5000 ночей одержимости

Глава 6

Аксель

Я мысленно отругал Пию за то, что она использовала день рождения своего ребенка в качестве кода для входа в дом: 0703. Информацию было легко найти, и это было бы первое, что попытался бы сделать любой умный преступник. Чаще всего люди используют дни рождения в качестве кодов и паролей.

Я раздраженно щелкнул языком. Неужели она не понимала, что легкий пароль сделал ее ничего не подозревающей добычей? Глупая женщина. Что, если бы я был сумасшедшим, вломившимся в ее дом?

Я шагнул внутрь, но застыл на месте, когда деревянные половицы заскрипели под моим весом. Аккуратно снял обувь и носки, ступая по доскам босиком. Прихожая была плохо освещена, но это не помешало мне совершить осмотр и поискать подсказки о ее жизни. Несмотря на недавний переезд, ни в одной из комнат не было никаких следов этого или нераспечатанных коробок. На кухне царил порядок, посуда была убрана, а столешницы вытерты. Пара больших диванов с накинутыми пледами придавали гостиной домашний уют. Обстановка отражала дом богатой семьи, но при этом не было излишеств. Индивидуальность Пии просвечивала то тут, то там: расшитая блестками подушка, или рояль с незакрытой крышкой. Я легонько провел пальцами по каждой поверхности, впитывая жизнь, которую она раскрасила мельчайшими деталями.

Вдруг что-то привлекло мое внимание краем глаза. Вытянув шею, я осмотрел приставные столики в гостиной. На каждом из них аккуратно стояло несколько фоторамок. На одной была изображена дочь Пии, на другой — Пия вместе с дочерью. Это были последние несколько фотографий, от которых у меня свело пальцы и закипела кровь.

Пия в день свадьбы с Амбани.

Семейный портрет их троих.

Фото Амбани с их дочерью.

Шок от того, что я увидел их вместе — притворяющихся счастливой семьей, — заставил меня замереть на месте, спасая фоторамки от встречи с их создателем. Я резко посоветовал себе не швырять их об стену. Если бы я последовал основному инстинкту и разбил рамки вдребезги, это разбудило бы Пию. Тогда мне пришлось бы разбираться с ее криками и, скорее всего, я был бы вынужден связать ее, чтобы она не вызвала охрану. Это было бы целое событие, потому что Пия была драматичной и не восприняла бы мое проникновение в ее дом легкомысленно.

Нет, не стоило рисковать и будить Пию, пока главный приз был в моих руках. Вместо этого я вынул фотографии из рамок и небрежно вырвал Амбани из каждого снимка, после чего снова вставил их на место. Она заплатит за то, что выставила его изображения напоказ. А пока что она будет в бешенстве, когда обнаружит состояние фотографий. Этого будет достаточно в качестве наказания.

Мои инструкции были четкими: устранить все следы Амбани. Я предчувствовал, что Пия не откликнется на это предложение, поэтому поручил своему начальнику охраны Леви устроить Амбани неприятности в его домашнем офисе в Чикаго. Ублюдку пришлось возвращаться незапланированным рейсом. Было бы гораздо проще, если бы Пия сказала ему, что все кончено до того, как он улетел.

Со временем Пия поймет, что я всегда на шаг впереди и у меня неизменно припрятан запасной вариант для того, чтобы все шло по-моему.

Я уничтожил изображения Амбани, порвав их на куски, затем взял фотографию Пии с дочерью. Жаль, что ее дочь больше не сможет поддерживать отношения с Амбани. Поскольку Пия принадлежала мне, ее дочь будет находиться под моей опекой по доверенности. Позволять ей фантазировать об отношениях с ее бывшим отцом было бы только жестоко по отношению к ребенку. Лучше, если она забудет его как можно скорее.

Я свернул за угол от главного зала, чтобы осмотреть спальни. Одна из комнат была переоборудована в домашний офис. Следующая, скорее всего, принадлежала дочери Пии, хотя в ней не было той индивидуальности, которую я ожидал от молодой девушки. Моей целью была третья комната.

Шаги оставались уверенными, когда я вошел в спальню Пии. Было немного прохладно, хотя полы с подогревом поддерживали температуру. Мягкий свет струился через окна от пола до потолка, поскольку она оставила шторы раздвинутыми. Он освещал комнату — хотя и не сильно, но достаточно, чтобы выделить фигуру, раскинувшуюся под одеялом.

