95-й. Сны о будущем прошлом

20. ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

ПОНЕДЕЛЬНИК, ДЕНЬ ОТЛИЧНЫЙ

24 июля 1995, понедельник.

Надо, надо всё-таки завести ежедневник, а то со всеми этими делами мозги на раскоряку. За вчера Вовка, конечно, эфес доделать не успел. Не знаю, есть там у него кто помощник-энтузиаст, или он один мастерится… Одним словом, снова понёсся с утра. А я пошла в садик, с методисткой Альбиной Константиновной договариваться. Вполне, как я и ожидала, успешно.

Да и дети в группе оказались знакомыми. Я так-то к маме частенько в сад заходила и даже на каникулах подрабатывала иногда.

Сразу после завтрака посадила всех оптом на занятие, раздала листы. Отрисовали первый образец, второй и до кучи на свободную тему. А потом за пару часов успела всех тестом на темперамент прогнать. Ну, теперь у меня, что называется, все козыри в руках!

К двенадцати примчалась домой — а там уже Василич у подъезда стоит.

— А я тебя потерял!

— А я вот она! По учёбе надо было сбегать, думала раньше управлюсь.

— Ясно. Ну, поехали?

— Ага. Только сперва в типографию заскочим?

Мы забрали листовки и покрутились по всяким учреждениям в том районе (раз уж рядом всё равно), потом заехали к папе, они вместе затащили эту стойку. Нет, она не тяжёлая была, но больно уж по узкой лестнице в одного неудобно. Поставили внутри прилавка, чтобы видно было, а выдернуть и убежать на раз не получилось. Воришек-то вокруг просто тучи ходили. Помню, у отца раз грязный дверной коврик спёрли от двери магазина. Охранник торговой площади увидел, остановил. Припёр этот коврик обратно — вот мы удивлялись…

Я попросила Василича подождать меня десять минут.

В магазине всё было по-другому. Зал уменьшился, появилась большая подсобка, внутри которой, судя по звукам, монтировались полки. Центр освободился для обуви.

— Ольгуня, — выплыла из-за прилавка Алла Алексеевна, — А как, ты говоришь, изолировать предметы? Смотри, мы тут пару стеклянных витрин с «Труда» привезли.

Витрины были сборные такие, кубиками. Очень они тогда повсеместно распространились. Квадратные прочные стёкла со стороной сантиметров по пятьдесят и крепёж для них по углам, собирались как конструктор. Наверное, и сейчас они в ходу, я просто внимания не обращала.

— Ух ты! Чур, три ячейки мне. Вот, смотрите, — я вытащила из сумочки твёрдую папку. В ней, чтоб не помялись, лежали три полоски бумаги (из одного листа А4, на самом деле, распечатанного, раскрашенного, а потом разрезанного вручную); на полосках было написано: «ХИТ ПРОДАЖ», «ЭКСКЛЮЗИВ» и «НОВИНКА», — Можно приклеить на стекло ячейки или сразу на предмет. Можно на предмет сделать типа ярлычков, но у меня принтер картон не возьмёт, наверное. Например, вот так уголком приклеим, — я примерила на стекло, — только изнутри, а то быстро обтреплется всё. А сюда сумку, например. Есть что-нибудь?

— Есть несколько…

Они мне показали здоровенный баул, в котором навалом лежали сумки, совершенно новые, с бирками, но некоторые даже без полиэтиленовых упаковок — видимо, сняты с полок распродаж. Я перебрала несколько и обомлела.

— Мать моя, Луи Виттон! Настоящий! Это же легенда среди сумок! Вы их ценники видели?

— Нет, — отец подошёл, отряхивая руки, — Говори.

Я быстренько пересчитала известные мне цены. Даже если втрое меньше взять…

— Миллиона два минимум. А вернее — четыре.

— Оля, кто за такую цену сумку купит? — испугалась Алла Алексеевна.

— Богатенькие буратины. Потому что это — эксклюзив! Я вам таких табличек ещё наделаю. Она (сумка) стои́т и есть не просит. Придёт пафосный покупатель и об неё запнётся. Ваш ассортимент нужно перебрать, посмотреть, что реально дорого. Есть хорошие бренды, но более дешёвые — вот, их в общую витрину. По одной в ячейку, не надо, чтоб было похоже на склад. А эксклюзив — строго отдельно, вот сюда, допустим. Столбиком из трёх ячеек. И ещё можно пару таких поставить. Вон туда и туда. И стойки с одеждой к ним не придвигать. Воздух. Пространство даём. Чувствуете, как по-другому заиграло?

Они покивали. Отец — с некоторым сомнением, Алла Алексеевна — с энтузиазмом.

