60 лет-не возраст №2-2007

Мой друг — Владимир Сошальский

Борис Зубов, артист Центрального театра Советской Армии

Талантливый актер и незаурядный человек Владимир Сошальский славился еще и своими розыгрышами. Причем устраивал он их всегда по-доброму, потому что сам по характеру был доверчив и простодушен. Именно из-за этих, редких по нынешним временам качеств Сошальский частенько попадал в разные курьезные истории. Причем над собой смеялся охотнее, нежели над другими.

Однажды Владимир Борисович снимался на Киевской киностудии. День выдался тяжелый, суматошный, артист устал. Придя в номер гостиницы, Сошальский принял душ и стал накрывать на стол, а для ужина все было припасено заранее и находилось в холодильнике.

Он расстелил салфеточку положил приборы, поставил рюмочку. Не торопясь, нарезал закуску, достал со «слезой» бутылочку и… в этот момент его сильно качнуло — так, что он едва удержался на ногах. Медленно подошел к окну. Перед глазами все плыло: качались уличные фонари, люстры в окнах дома напротив.

Решив, что находится в прединсультном состоянии, Владимир Борисович испуганно обхватил голову руками, присел на стул, потом осторожно поднялся, убрал в холодильник бутылку и закуску, спрятал рюмку и, взяв кружку, медленно вышел в коридор. Держась за стенку, еле передвигая ноги, направился к дежурной. «Налью кипяточку, заварю чай и лягу, пока окончательно не "стукнуло"», — рассуждал Сошальский.

Голосом полуживого человека он попросил налить ему кипятку. Однако дежурная очень взволнованно сказала:

— Что вы, гражданин! До кипяточку ли сейчас!

— Я очень плохо себя чувствую, — пожаловался Сошальский.

— А кто сейчас хорошо себя чувствует? — весьма нелюбезно ответила дежурная.

— Мне очень надо попить горячего чая…

— Ну что вы ко мне пристали, гражданин! Подождите немного. Людям от землетрясения нужно очухаться, а вы тут со своим кипяточком!

— Какого землетрясения?!

— Ну, что вы, гражданин! Не чувствовали, что ли? Сильное землетрясение было. Все зашаталось!

— Что? Землетрясение? Так это же совсем другое дело! — радостно воскликнул Сошальский. — Никакого кипяточка мне не надо! Спасибо вам, дорогая!

И подпрыгнув, как мальчишка, побежал в номер к своему холодильнику

В пятидесятые годы на экраны вышел мультфильм «Чудесница». Картина пользовалась огромным успехом, ее даже выдвинули на государственную премию. Одним из главных создателей мультфильма был Вячеслав Котеночкин, впоследствии ставший знаменитым на весь мир режиссером любимого всеми сериала «Ну, погоди!»

Мы — Володя Сошальский, Слава Котеночкин и я — очень дружили. Слава часто приходил к нам в театр и ждал нас после спектакля. А надо сказать, что заместителем начальника нашего театра был в то время человек по фамилии Собачкин. И вот однажды Сошальскому пришла в голову веселая мысль — познакомить Котеночкина с Собачкиным.

Я стоял внизу со Славой, а Сошальский бегал по театру в поисках Собачкина. Наконец, найдя его, предложил: «Иннокентий Николаевич! Хотим познакомить вас с создателем фильма "Чудесница", который вам очень нравится».

И вот происходит знаменательная встреча. Наш замначальника радостно улыбаясь, протягивает руку:

— Рад знакомству! Собачкин.

Слава, без паузы, держа его руку, громко произносит:

— Котеночкин.

Повисла пауза. Стоявшие вокруг актеры громко захохотали. Собачкин нервно опустил руку, потупил взор и молча отошел. Он был уверен, что его зло разыграли. После этой сцены он долго с нами не разговаривал. А потом мы узнали, что он поменял фамилию и стал Успенским.

Небольшую квартиру Сошальского на улице Советской Армии без всякого преувеличения можно было назвать филиалом Дома актера. Кто из знаменитостей здесь только не бывал! А какие гениальные этюды разыгрывались тут, над какими курьезами и байками потешались гости!

Постоянной участницей таких компаний была Варвара Владимировна Сошальская. Зажигательно веселая, великолепная актриса, народная артистка России и до глубокой старости красивая женщина, она всех друзей своего сына считала близкими людьми. На свой возраст Варвара Владимировна не обращала никакого внимания, любила грузинское вино, прекрасно готовила сациви, пекла вкусные пироги и терпеть не могла чопорных людей.

Частыми гостями Сошальского были Олег Ефремов, Вячеслав Котеночкин и Евгений Евстигнеев, который одно время просто жил в квартире друга. У каждого из них был свой темперамент, свои любимые темы для дискуссий. Олег Николаевич — философ. Котеночкин — кладезь анекдотов и смешных историй. Сошальский — мастер розыгрышей, веселый человек. Евстигнеев, как правило, молча слушал их споры, плотно налегая на еду, хмыкал и ни в какие дискуссии не вмешивался. Но если его что-то сильно цепляло, он взрывался, как петарда, и тут уж оратора было не унять.