При тусклом освещении разглядеть ее было проблематично, поэтому я опустился и сел на край кровати. Было все еще слишком темно, и мне пришлось наклониться поближе, чтобы разглядеть ее черты.

Волосы шоколадного цвета разметались по подушке, а длинные ресницы касались высоких скул. Сливочно-оливковая кожа делала ей расовую принадлежность плохо определяемой. Это была та особенность, которая изначально вызвала мой интерес, и я попытался выяснить ее этническую принадлежность. Даже разгадав головоломку (она была индианкой), я не мог перестать наблюдать за ней.

Ее кожа все еще была достаточно гладкой, чтобы задуматься, не сделана ли она из фарфора, а розовые губы только усиливали иллюзию куклы в натуральную величину. Сломанной куклы, предположил я, заметив на её тумбочке пустую бутылку Кьянти и такой же опустошенный бокал.

— Мама развлекается без ребенка, — пробормотал я, нежно убирая спутанные волосы с ее лба. Она не шевельнулась — последствие алкоголя.

Я был удивлен, что Пия прикончила всю бутылку. По моим сведениям, принцесса избегала употреблять много алкоголя. Наша встреча, должно быть, потрясла ее. Она еще не смирилась со своей судьбой, но скоро смирится.

Пия прижала одеяло к груди, возможно, надеясь каким-то образом восстановить контроль над своей жизнью во сне. К моей досаде, поза скрывала большую часть ее кожи, и я мог полакомиться только видимыми кусочками. Я мог бы сдернуть с неё одеяло. Тем не менее, спешка была излишней. Вино подействовало на нее, и до конца ночи Пия останется без сознания.

Мои планы наблюдать за ней часами рухнули, когда взгляд упал на другого непрошеного нарушителя. Вычурный пакет с торчащей из него оберточной бумагой гордо стоял на туалетном столике Пии рядом с ее косметикой. Она купила дорогой на вид подарок, но для кого? Он не был похож на то, что оценит ребенок, а это могло означать только одно. Я открыл пакет и обнаружил нераспечатанный флакон духов Dior Sauvage.

Я замер, раздражение росло с каждой секундой. Это было беспрецедентно, даже если она купила их до нашего обмена сообщениями. Не было ни предстоящих праздников, ни дня рождения, ни юбилеев. Это не был обязательный подарок. Она думала о нем.

Она сделала это, чтобы порадовать его, потому что он был у нее на уме.

Мои пальцы сжались вокруг бутылки. Я снова боролся с желанием разбить о стену принадлежащую ей вещь. Мои губы изогнулись, когда я придумал наказание получше. Я сообщил Пии о приезде, хотя сомневаюсь, что тогда она восприняла меня всерьез. Я не планировал заходить дальше наблюдения за ней. Однако, она разозлила меня во второй раз и должна была заплатить за свою дерзость.

Мои руки дрожали, а взгляд был прикован к бессознательному телу. Разбудить ее и все испортить было бы колоссальной ошибкой. Я должен проявлять сдержанность, пока все идет по плану. Подумав об этом, я открыл флакон и побрызгал немного на себя. Сняв пальто, я выбросил духи и пакет в мусорное ведро. Направляясь к кровати, по пути расстегнул рубашку и стянул ее с плеч. Аккуратно повесил рубашку и пальто на кресло, а затем расстегнул ремень. Потянувшись в карман брюк, я достал телефон и выключил его. После чего аккуратно положил его на тумбочку, сделав то же самое с бумажником и ключами. Расстегнув брюки, я спустил их с ног и сложил, снова повесив на кресло.

Все время, пока раздевался, я пожирал ее глазами. Вряд ли я смог бы отвести взгляд, когда она была такой податливой и уязвимой. Ее губы приоткрылись во сне, и я подумал, что поместить свой толстый член между ними, а затем заставить ее подавиться им, было бы достаточным наказанием за демонстрацию фотоснимков Амбани и покупку ему непрошеных подарков.

Пия тихонько застонала и повернулась на бок, обнажив передо мной свою тонкую шею. Одеяло, наконец, сдвинулось, открывая моему взору фланелевую ночную рубашку. Даже не пытаясь, Пия умудрялась источать сексуальность в уродливой, непривлекательной рубашке. Она застегнула верх лишь до середины, демонстрируя массивные груди, поднимающиеся и опускающиеся при каждом вдохе. Принцесса не надела лифчик, предоставив мне доступ к ее глубокому декольте.

Мой член дернулся. Я едва прикоснулся к ней, а уже был твердым, как камень.

