88-99 Киллмастер сборник детективов про Ника Картера

Глава 15

Когда я пришел в сознание, то обнаружил, что лежу на полу маленькой комнаты за сценой. Мои руки и ноги были связаны, а в затылке было такое ощущение, будто кто-то придавил его мешком с песком. Полковник Син, Дон Марио и Инурис стояли и смотрели на меня.

— Ты чувствуешь себя немного лучше? — спросил полковник Син.

Я осторожно двигал головой вперед и назад. — Кажется, ничего не сломано, — сказал я.

Полковник Син закурил одну из своих длинных сигарет и позволил дыму просочиться через ноздри. «На самом деле, ты заслуживаешь смерти», — сказал он. — Хотя бы потому, что ты был так неосторожен. Небрежность в нашей работе недопустима, знаете ли. И с твоей стороны было очень неосторожно вытащить это окно из светового люка. Вам никогда не приходило в голову, что когда вы убираете стекло, свежесть воздуха в комнате увеличивается? Точнее, очень маленький поток воздуха. Но струйки достаточно, чтобы рассеять клубы дыма из моих ноздрей. Мое наблюдение за дымом не раз спасало мне жизнь». Он улыбнулся. «Можно сказать, что я один из тех немногих людей в мире, которые курят для своего здоровья».

— Если бы я мог, я бы склонился перед вашей наблюдательностью, полковник, — сказал я. — Но, боюсь, в моем нынешнем положении это немного затруднительно.

"Я приму эту мысль, Картер," сказал он. Он бросил гневный взгляд на доктора Инуриса. — Да, это Картер, идиот. Ник Картер, а не какой-нибудь Николас Андерсон. Он является агентом АХ.'

доктор Инурис открыл рот. Дон Марио с удивлением наблюдал.

-- Я понятия не имел... -- начал доктор Инурис.

'Тихо!' - Полковник Син перебил его. — Конечно, ты понятия не имел. Этот твой мозг у тебя на кончиках пальцев, в промежности, может быть, везде, кроме головы. Так вы думали, что он всего лишь турист, довольно галантный назойливый человек, который случайно пришел на помощь попавшей в беду девице? Ты еще больший идиот, чем я думал. Имя этого человека Ник Картер. У каждой уважающей себя спецслужбы на Земле есть досье на него. Он мастер убийца из AX . Полковник Син посмотрел на меня. "N3, не так ли?"

Я ничего не сказал и попытался перейти в сидячее положение. Моя голова раскалывалась.

«Помимо его внешности, — продолжал полковник Син, словно читая лекцию, — Картер также известен своим арсеналом оружия. Люгер, известный как Вильгельмина. Он взял его со стола и помахал им. «Стилет, известный как Хьюго». Он повторил представление. «Маленькая, но смертоносная газовая бомба, известная как Пьер».

Доктор Инурис кивал на каждый представленный ему предмет. Его лицо приобрело красный цвет, и я снова увидел пульсирующую жилу, как синий червь, под его виском. Ему пришлось проглотить много оскорблений, и это ему не нравилось. Он дрожал от гнева.

Внезапно он шагнул вперед и ударил меня ногой по ребрам. Я упал и откатился. Удар не попал в меня, но перекатывание не сильно помогло моей голове. С болью я снова сел.

Полковник встал из-за стола. В руке у него был стилет. На мгновение я подумал, что он идет за мной, но вместо этого он наступил на доктора Инуриса, который отступил назад, пока его спина не оказалась у стены без другого выхода. Полковник Син занес нож под подбородок. Он говорил очень спокойно, что только усиливало его гнев.

— Слушай внимательно, — сказал он. — Вы уже доставили нам достаточно неприятностей. Тебе повезло, что я тебя еще не убил.

Только моя честь велит оставить вам ваше участие в этой операции. И на вашем месте я бы не слишком рассчитывал на эту честь. Так что прислушайтесь к моему совету и дорожите этим очень хорошо: сохраняйте спокойствие. Ничего не торопи; может ты выживешь. Но если ты пренебрежешь моим советом, я без малейшего колебания перережу твою отвратительную глотку. Что касается Картера, то я и только я избавлюсь от него в тот момент, когда мне будет угодно, а не раньше. Я ясно выразился?

Он слегка подчеркнул вопрос кончиком стилета в докторской горле. Надавил на шею Инуриса ровно настолько, чтобы поцарапать, но не пронзить его. Глаза доктора вылезли из орбит. Ему удалось коротко кивнуть в подтверждение.

