95-й. Сны о будущем прошлом

30. БУРНЫЙ ЯНВАРЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТОГО

ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК

Я посмотрела в удаляющиеся серые неприметные спины.

— Я вас отдельно хотела предупредить. Глупо мне вам говорить, но всё равно… Жесточайшая секретность. Я читала… Многие уверены, что наших парней свои же продали. Собрала вам всё, что смогла… — я потёрла лицо руками, — Это такой кошмар, даже читать… Всем богам готова молиться, чтоб не повторился этот ужас… Я бы на вашем месте аналитиков засадила за разбор информации. По возможности, конечно. Какой-нибудь закрытый военный городок? Такое.

ВВП покивал, улыбнулся вежливо. Ну правильно, мне ли его работе учить. Перевёл разговор:

— Очень спокойно здесь, — мы сидели прямо под Шишкинскими медведями, — умиротворяюще. Вы специально такое место выбрали?

— Очень захотелось вдруг в музей. Я, знаете, по дурости не подумала, что тут нас прослушать могут. И камеры.

— Сейчас — нет, — успокоил он меня.

— Владимир Владимирович, — попросила я, — когда у вас будет возможность решительно влиять на происходящее, не разрешайте в музеях выставлять непотребщину.

— Это в каком смысле? — удивился он.

— Ну… Куски тухлого мяса какие-нибудь. Кучи мусора. Какашки на столе. Женские половые органы… И в театрах чтоб по сценам голые не скакали и не сношались.

— Вы шутите, что ли?

— Если бы. Я живу в мире, который стремительно наполняется безумием. Россия пока стоит, но волны этой гадости подкатывают. Я очень надеюсь, что вам здесь лучше удастся справиться.

— Мда… Я, знаете, тоже хотел попросить. Вы не могли бы продолжать ваши записи? Ход истории, ключевые моменты. Можете даже просто записывать вещи, которые привлекли ваше внимание. Конечно, мы все понимаем, что многое изменится. Но что-то — наверняка нет. У нас появится возможность прогнозировать… чётче, так скажем.

— Хорошо. Только не просите меня в Москву переезжать. Я совсем не хочу.

Он улыбнулся хитровато. Будет же крутить-мутить, по-любому. Но я реально не хочу. Пока, по крайней мере. ВВП дипломатично спросил:

— Как у вас дела с вашей городской администрацией?

— Ой, да какие там дела? Пригласили, помямлили что-то. Уставные документы просят. С дуба рухнули, что ли?.. Где я — и где документы? Терпеть не могу такое.

— Ничего, это мы разберёмся. Скажите, вы не против зачисления в штат?

Я засмеялась:

— Действительным тайным советником?

— Ну-у… Консультантом, допустим.

— Владимир Владимирович, вы себя слышите? Мне здесь девятнадцать лет. Чего я могу консультировать? Это неизбежно вызовет вопросы. Внимание ненужное привлечёт.

— Хорошо. Тогда, скажем, специальным представителем по молодёжной политике?

— А есть такая должность?

— Теперь есть.

— Только чур, не засылайте ко мне идиотов. И вообще, информацию я согласна передавать только вам. Вы не обижайтесь, но среди окружающих вас людей — во всяких администрациях, среди чиновников — огромное количество предателей и продажных тварей. Боюсь я, откровенно говоря. И не столько за себя. Боюсь не успеть. Боюсь, что не тому человеку информация попадётся, и всё развернётся не так. Боюсь, что вселенная отправит меня на третий круг.

— Это как?

Я тяжко вздохнула.

— Знаете, фильм есть такой. Будет. «Грань будущего». Парень застрял в одном дне, и проживает его снова и снова.

— Как «День сурка», что ли?

— Н-н-н… «День сурка» — фильм, скорее, о росте личности. Всё крутится вокруг одного товарища. И это всё-таки комедия. А «Грань будущего» — настоящая драма, хоть и фантастическая. Парень возникает в одной и той же точке одного и того же утра, снова и снова. И он пытается спасти планету от полного уничтожения, раз за разом. Я боюсь, как бы мир не решил, что эта линия реальности справляется плохо, и не сделал с меня ещё одну реплику. Тут ведь, понимаете ли, в чём сложность. Моя первая жизнь никуда не делась. Я её живу. Эмоции, чувства, переживания. И живу вторую. Если появится третья — потяну ли я? Тут, как говорится, «Спонсор нашей программы пиво „Балтика безалкогольное“ — „Балтика безалкогольное“, давайте трезво оценивать наши шансы!»

— Безалкогольное?

— А что, оно ещё не появилось? — я вздохнула, — Тяжело мне с привычными фразами. Всё время боюсь ляпнуть не то. И иногда ляпаю. Мозги плавятся, мда. И третьей ветки вероятности я точно не хочу. Поэтому я постараюсь сделать всё от меня зависящее здесь. Всё.

