5000 ночей одержимости

Глава 10

Настоящее

Аксель

— Мистер Трималхио, что Вы здесь делаете? — строго спросила Пия.

Темные солнцезащитные очки едва скрывали ее тревогу из-за моего присутствия в школе-интернате ее дочери.

Пару выпущенных прядей свободно свисали с высокого пучка волос Пии, деликатно подчеркивая оливковую кожу, сияющую в лучах послеполуденного солнца. Она ограничилась минимальным макияжем, накрасив лишь губы в какой-то оттенок розового. Я лениво оглядел тело Пии, воспользовавшись минутной паузой, пока она была застигнута врасплох моим появлением. Белая блузка облегала ее грудь с идеальным намеком на ложбинку. Пия заправила ее в коричневую кожаную юбку-карандаш с высокой талией. Разрез обнажал стройное бедро, а высокие каблуки удлиняли худые ноги.

Блядь, в тридцать четыре она была сексуальнее, чем в двадцать один, хотя сейчас от нее так и веяло изысканностью старых денег, а не принцессой по шаблону. Тем не менее, обе версии Пии одинаково возбуждали мое либидо.

Я подавил в себе образ того, как трахаю ее под открытым небом. Наверное, это была не лучшая идея, пока мы находились в старшей школе в окружении родителей, учителей и учеников. Ноттская академия располагалась на пяти акрах земли: с одной стороны находилась приемная комиссия, а в центре — гигантское здание в стиле Хогвартса с залами для проживания и учебными классами. Я столкнулся с Пией во внутреннем дворе здания.

Я довольно хмыкнул, без намека на самоуверенность.

— Это моя школа. Я думал, ты знаешь.

Она не знала, потому что я купил эту школу только сегодня.

— Вот как? — Пия усмехнулась. — Ты взволнован своим первым днем?

По моему лицу расползлась хитрая ухмылка. Кареглазая красавица скрылась после нашей импровизированной встречи в её спальне. Прошлой ночью она зарегистрировалась в отеле и не выходила за пределы своего номера. Я сделал единственное, что сделал бы любой здравомыслящий человек в данной ситуации: внес предложение о покупке отеля за солидную сумму. Предложение было принято на месте.

В качестве дополнительной меры предосторожности я поручил Джордан организовать вечеринку и пригласить всех гостей со вчерашнего вечера. Я не мог действовать слишком явно и прямо требовать, чтобы она привела с собой Пию. Вместо этого я рекомендовал Джордан привести всех своих друзей. Попытки выманить Пию из ее номера оказались тщетными: она отказалась от приглашения.

Возможно, Пия просто была занята работой этим вечером. Судя по всему, она становилась отшельницей, запираясь на несколько дней, когда частные клиенты заказывали проект. Это была одна из многих вещей, которые я узнал о ее новой жизни.

Успешный автор джинглов и песен, работавший под псевдонимом.

Недавно вернулась на Лонг-Айленд после долгих лет, проведенных в Чикаго.

Тринадцать лет замужем за очень богатым Джеем Амбани.

Из всего, что удалось выяснить Леви, самым интересным известием было то, что Пия стала матерью чрезвычайно одаренного двенадцатилетнего ребенка. Прошли годы с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я ожидал кардинальных перемен. Тем не менее, новость о ее дочери оказалась непредвиденной.

Усложнило ли это мои планы? Да.

Изменило ли это мои цели? Нет.

Если уж на то пошло, я придумал как использовать это в своих интересах. Во-первых, было не так много способов гарантировать регулярное наблюдение за Пией. Она жила внутри крепости, и проникнуть на территорию было практически невозможно ни на машине, ни пешком. За огороженными воротами ее жилого комплекса стояли четыре поста, на каждом из которых — охранники. Код для входа на территорию был только у них. Однако это не обычные старые охранники, которых можно было подкупить. А высококвалифицированные бывшие оперативники. Им платили солидное жалование и предоставляли эксклюзивные льготы от влиятельных жителей, чтобы сохранить их лояльность. Амбани купил для своей семьи все самое лучшее, и Леви потребовалось несколько часов, чтобы организовать незначительный сбой в их работе.

Единственными доступными точками были посты за огражденными воротами. Леви пробрался на один из них, пока приставленный охранник отлучился в туалет, и взломал систему. В компьютерах на дежурных постах указаны домашние номера жильцов. Леви сменил номер семьи Амбани на одноразовый. Когда я проходил через пост охраны, номер, по которому они позвонили, был направлен на имя Леви, который, конечно, одобрил мое посещение с распростертыми объятиями.