— И ещё я вам скажу, — я показала за прилавок, — вот эти все чайники и печеньки надо убирать с обзора. Это несолидно.

— А как же чаю гостям предложить? — Алла Алексеевна захлопала голубыми глазами, — Есть же особенные клиенты. Пообщаться приятно, посидеть…

Ой, бля, начинается…

— Вы деньги собираетесь зарабатывать или клуб по интересам содержать? Да ещё и бесплатный?

— Да! — неожиданно поддержал отец. Боже, неужели в этом варианте что-нибудь сдвинется в нужную сторону? Хоть бы! А то так и останутся… одни приятные воспоминания.

— Так. Стена, я так понимаю, готова? Можно рисовать?

— Да хоть сейчас! — бодро предложил папа.

— Сейчас не могу, а вот завтра с утра я приеду. Вы к ней пока ничего не придвигайте.

На этой позитивной ноте я и понеслась. Увидела внизу китайца-ключника с переносным лотком, Сделала дубликат ключей для Вовки, а то вдруг я задержусь, а он? И поехали мы домой.

Подъезжаем — а у подъезда Вовка стоит, подпирает железный столб подъездного козырька. Со свёртком! Доделал шпагу! Договорилась с Василичем, что он завтра за мной в магазин к отцу заедет. Он уж сел в ниву, и тут же выглянул:

— А вещи как?

Ой, блин…

— Да давайте я сейчас вынесу, что мудрить-то? — предложил Вова.

Хорошо, когда есть кто-то умный и не замороченный!

Проводили мы Сашу, зашли домой, и Вовка торжественно развернул передо мной кусок брезента.

— Ва-а-ау…

Правильное оружие всегда выглядит красиво. Я не знаю, почему. Эргономика?

— Подержи. Какая она удобная!

Знакомая песня. Конечно, удобная. Для мужика под два метра ростом и с такой вот физухой. Я больше минуты эту шпагу на весу удерживать не могу. Да, я нежная пеночка, и собираюсь ей оставаться. Нет, я, конечно, подержу…

— Для меня — тяжеленная, даже не уговаривайте.

— Да ты посмотри! — Вовка начал активно показывать мне, как здорово и прочее.

— Ой, люстру не отруби! Слушай, пошли в школьный двор, там рядом со стадионом спортплощадка есть, помашешь? Только замотай, мало ли.

— Надо будет чехол ей сшить.

— Сошью.

Моя (ну, в смысле — в которой я училась) восемнадцатая школа стоит на самой горе, на макушке Юбилейного, в одну линию с магазином-стекляшкой и областной клинической больницей. Школьный стадион ниже учебного здания на две широких земляных террасы. А вот на одну ступеньку ниже, между собственно школой и стадионом, как раз и находится спортивная площадка.

Тут есть площадка для мини-футбола (огороженная забором из крупной рабицы, продранной в нескольких местах), заржавленная металлическая конструкция для лазанья высотой метров в шесть, совершенно скрытая бурьянами полоса лабиринта для бега из металлических труб, а ещё дальше, за разросшимися тополями — асфальтированный пятачок непонятного назначения, метров десять на десять, наверное. Судя по куче шприцов под каждым деревом, здесь регулярно сидели нарики, но середина была относительно чистой.

Ну вот, пришли мы, поупражнялись. То есть, Вовка поупражнялся, а я повосхищалась. Люблю я смотреть, как он двигается. Здесь, сейчас, движения ещё до автоматизма не дошли, а вот когда они станут отточенными — это же, товарищи, будет просто песня. Я обожаю своего мужчину, да.

На обратном пути зашли в стекляшку, купили пакет яблок. Любим мы яблоки, понимаете ли. Подошли к подъезду, я полезла в сумку за ключами — и вспомнила!

— Ой, Вова! Я же тебе комплект сделала, чтоб спокойно ездить мог!

— Да чё-то неудобно как-то…

— Я тебя умоляю! Мы через десять дней поженимся, чего тебе неудобно…

Потом я намыла целый таз яблок, разложила в две тарелки, отправила Вовку за комп, а сама села за пододеяльники, хоть и надоело мне это шитьё уже до посинения. Однако, Василич двадцатого августа на работу выходит, вот и кончится лафа. А пока нам прёт прям неиллюзорно, у меня уже скопилась приличная кубышка, грех не пользоваться моментом. Не думаю, что в магазине будет такая же проходимость, так что надо успевать.

Шила-шила я, и чёт подустала. И от шитья, и от яблок. И захотелось чего-то, понимаете, возвышенного.

