95-й. Сны о будущем прошлом

37. НАСЫЩЕННЫЕ ДНИ

А СУЕТУ НИКТО НЕ ОТМЕНЯЛ…

Вышли мы из серого дома — мои стоят, мама с Василичем.

— Ань, поехали со мной линолеум покупать?

— А потом домой?

— В клуб закинем — и домой.

Поехали мы в магазин, где выбор более-менее приличный был. Купили сразу и линолеум, и ковролин.

Не успела домой зайти — Беловестных звонит. Будет нам форма! Есть склад в ракетной части, там этого добра — горы, никому не надо, хоть завтра приезжайте. Она, конечно, не такая прям раритетная, как в Великую Отечественную, но всё ж таки как бы более старого образца, видно, что ещё советская.

— Ой, завтра — никак. Мы просто обзвонить всех не успеем. Давайте первая партия в четверг, а вторая — в следующий понедельник, можно так устроить?

— Пусть так. Начало шествия девятого мая в одиннадцать ноль-ноль. Запомните?

— Да.

— Оборудование когда подъедете забрать?

— Это которое?

— Для фотографий.

— Давайте, завтра? Могу прямо с утра.

— К восьми подъезжайте.

Ваще супер!

До Вовиного прихода я успела позвонить маме и папе, объяснить суть дела и выдать задания переговорить с роднёй и друзьями. Со своих начинать надо! Потом обзвонила кого смогла из клуба и пригласила на завтрашний вечер, к семи, поговорить. И чтоб они тоже кого смогли предупредили — такая, знаете, веерная сетка оповещения, нда. Когда хоть до СМСок доживём, блин, не говоря о соцсетях…

Вовка застал меня в совершенно ошалелом состоянии. Бывает у меня такое, когда все мозги уходят на решение глобальной задачи. Накормил, напоил, спать уложил, что называется.

Ночью мне снова снились линии реальности. И были они… ближе, чем в прошлый раз, что ли? Крупнее. И чётче. Прозрачные, подсвеченные потоки, со сплетающимися ручейками вероятностей внутри.

Сегодня они показались мне похожими на… дороги, наверное?

И в этот раз я заметила, что были они неодинаковыми по длине. Как будто каждая дорожка-ниточка росла со своей скоростью. Тут девяносто шестой, тут двухтысячный, а тут и вовсе как будто две тыщи двадцать пятый. А заглянуть-то, оказывается, можно было именно вот в эту «точку роста».

И некоторые, почему-то, как будто сделались тусклее остальных.

И от этого было тревожно.

Памятуя о недавней ситуации, когда я едва не запуталась в этих вероятностях, я чётко выделяла для себя две «своих» реальности и заглядывать в другие опасалась.

АВРАЛ

30 апреля 1996, вторник.

С утра я припрягла Василича забрать принтер и что там к нему полагается. А перед этим пришлось же мой компьютер разбирать — к чему эти принтеры-сканеры цепляться будут? Попёрли его в клуб. Ну, в самом деле, не буду же я людей домой приглашать с фотографиями. Значит, буду в клубе сидеть с девяти по пяти, как пришитая. Или до шести. До семи? Вот вопрос.

К сканеру и принтеру прилагались штук двадцать не очень толстых пачек фотобумаги и хмурый тощий парень в толстых очках — настроить всё это богатство. Отказываться не стала ни от того, ни от другого. Техника — она, знаете ли… Кхм… Не всегда меня слушается, в общем.

— Ольга Александровна, — обрадовал меня Беловестных, — Завтра в два у нас организационное собрание по Бессмертному полку. Вы же придёте? Мне кажется, у вас максимально чёткое ви́дение результата, поможете озвучить?

Нда, при такой плотности ораторства страх публичных выступлений мне точно грозить не будет.

Я на всякий случай уточнила:

— В два часа дня?

— Естественно!

— Конечно, приду. И может даже не одна.

Весь, тысызыть, фоточный стратегический комплекс установили в большой общей кухне, чтоб к выходу поближе. Проводов получился целый моток — бандур типа «три в одном» для домашнего пользования ещё не изобрели, так что всё же по отдельности: сканер, принтер такой, принтер сякой…

Чудесный компьютерщик собрал и настроил всё так, что оно заработало с полпинка. Надо же, даже танец с бубном танцевать не пришлось! Заинтересовался: а чё это вы тут делаете? Рассказала в общих чертах, пригласила заходить, хотя бы, например, в ближайшую субботу.