Полковник Син отошел от него и снова занял свое место за столом. — Хорошо, — сказал он. — А теперь, джентльмены, — сказал он, останавливая взгляд на каждом из нас. «Вернемся к сути дела. Прежде чем мы покинем эту комнату сегодня вечером, я хочу, чтобы все были в курсе последних событий. Он улыбнулся мне. — Даже ты, Картер.

— Не делайте мне одолжений, полковник, — сказал я.

'Отдолжение?' - он засмеялся. 'Едва ли. Позвольте мне сказать вам кое-что, — сказал он, наклоняясь вперед в своем кресле. — Ты будешь умирать очень медленно и очень мучительно. И я хочу, чтобы вы знали, что часть этой боли будет в вашем уме. Некоторые из них связаны с вашим телом, но я уверяю вас, что то, что поразит ваш разум, определенно будет гораздо более мучительным. Пока я не закончу, ты будешь умолять меня умереть. Вы будете продолжать просить».

— Не будьте слишком уверены в этом, полковник, — сказал я.

Полковник Син поднял руку. «Пожалуйста, Картер, избавь меня от твоей бравады и позволь мне продолжить то, что я должен сказать. Меня не волнует, что ты сидишь здесь и участвуешь в нашем сегодняшнем разговоре. Я хочу сообщить вам, что вы потерпели неудачу. И пока ты жив, или, вернее, пока я позволяю тебе жить, я хочу, чтобы знание о твоей неудаче давило на тебя, как лежащий на тебе большой камень, выжимая из тебя всю волю к жизни». Он понизил голос. «Я хочу, чтобы ты подумал об этом, Картер, со временем».

Он хлопнул в ладоши, словно чтобы разрушить чары.

«Теперь первый пункт — девушка».

— Не вмешивай ее в это, — сказал я.

— Молчи, Картер, — сказал полковник Син. «Я был бы самым большим идиотом, если бы не воспользовался тупостью своего коллеги, доктора Инуриса. Твои склонности к рыцарству совершенно не имеют ко мне отношения. Даже тебе придется признать, что было бы неразумно не вывести ее.

— Она не знает об этом, — сказал я.

«Я полагаю, что он говорит правду, — сказал доктор Инурис. «Она сказала мне, что ничего не знает об отношениях ее отца со мной».

Либо Лотар Инурис был большим идиотом, чем казался, либо его безумный разум все еще лелеял идею разделить где-нибудь любовное гнездышко с его личным воскресением Николь Кара. В любом случае, меня это не волновало.

Но полковник Син знает... — Я сказал тебе замолчать, — сказал он. Доктор пробормотал что-то о попытке помочь и закрыл рот, но сжался под презрительным взглядом полковника Сина.

— Нет, Картер, боюсь, девушку придется нейтрализовать. Говорю вам как коллега. Я прошу вас поставить себя на мое место. Предположим, как вы говорите, что девушка ничего не знает. Но я могу добавить, что я не предполагаю этого, потому что это также предполагает, что я буду доверять вам, а я никогда не поверю. Но давайте предположим, что девушка ничего не знает. То есть ничего о деловых отношениях между ее отцом и доктором Инурисом. Однако есть одна вещь, которую она рано или поздно обнаружит, если она еще не открыла ее. Глаза полковника Сина не мигая смотрели на меня. - «И это то, что ее отец пропал без вести».

Я старался сохранять бесстрастное выражение лица.

— А если она узнает об этом, то, наверное, наведается о его местонахождении; расследования, в которых будут участвовать органы власти. И когда власти начнут допрашивать ее об отце, юная леди, без сомнения, расскажет, что ее отец имел дело с доктором Инурисом, врачом, который делал ей операцию. И даже если бы он принял фальшивую личность, его мастерство в своем ремесле таково, что его настоящая личность вскоре всплывет наружу. Но он не использовал вымышленное имя. И тогда власти обнаружат, что этот доктор Инурис приобрел определенную известность, если вы думаете, что имя может быть известным, если оно фигурирует в судебных протоколах ряда стран. Не хочу излишне смущать своего коллегу, но некоторые из его преступлений имеют особенно неблагоприятную репутацию даже в сообществах, вполне терпимых к сексуальным излишествам. Другие касаются или предполагают злоупотребление наркотиками, особенно для личного употребления. А третьи предполагают причастность к шпионажу. Не говоря уже о некоторых преступлениях против несовершеннолетних, которые, короче говоря, можно легко квалифицировать как военные преступления».

Я посмотрел на Инуриса. Он опустил глаза, пока трое мужчин смотрели на него с полным отвращением. Но в то же время от него исходила горячая ненависть к тому, чтобы быть предметом такого публичного унижения со стороны полковника Сина. Я подумал про себя, что если когда-нибудь представится возможность, когда доктор Инурис мог бы заставить китайца заплатить, он бы с радостью это сделал.