Однако это могло работать лишь временно. Леви сообщил мне, что четверо охранников также патрулируют территорию внутри по периметру. У жителей комплекса имелись тревожные кнопки, спрятанные на видных местах, и если их нажимали, то охранники приезжали менее чем через три минуты. Время было не на моей стороне, как только Пия обнаружила мое присутствие. Теперь, когда она знает, что у меня есть доступ, она проведет дальнейшее расследование и в конечном итоге выяснит, что номер, указанный на посту, неправильный.

Чтобы регулярно видеться с ней, мне требовалось прикрытие получше, и я разыскал дочь Пии. Именно из-за Поппи они переехали в Нью-Йорк, хотя Амбани по-прежнему в основном жил в Чикаго.

Оказалось, что академические успехи Поппи позволили ей пропустить несколько классов, в результате чего она попала в старшую школу. Какой бы гениальной она ни была, послужной список Поппи мог соперничать с начинающими преступниками. Она была одаренной, скучающей и богатой — ядовитая комбинация для титулованной шпаны. За последний год Поппи исключили из двух частных школ, так она оказалась у ворот школы-интерната. Однако оттуда ее тоже выгнали, и Амбани заплатил целое состояние, чтобы его избалованную дочь определили в Нотт — единственную школу, готовую принять оторву. Впрочем, Ноттская академия потребовала от Поппи пройти одну летнюю сессию без инцидентов, прежде чем принять ее. Поэтому Амбани переехали в Нью-Йорк.

Хотя школы-интернаты подразумевали проживание родителей за пределами штата, оказалось, что Пия была слишком привязана к своей дочери. Эта школа также была последним шансом Поппи на нормальное детство, а для Пии — последней возможностью дать дочери нормальную жизнь. Ноттская академия была ключом к вторжению в жизнь Пии.

Было ли ужасным поступком — использовать ребенка для преследования замужней женщины?

Я понятия не имел. Чувство вины не было той эмоцией, которую я был способен освоить.

Мне было три года, когда я осознал, что отличаюсь от «нормальных». К четырем годам я понял, что ассимиляция — это обязательное условие для выживания в мире «нормальных». Вот только я не хотел просто выживать в их мире, я хотел доминировать в нем. Я решился на авантюру и поступил в колледж в шестнадцать лет, разорвав связи со своей непутевой семьей. Мои цели были просты.

Власть.

Деньги.

Контроль.

Мне нужны были первые две, чтобы добиться третьей, потому что жизнь без контроля была неприемлема. Затем появилась Пия, и мои цели стали жизненно важными, а не просто списком задач. Слава позволила мне сократить путь к их достижению. Она не только сделала меня богатым, но и помогла получить известность, что позволило мне укрепить свою репутацию и привлечь инвестиции для развития моей империи. Если бы я захотел открыть ночной клуб, десять инвесторов бросились бы ко мне, просто для того, чтобы сотрудничать со знаменитым диджеем. В результате мне удалось поставить свое имя на всем, — барах, ресторанах, недвижимости, отелях, а теперь и на школе-интернате.

— Эта школа принадлежит мне. Что ты здесь делаешь? — бесстрастно спросил я.

Пия отшатнулась, ошеломленная. Взволнованные глаза возмущенно уставились на меня.

— Т- ты владеешь Ноттской академией? Как такое возможно?

Легкая дрожь в ее голосе и то, как она отпрянула, словно мое присутствие было недостойно ее, вызвало у меня желание запереть её в комнате со мной до конца дней. Изображение Пии в моей власти, без ничего, что стояло бы между ними, пронзило молнией мой член.

Отлично.

Теперь у меня стояк посреди дня.

Я отвел взгляд от Пии, раздувая ноздри и думая о всевозможных скучных вещах, чтобы охладить кровь. Убийство. Война. Кровь и шрамы. Все, что было не Пией, надоедало мне до смерти. Как она могла так влиять на меня? Она была воплощением того, чего я избегал всю свою жизнь: та, кто заставлял меня терять контроль над собой, — и все же я был здесь, разыскивая ее.

В течение многих лет я отлично справлялся с задачей, применяя выученные у «нормальных» модели поведения и успешно маскируя эту часть себя. Мир видел во мне некоего героя, воплотившего в жизнь историю о превращении нищего в богача. Этот фасад помогал мне скрыть свою истинную сущность у всех на виду.

Пия была первой и единственной «нормальной», которая посмотрела в глаза тьме и нырнула в неё с головой. Проблески моей темноты не отпугнули ее. Вместо этого она приняла ее и использовала в своих интересах. Она думала, что кто-то пугающий, вроде меня, защитит ее, пока она будет реализовывать список, заполненный визитами в сомнительные места. Она забыла учесть одну вещь. Кто должен был защитить ее от меня?