Однажды Ефремов и Котеночкин решили разные точки зрения на сложную творческую проблему выразить конкретно — сыграть этюд. Сошальский активно подыгрывал тому и другому. Придумали довольно острый сюжет: человек стоит у двери в общественный туалет. Долго ждет. Стучит. Потом дергает за ручку, дверь открывается, а там… висит тело.

Роль общественного туалета играл огромный стенной шкаф. Первый артист мастерски изобразил молчаливое ожидание, вежливо постучал. Приоткрыв дверь, увидел тело, испуганно замер, огляделся по сторонам и быстренько исчез. Второй, наоборот, громко возмущался долгим ожиданием, нервно стучал и дергал за ручку. Наконец, рывком открыл дверь, потом истошно закричал и стал звать на помощь.

Оба этюда были сыграны одинаково убедительно и талантливо. Трудно было отдать кому-либо предпочтение. Тогда друзья направились к спящему ничего не ведающему Евстигнееву, растолкали его и попросили сыграть этот нехитрый сюжет.

И вот снова та же сцена возле туалета. Человек подходит нетвердой походкой, скрывая подступающую потребность. Потом начинает выделывать сначала ногами, а затем и всем телом уморительные кренделя. Великий артист неистощим на позы. Вот он стучит, еще сохраняя пристойность… Вот он уже дубасит в дверь, упираясь ногой в притолоку, а затем срывает ее с петель. Увиденный «ужас» его нисколько не пугает. Он хватает тело и вместе с веревкой выбрасывает его из кабинки. С победным криком бросается в туалет и по мере того, как совершается естественное, простое дело, начинает петь радостным утробным голосом. Закончив процедуру, человек легкой, танцующей походкой уходит прочь.

Гости смеялись навзрыд. И было ясно, за кем на этот раз осталась творческая победа.

В 70-е годы мы были на гастролях в городе Муроме и проживали в однозвездочной гостинице. Эту звездочку присвоили гостинице за то, что она была чуть ли не единственным местом в городе, где иногда давали горячую воду. Оттого там соблюдался строгий пропускной и прописочный режим.

Играли мы спектакль «Забыть Герострата» с Владимиром Сошальским в главной роли. Все тело героя покрывали темным раствором морилки, чтобы придать ему смуглости, — действие происходило в Древней Греции. Но в муромском театре горячей воды не было. Поэтому сразу после спектакля, не раздеваясь и не разгримировываясь, Сошальский, накинув плащ, примчался на театральной машине в гостиницу, чтобы успеть вымыться, пока есть горячая вода.

Быстро подойдя к администратору, он попросил ключ от номера.

Администратор, довольно молодая женщина, подозрительно посмотрела на странную фигуру и спросила:

— Ваша фамилия?

Театральные байки

— Сошальский.

Она посмотрела в свой кондуит и, еще больше насторожившись, сказала:

— Нет. В этом номере прописан другой человек.

— Как это? Кто же?

— Федосьев, — надменно уличила она обманщика.

— Так это же я!

Здесь надо пояснить, что в то время по паспорту Сошальский действительно был Федосьевым, это фамилия его отца.

— Как? — возмутилась администраторша. — Вы же сказали, что вы Сошальский. А теперь говорите, что Федосьев.

— В театре я — Сошальский, а по паспорту — Федосьев.

— Как это, гражданин? У вас что, две фамилии? Так не бывает.

— Не бывает? А Бонч-Бруевич? А Мусин-Пушкин, Петров-Водкин, Щепкина-Куперник?

— Гражданин, не валяйте дурака! Пушкин, он и есть Пушкин. А Петров живет в сорок восьмом номере. И не говорите напраслину — он порядочный тихий клиент, непьющий. Бончи и Бруевичи к нам не приезжали. А Щепкина?.. Это понятно, значит, она жена Коперника.

— Но я работаю в театре. У нас так принято — двойные фамилии, сценические и в жизни: Алексеев-Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов-Шверубович, Книппер-Чехова. Знаете?

— Никого не знаю и знать не хочу, — упорствовала девушка.

— Ну, а Федосееву-Шукшину знаете?

— Так что же, вы хотите сказать, что Федосеева — ваша жена?

— Нет, что вы…

— А Орлова и Раневская не ваши жены?

— Нет, но вполне могли бы ими быть.

— Ну, ладно, — сдалась вконец измученная администраторша, — кто-нибудь может подтвердить, что вы не Федосьев, а Сошальский?

В этот момент в вестибюль вошла Людмила Ивановна Касаткина. Услышав последние реплики, она расхохоталась и сказала:

— Я могу подтвердить, что он Владимир Борисович Сошальский, мой партнер и замечательный артист.

Администраторша достала вожделенный ключ и произнесли сакраментальную фразу:

— Идите скорее мойтесь, Конек-Горбунок!

Но в это время горячую воду в гостинице уже отключили…