Полковник Син продолжил... И поэтому власти неминуемо пошли бы к доктору Инурису и далее. Инурис, как мы уже видели, настолько полностью зависит от собственного удовольствия. Он жаждет сильного удовольствия. Он ужасается любому неудобству. Он боится боли с невообразимой трусостью. Отдайте его в руки властей, подвергните его малейшей боли, и каков будет результат? Он выболтал бы все в надежде спасти свою отвратительную шкуру. И почему? Все потому, что мы забыли нейтрализовать девушку. Полковник Син покачал головой, словно в насмешливом жесте сожаления. — Нет, боюсь, мы должны забрать ее. Ты не согласен, Картер?

Тебе есть что сказать.

— Я должен принять ваше молчание за согласие, Картер, — сказал полковник Син. «И это подводит нас к неизбежному вопросу: где девушка?»

— Боюсь, я не знаю, полковник, — сказал я.

Полковник улыбнулся мне. — Картер, совсем недавно мы говорили о твоей надежности. Основываясь, конечно, на вашей известной репутации. Я говорил вам тогда и скажу вам снова: я вам не доверяю.

Полковник Син закурил еще одну длинную сигарету и зажег одну из двух деревянных спичек, которые он достал из лакированной коробки в кармане пальто. Потом он взял со стола мой стилет и стал заострять другую спичку.

— Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль, Картер. Со временем я причиню тебе боль во всех формах, но я надеялся избежать обычных пыток. Помни, у меня нет реального отвращения к тому, чтобы причинить тебе боль, но, зная удовольствие, что мой недостойный коллега здесь, - он мотнул головой в сторону доктора. Инурис: «Это заставило бы меня не делать этого. Он не заслуживает такого влечения.

— Продолжайте, полковник, — сказал я ему. Чем раньше он начнет, тем лучше. В пытке есть момент, когда ваш разум больше не получает сообщения о боли, посылаемые телом, даже если вы остаетесь в сознании. Затем душа плавает на недосягаемом уровне, свободная и безопасная. Я мог с нетерпением ждать этого и знать, что если я смогу достичь этого уровня и оставаться там до утра, Пенни Доун ввдет Хоука в курс дела.

Полковник встал, обошел стол и остановился передо мной. Он наклонился, схватил меня за руки, связанные вместе, и воткнул кончик спички под ноготь указательного пальца правой руки. Затем он прикоснулся к серной головке раскаленным кончиком сигареты, и она со злобным шипением загорелась.

Я сидел и смотрел, как пламя прожигает спичку, оставляя черные завитые остатки. Полковник Син потянулся к столу, схватил стилет и поднес его блестящий кончик на долю дюйма от моего глаза.

«Не двигайся, — сказал он, — а то твой глаз может превратиться в оливку на шпажке».

Я видел, как спичка продолжает гореть.

"Где девушка?" — сказал полковник Син.

Я почувствовал, как тепло приближается к моей коже.

— Не двигайся, Картер, — предупредил полковник.

Боль усилилась, и я почувствовал, как мои мышцы непроизвольно начинают напрягаться. Лезвие было слабым пятном перед моим взором.

А потом вдруг все закончилось. Полковник Син протянул свободную руку и погасил пламя. — Я должен был знать, что не должен был пытаться, Картер, но должен был. Ты никогда не узнаешь этого.' Он повернулся к Дону Марио и улыбнулся.

«Я нахожусь в довольно сложном положении, — сказал полковник Син. «Я должен отдать должное Картеру, он, я уверен, отдал бы мне должное. Мы оба профи и очень хороши. Хотя стоило рискнуть, чтобы увидеть, может ли он быть чувствительным к более простым формам пыток, в глубине души я знал, что это не так, не больше, чем я». Он повернулся ко мне. — Вообще-то, ты как бы приветствовал эту идею, не так ли, Картер? Вы надеялись, что пройдете начальную стадию до уровня полного забвения, каким мы все его знаем. Он смеялся. "Это почти как я могу читать ваши мысли, не так ли?"

Дон Марио прервал его. — Хорошо, полковник. Думаю, пора прекратить шутки и игры.

Полковник Син посмотрел на часы. — Прости меня, — сказал он. «Никогда не следует тратить время понапрасну. И у нас много дел сегодня вечером.

— Дай мне нож, — сказал Дон Марио.

С легким поклоном полковник вручил ему блестящий стилет.

Дон Марио восхищенно взвесил его в руке. Затем он посмотрел на меня своими ледяными голубыми глазами. «Меньше чем через пятнадцать минут ты скажешь мне, где эта девушка, Картер».