Он кивнул:

— Мы постараемся тоже. У нас, в отличие от вас, вообще никаких других вариантов нет, — он пару секунд помолчал, — Ну что же, давайте подпишем бумаги о включении вас в штат. И мы сможем зачислять вам м-м… зарплату.

— Класс! Только давайте не на карту. Где я в своём Иркутске банкоматы искать буду? Они вообще есть? Я что-то даже не узнавала.

— Есть, но немного, — он слегка замялся, — А они вообще как — удобные?

— Очень! Особенно когда повсеместно аппаратики для оплаты картами в магазинах появятся. И приложения к смартфонам, — я, наверное, никогда не привыкну к таким странным взглядам, — Так, давайте раньше времени путать вас не будем. Всё у нас будет хорошо. Вы, главное, работайте, братья.

Непроизвольно вырвалось.

ВВП посмотрел внимательно. Пришлось пояснить:

— Это ещё одна тяжёлая история.

— Расскажи́те.

— Был такой парень, Магомет Нурбагандов, дагестанец…

…

Потом нас вполне прилично покормили в местном буфете, а на закуску внезапно выдали машину и сопровождение. Поскольку времени ещё пару часов оставалось, я попросила устроить нам проход без очереди в Оружейную палату. Тем более — рядом. Папа, наверное, до отвала по музеям сегодня нагулялся, но так мне хотелось, ужас!

Оттуда нас доставили в аэропорт и проследили, чтобы мы благополучно загрузились в самолёт. Назад долетели без приключений. Сразу чего-то поели — и продрыхли всю дорогу. Такой длинный день!

ТРУДОВЫЕБУДНИ. ХЭШТЕГ ТАКОЙ

12 января 1996.

Моя учёба должна была начаться аж (обалдеть!) с пятого февраля, зато передо мной в полный рост встала проблема раскачки приунывших после новогодних праздников продаж. И моя решительная решительность мало роляла, потому как люди деньги потратили — и где ты их возьмёшь?

Сперва-то я планировала сама гулять с рупором неподалёку от магазина, завлекать народ. Думаю, подмёрзну — зайду, погреюсь — и снова на улицу. Но теперь у меня был новый вариант решения. Внезапно оказалось, что поработать «оральщиками» имеется довольно большое количество желающих. За смешную цену в восемь-десять тысяч в час. Договорились мы посменно сперва на неделю. И что я хочу сказать, товарищи, что это гораздо удобнее и приятнее, чем самой часами на углу торчать. И гораздо производительнее получается!

А девки мне были даже благодарны — у нас было спокойно, оплата без кидалова и перерывы на горячий чай. А стипендия, хоть и чуть-чуть подросла, всё равно осталась грошовой. На десять булок хлеба в месяц, где-то так. Так что к нам ещё и очередь стояла.

22 января 1996.

Снова явился курьер, притаранил два письма. В одном, со штемпелем Комитета по делам молодёжи города Иркутска, лежало приглашение посетить приёмную господина Беловестных в понедельник, двадцать девятого января. Во втором — просьба посетить ближайшее отделение Сбербанка, Юбилейный, тра-та-та. Даже с расписанием работы!

Двадцать девятое я во всех календарях обвела красным, чтоб не забыть. И в Сбер решила тогда же сходить. Чтоб два раза не вставать, как говорится. И так времени ни на что не хватает: с утра, как проснулась — конспекты про будущее (если я его, конечно, сегодня во сне видела), потом институтские тысызыть научные труды. Я ещё и эльфийский словарь записывать начала. Пока синдарин, а потом и до квенья доберусь. А то чувствую, к этим рулевикам* надо с козырей заходить.

*это такая самоирония

А кроме всего прочего, товарищи, начала я записывать бабушкины воспоминания. Как я жалела в той жизни, что вовремя этого не сделала!

Так что — время собирать камни. И я не хотела ничего упустить.

И раз уж ввязалась в производство и продажи, даже такие минимальные, останавливаться тоже никак было нельзя. Неправильно это, как команда «отставить». И поэтому — шитьё, шитьё, шитьё…

Ну так вот, не смотря на то, что мой новый штат оральщиков гулял с матюгальником в три раза усерднее, чем я в декабре, по уровню выручки нам с папой едва удалось выгрести на сентябрьский, и то, по-моему, каким-то чудом.

Мне лично еле как хватило на танцевальные зеркала да на хорошие колонки для будущего центра. Если бы папа маленько на жизнь не подкинул, впору было бы грустного слоника вспоминать. Почему не изображать? Да потому что для этого мужчиной надо быть. Выворачиваешь пустые карманы — и всё, ты — грустный слоник.