Пока никого не было, сделала скрин и распечатку с фотографии бабушки с дедом с маминой стороны. Нормально вышло! И довольно бодро — чёрно-белые же фотки! С цветоподбором мучиться не надо.

Потом пришёл телефонный мастер. Блин! А я и забыла, что договорилась два номера подключить. Ну или как бы восстановить, я в тонкости не полезла.

Потом приехал папа, привёз фотки деда и бабушки Шамановых. Дедова фотка в форме была мелкая и слегка надломленная, пришлось по-быстрому обработать перед печатью.

И тут явилась делегация. Делегация состояла из трёх бодрых бабулек, представившихся старшими по дому. Выглядели они забавно, словно у них была норма веса. И чем выше рост, тем больше по фигуре он размазывался.

— Вот, пришли познакомиться, — представительно начала первая, маленькая и пухленькая, — Такая у вас тут бурная деятельность.

— А то смотрим, — вставила вторая, чуть повыше ростом и не такая полная, — То трубы таскают, то провода. Думали, магазин будет. Потом смотрим — молодёжи, молодёжи набежало! Давай тут мыть, белить… Это когда было?

— Двадцатого, — сурово ответила третья, высокая и сухая старуха.

Ну, бабульки, чисто разведка.

— Ну так! — громко включился в беседу папа, — Как же, ко дню рождения Владимира Ильича окна-то не помыть?

— Вот! Я вам говорила — коммунисты партийную ячейку открывают! — торжествующе воззрилась на подруг суровая, — А вы «Пасха», «Пасха»! Пасха когда прошла! Четырнадцатого!

— Погодите, дорогие соседи, — еле вставила слово я, — Папа, ты тоже людей не путай. Мы — не партийные работники. Городская администрация приняла решение разместить здесь исторический клуб.

Бабуси уставились друг на друга, потом на меня:

— Это вроде… историю изучать, что ли?

— И историю, и литературу, — ну, «Властелин колец» — чем не литература, например? — И культуру. И в городских мероприятиях мы тоже будем принимать участие. Вот, например, девятое мая скоро… У вас участники войны в доме есть?

Участников войны не оказалось. Да, тогда уж многие ушли… Тем, кто встретил войну в семнадцать, было уже за семьдесят. Что уж говорить о более возрастных.

— Вот у Маши из четвёртой квартиры Коля только год как умер, да? — пригорюнилась средняя.

— А мы нынче со своими собираемся, — торжественно заявил папа.

— Это как? — хором удивились бабушки.

— А вот, с портретами! — Александр Иваныч гордо продемонстрировал фотографии бабушки и деда, — Вы разве не слышали? Одобрено правительством.

Бабушки явно заволновались.

— Новая инициатива, — для солидности добавила я, — И институты идут, и школы.

— Что-то Светка моя ничего не говорила, — усомнилась пухленькая.

Внучка, должно быть.

— Телефонограммы вчера только прошли, — прикинула я, — Может, завтра скажут, а может, и сегодня. С какой она смены-то?

— С первой.

— Ну вот, придёт — спро́сите. Девятого, начало в одиннадцать утра. Если идти тяжело — можно просто с портретами постоять по ходу движения. Мы как раз у Нархоза поворачивать будем, — это институт экономики, на самом пересечении Карла Маркса и Ленина.

— Значит, просто с портретами? — уточнила средняя.

— Просто с портретами. Можно даже с небольшими. Если у кого-то совсем маленькие фотографии, можно прийти ко мне, я увеличу и распечатаю.

Бабульки развернулись на выход, в дверях спросили:

— А ты, значит, директором клуба будешь?

— Вроде того. Меня, кстати, Ольга зовут.

— Баба Шура, — сказала пухленькая.

— Баба Лиза, — средняя.

— Баба Клава, — это высокая.

И ушли.

Через двадцать минут баба Лиза вернулась с крошечной фотографией:

— Это Алексей Григорьич мой. Как раз после Победы.

С фотографии улыбался молодой-премолодой парень, грудь в медалях. Картинка, на удивление, была очень чёткой. Старые фотки — они часто размытые. А эта, наоборот, была как будто предельно детализована. Можно было разглядеть мельчайшие складочки на ткани, ресницы, даже мелкие лучики морщинок у глаз. Удивительно. Должно быть, фотограф виртуозно обращался с настройками резкости.

