88-99 Киллмастер сборник детективов про Ника Картера

Глава 6

Я не отдыхал больше двух-трех минут, хотя казалось, что полчаса. Мои часы показывали 10.35, но с таким же успехом могло быть 9.35 или 11.35. Я мог только догадываться о смене часового пояса.

Я нашел выключатель и включил свет. Очень осторожно я снял плащ, который крепко натянул на себя, прежде чем покинуть эту комнату. После того, как я вытер руки о кусок холста, я осторожно коснулась своих волос. Они были еще влажным по краям, но сухим сверху. Я спутал их, чтобы скрыть мокрые клочья. Затем я снял клеенку. Я бросил её на холст и начал вытирать тело. Я удостоверился, что высох, затем свернул маленький кусок холста и клеенку в большой кусок и пронес этот сверток через каюту боцмана. Я положил его в шкаф за другими вещами и холстом.

Внезапно я услышал звуковой сигнал. Я схватил кусок металлической трубы и быстро повернулся. Люк на нижнюю палубу открылся. Я скорчился, чтобы подпрыгнуть, когда увидел длинные волосы и темные глаза.

'Ник?' — сказала Джин.

"Вы лучше были бы там," сказал я ей.

«Оставаться внизу и ждать в этой дыре сводило меня с ума. Вы отправили сообщение?

'Да.' Я указал на палубу, где вокруг плескалось несколько дюймов воды.

— Не подходи дальше, — сказал я ей. — Если мы не оставим там водяной след, не будет никаких доказательств того, что прошлой ночью мы когда-либо покидали нашу тюрьму. Держись подальше от этой лестницы на некоторое время.

Все еще голый, я собрал свои туфли, носки, рубашку и мокрые трусы. Я наклонился и позволил им упасть через люк на нижней палубе. Затем я отвел свое лицо достаточно далеко, чтобы Джин могла видеть.

«Возьми тряпку, чтобы вытереть ноги. Я спущу их через дыру.

Я подождал, пока не услышал ее на лестнице. Затем я сел на край люка и осторожно просунул ноги в отверстие. Я чувствовал, как грубая ткань вытирает их.

— Хорошо, — сказала она.

Я быстро спустился по трапу, закрыл за собой люк и повернул рукоятку. Дойдя до палубы, я посмотрел на Джин. Она стояла рядом со мной, держа в руке шорты.

«Это все, что я смогла найти», — сказала она.

— Поторопись, — приказал я. «Вернемся к нашей клетке».

Я натянул штаны, но не обратил внимания на остальную одежду. Джин перестала надевать мокрые штаны. Добравшись до своей тюрьмы, мы бросили одежду на одеяло. Пока я возился с сетчатой дверью, чтобы вернуть ее на место, Джин порылась между крышками и выхватила шарнирные штифты. Нам потребовалось десять минут, чтобы вернуть их на место.

Я вытер заднюю стенку рукой и загрязнил пальцы. Пока я наносил грязь на штифты и петли, Джин снова собрала свою камеру. Следующая проблема - как объяснить мокрое белье Джин и мокрые джинсы?

Я спросил. — "Ты сегодня вечером выпила столько воды, сколько хотела? Она взяла кувшин и сделала большой глоток. Затем я прополоскал соленый привкус изо рта. В нем все еще было достаточно воды, чтобы намочить уголок одеяла. Я бросил трусы и джинсы на мокрое место.

— Мораль всего этого такова: не занимайся любовью в плохую погоду, поставив ноги рядом с кувшином с водой, — сказал я.

Ее смех отражался от стальных стен. «Ник, — сказала она, — ты великолепен. Сколько времени у нас есть?

Я посмотрел на часы. «Если они придут сегодня вечером, они будут здесь через полчаса».

Рука Джин скользнула мне на талию. Она зарылась губами в клубок волос на моей груди. Затем она посмотрела на меня, и я наклонился, чтобы поцеловать ее. Ее губы были теплыми, как кожа ее голой спины.

