали, скучал в одиночестве после большого круга домочадцев.

В путь-дорогу собрались мы где-то в самом конце лета 1946 года. Для нашего достаточно большого количества пассажиров специально подцепили к поезду отдельный вагон с двухместными купе и салоном, предоставленный правительством Казахстана.