Я отсканировала, выкатила большую фотографию.

— В рамочку бы вставить.

Баба Лиза бережно приняла листок:

— Куплю… Спасибо.

…

НАРОД ПОШЁЛ

Продолжение 29 апреля, вторник.

В обед (это то, чего я не видела, но узнала потом), явилась со школы вышеупомянутая Светка и потребовала у бабушки фотографию деда — потому что надо. И пухленькая баба Шура тут же побежала к подружкам с известием, что «школы идут!»

Вскоре ко мне в клуб потянулись с фотографиями — нет, с фотокарточками и со старыми военными билетами — отдельные жильцы нашего дома и даже соседних.

После обеда приехали мама с Василичем, расстелили по отсекам нашей квартиры куски линолеума, которые нам в магазине накроили — чтоб отлёживался. Отсеками, кстати, это мама комнаты называет. Я не знаю, может, это из какого-то кино или что уж.

Меня радовало, что люди потихоньку пошли, но ручеёк, понятное дело, был совсем крошечный. С другой стороны — у многих же есть портреты большого формата, им моя помощь ни к чему. Однако, между посетителями образовывались большие окна, я успевала заняться всякими своими делами и даже чаю попить.

В одно из таких окон я решила попробовать новый телефон и позвонила папе на работу.

— Что, уже соскучилась? — засмеялся он.

— Пап, я тут подумала. Ты давай-ка борцов своих организуй. Дело правильное, патриотичное.

Папа явно загрузился.

— Ну… предложу.

— А то вдруг они ещё обидятся, что всех позвали, а их — нет, — добавила я козырный аргумент.

— Тоже верно, — согласился он.

СОБРАНИЕ

Вечером в клубе собралась толпа рулевиков. Ой, ладно, не ругайтесь — ролевиков, конечно. Я ж любя.

И Вовка приехал прямо к собранию.

Так вот. По-моему, моё предложение поучаствовать в шествии Бессмертного полка вызвало у них некоторый когнитивный диссонанс. Вы поймите, само вот это ролевое движение (также как и большинство, на мой взгляд, исторических, реконструкторских, театральных, неформальных и прочих разнообразных движений) — это своеобразный уход от действительности. Создание не просто ещё одной социальной группы, а некоего своеобразного кармашка реальности. Тут, главное, баланс соблюсти, чтобы не ухнуть в коллективную шизофрению.

И вот — я, с предложением максимально приземлённым.

— Шествие Бессмертного полка, как и все прочие события нашего клуба и участие в них — дело сугубо добровольное. У кого не получается или ещё какая-то причина — ради Бога, спокойно живём дальше, ближайшее наше следующее мероприятие — День города. Туда тоже нужно думать какие-то мысли, чтобы это было ярко и интересно. Это шанс создать определённый общественный резонанс, чтоб нас заметили, поэтому я буду просить всех максимально поучаствовать. Вы можете приходить, использовать свободные комнаты в качестве мастерских, какой-то крупногабаритный реквизит складывать. Но я до десятого, извините, буду занята до упора. Зато буду здесь каждый день, с утра до вечера, а может и ночью. Мда. Так вот, День города — мы на него подписались, чтоб город помог нам с оплатой коммуналки. А День Победы — это для души. И если кто-то может не просто пройти, а помочь мне в организации — предлагаю записываться.

— Я пойду, — подняла руку девочка, с которой мы в маршрутке тогда познакомились, ещё эльфийские имена обсуждали, — Можно с сестрой?

— Да Боже ж мой! Можно с кем угодно! Хоть всей семьёй!

Короче, народ начал обсуждать и даже спорить. Хотя казалось бы… Впрочем, люди всегда найдут о чём поспорить.

По итогу у меня записалось тридцать человек с копейками, остальные пока думали.

— А! Про форму забыла сказать! Кто хочет — послезавтра, собираемся здесь в десять, вместе в Зелёный поедем, — это микрорайон такой, при военной части, — Кому удобнее — сразу туда к одиннадцати подъезжайте на конечную. Второй заезд в понедельник, шестого.

— А что, прямо сороковых годов? — выкрикнул кто-то.

— Ну, нет, конечно. Конца шестидесятых, где-то так. Но ещё с пилотками.