Моя зацикленность на Пие возникла из-за того, что кто-то мог бы счесть сексом на одну ночь. Вот только одного раза оказалось недостаточно. Прошло больше десяти лет, а я все еще чувствовал запах и вкус того, что она пробудила и выпустила на волю всего за одну ночь. Я годами искал возможность воссоздать тот же кайф, и неспособность понять, что именно вызвала во мне эта запретная женщина, только чертовски разозлила меня. Она неосознанно завлекла монстра и накормила его. Ей не стоит удивляться последствиям, которые это повлекло за собой.

— Это недавнее приобретение, — мягко сказал я.

— Это невозможно, — пробормотала она в основном про себя, надеясь, что это неправда. — Я бы увидела твоё имя в документах…

Сверкнула вспышка, прервав Пию на полуслове. Я бросил взгляд на виновника и увидел, как он заметно сглотнул, прежде чем опустить девайс, который, несомненно, станет причиной его смерти.

Известность облегчила некоторые стороны моей жизни, но стала обременительной в других аспектах. Никто не осмеливался беспокоить меня в святилище моих печально известных домашних вечеринок. Гости были в восторге от приглашения и не собирались раскачивать лодку, расстраивая присутствующих знаменитостей. Если вы давали людям то, чего желали их сердца, их подчинение в ответ было слишком легким.

Однако за пределами дома все было иначе. Небольшая стая папарацци была предупреждена о моем появлении в Ноттской академии, и они собрались за воротами.

— Мистер Трималхио, кто эта прекрасная дама рядом с вами? — Другой мужчина с камерой заговорил с противоположной стороны ограждения.

Пия резко зашагала, накинув на волосы золотой шарф от Hermes и решительно сдвинув солнцезащитные очки на переносицу. Любопытство по поводу моего присутствия подавило её желание скрыться от всеобщего внимания. Это только разожгло интерес папарацци к ее личности, и камеры защелкали.

Хотя известность была необходима для моего успеха, это утомляло. Я вежливо помахал рукой, как обычный нормальный человек. Самообладание, которое требовалось, чтобы не вырвать камеры из рук и не разбить их, я оттачивал годами. Отсутствие контроля над импульсами было неприемлемо; именно из-за этого люди моего типа часто попадали в колонию. Тюрьмы кишели антисоциальными личностями. В отличие от этих идиотов, я бы никогда не позволил такой мелочи, как рефлекс, лишить меня целей. Существовали куда более приятные способы утолить жажду крови.

Например, Пия Амбани.

Мой сдерживающий фактор поспешил прочь, открыв дверь в здание. Я просунул ногу в щель, прежде чем она успела захлопнуть её. И последовал за ней внутрь, пока она ворчала. Надоедливые подростки и их не менее жалкие родители суетились вокруг нас. Опекуны расселяли избалованных детей по их комнатам перед торжественным прощанием, пока сопляки ныли, выпрашивая карманные деньги.

При моем появлении было несколько осторожных взглядов. В остальном никто не фотографировал, не приставал и не подходил ко мне. Ноттская академия являлась родиной старых денег и была буквально пропитана ими. Преследование знаменитостей не было частью культуры. Не говоря уже о том, что здесь было много отпрысков звезд Бродвея, и, если я правильно слышал, двое детей-актеров были зачислены в школу на этот год. Учителя, ученики и родители — все привыкли к известным личностям.

Пия уверенно шагала по коридору, на ходу снимая шарф и засовывая его в сумку. Я неторопливо последовал за ней и ухмыльнулся, когда понял, что она ускорила шаг, чтобы оторваться от меня. Это было бессмысленно. Директор школы ранее провел для меня экскурсию, и я знал, куда она направляется. Этот коридор вел в кафетерий.

— Ты не ответила на мой вопрос. Что ты здесь делаешь? — спросил я.

Пия пыталась игнорировать меня, задрав подбородок. Когда она поняла, что не сможет избавиться от меня, прошипела ледяным тоном:

— Пожалуйста, оставьте меня в покое, мистер Трималхио.

— Дай угадаю. Ты здесь, чтобы увидеть свою дочь, — заявил я как ни в чем не бывало.

Пия застыла на месте, мышцы напряглись. Она развернулась и сняла темные очки, карие глаза пылали. Очевидно, я задел за живое.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть дочь?

Она ткнула пальцем мне в грудь.

Мои зрачки проследили за тем, как ее ноготь вонзился в мою плоть. Что такого было в этой женщине, что вызывало столь примитивный эффект?

Не становись твердым.

Не становись, блядь, твердым в старшей школе.

— Единственные взрослые здесь — родители, учителя и те, кто недавно купили эту школу. — Я ткнул большим пальцем себе в грудь. — Учитывая, что ты не похожа на учителя, твое присутствие здесь было бы странным, если только у тебя нет ребенка, посещающего эту школу, — подытожил.