А вот скажу я вам, если ваш мужчина сидит на табуретке (это важно) и играет в компьютер в одних труселях, классная тема подойти сзади и прикоснуться сосками к голой спине. Особенно если так — вверх-вниз… Эффект потрясающий. Главное, в какую-нибудь спокойную паузу вклиниться, а то мало ли, случаи бывают всякие…

ВТОРНИК И ТАК ДАЛЕЕ, ТОЖЕ НИЧЕГО СЕБЕ

Ночью Вовка опять дрожал мелкой, еле заметной дрожью. У него так обычно бывает, когда дикая заруба снится. Кровь, кишки, масштабные баталии. Главное — не дёргать его в этот момент, а то сон поломать можно.

Спрашивать утром не стала. Надо будет — сам расскажет.

Сели завтракать.

— Милый, я сейчас к папе в магазин поеду, потом с Василичем. Дома буду где-то к четырём, ты, если что, меня не теряй.

Он ответил, но как-то замедленно. По ходу, весь в своём сне.

— Хорошо, любимая…

— А у тебя планы какие?

— Да хотел в училище съездить, пока возможность есть, поработать с текстолитом.

— Хочешь ещё что-то сделать?

— М-гм. Да и потренироваться сходить на ту площадочку не помешало бы.

Так-так… По ходу, видел во сне сам себя, упражнялся. Ну правильно. Сон сном, а в реале навыки тоже обкатать надо.

— Вов, а кольца-то! Забыли!

Натурально, забыли напрочь.

— Ну, давай тогда в «Алмаз» за кольцами, я оттуда в часть проеду, а ты до отца дойдёшь?

И поехали мы, купили колечки. Серебряные, потому как от золота Вовка напрочь отказался, а серебро зато оплатил, как жених, солидно. Ну и ладненько. Потом, станем куркулями, закажем как я хочу, ажурные. Ну, мне во всяком случае, а уж Вова сам будет выбирать.

В магазин я примчалась, когда отец с Аллой Алексеевной как раз ругались.

— Что за шум, а драки нет?

— Да я говорю, т… Зачем?.. Вот зачем?.. — вопрошал папа.

— Саш, ну посмотри, красиво же, — уговаривала Алла Алексеевна, — И цвет бежевый, подходит к стенам и к прилавку…

— Да прибыли ни хера нет, какие кожаные диваны!!!

Короче, вы поняли: Алла Алексеевна купила… не то что бы кожаный прям диван. Скорее, банкетку. Довольно симпатичную, так-то. То, что денег у них оставалось в обрез, и банкетка могла потерпеть, это другой вопрос. Более того, в придачу к банкетке был куплен ещё и набор светильников, состоящий из двух рядов с витражными плафонами (в двух разных местах вешать), такой красивый, что невозможно было удержаться, ясно море…

— Дорогие мои, не ссорьтесь. Зато теперь у меня отпали сомнения, в какой цветовой гамме мы будем делать нашу роспись. А затраты отобьются. А самом деле я бы посоветовала вам музыкальный центр купить простенький. И пару дисков с чем-то презентабельным. Эрик Клэптон, например. Для создания атмосфэры.

Я достала из сумки наброски. Так. По задней стене. У входа. И вокруг эксклюзивных витрин как бы рамки. Поехали.

Мало кто такое делал в те годы. Возможно, в Иркутске и вовсе никто. Это было похоже на смешанную этнику в стиле антистресс. Хорошо должно получиться, эффектно.

Ну и неделя у меня получилась, товарищи. Каждое утро я ехала в магазин. По мере того, как мои шедеврашки начали оформляться, Алла Алексеевна проникалась всё большим вниманием к моим словам. Ещё я попросила Василича сколотить из обрезков стройматериалов несколько штендеров (одного размера) и по-быстрому сляпала броский макет:

МЫ ОТКРЫЛИСЬ!

Магазин

ЛУЧШИЙ

одежда,

обувь,

домашний

текстиль,

аксессуары

(внизу адрес)

Заказала у соседей-рекламщиков, отдала Василичу и к пятнице получила кучу штендеров, уже оббитых как надо.

А ещё заказала скидочные карточки «любимых покупателей». А что, другим советую а сама не воспользуюсь, что ли?

Три-четыре часа я рисовала, потом мчалась с Василичем торговать вразнос, по садам, институтам и прочим учреждениям, которые на пути попадутся. И гоняли нас иногда, и хамили. А я даже не расстраивалась. Пофиг. Не хотите? Следующий!

Мне нужны были деньги, а тут, как говорится, волка ноги кормят.