«Я знаю, как собрать доказательства того, что мы были слишком заняты, чтобы покинуть клетку», — хрипло сказала она. «На одеялах останется достаточно следов».

Я снял с нее последнюю часть одежды, и мои руки двинулись вверх по ее телу, обхватив ее большие груди. У этого была еще одна польза, если предположить, что наши тюремщики найдут Биргитту и проведут расследование по графику. Когда мы с Джин были заняты любовью, они не беспокоили бы нас вопросами о том, что именно произошло в радиорубке. Я все еще не совсем доверял ей. Она хотела, чтобы это было быстро и яростно. Я намеренно делал это медленно и спокойно, используя свои руки и рот, чтобы довести ее до лихорадочного оргазма. «Поторопись, Ник, пока они не пришли», — твердила она. Не прошло и пяти минут, и мы лежали рядышком на чехлах, когда люк, ведущий на нашу палубу, распахнулся и появился вооруженный матрос.

— Позволь мне разобраться с этим, Ник, — прошептала Джин.

Я прорычал свое согласие. Если она собиралась сдать меня, она нашла способ .

— Они здесь, — сказал моряк Гаарду. "Я уже говорил тебе..."

— Корабль тонет? — закричала Джин, вскакивая на ноги и хватаясь за сетку.

Сад уставился на ее обнаженное тело, и у него отвисла челюсть. — Мы тонем, Ник, — закричала она, повернувшись ко мне. «Мы не тонем», — сказал Гаард.

Она дернула сетку. — Выпустите меня отсюда, — сказала она. Дверь затряслась под силой ее яростной атаки. «Я не хочу утонуть, если корабль тонет».

— Заткнись, — рявкнул Гаард. Он посмотрел на мое обнаженное тело, частично прикрытое одеялом, и рассмеялся. «Похоже, вы пытались успокоить даму, Картер, — сказал он. — Я пытался ее успокоить, — сухо ответил я. «К сожалению, наш кувшин с водой упал из-за этой качки. Вот если бы вы были так любезны ...

— Иди к черту, — рявкнул он.

«Мы тонем», — истерически закричала Джин, когда на глаза навернулись слезы. — Выпустите меня, мистер Гаард. Я сделаю все для тебя. Все. Выпусти меня.'

— Тебе ещё не достаточно того, что было сегодня вечером?

— Чертовски мило, — сказала Джин, всхлипывая еще громче. «Феллини, если ты не заткнешься, я попрошу матроса прострелить твою глотку», холодно сказал Гаард. Он посмотрел на меня. — Как долго это продолжается, Картер?

'Всю ночь. Она была бы в порядке, если бы вы не вмешались. Я действительно думаю, что вам следует прислать стюарда вниз с глотком виски для Джин.

«Послать стюарда вниз? Ты хоть представляешь, каково это на палубе, Картер?

— Откуда мне знать?

"Я думаю." - Он огляделся. — Я сказал капитану Эргенсену, что здесь вы в безопасности. Но если кто-то убил любовницу старика, можно ожидать, что он на какое-то время взбесится.

Я сказал. — Она его любовница?

«Биргитте, связистка».

— Тощая женщина с пистолетом, — сказал я.

'Да. И кто-то изнасиловал и убил ее прошлой ночью. Я сказал капитану, что это был не ты. Вы должны быть рады, что это так.

Гаард и матрос ушли. Джин прижалась к стене, пока они не закрыли люк, ее рыдания эхом разносились по небольшому пространству. Когда она отвернулась от металла и начала ухмыляться, я посмотрел на нее прищуренными глазами.

— Тебе лучше рыдать ещё погромче, — прошептала я. «Может быть, они слушают. Это отлично, но нужно продолжить еще пять минут».

Она продержалась еще четыре минуты. Это было такое хорошее шоу, что я решил, что этой сумасшедшей цыпочке из ЦРУ можно доверять.

Нечего было сказать о том, что должно было произойти, и мне не нравилось сходить с пути AX , но пока один из нас вернет данные в Соединенные Штаты, мы сможем поразить Борджиа.