Она открыла рот, чтобы спросить, почему я решил, что она не учитель. Я прервал ее, многозначительно кивая на даму с пучком на макушке и в кардигане на пуговицах. Женщина вычеркнула что-то из списка, прикрепленного к ее планшету, что явно выдавало ее роль. Пия закатила глаза, как бы говоря: поняла.

— Но ты предположил, что у меня именно дочь? Как ты узнал?

— У меня есть свои способы.

— Что за черт? — Пия пришла в ярость от моей скрытности. — Ты и за моей дочерью следишь? Говорю тебе прямо сейчас: не смей приближаться к моему ребенку. Никогда. Ты понял меня…

— Джордан рассказала мне о твоей дочери, — сообщил я, когда она её голос повысился. Это вывело Пию из истерики.

Ее глаза расширились, как будто наши взаимные связи не приходили ей в голову, и она, похоже, приняла ответ. Пия неловко поправила консервативную юбку длиной до колен, чтобы взять себя в руки, еще не готовая отбросить все подозрения.

— Позвольте мне кое-что прояснить, мистер Трималхио. Мы не виделись почти четырнадцать лет, и вдруг ты повсюду. Мы столкнулись на вечеринке, а вслед за этим ты предложил мне уйти от мужа. — Ее голос понизился к концу предложения, когда она огляделась в поисках свидетелей нашего разговора. — В довершение всего, ты вломился в мой дом, и ты… т-ты, — запинаясь, пробормотала Пия, не в силах озвучить произошедшее.

— Трахнул тебя? — предложил я помощь, поскольку она, казалось, не находила слов.

Пия покраснела, но отказалась отступать.

— И я должна поверить, что это совпадение, что ты купил школу моей дочери на следующий же день?

— Позволь мне кое-что прояснить, — парировал я с негодованием. — Ты пришла в мой дом без приглашения. Как уже упоминалось прошлой ночью, я вбежал в твой дом, чтобы спасти твою жизнь. Я сообщил, что приеду, и ты предоставила мне доступ в свой дом. Ты посылаешь какие-то серьезные смешанные сигналы.

Пия открыла рот, но я быстро оборвал ее.

— Теперь я узнаю, что твоя дочь учится в школе, которую я только что купил, и при этом ты сваливаешь вину на меня. Откуда мне знать, что ты не записала свою дочь в эту школу только для того, чтобы быть ближе ко мне?

— Ты сумасшедший, если думаешь, что можешь закидывать мне эти нелепые обвинения, — отрезала она. — До свидания, мистер Трималхио. — Она вздернула подбородок и продолжила свой путь. Я зашагал рядом с ней. — Ты перестанешь преследовать меня? — выругалась она.

— Хватит льстить себе. Мы идем в одном направлении.

— Зачем ты идешь в кафетерий?

— Чтобы проверить качество еды. Я слышал, что родители в этой школе чокнутые. — Я многозначительно посмотрел на нее. — Я не дам им шанса жаловаться на то, что их детишки плохо питаются.

Пия раздраженно выдохнула, ее шаги замедлились, когда мы добрались до столовой. Возражения стихли, когда ее взгляд упал на фигуру в углу.

Здесь было многолюдно из-за обеденного перерыва и ажиотажа первого дня. Тем не менее, атмосфера была непринужденной. Дети свободно общались со своими родителями или друг с другом за круглыми деревянными столами с мягкими стульями. Все столы были заняты, за исключением углового. Одинокая волчица, одетая с ног до головы в черное, оккупировала его, разложив перед собой стопку книг. В наушниках и с раскрытым ноутбуком, её язык тела недвусмысленно заявлял «отвали». Со спокойной решимостью малышка давала понять, что она неприступна.

Я бы сделал то же самое, если бы на меня никто не обращал внимания. Выбрал бы столик подальше от бесполезных людей, заблокировав их мусорный шум наушниками и сделал бы себя недосягаемым для «нормальных». Однако, как уже упоминалось, это был мир «нормальных». Девчонка своей отстраненностью превращала себя в мишень.

Пия заметила, куда устремилось мое внимание.

— Аксель, — ее голос понизился, вся прежняя враждебность исчезла в пользу неотложного вопроса. — Можно тебя на минутку?

Когда я моргнул в знак согласия, Пия посмотрела налево и направо в поисках зрителей, а затем повела меня к пустующей фуршетной линии. Она схватила два подноса и передала один мне.

Чистый капитал присутствующих в этом кафетерии равнялся одному проценту будущего ВВП Америки. Учитывая клиентуру, еда была на удивление непритязательной — хот-доги, картофель фри, гамбургеры, спагетти и салат, разложенные по тарелкам в стиле шведского стола. Пия положила себе на поднос спагетти и немного салата. Я рассеянно повторил за ней, мое любопытство разогрел внезапный интерес Пии к цивилизованной дискуссии.

— Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз, — начала она, уставившись на что-то перед собой. — С тех пор для меня многое изменилось.

Тогда я понял, почему Пия выбрала для разговора очередь за едой. Это было наименее незаметно, потому что просто казалось, что мы оба заказываем еду в кафетерии.

— Теперь у меня есть семья, и я здесь, чтобы пообедать со своей дочерью. Она не должна узнать о… — Пия закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Что бы ни случилось прошлой ночью, я… я готова забыть об этом. Может, я действительно слишком много выпила, и, возможно, все это было ужасным недоразумением. Давай заключим перемирие и оставим это в прошлом.

Она говорила с четким намерением, намек был предельно ясен. Пия отчаянно хотела помешать мне встретиться с дочерью и не желала, чтобы ее прошлое просочилось в ее настоящее.

Я безмятежно поднял брови.

— Тебе не о чем беспокоиться, когда речь идет обо мне. — Я поднял руку в знак капитуляции. Ей о многом стоило беспокоиться, но вызывать у неё истерику вряд ли было бы продуктивно.

У нее вырвался долгий выдох облегчения.

— Спасибо за понимание.

— Наслаждайся обедом.

— Спасибо, — прошептала она. — Было эм… приятно снова увидеть тебя, наверное. — Она неловко тянула время, не уверенная, как положительно закончить разговор теперь, когда я сдался. — И поздравляю с, хм, всеми твоими деньгами.

Мой позабавленный вид только заставил ее заикаться еще больше. В конце концов, Пия решила закончить наш разговор простым взмахом руки.

Я посмотрел, как Пия уходит, дал ей тридцатисекундную фору, а затем последовал за ней, чтобы познакомиться с ее дочерью.

— Ты звонила доктору Стивенсону вчера вечером?

Пия сидела напротив дочери за угловым столиком. Мне было интересно, как она отнеслась к тому, что Амбани пропустил первый день Поппи, тем более что он вряд ли увидит свою дочь до конца лета. Хотелось надеяться, что усилия Леви привели к эффектной размолвке между ними.

На лице Пии отразилась паника, когда она подняла голову и увидела, что я приближаюсь к столу. Ее дочь сидела спиной ко мне. Увидев тревогу в глазах матери, Поппи повернулась и посмотрела прямо на меня.

— Мистер Трималхио, — поприветствовала Поппи без намека на удивление в голосе.

Мои брови взлетели вверх.

Мало что в этой жизни удивляло меня. Изменение семейного положения Пии было одной из тех вещей, которые пошатнули мой, как правило, невозмутимый облик. Я замешкался на мгновение, затем перегруппировался и, как всегда, нашел решение.

Это был второй раз, когда меня так быстро поставили в тупик. Я не ожидал от Поппи монотонного обращения без нотки удивления в ее тоне. Она совершила немыслимое: Поппи удалось застать меня врасплох.

Вредительница знала обо мне. Откуда?

Возможно, она хорошо разбиралась в хаус-музыке и была моей фанаткой. Однако, если бы это было так, ее голос не звучал бы так незаинтересованно, как в той отрешенной манере, с которой она обращалась ко мне. Поппи говорила так, словно наше знакомство запоздало, а встреча со мной была уже старой новостью.

Мне следовало этого ожидать. Такие дети, как она, обожали эпатировать взрослых. Она была наглядным примером угрюмого подростка, которому наплевать на весь мир. Остальные старшеклассницы в кафетерии носили установленную форму — черную юбку и белую рубашку на пуговицах. Поппи накинула черный кардиган, чтобы прикрыть белую рубашку. В то время как они сочетали свою униформу с уложенными волосами и дизайнерскими каблуками, массивные черные ботинки Поппи и высокий конский хвост выделялись, как больной палец. Один взгляд на нее, и я сразу понял, что нужно подыграть, не выдавая свое удивление ее бесстрастным голосом.

— Мисс Амбани, если не ошибаюсь. Как поживаете?

Поппи коротко кивнула.

— П-привет, Аксель. — Растерянная Пия посмотрела между нами, прежде чем сосредоточиться на дочери. Она была ошеломлена безразличной реакцией своего ребенка на меня. — Ты знала…

— Что диджей Аксель только что купил нашу школу? — Поппи парировала, не сбиваясь с ритма. — Все знают, мать.

По тому, как Пия напряглась при слове «мать», стало ясно, что Поппи использовала этот термин, чтобы позлить ее.

Интересная динамика…

— Да, но… — Пия по какой-то причине придержала язык.

— Разве ты не знала об этом?

Поппи задала встречный вопрос, поскольку Пия тоже не выказала недоумения по поводу моего присутствия.

Мышцы Пии напряглись.

— Я узнала несколько минут назад.