Он прошел через комнату и что-то прошептал доктору на ухо. Доктор кивнул и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся и кивнул Дону Марио. Дон Марио ответил коротким утвердительным кивком. Что бы вы ни говорили о нем, он не был человеком, который тратит слова понапрасну. Полковник Син снова сел за стол. Я понятия не имел, чего мы ждали.

Не прошло и десяти минут, как я услышал резкий стук в дверь.

'Кто там?' — спросил Дон Марио.

«Вито», — был ответ.

— Хорошо, — сказал Дон Марио.

Дверь распахнулась, и в комнату, шатаясь, ворвалась маленькая избитая фигурка и рухнула у моих ног. Его лицо было перепачкано, рубашка порвана. Одно стекло из его очков отсутствовало. Несмотря на замешательство, хватило лишь беглого взгляда, чтобы понять, что жалкое существо передо мной было не кем иным, как Филипом Доуном.

— Ты знаешь, кто это, не так ли? — сказал Дон Марио.

Если это было задумано как вопрос, он уже знал ответ, судя по тому, что на моем лице промелькнуло узнавание, возможно, на долю секунды.

— Помните, — сказал полковник Син, — у меня есть планы насчет мистера Доуна.

— Не волнуйся, — сказал Дон Марио. — Я знаю твои планы. Вы все равно получите его обратно, по большей части.

— Очень хорошо, — сказал полковник Син.

— У вас есть под рукой медикаменты, доктор? — спросил принц.

«Да, — сказал доктор Инурис.

"Принеси их сюда. Мне нужны компрессионные и кляповые повязки и, может быть, немного морфия, пока мы не вернем его в сознание. И прими все, что у тебя есть, чтобы остановить кровотечение.

Полковник Син увидел, как мои глаза расширились при упоминании наркотиков

«Не думай, что ты услышал что-то, чего не должен был слышать, Картер, — сказал он. — В обозримом будущем ты сам будешь под наркотой.

Доктор Инурис выбежал из комнаты и вернулся с черной сумкой.

Филип Доун лежал на полу, время от времени постанывая. Дон Марио опустился рядом с ним на колени и перевернул его, пока он не оказался лицом вверх, слегка задыхаясь, как рыба, вытащенная из воды.

Левая рука Дона Марио метнулась вперед, он схватил старика за нижнюю челюсть и заставил его открыть рот. Затем он вставил кончик стилета и прижал его к щеке, пока я не увидел, как кожа выпячивается перед моими глазами.

Дон Марио посмотрел на меня. «Слушай, Картер, и думай быстро. Я специалист по ножам. Поверь мне. Я тоже не против его использования. Я спрашиваю тебя, где девушка. Я хочу быстрого и честного ответа. Никаких шуток. Никаких ложных улик. Если я не получу ответа, я порежу старику щеку и спрошу еще раз.

Полковник Син просиял. Марио явно был близкти ему по духу человеком.

Дон Марио продолжал говорить. «И если я не получу ответ, который мне нравится, я сделаю еще немного. Тогда я беру другую щеку и спрашиваю тебя снова. Затем я работаю над ушами и носом. Я вырежу глаз, пальцы рук. Пальцы ног. Целую ногу. Доктор сохранит ему жизнь, потому что он нужен полковнику живым. Но он будет развалиной, и даже доктор не сможет его подлатать. И ты тот, кто в этом виноват. Держа свой рот на замке, как великий герой, Картер. Как вы этого хотите?

Я почти мог видеть лезвие сквозь бледную, худую щеку старика. Он лежал с закрытыми глазами, его дыхание со свистом вырывалось из ссутулившейся груди. Кем бы он ни был, Филипп Доун особо не на что было смотреть. Он причинил мне много неприятностей, но это было меньше всего. То, что он сделал, грозило катастрофой миллионам людей. Так что, с одной стороны, его не стоило спасать. Но в своей одержимости он был не так уж и плох. Я предполагаю, что в его собственном сознании он открыл лишь несколько дверей нескольким людям в обмен на то, чтобы сделать жизнь своей дочери ярче. Если я позволю Дону Марио разрезать его на куски, это может спасти Пенни. И, спасая ее, может быть, я смогу спасти золото.

С другой стороны, если я открою рот и скажу им, где и как заполучить Пенни, это может дать старику представление о том, что он для нее сделал. Вероятно, он заслужил это, шанс увидеть ее один раз: красивую.

Но вполне вероятно, что один проблеск обойдется миру примерно в сорок пять миллиардов долларов.

На строго профессиональном уровне я мог дать только один ответ. И это была полная тишина.

Я открыл рот и сказал: «Вы найдете ее в квартире ее отца. Она ждет меня.'