Джин сидела на одеяле и смотрела на меня. — Он сказал «изнасилование», Ник?

— Я расскажу тебе, что случилось, Джин, — сказал я.

Я рассказал ей всю историю, включая содержание сообщения, которое я отправил.

— Я не думала, что тебе нужно было насиловать женщину, Ник, — сказала она, проводя рукой по моей ноге.

В Кейптауне мы так долго не задержались. Джин и я были в прекрасном положении, чтобы судить об этом. Мы были в якорном отсеке. Что бы « Гансу Скейельману» ни приходилось разгружать в Кейптауне, для этого не требовалось никаких портовых сооружений. Итак, мы стояли на якоре в гавани шесть часов тринадцать минут.

Однако среди тех, кто покидал корабль, были Блоки. Это пришло мне на ум, когда на следующий день мистер Туле и четыре матроса пришли за Джин и за мной. Погода у мыса Доброй Надежды была не очень приятной, но капитан, видимо, решил, что нам нужно отдохнуть на палубе.

— Как насчет душа и чистой одежды? — сказал я Туле.

— Если хочешь, — сказал он.

Только один матрос был на вахте, когда я принимал душ, и было ясно, что Туле считал Джин гораздо более опасным человеком, поскольку он внимательно следил за ней, когда она принимала душ. Но когда я переодевался, у меня не было возможности вытащить из багажа Гюго, Вильгельмину или Пьера; люди на борту корабля были профессионалами.

К концу дня нас препроводили на мостик для допроса капитаном Эргенсеном. — Боюсь, я заподозрил вас в ужасном преступлении, мистер Картер, — сказал капитан.

'Г-н. Гаард сказал мне что-то подобное прошлой ночью, — сказал я.

«Вы — вражеский агент на борту», — сказал он. «Это имеет смысл только в том, что я подозреваю тебя».

'Что случилось?' Я попросил.

Он перевел взгляд с Джин на меня, а затем снова на Джин. — Ты знаешь это, не так ли?

Капитан Эргенсен хотел поговорить о своем горе. Биргитте Аронсен плавала под его началом несколько лет, и их отношения уже стали предметом шуток среди экипажа. Джин и я были незнакомцами, которым он мог рассказать о своей тихой любви к ней. В Норфолке она отразила ухаживания одного моряка, и именно этот человек теперь подозревался Эргенсеном в убийстве и изнасиловании. «Я высадил его в Кейптауне», — сказал капитан, заканчивая свой рассказ.

«Значит, он сбежал, чтобы изнасиловать кого-то еще», — сказала Джин. 'Не совсем.' В смехе капитана не было ни капли юмора. — У генерала Борджиа есть связи по всей Африке. И чего стоит жизнь норвежского моряка на этом опасном континенте?

Вернувшись в нашу тюрьму, Джин сказала мне: «Теперь из за нас убит невиновный человек».

'Невиновный?' - Я пожал плечами. «Джин, никто из тех, кто работает на Борджиа, не невиновен. Я всеми возможными способами постараюсь уничтожить врагов».

«Я не думала об этом раньше, — сказала она.

Джин представляла собой странное сочетание невинности и проницательности. Хотя она и так уже несколько лет работала агентом, ей нечасто удавалось все обдумать. Я задавался вопросом, станет ли она помощью или обузой, когда мы встретим этого Борджиа. Наша палубная практика стала повседневной рутиной. Через день нам разрешили принять душ. И я начал играть в шахматы с капитаном.

Однажды ночью, когда мы снова были в тропических водах, он послал за мной. Джин осталась на койке под каютой боцмана. Он приказал запереть меня в его каюте с ним одним.

Я спросил его. — "Ты не рискуешь?"

«Я рискую своей жизнью против вашего интеллекта, мистер Картер, — сказал он на своем плохом английском. Он достал из ящика шахматные фигуры и доску. — Генерал Борджиа очень хочет встретиться с вами. Что вы собираетесь делать, мистер? Картер?

