88-99 Киллмастер сборник детективов про Ника Картера

Глава 12

Три дня спустя, когда наши запасы воды были почти исчерпаны, а еда полностью закончилась, мы направились на запад, к низким скалистым холмам провинции Тыграй. Незадолго до захода солнца Сайфа обнаружил небольшой колодец. Мы осторожно выпили, а затем наполнили бурдюки водой. Верблюды выказали свою обычную жажду, прежде чем начали пастись среди скудной зелени.

— Это плохое место, — сказал Сафаи.

'Почему?'

«Мои люди живут там внизу». Он указал на бескрайние просторы пустыни. — Мы доберемся до города через два дня. Тогда мы в безопасности. Много воды, но в этом районе живут плохие люди».

Поскольку в последние дни мы не получали много питательной пищи, кроме верблюжьего молока, мы быстро устали. Той ночью я провел первую вахту, пока остальные спали. Сайфа проснулся около десяти часов и сел рядом со мной на большой валун. — Ты сейчас поспишь? — сказал он. «Я понаблюдаю несколько часов, а потом разбужу этого сомалийца».

Я доковылял до нашего лагеря. Марьям мирно лежала рядом с верблюдом, и я решил ее не беспокоить. У колодца я нашел немного травы и растянулся на месте. Казалось, мир на мгновение закружился вокруг меня, но потом я заснул.

Меня разбудило нервное движение среди верблюдов. Я почувствовал что-то странное, но не мог определить. Мне пришлось так долго жить с верблюдами и собственным немытым телом, что мое обоняние притупилось. Потом я услышал кашель, рычание.

Я повернул голову вправо. Темная форма отклонилась от меня прочь. Воздух стал сильнее пахнуть, когда я идентифицировал звук как обычное дыхание. Я вспомнил, что где-то читал, что львы ужасно воняют изо рта, но я не думал, что мне доведется ощутить это сладко пахнущее дыхание вблизи.

Автомат лежал слева от меня. Я не смог бы развернуться, схватить его и поднять над своим телом, чтобы нацелиться на льва. Или я мог перевернуться, подпрыгнуть, поднять пистолет и одним движением отщелкнуть предохранитель. Но у льва все же было преимущество. Он мог запрыгнуть на меня сверху и начать кусать прежде, чем я смогу как следует прицелиться.

— Ник, когда проснешься, лежи очень тихо, — тихо сказала Марьям.

Лев поднял голову и посмотрел в ее сторону.

«У него круглый живот», — сказал Сайфа.

"Что это значит?"

— Что он не голоден. Лев с плоским животом хочет есть и нападает. Но этот только что поел.

Со своего ракурса я не мог проверить, что видел Данакил, но я видел, что мой новообретенный знакомый был самцом с длинной растрепанной гривой. Я пытался вспомнить все, что знал о львах. Это было не слишком много. Я, конечно, никогда не слышал о теории Сайфы о том, что нужно смотреть на брюхо льва, чтобы убедиться, что оно плоское. Мне казалось, что любой, кто был так близко к льву, чтобы изучить его брюхо, вероятно, смог бы более внимательно изучить его пищеварительные процессы изнутри.

Марьям сказала лежать спокойно. Лев тоже стоял неподвижно, только хвостом махал. Эта деталь беспокоила меня. Я видел множество кошек, терпеливо ожидающих птицу или мышь, и их намерения выдавались только непроизвольным движением хвоста. Я подумал, не намерен ли этот большой кот выставить лапу и нанести мне удар при малейшем движении с моей стороны. Совет Марьям показался мне очень здравым.

Потом я вспомнил еще кое-что - львы падальщики. Например, они отгоняют стервятников от гниющей туши, чтобы легко перекусить. Если я буду лежать спокойно, этот лев может решить утащить меня на следующую трапезу в пустыне.

Он шевелился и кашлял. Меня накрыла волна неприятного запаха изо рта. Мои нервы были на грани срыва, и я боролся с желанием схватить автомат.

Очень медленно лев повернул свое тело так, чтобы оно оказалось параллельно моему . Я посмотрел на его живот. Он казался довольно круглым, если это действительно что-то значило. Лев повернулся, чтобы снова посмотреть на меня. Затем он медленно пошел к колодцу. Сначала я скосил глаза, когда он прошел мимо моей головы. Лев шел очень медленно, то ли не знал, то ли есть, то ли пить. Я подождал, пока он окажется почти у воды, прежде чем решил, что пора брать автомат. Со всей силой воли я подождал еще минуту, пока лев действительно не склонился над водой. Там он снова оглядел лагерь. Никаких звуков и движений от Марьям и Сайфы я не слышал. Удовлетворенный тем, что ему ничего не угрожает, лев опустил голову и стал шумно пить. Мне было интересно, как я отреагирую в следующий раз, когда увижу котенка, пускающего слюни в блюдце с молоком. Медленно я протянул левую руку и стал рыться в земле, пока не нашел холодную сталь автомата. Я тут же взял его. Для этого мне пришлось отвести взгляд от льва, но я все равно слышал, как он пьет.