Ещё раз ездили за тканями, потому что запасы внезапно закончились…

Вовка по утрам уезжал одновременно со мной. Корпел чего-то в училищных мастерских, однако же заготовок пока домой не приносил. Не иначе, поразить меня хочет. Также бегал на тренировки на школьную спортплощадку, и однажды я его застала за отмыванием кровищи со шпаги.

— Это чего это? — полюбопытствовала я, глядя на красиво расплывающиеся на фоне белой ванны разводы.

— А-а… Явились какие-то. Хотели объяснить мне, что это их место, и я им денег должен.

Я помолчала.

— Они хоть живы? — а то знаете ли, тяжёлой текстолитиной, ребром да по кумполу, например…

— Да-а ладно! Обошлось без тяжких. Так… мелочи…

28 июля 1995, пятница

В пятницу вечером всё-всё-всё, что не удалось на данный момент продать, мы с Василичем завезли к отцу в магазин. Потому как на субботу планировалось открытие.

Не так уж много и осталось — три десятка упаковок. Я красиво разложила свои пакетики. На маки налепила бумажку «ХИТ ПРОДАЖ», а на тёмно-синий с месяцами и солнцами в русском стиле — «ЭКСКЛЮЗИВ».

Папа настраивал музыкальный центр. Купили, всё-таки!

И вдруг я отчётливо поняла: обнесут их, блин. Двое — слишком мало для такого помещения. Уж в день открытия-то точно.

— Слушай, пап. Я, наверное, завтра приду помочь. Я бы и Вову сорганизовала, да у него костюма здесь нет.

— Есть костюм! — отец упёр руки в боки и начал вспоминать, — Погоди, найду!

И он его нашёл. Даже три. И я поволоклась с ними домой, Вовку удивила своим явлением страшно.

— Милый, на нас возложена важная миссия: обеспечить достойное открытие магазина.

— На нас???

— Спокойно, Маша, я Дубровский. От этого и наш с тобой в том числе хлеб с маслом зависеть будет. Ты вспомни опыт из той реальности. Сколько тебе пришлось в охране отпахать…

— И что я должен буду делать?

— Изображать секьюрити. Многозначительно. У тебя хорошо получиться должно. И следить, чтоб никто ничего не стырил. Всё, давай пиджаки мерять…

ОТКРЫТИЕ

29 июля 1995.

Про саму субботу я не очень хочу писать. Она была длинной, суматошной и достаточно тяжёлой. Очень много любопытных, которые не особо хотят купить, но всегда готовы поглазеть. За весь день я, по-моему, ни разу не присела. Устала страшно.

А вечером Алла Алексеевна осторожно попросила нас ещё один день помочь. Ну, а как не помочь, когда надо?

— А дальше вы как будете?

— С понедельника на «Труде» точка закрывается, продавцов сюда переведём.

Ну, всё легче.

А костюм она Вовке подарила. Любит она такие широкие жесты. С другой стороны, он тут два дня безвозмездно изображал суровый вид…

ВОТ И ИЮЛЬ ЗАКОНЧИЛСЯ

Как-то он внезапно, честное слово. Был-был, и вдруг — хоба! — тридцать первое. В понедельник я честно сказала Саше, что вторник — ещё да, а потом мне два дня выходных надо. Во-первых, я третьего замуж выхожу. А во-вторых, у меня даже платья нет!

Про замуж и про платье я, вообще-то, ничего не говорила, это я так, для себя. Так что понедельник-вторник работаем, а потом только в пятницу. А он особо и не возражал.

Во вторник я попросила высадить меня на Горького, там во дворе дома должен магазин тканей быть. Да, во дворе, в подвальном помещении. Прикольно, да? Тканевая оптовка.

Я купила пять метров насыщенно-красного креп-сатина. Настоящего! Тяжёлого, почти как атлас. Вот, как тут не побрюзжать? За двадцать лет ткани настолько испортятся, что креп-сатин две тысячи двадцатого будет больше похож на ранешний подклад. Эх… На всём экономят…

Да, я решила выходить замуж в красном. А почему нет? Не вижу смысла изображать белоснежную невинность. Сошью себе длинное, в пол, с широким летящим подолом. А верх в облипку, и декольте такое, чтоб душа радовалась! Зато потом в этом платье можно будет и в пир, и в мир, и в добрые люди.

Я набрала ниток и прочей всячины для шитья, утолкала пять метров ткани в пакет и радостная поскакала домой.

Интересно, Вовка в чём пойдёт? В костюме этом чёрном или в парадной форме? Что-то я его не спросила. С костюмом вообще отпадно должно смотреться: красное и чёрное.

И вот лечу я такая, мысленно вся в шитье, уже прям представила себе, какая буду красивая, а тут внезапно — соседки. Хорошо, что я их издалека засекла.