Когда я домой уже стиральную машинку куплю? Хотя, в принципе, я пока и в сумке могу стирать носить, так-то рядом. И даже сушить в зале удобно будет, места до фига, пару сушилок только надо поставить…

Ценники, между тем, потихоньку ползли вверх. Инфляция, мать её. Ткани все подорожали, потом ещё подорожали (и обещали, что подорожают ещё, поэтому я постаралась закупиться, сложила всё в пустующем пока помещении). Поразмыслила — и попросила Вовку в ближайший выходной перетащить мне туда же оверлок, а уж швейную машинку и коробки со всякими нитками я сама доволокла, не такая уж тяжесть. Хорошо, я старый обеденный стол бывших хозяев не выкинула, а просто ножки открутила и в туалет составила — пригодился! Зато теперь мама вместе со мной могла приходить шить. Удобно, и поболтать можно. А то сидишь в огромном зале один, как дурак, свой керосин гоняешь, а из всех шевелений — только собственное отражение в зеркале.

С этими производственными заморочками чуть не пропустила двадцать девятое! Принеслась в молодёжный отдел вся, панимаишь, в мыле. Кабинет сегодня был другой. Господина Беловестных я помню по прошлому будущему. Правда, издалека. Александр Фёдорыч потом ещё разочаруется в политике и в священники уйдёт. Но пока он вполне себе рулил. Принял меня нормально, без этих бабских закатываний глаз. Предложил ознакомиться с документами. Что???

— С какими документами? — вежливо поинтересовалась я.

— Это касается вашего историко-культурного клуба. Вы, кстати, название придумали? Нужно вписать.

Я быстро прокрутила варианты в голове.

— «Белый ворон», — он вопросительно посмотрел на меня поверх очков, но я решительно кивнула, — Да, «Белый ворон».

У меня и проект герба есть.

— Хорошо, так и запишем.

— И девиз: «Выше нас — только небо!»

Снова такой же взгляд… оценивающий, что ли?

— Хм… Ну, как скажете, — он пощёлкал на клавиатуре.

Продвинутый чувак! Компьютеры в девяносто шестом далеко не во всех кабинетах стояли. Резко затрещал принтер. А вот принтер у них матричный ещё. Ну да и ладно, хорошо хоть такой есть.

Александр Фёдорович поочерёдно заправлял в принтер листки. Проблема с подачей бумаги у них, что ли? Протянул распечатку мне:

— Читайте внимательно.

О, боги… Вот это то, что я делать не люблю. Ладно, тут хоть мелким шрифтом ничего нет. Спокойствие, только спокойствие. Сосредоточились.

Если продраться сквозь все бюрократические обороты, получалось, что лично я становлюсь учредителем историко-культурного клуба «Белый Ворон». Цели: любительская деятельность в области исторической реконструкции и театрализованных представлений, культурно-досуговая и просветительская (тоже деятельность, да), проведение массовых мероприятий и организация кружковой деятельности (опять деятельности, ну до чего же тяжеловесные конструкции, блин!) в указанных направлениях. За всё про всё клуб отвечает уставным капиталом в размере десяти тыщ рублёв. А-а-атлична!

Дальше всё было размыто, основная идея: если что, смотри законы Российской Федерации.

— Подписывать будем?

— А как же.

— Тогда ещё один экземпляр…

Мы дождались, пока принтер прострекочет, подписали. Не совсем, правда, понятно — какую пользу это всё принесёт конкретно мне…

— А теперь часть вторая нашего сегодняшнего с вами общения. На балансе города имеется ряд объектов социальной инфраструктуры, временно прекративших своё функционирование. Нашему комитету поручено представить вам список для выбора и подготовить договор на долгосрочную аренду, с которым вы поедете в КУМИ.

Внезапно.

— И какова цена вопроса?

— Ну-у-х-х-х… Собственно аренда льготная, поскольку социальная.

— То есть — бесплатно? Давайте прямо, пожалуйста, я с трудом понимаю все эти хитросплетения…

— Да. Сама аренда площадей, фактически, бесплатная. Но остаются ещё коммунальные платежи. И тут город предоставляет вам выбор. Вы можете платить их сами и развиваться, как вам Бог на душу положит. А можете подать заявку на включение вас в городской план культурно-массовых мероприятий. И тогда за вас будет платить город. Но программа мероприятий, приглашение представителей Комитета для фиксации и отчёт о проделанной работе — обязательны.

Ну, блин… Или плати — или бумажки пиши. Хотя, что я — не напишу ещё пару конспектов и отчётов?

— Что за мероприятия? Надеюсь, не смотр песни и строя, а то вряд ля я смогу быстро организовать что-нибудь приличное.

— Смотр песни и строя тоже есть, но мы этим не ограничены. К тому же, вы можете предложить что-то своё. План мероприятий утверждён только на первый квартал, остальные пока в работе.