'Сделать что?'

«Американцы никогда раньше не посылали агента за генералом. Он знает о вашем ранге Киллмастера. Я уверен, что он скорее завербует вас, чем казнит.

«Интересный выбор».

- Вы играете со мной в ваши игры, мистер. Картер. С генералом Борджиа у вас не будет времени на игры. Подумайте о том, кому вы хотите служить».

На следующий вечер мы остановились в Красном море, когда рядом с « Гансом Скейельманом» маневрировал погрузчик . Передняя погрузочная стрела перемещала ракеты к внутренней части погрузчика. Мы с Джин перебрались в его грузовую часть, которую сзади держали под прицелом норвежские моряки, а спереди под прицелом арабы с винтовками, стоявшие на рубке . г-н. Гаард сопровождал нас.

Я прислонился к деревянным перилам и смотрел, как «Ганс Скейельман» уплывает . Сначала я видел только левый огонь, но затем просвет увеличился, и я увидел белый свет на корме.

«Я не думал, что буду скучать по этому корыту, но я уже тоскую по нему», — сказал я.

За моей спиной отдавались приказы на арабском языке. Я не показал, что понял.

«Ваши деньги за билет идут на благое дело», — сказал Гаард.

— Борджиа? — спросила Джин.

'Да. Ты тоже поедешь к нему.

Его итальянский был ужасен, но команда его понимала. Они сопровождали нас под палубой, и мы были заперты в каюте. Последнее, что я видел, был поднимающийся вверх треугольный парус. Движение нашего корабля подсказало нам курс по морю к эфиопскому побережью.

Из обрывков разговоров, подслушанных сквозь деревянные стены, я сделал вывод, что мы где-то к северу от Ассаба и к югу от Массауа. Мы бросили якорь. На борт поднялась группа мужчин. Ракеты перемещали по палубе. Несколько раз я слышал звук открываемых упаковочных коробок.

«Насколько безопасны эти ракеты?» — спросил я шёпотом у Джин.

'Я не знаю. Мне сказали, что Борджиа не крал детонаторы для ядерных боеголовок, и я знаю, что в них нет горючего.

Если бы звуки, которые я продолжал слышать, были тем, чем я думал, то Борджиа создал бы довольно компетентную организацию . Большинство людей склонны думать, что ракеты — это просто цилиндрические машины для убийства, состоящие из двух или трех частей. Но на самом деле они состоят из бесчисленного множества частей, и только хорошая, очень большая бригада во главе со специалистом по ракетам может разобрать три за одну ночь. Над нами звучало так, будто там действительно работала необходимая рабочая сила.

В салоне стало душно. Эритрейское побережье Эфиопии — один из самых жарких регионов в мире, и солнце быстро поднималось вверх. Через несколько минут дверь каюты отперли и открыли. В дверях появился Гаард с русским автоматом в руке. За ним стояли два матроса с оружием. Третий матрос нес узел с одеждой. — Ты знал, куда едешь, Картер, — сказал Гаард. «Если бы мне подошли твои сапоги, я бы позволил тебе ковылять по пустыне в тапочках».

— Я знал о Данакиле, — признался я. «Ты взял все снаряжение для пустыни из моей спортивной сумки?»

— Нет, только сапоги и толстые носки. То же самое и с мисс Феллини. Вы тоже оденетесь по-туземному.

Он кивнул мужчине с одеждой. Мужчина уронил её на деревянную палубу. Еще один кивок от Гаарда. Он попятился из каюты. Гаард отошел к дверям. Пистолет-пулемет в обязательном порядке наводился на нас.

— Переоденься, — сказал он. «Белый человек не может изменить цвет кожи. Но если кто-то найдет львов и гиен, которые, загрызут вас, я не хочу, чтобы вас узнали по одежде. Все будет местное, кроме ваших ботинок и часов. Он вышел, хлопнул дверью и запер ее.

— Мы делаем то, что он говорит, Ник? — спросил Джин.

«Вы знаете альтернативу, при которой они не пристрелит нас сразу?»