— Я прочитала об этом в школьной газете несколько часов назад, — голос Поппи звучал скучающе. Каждое выражение ее лица было идеально выученным. Впечатляюще для ребенка. — В самом деле, мать, тебе следовало бы сделать домашнее задание, прежде чем отправлять свое единственное чадо в школу, которой руководит кто попало. Кто знает, возможно, он серийный убийца и планирует убить меня во сне.

Продолжай говорить, и я могу.

Пия бросила на дочь безучастный взгляд.

— Поппи, — жестко отрезала она. — Ты умоляла нас отправить тебя в Нотт; вот почему твой папа так старался, чтобы тебя приняли сюда.

— Хм. — Поппи, похоже, считала эту деталь несущественной.

Я анализировал их непростые отношения, размышляя, как использовать это в своих интересах. Очевидно, это было обычным явлением между ними.

— Я отложу убийство на другой день, — вмешался в битву матери и дочери, заработав сердитый взгляд Пии. — А пока соглашусь на место за столом. Это заведение слишком популярно, чтобы вместить меня.

Я кивнул на свой поднос с едой. Нормальный человек пригласил бы владельца школы присоединиться к ним, чтобы заработать дополнительные очки. Однако Пия не была заинтересована в игре.

— Эм…

Поппи прочла нерешительность в глазах матери и тут же указала жестом на свободное место за столом.

— Пожалуйста.

То, как Поппи нажимала на кнопки своей матери, превосходило типичное дерьмо, которое вытворяли дети для привлечения внимания. Хотя это было забавно, я задался вопросом о ее намерениях.

Мысль была быстро отброшена, когда я уловил запах Пии — что-то цветочное и дорогое. Рука сцепилась поднос мертвой хваткой. К черту мой план и к черту внедрение в жизнь дочери Пии. Вместо этого мои глаза искали ближайшую уборную, в которую можно было бы затащить Пию.

Истинная сила самообладания человека проявляется в самых изнурительных обстоятельствах. Там, где другие использовали исключительные случаи, чтобы потерять контроль, я упивался своей способностью сохранять хладнокровие. Когда дело касалось Пии, она испытывала меня на прочность по максимуму.

С большим контролем, чем мне когда-либо приходилось использовать, я подавил желание и поставил поднос, пока не проиграл битву. По словам Леви, Поппи была самым важным человеком в жизни Пии. Это был верный способ добиться желаемого. Не давая ей обдумать стратегию отступления, я сел рядом с растерянной Пией.

— Э-э, х-хорошо, — запинаясь, пробормотала Пия. Она смотрела между нами, словно ожидая, что Поппи начнет меня допрашивать или задавать дополнительные вопросы о моем присутствии. Когда Поппи не сделала ни того, ни другого, глаза остановились на мне. Впервые с момента нашей встречи я не мог понять, что Пия пытается донести до меня.

Она быстро пришла в себя, осознав, что внимательные глаза Поппи пристально наблюдают за нашим общением, и решительно заблокировала моё присутствие. Она отвернулась в сторону, возвращаясь к их первоначальному разговору.

Я наслаждался обедом, притворяясь, что отвлекаюсь на телефон. Обычно отказ Пии вызвал бы у меня потребность в разрушении, но в данном случае он меня вполне устраивал. Мало кто использовал умение слушать, а не вступать в разговоры. Однако оно давало мне ценное представление о людях, и мне нужно было изучить Поппи. Что еще важнее, мне нужно было выяснить ее желания и слабости.

— В твоей комнате уже работает Wi-Fi? — спросила Пия свою дочь.

Маленькая дрянь кивнула, хотя ее глаза смотрели на меня с подозрением. Она ничего не упускала и нахмурилась, когда мое внимание краем глаза переключилось на Пию. Поведение Поппи изменилось.

— А ты уже познакомилась со своей новой соседкой по комнате? — спросила Пия у Поппи, накручивая спагетти на вилку. — Она тебе понравилась?

— Она все еще жива, и все её волосы на месте, если ты об этом спрашиваешь.

— Поппи!

Пия сделала замечание, но быстро замолчала, когда я поднял взгляд от телефона. Она не хотела, чтобы я был посвящен в проблемы ее беспокойной дочери.

Я пожал плечами.

— Не замолкай из-за меня. Директор прислал записи по всем студентам, допущенных к летней сессии. Пока мы разговариваем, я изучаю досье на мисс Амбани.

Пия, похоже, перестала дышать, поэтому я перешел непосредственно к делу.

— Я слышал, что последняя соседка Поппи по комнате ушла из школы в середине семестра.

Улыбка Поппи не коснулась ее глаз, и тогда ее слабость стала совершенно очевидной. Я ошибался.

Вредительница не была богатой и избалованной.

Вредительница была богатой и не умеющей сопереживать.