Я держал оружие так, чтобы перевернуться налево, отключить предохранитель и принять классическую стойку лежа одним плавным движением. Невозможно было выполнить этот маневр, не потревожив льва, но я чувствовал, что это шанс взять верх. В оружии был полный магазин, так что если бы лев хотя бы хвостом пошевельнул, я бы высрелил очередью. Продолжительный залп определенно поразил бы что-то жизненно важное.

Я перевернулся и прицелился. Марьям громко ахнула, когда лев поднял голову.

«Не стреляйте», — сказала Сайфа.

Я не ответил. Стрелять или нет, зависело от самого животного. Если бы он снова начал пить, я бы не стал стрелять. Если бы он не пошел бы к Марьям и Сайфе, не за верблюдами, когда вышел из лагеря, я бы не стал в него стрелять. И если бы он не повернулся, чтобы снова меня осмотреть , я бы не стал его стрелять. В этой степени я был готов принять этот компромисс.

Было как минимум две веские причины, по которым Сайфа сказал не стрелять. Он не доверял людям, которые жили в этой части страны, и стрельба могла привлечь их внимание. Другая причина была ближе: выстрелы могли разозлить льва. Как бы хорошо человек ни стрелял, всегда есть шанс, что он промахнется, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Да и нынешние условия были не слишком хороши.

Свет обманчив. Луна, хотя и полная, почти зашла. И лев красиво вписался в его окружение. Как только я оказался в положении лежа, я остался в этом положении и стал ждать, что будет делать лев.

Лев выпил еще немного воды. Удовлетворенный, он поднял голову и зарычал. Верблюды завыли от страха.

— Лев, — крикнул Арфат со своего поста. «В лагере лев».

"Это было долгое время," сказала Марьям.

Этот громкий разговор, казалось, расстроил льва. Он посмотрел на Марьям, на верблюдов, а потом на то место, где должен был стоять Арфат. Я крепче сжал автомат и усилил давление указательным пальцем правой руки. Еще немного, и я выстрелю.

Лев медленно пошел влево, прочь от нас. Казалось, он растворился в ночи, и я быстро потерял его из виду.

Две минуты спустя Сайфа сказал: «Он ушел».

Я встал. «Теперь я хочу знать, как, черт возьми, он попал в этот лагерь», — проревел я.

Арфат встретил меня на полпути через наш лагерь и его валун.

«Лев пришел с той стороны, на которую я не смотрел», — сказал он.

— Или ты спал?

'Нет. Я просто не видел этого льва.

— Иди в лагерь и поспи, — сказал я. «Я не сплю. Этот зверь уже давно дышал мне в лицо.

— Значит, он не был голоден, — сказал он.

Мне хотелось повернуться и пнуть Арфата сапогом. Но мне удалось взять себя в руки. Даже если сомалиец не заснул, с его стороны было чистой небрежностью не заметить этого льва. Или это «упущение» было преднамеренным. Я не забыл выражение его лица, когда я разнял его с Сайфой.

Вскоре после полудня следующего дня мы остановились у другого колодца для короткого отдыха. Присутствие воды заставило меня чувствовать себя намного лучше, хотя я был так голоден, что с жадностью проглотил бы кусок мяса, отрезанный от одного из наших собственных верблюдов. За время нашего путешествия по пустыне я потерял около пятнадцати фунтов, и мне пришлось затянуть пояс до последней дырки. Но в остальном я чувствовал себя довольно сильным. Я, конечно, смог пережить тот день, который отделял нас от города.

— Как вы думаете, есть ли в городе полицейский участок? — спросил я Марьям. «Он должен быть там. Дай мне поговорить с ними, Ник. Я знаю как с ними говорить.

'Хорошо. Я должен добраться до Адис-Абебы или Асмэры как можно скорее».

Мы только что покинули колодец, когда достигли вершины склона и наткнулись на группу из трех данакилов. Хотя они тоже были удивлены, но отреагировали быстрее, чем мы. Они начали стрелять. Арфат закричал и упал с верблюда.

К тому времени у меня уже был автомат. Саифа и Марьям тоже начали стрелять. И уже через минуту трое наших соперников оказались на земле. Я посмотрел на Марьям. Она смеялась. Затем Сайфа медленно сполз с седла.

Я спрыгнул с верблюда и побежал к нему. Он получил пулю в плечо, но, насколько я мог судить, рана была не слишком глубокой, чтобы пуля могла повредить какой-либо жизненно важный орган. Я промыл отверстие водой и перевязал его. Марьям преклонила колени перед Арфатом.

— Он мертв, — сказала она, вернувшись и встав рядом со мной.

— Это очень плохо, — сказал я. «Он спас нас своим верблюжьим молоком».

— И он чуть не убил нас — особенно тебя, — потому что вовремя не предупредил нас об этом льве.

«Арфат заснул. Он был храбр, но недостаточно силен для этого путешествия.