Мы начали раздеваться. Это был не первый раз, когда я носил арабскую одежду, и я знал, что эти неуклюжие на вид одеяния были гораздо более практичными, чем все, что мы видим в западном мире. Коричневая ткань была грубой на ощупь, а в салоне с обедненным кислородом было неприятно жарко. Я на мгновение снял головной убор.

— Что мне делать с этой вуалью? — спросил Джин.

«Заткнись, — посоветовал я ей. — И держи свою верхнюю одежду плотно прилегающей к телу. Большинство мужчин здесь мусульмане. Они серьезно относятся к символам женского целомудрия».

Гаард вернулся и приказал нам сойти с лодки. Я надел головной убор, и мы поднялись наверх. Солнце освещало голубые воды маленькой бухты, где мы бросили якорь, а пески пустыни простирались на запад. Мы спустились в маленькую лодку по веревочной лестнице. И вскоре нас доставили на берег.

Джин оглянуласт в поисках машины. Этого не было. — Пойдем, — сказал Гаард.

Мы прошли три километра вглубь. Дважды мы проходили дороги, колеи по песку и скалам больших грузовиков. Они не выглядели слишком занятыми, но всякий раз, когда мы приближались, Гаард приказывал нам остановиться и посылал людей с биноклями посмотреть, нет ли приближающегося транспорта. Местность была в основном голым песком, но пустыня была пронизана холмами и оврагами, окруженными скалами. Миновав вторую дорогу, мы свернули на север и вошли в одно из узких ущелий. Там мы присоединились к каравану верблюдов.

Среди скал было спрятано около семидесяти пяти верблюдов. У каждого оказался всадник. Мужчины говорили на мешанине языков. Единственный язык, который я узнал, был арабский. Я также слышал некоторые родственные арабскому языки, возможно, сомалийские диалекты. Увидеть ответственных мужчин не составило труда. Они были одеты иначе. И многие сидели без головных уборов в тени скал. Кожа у них была светло-коричневой. Они были среднего роста и носили высокие волнистые прически. У большинства были раздвоенные мочки ушей и коллекция браслетов. У меня было не так много информации для этого задания, но люди из AX предупредили меня о Данакилах — народе, названном в честь пустыни, которой они правили. Раздвоенные мочки ушей были памятью о первом враге, которого они убили; браслеты трофеи за стольких противников, которых воин победил.

«Более сотни верблюдов уже направляются вглубь страны, — сказал Гаард.

«Тебе удалось немного продвинуться», — был мой комментарий. «Заразись чумой», — был его ответ.

Его реакция меня удивила. Какое-то время я изучал эту сцену, а затем понял, почему норвежский помощник отреагировал так раздраженно. Гаард был статистом в этом путешествии, моряком, который был неуместен в пустыне. Он поднялся со скалы, на которой сидел, когда приблизился жилистый, ухмыляющийся Данакил. — Это Луиджи, — сказал Гаард по-итальянски. «Его настоящее имя не Луиджи, но вы не можете произнести его настоящее имя».

Если Гаард сочтет это вызовом, я не собирался отвечать. У меня есть талант к языкам в сочетании с достаточным здравым смыслом, чтобы знать, когда притвориться, что я ничего не понимаю.

Данакил неподвижно смотрел на Гаарда. Левой рукой он жестом указал Гаарду убрать пистолет. Великий моряк хотел протестовать, но потом передумал. Данакиль повернулся к нам.

— Картер, — сказал он, указывая на меня. «Феллини». Он посмотрел на Джин.

— Да, — сказал я.

Его итальянский был не лучше, чем у Гаарда. Но и не намного хуже.

— Я командир вашего каравана. Едем тремя караванами. Что хотите спросить?'

Я спросил. - 'Как далеко?'

«Несколько дней. Верблюды везут нашу воду и груз для генерала Борджиа. Все мужчины и женщины едут. В этой пустыне нет ничего, кроме моего народа и смерти. Нет воды, если ты не Данакиль. Ты понял это?'