Это могло превратится в проблему. Мне нужно было придумать, как подкупить ее, причем быстро. Отвлечь ребенка тем, чего она хотела больше всего на свете, чтобы она не устраивала спектаклей во время предстоящего бракоразводного процесса родителей. Это должно было быть что-то, что одобрила бы и Пия.

Учитывая, что отец Поппи безмерно богат, деньги не сработают. Использовать мою славу и связи в качестве приманки также бессмысленно, поскольку Поппи не унаследовала музыкальных талантов или интересов своей матери. Вместо этого Поппи была выдающимся математиком. В шесть лет ее приняли в Менса¹⁵, в восемь она начала программировать, в одиннадцать участвовала в математической олимпиаде, а также имела множество других наград.

Изучив послужной список Поппи, стало очевидно, что Амбани готовил дочь к управлению своей огромной империей. Он происходил из одной из самых богатых и влиятельных семей в Индии. Амбани приложили руку ко всем отраслям, но самым желанным источником дохода для них было управление хедж-фондами. Стопка книг перед Поппи указывала на все, чем славился Джей Амбани.

Математический гений.

Инвестиционный гуру.

Магнат хедж-фондов, управляющий активами на миллиарды долларов.

Пия была мамой-медведицей, единственным желанием которой было, чтобы ее ребенок прожил счастливую и здоровую жизнь. Она не позволила бы Амбани диктовать будущее их дочери, если только Поппи тоже этого не хотела.

Предполагаю, что Поппи была амбициозным ребенком, который хотел однажды занять место своего отца. Никто не проявлял такого большого интереса к математике, акциям и инвестициям, если у них не было поставленной цели. Я точно знал. Похожие амбиции двигали мной, когда я был в ее возрасте, даже младше.

Однако между нами было одно существенное различие. Контроль. Проблемы с поведением Поппи со всей очевидностью свидетельствовали о том, что ей не хватало контроля над импульсами.

Мое внимание переключилось на другую стопку книг, отброшенных в сторону.

Хозяин собственного разума.

Измени свое мышление.

Стратегии эффективного успокоения импульсивных реакций.

Хм. Значит, Поппи знала о своих недостатках и хотела их устранить. Немногим социопатам было бы не наплевать… если только их недостатки не противоречили тому, чего они желали больше всего.

Я прокрутил в голове детали, которые Леви раскопал о семье Амбани. Если вы принадлежали к этой семье, вам автоматически гарантировалась изнеженная жизнь. Однако, если Поппи была похожа на меня, она не хотела изнеженной жизни. Она стремилась властвовать над всеми. Но не могла этого делать в компании, полностью основанной на семейных ценностях. Такая нестабильная особа, как она, не соответствовала их имиджу.

Члены совета директоров компании состояли из членов семьи Амбани, а значит, все они были в курсе неприятного прошлого мелкой вредительницы. Совет директоров утверждал генеральных директоров. Если Поппи не исправится, они не позволят ей стать преемницей своего отца. У Амбани не хватало голосов в совете директоров, так что, даже если бы он захотел, он не смог бы передать бразды правления своей драгоценной дочери.

Вот оно, единственное, чего папочка не мог ей купить, и единственное, чего Поппи хотела в жизни, — империю отца и уважения семьи.

Это была моя лазейка к Поппи, потому что контроль над импульсивным поведением был первым, чем я овладел, осознав, что я не такой как все. Поппи отчаянно хотела научиться контролировать себя, а Пия отчаянно хотела счастья для своего единственного ребенка. Никто другой не мог помочь Поппи. Если кто-то и был в состоянии понять нейроотличного человека, то это такой же «ненормальный».

Вот так всё встало на свои места. Я бы предложил обуздать кровожадность маленькой преступницы. По окончании колледжа она с нетерпением ждала бы места рядом с отцом. Маленькая дрянь была бы достаточно благодарна, чтобы не устраивать драму, когда ее родители официально разойдутся. И Пия навсегда останется у меня в долгу за решение проблем с поведением ее дочери.

Как я уже говорил, дайте людям то, чего желают их сердца, и их подчинение в ответ будет слишком легким.

— Что случилось с твоей бывшей соседкой?

Я знал ответ, но спросил, чтобы напомнить всем за этим столом, чего не хватает Поппи.

Поппи закатила глаза.

— Ничего. Все взбесились, потому что я её подстригла.

— Пока она спала, — с шипением добавила Пия.

Поппи пожала плечами.

— Она трогала мои вещи после того, как я попросила ее не делать этого. Ей следовало знать, что поступки имеют последствия.

— Бедная девочка уже несколько месяцев ходит к психотерапевту, — отчитала ее мать, понизив голос на случай посторонних. — Ей до сих пор снятся кошмары о том, как кто-то отрезает ей волосы во сне.