Короче, пообсуждали да домой пошли. Все кроме нас с Вовой и Аней, потому как в прихожке стояло четверо посетителей с фотографиями. Не прогонять же их? Это, считай, ещё минут двадцать.

Доехали опять до Мухиной, дальше погуляли пешком.

Я Вовке по дороге говорю:

— Слушай, придётся, наверное, со спальниками, что ли, в клуб перебраться? Люди, похоже, будут и после работы идти. Чё-то я не хочу вечерами вот так таскаться. А утром снова обратно, какой смысл?

— Ну да.

— Я бы с вами, — загорелась Аня, — Только спальника у меня нет. Я тоже могу сканировать. Ты ж меня научишь? А то вдруг уйти надо — и как?

— Реально — и как? — согласилась я, — И не скучно вдвоём будет.

Вова, кажется, подумал, что так и более безопасно, но ничего про это не сказал.

— Спальник-то как раз не проблема, найдём. Десять дней на чае с печеньем…

— А у нас на антресолях плитка есть двухконфорочная! — вспомнила я, — Мама на дачу купила, а потом они газовую поставили. Она рабочая. Что я про неё раньше не вспомнила?

— Ну тогда живём!

— Холодильник бы ещё, чтоб молоко не кисло, — Аня у нас очень хозяйственная.

— А мы наш маленький можем забрать, — предложила я, — Всё равно же переезжать скоро. Вов? С Василичем вынесете?

— Да я его один вынесу.

Этот да. Вынесет. Но неудобно его по лестницам корячить…

Дома я позвонила Ирке (сестре из нашего дома, вы её по Новому году должны помнить), взяла с неё клятву, что в эти выходные будет заходить каждый вечер, бабушку проведывать и продукты приносить. Бабуля у нас, не смотря на свои преклонные восемьдесят два, очень бодрая, до пятого продержится. А шестого уже мама с дачи приедет.

ВСЕ ТРУДЯЩИЕСЯ ЛИКУЮТ!

1 мая 1996, среда.

Первое мая для меня — особый, знаменательный день. День рождения матушки, так что начала я его традиционно с поздравлений.

Я вообще в этом плане звезда. Мама — первого мая родилась, папа — седьмого ноября. Все трудящиеся ликуют оба раза. И некоторый вселенский намёк…

Ладно, с намёками потом как-нибудь разберёмся, а пока у нас намечается переезд. Мини такой.

Так что перед тем, как торжественно выехать на дачу, гулять, отмечать и веселиться, попутно сажая всякое в землю русскую, мама с Василичем организовали нам перевозку холодильника (а заодно спальников, ковриков, кучи одеял, коробки с посудой, плитки, рюкзака с вещами и сумки с продуктами). Кроме нашего скарба, у них и своего была куча. Да ещё рассада в ящиках. Хорошо, прицеп есть!

— Оля, вы точно на дачу не приедете? — вот даже не знаю, сожалеет она или перестраховывается.

— Нет, мам, никак не получится. Фотки потом покажешь.

Помнится, соседи к ним придут, так что тихонько скучать вдвоём им точно не придётся.

Чётко к оговорённому времени (немецкий орднунг как-никак!) подошла Аня с дорожной сумкой, и мы понеслись!

Устроились мы в клубе по-богатому (это слово надо произносить с южнорусским «ғы»): поверх линолеума, не скреплённого пока ничем, раскатали куски ковролина, накидали туристических ковриков, спальников, подушек и прочего — так что комнаты приобрели некоторый оттенок востока в его походном варианте. Это всё мы с Аней, потому как Вовка затащил холодос и сразу умчался на свои курсы.

Аня тоже хотела бежать в институт, но потом вспомнила, что первое же мая! Поржали мы с ней и сели учиться (она — учиться, а я — учить) сканировать, в фоторедактор переносить, распечатывать. А ещё желательно всё это уметь хоть немножко настраивать. Короче, заняты были основательно.

Я думала, никто сегодня с фотками не придёт, но люди потихоньку шли, на них мы и практиковались. Время потянуло к обеду, и мы решили хоть куриный супчик сварить на скорую руку. В комнате вкусно запахло морковно-луковой обжаркой — компьютер-то наш в большой кухне же стоит! Такое несколько сюрреалистическое сочетание офиса-типографии и пова́рни.