'Да.'

'Хорошо.'

«Луиджи, этот человек опасен», — сказал Гаард. «Он профессиональный убийца. Если мы не…

— Ты думаешь, я не убил много людей? Луиджи коснулся браслетов на запястье. Он оставался бесстрастным, глядя на меня. — Ты убиваешь своих противников из пистолета, Картер?

'Да. И ножом. И руками.

Луиджи улыбнулся. — Мы с тобой могли бы убить друг друга в этом путешествии, Картер. Но это неправильно. Генерал Борджиа хочет встретиться с вами. И вас окружают люди, которые защитят вас от врагов Данакила. Вы что-нибудь знаете об этой пустыне?

— Я кое-что об этом знаю.

'Хорошо.'

Он ушел. Я пересчитал его браслеты. Если бы я не пропустил один, на нем было бы четырнадцать. Я сомневался, что это был местный рекорд, но это было лучшее предупреждение, чем Луиджи мог бы выразить любым словом.

Поздно утром около трети группы сформировали караван и отправились в путь. Наблюдая за их уходом, я восхищался организацией. Данакили были эффективны. Они быстро выстроили верблюдов с их всадниками, привели пленных и лишних людей в середину и удалились, осматривая местность глазами, хотя они все еще находились в укрытии ущелья. Даже погонщики верблюдов понимали военную точность построения. Они не спорят о том, куда их поставили их лидеры. Мужчины, охранявшие заключенных, не кричали и не били, а отдавали тихие команды, которые быстро выполнялись. Сами заключенные чрезвычайно интересовались мной.

На некоторых были цепи, хотя более тяжелые части были сняты. Некоторые из них были женщинами, большинство из них снова были темнокожими. Эфиопия, как цивилизованная страна, ищущая одобрения мира двадцатого века, официально не терпит рабства. К сожалению, новые традиции еще не до конца проникли в некоторых жителей огромной страны Африки. Время от времени правительства восточноафриканских и азиатских стран вокруг Индийского океана наносят удары по работорговцам, но ни один правительственный чиновник не подумает разозлить их или встать у них на пути. Торговцы человеческим мясом содержат частные армии, и пройдет много столетий, прежде чем будет искоренен обычай, когда один человек может поработить другого.

— Эти девушки рабыни? — тихо спросил Джин.

'Да.'

Она горько усмехнулась. «Однажды, когда я была подростком, мы, девочки, пошли смотреть немое кино. На нем была показана толпа полураздетых женщин, продаваемых на аукционе. Мы все хихикали и говорили о том, как ужасно оказаться на таком аукционе. Но у каждого из нас были свои фантазии о себе в той ситуации. Как ты думаешь, Ник, я действительно собираюсь жить этой фантазией?

— Сомневаюсь, — сказал я.

'Почему бы и нет?'

— Потому что ты профессиональный агент. Я не думаю, что тебе бы повезло быть женой какого-то вождя. Борджиа хочет узнать то, что известно нам обоим, а этот ублюдок, вероятно, безжалостен.

— Спасибо, — сказала она. «Ты точно знаешь, как развеселить кого-то».

— Почему бы вам двоим не заткнуться? — сказал Гаард.

"Почему бы тебе не держать свое лицо под копытом верблюда," ответила ему Джин.

Вот что мне нравилось в Джин — ее боевые инстинкты полностью соответствовали ее отсутствию здравого смысла. Гаард издал возмущенный рев, который, должно быть, напугал любого верблюда в этом районе, вскочил на ноги и замахнулся кулаком, чтобы сбить ее со скалы, на которой мы сидели.

Я схватил его за руку, бросил свой вес вперед, вывернул бедро и плечо и бросил его на спину.

«Теперь ты действительно всё испортила», — пробормотал я Джин. К нам подбежало несколько данакилов. Когда они увидели Гаарда лежащим на полу, некоторые рассмеялись. Быстрая болтовня сообщила мне, что те немногие, кто видел, как я бросал Гаарда на землю, сообщали об этом остальным.