— Он спал? Марьям тихо рассмеялась. «Ник, я говорил тебе никогда не доверять сомалийцам. Он ненавидел тебя за то, что ты не позволил ему сразиться с этим Данакилом.

— Возможно, — сказал я. — Но это уже не имеет значения.

Сайфа моргнул, медленно приходя в сознание. Я ожидал, что он застонет, но он перевел взгляд на меня и остался стоически спокоен.

Он спросил. - «Насколько сильно я ранен?»

— Может быть , у тебя сломано плечо. Внутри ничего не задело, но пуля все еще там».

— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал он, выпрямляясь.

«Нет, пока я не надену на тебя перевязь», — сказал я ему.

Мы оставили тела трех нападавших и Арфата. Я надеялся, что большая стая голодных львов пройдет мимо прежде, чем их присутствие вызовет подозрение.

Мы шли до наступления темноты. Данакиль, испытывая сильную боль, но был все еще настороже, сказал нам разбить лагерь в вади.

«Мы, может быть, в двух часах езды от города», — сказал он. — Мы собираемся туда завтра. Сегодня огня не будет.

— Ты будешь спать, — сказал я ему.

— Вы должны охранять нас.

'Я сделаю это.'

Я привязал верблюдов к редким кустам, чтобы они могли поесть. Казалось, они способны есть почти все, и мне стало интересно, могут ли они переваривать даже камни. Я был очень горд собой — я стал довольно искусным в обращении с этими зверями, и я расскажу Хоуку о своем новообретенном таланте и попрошу его занести его в мое дело.

Я выбрал хорошее место на невысоком холме и начал смотреть. Марьям подошла и села рядом со мной.

«Думаю, мы доберемся до моих людей, Ник», — сказала она.

— Ты думала иначе, когда мы уходили?

'Да. Но я лучше умру, чем стану женой Борджиа.

Я обнял ее и погладил ее большую грудь. "Мы не можем сегодня вечером," сказала она. «Мы должны присматривать за Сайфой».

— Я знаю, — сказал я.

«Подождите, пока я не смогу одеваться как христианка. Женщины Ислама должны скрывать свои лица, но им разрешено обнажать грудь. Странные у них обычаи.

— Мне нравится, когда твоя грудь обнажена, — сказал я.

«Я рада, что получила образование, — сказала она.

Я попытался связать ее комментарий с нашим разговором, но не смог. 'Почему?'

«Эфиопия изменилась, Ник. Несколько лет назад, в детстве моих родителей, такой похищенной девушке, как я, пришлось бы жить со стыдом, если бы она не смогла доказать свою девственность. Теперь уже не нужно заключать согласованный брак. Мое развитие гарантирует мне работу в правительстве. Мой отец и дядя могут сами устроить это для меня без смущения. Тогда жизнь будет такой же, как в западных странах».

— Ты могла бы вернуться девственницей, если бы не переспала со мной, — сказал я.

«Я не хотел возвращаться девственником, Ник». Она встала. — Разбуди меня, когда устанешь. Постарайтесь не спать всю ночь. Я вижу ночью так же хорошо, как и вы, и хотя я не очень хорошо стреляю, я всегда могу окликнуть, когда угрожает опасность».

— Хорошо, — сказал я.

Еще одна часть головоломки встала на свои места, когда я смотрел, как она исчезает в темноте в своей белой юбке. Марьям упомянула о важности ее девственности, когда мы впервые занимались любовью, и я на мгновение испугался, что она пожалеет о том, что переспала со мной, как только мы достигнем амхарского нагорья. Однако она думала наперед. Марьям была храброй женщиной и заслужила все счастье, которое только могла получить. Мне бы не хотелось, чтобы ее люди по какой-то причине плохо обращались с ней. Я тоже был счастлив иметь такую влиятельную любовницу. Побег из «Данакила» был дикой догадкой, и я не поверил бы в нее, пока не увидел грузовики и людей в форме и невооруженных гражданских лиц, мирно идущих по улицам.

Но побег от Борджиа не был концом моей миссии. Это был лишь шанс столкнуться с новыми проблемами. У меня не было с собой документов, удостоверяющих личность. Гаард забрал мои документы. Добравшись до посольства в Адис-Абебе или Асмэре, я мог идентифицировать себя, показав ответственному там человеку свою татуировку с топором. Он должен был знать все. Но что, если это не так? Будет ли он тогда считать это реальным?

А как насчет правительства Эфиопии? По их просьбе я отправился за Борджиа. Теперь я примерно знал, где он и чем занимается. Более того, у меня не было никаких доказательств того, что его уязвимость заключалась в деактивированных ракетах. Если бы я убил его в той деревне Данакил, моя работа для AX была бы закончена. Но я не убил его. И я понятия не имел, чего хотят эфиопы .

У Марьям были хорошие связи. Она гарантировала бы безопасность для меня. Я переместил свой вес и заставил себя оставаться начеку. Если я засну, мы можем больше никогда не достичь цивилизации.