— Ты будешь спать все это время или проснешься с криком? — мне стало любопытно.

Сбросив боксеры, я забрался на кровать, спуская оскорбляющее меня одеяло вниз по ее телу, пока она не оказалась полностью обнаженной. Было видно, что эта женщина очень заботится о своем теле. Ничто не указывало на то, что у нее есть ребенок, за исключением небольшого шрама от кесарева сечения, который я обнаружил, когда задрал ночную рубашку до талии.

— Тебе действительно не стоило меня злить, принцесса, — прошептал я ей на ухо.



Пия

Сон каким-то образом нашел меня, несмотря на пережитый кошмар. Я должна благодарить большую бутылку красного за эту передышку. Выпив всего один бокал, Джей споткнулся и ухватился за стол, чтобы не упасть. Мы оба были удивлены его недолгой переносимостью, ведь обычно он умеет держать себя в руках. Несмотря на то, что он выдохся, Джей настоял на том, чтобы я насладилась вином, так как оно было моим любимым. После того, как он уехал в аэропорт, я сделала именно это. Я переоделась в удобную ночную рубашку, посмотрела уйму серий криминальной драмы и выпила слишком много бокалов вина.

Для меня это было ненормально, но я была потрясена неожиданным возвращением Акселя в мою жизнь. Этого не могло быть на самом деле. То, что произошло сегодня вечером, должно было быть случайностью. Сообщения, которые он отправил, доказывали обратное. Я выпила достаточно, чтобы свалить небольшую лошадь, и прогнала страх. Успокоенная ложным чувством безопасности, которое нашла на дне своего бокала, я задремала и позволила сну овладеть мной.

Я не могла разглядеть лицо. Он то появлялся, то пропадал из поля зрения, пока шел к нам, сохраняя дистанцию. Солнце отражалось от его неторопливого шага, временами почти ослепляя меня, в зависимости от нового положения. По позвоночнику пробежал холодок, когда наши взгляды наконец встретились. Темные, неумолимые глаза смотрели в ответ, решительно настроенные не выдавать своих секретов.

Я не была уверена, что пробудило меня от сна, вызванного алкоголем. Вероятно, это был угрожающий голос, прорычавший мне в ухо:

— Тебе действительно не стоило меня злить, принцесса.

Я задрожала от неузнаваемого голоса. По спине пробежал холодок, и я попыталась открыть глаза. Мой опьяненный мозг имел другие идеи и отказывался подчиняться команде. Я едва успела взглянуть на макушку красивой шевелюры и темную фигуру, ласкающую мою шею, когда тусклое, но резкое освещение заставило меня быстро закрыть глаза. Пришлось бы приложить немало усилий, чтобы открыть их снова, и я решила, что оно того не стоит, ведь это всего лишь сон.

— Уф, — простонала я и попыталась откатиться в сторону, когда рука сомкнулась вокруг моей талии, удерживая в плену. Тоненький голос предупредил меня, что я больше не одна, хотя я не чувствовала непосредственной угрозы. Если на то пошло, успокаивающий запах завладел моими чувствами. Он был мускусным и пряным, с пьянящим оттенком бергамота.

Джей.

Я улыбнулась. Я больше не была в глубоком сне, но и не бодрствовала, раскачиваясь туда-обратно между миром живых и этим приятным сном. В конце концов, он вернулся на первый день Поппи в школе-интернате.

Это сон, — я убедила себя, чтобы не слишком надеяться. Не желая, чтобы этот неожиданный момент был прерван, я крепче зажмурила глаза и мечтала, чтобы мозолистые руки исследовали мое тело.

Живой сон или нет, но мои чувства накалились, когда рука, обнимавшая меня, ослабла, чтобы задрать рубашку, двигаясь по бедрам, затем талии, пока не обнажила мою грудь.

У меня перехватило дыхание.

Прохладный воздух коснулся моих сосков, вызвав мурашки, когда его рука скользнула к моей груди. Его губы коснулись моей шеи, посасывая и покусывая, прежде чем спуститься ниже. Твердость напротив моего живота дернулась, как по команде.

Проснулась я или все еще спала? Я не имела ни малейшего понятия. Все, что я знала, — это то, что мое сердце бешено колотилось под его ладонью. Мой центр сжался, когда он поцеловал голые груди, разминая их своей большой рукой и перекатывая сосок между пальцами. Мои бедра сжались в ответ, и я подавила стон.