Поппи ухмыльнулась.

— Я не хочу повторения прошлого года, — предупредила Пия. — Ты поняла меня, юная леди?

Пия поморщилась, как только произнесла «юная леди». Вряд ли она думала, что будет из тех матерей, которые говорят «юная леди».

Еще интереснее.

Поппи со скучающим видом пожала плечами, без слов не соглашаясь на требования матери. Она встала и собрала свой поднос с едой, а также все обертки и мусор.

Мой взгляд скользнул к другим столам в кафетерии. Титулованные сопляки ели свою еду и оставляли весь мусор разбросанным для уборщиц. Поппи была единственной ученицей, которая не ждала, что кто-то уберет за ней, и не гнушалась пачкать руки. Она даже вытерла салфеткой свою часть стола.

Девчонка была будущим магнатом. Она входила в один процент элиты всей страны и, вероятно, была богаче большинства детей здесь. Хотя она не раздумывала дважды, прежде чем отрезать кому-то волосы, она подумала об уборщицах в школе. Интересно. Может быть, ребенок не слишком запущен, а это значит — больше мотивации для Пии прислушаться к моим советам.

Поставив на поднос пустую бутылку из-под воды, маленькая дрянь спросила ни с того ни с сего:

— Мистер Трималхио, можно мне заглянуть в Ваш мозг?

— Поппи! Что ты такое говоришь? — Оскорбленная Пия отчитала её. — Это невежливо. Извинись.

— Ладно, извините. — Поппи кивнула. — Разрешите мне заглянуть в Ваш мозг? — перефразировала она, сделав ударение на слове «разрешите».

— Поппи, — снова попыталась Пия, на этот раз звуча раздраженно и держась за висок. — Милая, ты не можешь…

— Расслабься, мать, — оборвала ее вредительница. — Ты сказала, что не хочешь повторения прошлого года, поэтому я расширяю свой кругозор, изучая эмпатию.

Глаза Пии быстро пробежались по мне, ей снова стало не по себе от того, что я знаю об… особенности ее дочери. Поппи была в курсе проблемы. Оказалось, что и Пия тоже.

— Я пишу курсовую работу о той части мозга, которая определяет эмпатию. Я хочу сделать томографию головного мозга мистера Трималхио, чтобы изучить результаты, — объяснила Поппи, относя поднос с едой к ближайшему столу для раздачи. — Ты как-то упоминала, что ему не хватает эмпатии, так что он идеальный кандидат.

Мой пронзительный взгляд переместился на Пию. Будь я проклят.

— Ты рассказала своей дочери о знакомстве со мной, — ухмыльнулся я.

— Не придавайте этому значения, мистер Трималхио, — Пия наклонилась ближе и прошептала, пока Поппи ненадолго отлучилась из-за стола. — Мы видели тебя по телевизору, и я вскользь упомянула, что однажды встречалась с тобой. Она спросила, какой ты, и я сказала, что тебе не хватает эмпатии. Поверь мне, мои слова никогда не были комплиментом.

Так, так, так. Отсутствие реакции Поппи на меня теперь имело смысл. Когда она узнала, что я купил школу, то ничуть не удивилась, что я выбрал их столик. Поппи думала, что я друг ее мамы.

— Мне пора идти на инструктаж. — Поппи вернулась к столу и собрала свои вещи. — Это было «да» или «нет» по поводу томографии мозга? — спросила она меня.

— Не думаю, что нам следует беспокоить этим мистера Трималхио, — вмешалась Пия.

— Когда? — спросил я Поппи, игнорируя Пию. Это определенно было мне на руку.

— Мне бы подошло завтра, примерно в это же время.

Пия не обратила внимания на мою волчью ухмылку.

— Уверена, мистер Трималхио слишком занят, чтобы помочь.

— Это для науки, — возразила Поппи, глядя прямо на меня.

— Всё, что угодно для науки, — добавил я.

— В таком случае, увидимся завтра.

Как и я, Поппи проигнорировала свою мать, которая делала все возможное, чтобы остановить это.

— Я пришлю на твой школьный ящик свою контактную информацию и остальные детали для подготовки.

Растерянная Пия не могла смириться.

— Подождите минутку…

— Звучит отлично. — Поппи знала, что если она задержится здесь дольше, Пия успешно запретит нам продолжить знакомство. — Увидимся завтра. Пока.

— Поппи…

Пия замолчала, когда я потянулся, чтобы сжать ее ладонь. Она в ужасе отдернула руку и посмотрела вслед своей дочери, которая была уже на полпути к выходу.

Я ждал, что Пия закричит или набросится на меня. Любопытно, что она не сделала ни того, ни другого. Пия просто встала, аккуратно выпрямив спину, и холодно произнесла:

— До свидания, мистер Трималхио.