— Так. Сразу давайте определимся, сколько нужно пунктов?

— Ну-у-э-э… Как минимум, четыре.

— Когда там у нас день города?

Александр Фёдорович заглянул в бумаги:

— Второго июня.

— Шествие будет?

— Шествие?

— Ну, да. Это ярко, зрелищно и мало что сто́ит. Предложите организациям красиво пройти. Мы выйдем. Это будет вполне выразительно. Даже, возможно, какого-нибудь всадника организуем. Типа мушкетёра, представляете себе?

— Любопытно. Пишу.

— Дальше. Осенний бал — сто процентов. Новогодний бал. Это мы сможем организовать на тех площадях, которые вы нам сейчас предло́жите.

— М-гм, — он развернул какую-то папку, явно черновик этих самых мероприятий, и делал какие-то пометки, — Даты?

Я вытащила из сумочки маленький календарик:

— Я думаю, девятого ноября, суббота, — там, по идее, стечение выходных, седьмого ноября же ещё праздничный день, — и двадцать восьмого декабря, тоже суббота.

— Хорошо…

— И большой турнир по фехтованию. Но тут нужно согласование с площадкой. Желательно что-то антуражное и хотя бы минимально приспособленное. Музей деревянного зодчества «Тальцы», например.

Александр Фёдорович откинулся в кресле:

— Настоящее фехтование?

— Не спортивное. Историческое.

— А оружие какое?

— Оружие двух видов: сталь и имитация — текстолит, алюминий и так далее. Сталь тупая, естественно.

— Но это же травмоопасно?

— Конечно! Поэтому допуск только в доспехах.

— Очень любопытно.

— Это будет просто бомба, я вас уверяю.

— Дата?

Я опять воткнулась в календарик. Воскресенье бы желательно, и не сильно близко к началу лета, чтоб подготовиться более-менее. Август? Четвёртого рановато. Одиннадцатого у бабушки день рождения…

— Восемнадцатого августа как вам дата?

— Неплохо. Никаких мероприятий не запланировано.

— Но тут мы одними своими силами явно не справимся.

Александр Фёдорович сложил пальцы домиком:

— Вы проработайте план, хотя бы предварительный. Я думаю, мы по линии взаимодействия с комитетом по культуре пойдём. Такого рода мероприятие — это очень интересно, — он покивал своим мыслям, — Да. Организационные моменты проработаем, я думаю. Ну что ж. Давайте перейдём к перечню объектов?

Из этого кабинета я вышла несколько обалдевшая. Мысли стаями роились в моей голове. Хотела даже доехать до ИВАТУ, с Вовкой посоветоваться на предмет выбора помещения. А потом сообразила, что опять в своём заморочном состоянии забыла про отсутствие сотовых. Мы ж на сегодня встречаться не договаривались, а найти да вызвать курсанта — такое дело, мама дорогая.

Ладно, вечером по телефону поговорю. Сегодня тем более у Вовы день рождения, позвонит обязательно.

По-хорошему, тут бы со старшим Вовой посоветоваться — ему с высоты прожитых лет перспективы недвижимости легче оценить. Да и план турнира надо накидать.

И музыку пора собирать под бал, не под тра-ля-ля же танцевать.

И вообще, кажется настало время выйти из сумрака и представить себя ролевой тусовке.

И ехала я в таком обалдевшем состоянии, ехала — и чуть не проехала «Четвёртую школу», на которой отделение Сбера.

Сберкнижка же!

А его там не оказалось, прикиньте. Сбербанка. В привычном мне здании до сих пор была «Кулинария». Вот я лошара, мать твою! Банк же рядом с почтой, там ещё потом перепродадут помещение под какой-то частный детский садик или типа того. Ой, блин… Ладно, идти недалеко, минут пять.

Отделение было непривычно маленьким, непривычно тесным. И никаких тебе диванчиков. Живая очередь, как в продуктовом. Три окна: два оператора и касса. Такое понятие как «дежурный сотрудник» пока ещё не придумали в принципе. Я на всякий случай заняла и к оператору (тут было человек двадцать), и в кассу (всего-то четверо) — потому что непонятно, куда мне?

Конечно, в кассу очередь подошла быстрее. Я показала кассирше письмо. Она сдержанно удивилась и нажала какую-то кнопочку. Почти сразу появилась такая серьёзная тётя — по-моему, во всех банках есть такая, которая всё знает и всеми командует. Она посмотрела на мои бумажки и оживилась.

— Так это же то распоряжение, помнишь?

— А-а-а! — сказала кассирша.

И всё быстренько мне нашли. И даже денежки выдали. За октябрь, ноябрь и декабрь, всего четыре с половиной ляма. Выгодно быть тайным советником, товарищи! Примерно в три раза выгоднее, чем воспитателем. А я и не против.

Такие дела.