Другой рукой он скользнул вверх по моему бедру и сдвинул трусики в сторону. Его пальцы слегка задели киску, и мне захотелось умереть от разочарования. Я мысленно умоляла его прикоснуться ко мне. Тепло охватило меня. Прошло слишком много холодных одиноких месяцев с тех пор, как я ощущала на себе вес мужчины. Голод по прикосновениям и ласке доводил до исступления. Накатило безумие, и я приподняла задницу в погоне за трением, не желая, чтобы это чувство заканчивалось.

Толстые пальцы раздвинули распухшие губы, отвечая на мои молитвы. Я вздрогнула и не смогла сдержать стон.

Влажный рот, сосущий мой сосок, опытные пальцы, кружащие по моему клитору, рука, разминающая мою грудь, — все это было слишком. Мое тело искрилось от различных ощущений, сводя меня с ума от потребности, о существовании которой я даже не подозревала. Я извивалась, тело неслышно умоляло о постоянном потоке стимуляции, пока не достигло пика. Экстаз был в пределах досягаемости, и я бесстыдно жаждала его.

Однако у Джея были другие идеи, и он продолжал неумолимые поглаживания, отказываясь положить конец моим мучениям.

— Боже, — тихо простонала я, сжимая бедрами его пальцы.

— Блядь, — прорычал он в ответ, звуча так же неудовлетворенно. Пальцы внезапно исчезли, оставив меня на краю обрыва. Не успела я вскрикнуть от разочарования, как почувствовала давление твердой длины на мой центр. Не нужен был свет, чтобы понять, что это его член трется о мою ноющую киску и раздвигает губы, широко раскрывая их.

Мои глаза закатились под закрытыми веками. Черт возьми. Прошло так много времени, и мне хотелось отчаянно сжать его. Сколько времени прошло с тех пор, как он так прикасался ко мне или я испытывала оргазм?

— Не останавливайся, — простонала я.

Он дразнил меня, усиливая неумолимое давление на клитор лишь головкой. Скользил членом, покрывая себя моей влагой. Заставлял меня слушать звуки моего возбуждения, капающего на его член. Это было горячо и унизительно одновременно. Я вцепилась в простыни, пока он продолжал, покачивая моими бедрами напротив него. Наконец, он протолкнул головку в мою киску. Совсем немного.

Я вздрогнула, а потом захныкала, когда он остановился. Тогда услышала тяжелое дыхание, как будто он подавлял первобытный порыв. Словно он ждал этого не несколько месяцев, а десятилетие, и ему нужно было насладиться этим грандиозным событием. Я приподняла попку, без слов приветствуя его член. Это сломило его остатки самообладания, и он внезапно обезумел. Подался вперед так грубо, что я вскрикнула одновременно с его хрипом:

— Блядь!

Он не был нежным, заполняя меня до краев. Джей схватил меня за колени, грубо раздвинув их, и слегка отстранился, только для того, чтобы с силой ворваться обратно. Его рот накрыл мой, а язык стремительно вторгся внутрь. Я бы застонала, если бы его развратный язык позволил это сделать. Он поглощал меня с голодом, которого я никогда не знала в нем. Что-то в этом насторожило меня в глубине сознания, но я проигнорировала тревожный сигнал. Это всё не имело значения. Не тогда, когда он трахал меня, как незнакомец, успокаивая привычным ароматом Dior Savage.

Кровь в венах забурлила, когда всё моё естество устремилось навстречу оргазму.

— О, Боже, — простонала я, борясь со своим телом, чтобы удержать его в нужном положении и достичь кульминации.

Внезапно он вышел, и тяжесть исчезла, оставив меня снова висеть на краю отчаяния. Нет, нет, нет. Только не снова.

— Не останавливайся, пожалуйста, — прохрипела я.

К моему удивлению, он перевернул меня на живот и задрал рубашку. Мне наконец удалось открыть глаза, борясь с нарушением равновесия в неожиданном положении. Ладони уперлись в матрас, и я попыталась подняться на колени.

Огромная рука прижала мое лицо к простыням из египетского хлопка плотностью в 800 нитей, когда он вошел в меня сзади, как животное. За все годы, что я знала Джея, он никогда не трахал меня так. Это было не то, как учтивый муж занимается любовью со своей женой. Этот мужчина трахал меня до беспамятства со всеми похотливыми намерениями подонка.

Мои опасения подтвердились, когда бархатный голос и пара губ прошептали мне на ухо:

— Сколько времени прошло с тех пор, как тебя трахали вот так, принцесса?