Гаард медленно поднялся. «Картер, — сказал он, — я убью тебя».

Я увидел Луиджи, стоящего в кругу вокруг нас. Мне было интересно, что задумали эти Данакилы. Гаард , возможно, хотел убить меня, но я не собирался убивать его. Я не посмел бы. И это ограничение не облегчило бы борьбу.

Он был высоким, не меньше пяти футов, и на добрых двадцать фунтов тяжелее меня. Если ему удавалось ударить меня своими огромными кулаками или если он поймал меня, я был в полном замешательстве. Он подошел ко мне, подняв руки. Гаард был хвастуном, достаточно сильным, чтобы по приказу ударить буйного матроса, но легкой добычей для агента АХ, если бы он правильно использовал свою подготовку.

Гаард атаковал. Я шагнул в сторону и тут же ударил правой ногой, когда сменил позицию. Длинное пустынное одеяние мешало мне, так что мой выпад не сбил его с ног. Замедлившись из-за одежды, моя нога задела Гаарда лишь поверхностно в диафрагму, вызвав лишь рычание, когда он слегка пошатнулся. Я нырнул на землю и перекатился, острые камни вонзились мне в спину. Когда я снова встал, я пошатнулся и почувствовал, как руки за моей спиной толкают меня обратно в центр круга, перед стоящим Данакилом.

Он снова атаковал. Я заблокировал его дикую атаку правую правым предплечьем, повернулся так, чтобы его удар прошел мимо меня, и поймал его ударив левой между его глаз. Он зарычал, покачав головой. Его левый удар попал мне в ребра, и я задохнулся, когда боль пронзила мое тело.

Гаард снова атаковал, размахивая кулаками. Я нырнул под его руки и положил обе руки ему на живот и грудную клетку . Я почувствовал, как его большие кулаки опустились мне на спину. Отступив назад, я парировал еще один его левый и ухитрился попасть своим левым кулаком ему в подбородок. Удар заставил его приподняться, но он не хотел падать. Я бросил весь свой вес на правую руку, которая попала ему прямо под сердце. Гаард упал.

Позади меня раздался арабский голос: «Убей этого подонка».

Медленно Гаард перевернулся и встал на одно колено. Я подошел, чтобы нацелить свой тяжелый пустынный ботинок ему под подбородок. Он потянулся к пистолету на поясе. Это должно было быть близко, но я подумал, что он собирается выстрелить, прежде чем я достану его.

Слева мелькнула фигура в коричневом. Стук прикладом выбил пистолет-пулемет из рук Гаарда. Винтовка снова поднялась и с грохотом приземлилась на грудь Гаарда, прижав его к земле.

— Стой, — скомандовал Луиджи. Он повернул винтовку и нацелил ее на лежащего Гаарда.

Сильные руки схватили меня сзади и прижали к моему телу. Я не сопротивлялся.

— Он… — начал Гаард.

— Я видел, — сказал Луиджи. «Мои люди видели это».

Он ткнул Гаарда дулом пистолета. 'Вставать. Вы уезжаете со следующим караваном.

Гаард подчинился. Он поднял свой пистолет. Данакилы все еще были вокруг нас. Он бросил злобный взгляд в мою сторону и спрятал оружие в кобуру. Четыре данакила сопровождали его, когда он уходил неуклюжими шагами.

Луиджи кивнул. Мужчины, которые меня держали, отпустили меня. Луиджи указал винтовкой на камень, на котором сидела Джин, и я сел. — Ты говоришь, что убивал людей своими руками, Картер, — сказал он. — Почему ты не убил Гаарда?

— Я боялся, что тебе это не понравится.

«Мне бы это понравилось. Тот, кто командует на море, не командует в пустыне. Картер, ты не будешь пытаться меня убить.

Он звучал очень убежденно, и я согласился с ним.

Второй караван ушел во второй половине дня. В ту ночь мы спали в каньоне. Дважды я просыпался и видел туземцев, стоящих на страже .

На следующий день мы направились на запад.