Разве не так называл меня Аксель?

Туман от алкоголя в сознании никак не хотел рассеиваться. Я вытянула шею и быстро заморгала, глядя на большие руки, схватившие мои бедра и удерживающие меня на месте, пока он снова и снова вколачивался в меня.

В замешательстве, я вяло проследовала взглядом вверх по жилистым предплечьям. Позади меня на коленях стояла громоздкая фигура. Тени прятали половину его лица, хотя мускулистость его тела или ширину плеч было невозможно скрыть.

Мои глаза расширились, когда пришло осознание. Шепот-крик «Что за…» оборвался, когда он резко отстранился только для того, чтобы вонзиться в меня, как зверь.

— Черт.

Я чуть не упала лицом вниз, протест практически оборвался.

Мой разум мчался, пытаясь наверстать упущенное. Сочетание алкоголя, сна и замешательства затуманило мои чувства. Прежде чем я успела возразить, рука опустилась мне между лопаток и вдавила меня в матрас. Он обхватил рукой мои волосы и прижал лицом к кровати, с силой вбиваясь в меня без остановки. Это было так первобытно и грубо, что голос покинул меня, как и здравый смысл.

Аксель так умело держал меня на грани, что физическая реакция была неизбежна. Он пробудил дремлющее чудовище из сна, и я балансировала по краю, играя с ним в догонялки. Правильные, неправильные и тому подобные мысли не могли остановить то, что нарастало внутри меня, угрожая взорваться. Мой следующий вдох стал невозможен, пока не утихнет отчаянная боль, которую он вызвал. Он тоже это знал и дал волю голоду, которого я никогда не знала ни у одного мужчины.

Мои мышцы сомкнулись без разрешения, киска сжалась, и всё внутри напряглось. Перед глазами вспыхнул белый свет, когда он потянул меня за волосы, чтобы выгнуть спину. Крик застрял у меня в горле, и, как я ни старалась, я не могла остановить взрыв. Прерывистые вздохи срывались с моих губ, и я хрипела, пытаясь перевести дыхание. Он продолжал трахать меня сквозь мучительный оргазм, от которого мне казалось, что я вот-вот умру. От этого его рычание стало только более диким, и он начал вбиваться сильнее, трахая мою киску как безумец, который никогда не слышал слова «сдержанность» или «контроль».

— Посмотри на меня, — потребовал он. Я едва слышала его из-за звона в ушах. — Я сказал, посмотри на меня. — Он дернул меня за волосы, когда я не подчинилась.

Мне потребовалось колоссальное усилие, чтобы открыть глаза и посмотреть через плечо. Причудливые эмоции кружили в моем пьяном сознании. Я наблюдала за животным выражением его лица, когда он выскользнул из меня только для того, чтобы снова войти.

— Черт, я мог бы заниматься этим вечно. Я мог бы трахать тебя вечно.

О, Боже, надеюсь, что нет. Я действительно могу умереть от секса.

Моя киска сжималась вокруг него, как в тисках. Она доила его с отчаянием, автоматическая самозащита в ответ на причиняемую жестокость. Сердце билось все быстрее и быстрее, пока я не испугалась, что оно может разорвать грудную клетку. Стало невозможно сдерживать звуки.

Лицо Акселя исказилось, и я почувствовала, как его член дернулся внутри меня. Он схватил меня за подбородок и грубо дернул, чтобы я повернулась к нему лицом.

— Смотри на меня, когда я кончаю в тебя.

Мои глаза расширились, когда я заглянула в зеркала бездушия. Безжизненные глаза смотрели в ответ, но они больше не были мертвыми или безразличными. Они горели всем плохим.

Это произошло мгновенно. Волны экстаза разбивались и обжигали, когда новый оргазм вырвался из меня, а его влажная, горячая сперма выстрелила в меня и из меня тоже. Между тяжелыми вдохами он объявил, что я принадлежу ему, толчки замедлились, и его лицо уткнулось мне в шею. Я упала плашмя на матрас, не в силах оставаться на коленях. Наше дыхание не выравнивалось, как бы сильно мы ни ловили ртом воздух.

Прошло несколько мгновений, прежде чем я осознала, что горячая тяжесть окутала меня, как гравитационное одеяло, и всё происходящее далеко не сон. Словно на меня вылили ведро холодной воды, я оттолкнула его и прижала одеяло к груди.

А затем закричала во всю силу своих легких.