95-й. Сны о будущем прошлом

06. СТРЕМИТЕЛЬНО

ВЫ ОТКУДА И КУДА

Утро то же, продолжаем разговор))

Я быстренько выложила на ещё тёплую сковородку последние пирожки.

— А вы вообще-то куда собрались?

— Да, Сашку́ надо отпускные получить, — это, насколько я помню, в аэропорту, — А потом хотели в Новоленино съездить, посмотреть. Там, говорят, хорошая база.

База — это типа рынка. Почему с таким названием — понятия не имею. Но купить там можно было всякое, иногда совершенно неожиданное. И это совсем рядом с тем местом, которое мне нужно!

— Ух ты! Я с вами, можно?

Мама слегка удивилась.

— Ну, поехали. А ты что хотела?

Я решила лишнего не сочинять.

— Ты знаешь, там, говорят, есть отдел постельных тканей. Ивановские и турецкие, очень высокого качества, — и это правда, натуральные ткани тогда были сильно, сильно лучше, чем двадцать лет спустя; однако, нужно было знать, где брать, иначе был риск купить то, что после первой же стирки превратится в совершенную тряпку, — И цены гораздо ниже, чем в магазине.

На этом месте мама оживилась. Покупать и шить всякую всячину она любит почти также сильно, как покупать красивую посуду. Вон, все нижние отделы в стенке забиты. Заполнившие рынок китайские производители фарфора не оставили моей матушке никаких шансов. С каждой зарплаты она бежала на Шанхайку и прикупала что-нибудь ещё красивее, чем в прошлый раз. Всё это, конечно, было здорово, но в итоге коллекция посуды получилась несколько разношёрстной.

Так вот, про ткани. Цены в разных точках продаж реально могли отличаться не просто сравнительно, а в разы. Это как повезёт. Где-то оптом удавалось купить в два раза дешевле, чем в розницу, а где-то — и в десять, и даже больше. Я серьёзно! А с постельным, я знаю, на излёте девяносто пятого у нас несколько печально. И вскоре матушка начнёт эту ситуацию методично менять. Так отчего бы не сейчас?

— А где это?

— Говорят, на предпоследней остановке в Новоленино, где завод Радиан. Большое серое здание, здоровенная такая вывеска. Прямо рядом с центральным входом.

Глаза у матушки (всё пытаюсь про себя по привычке назвать её бабушкой) разгорелись.

— Саш, заедем?

Я поставила на стол тарелку с разогретыми перемячами.

— Конечно заедем, — он откусил пирожок и с удовольствием покивал, — М-м! Вкуснота! А ты говорила, Ольга не стряпает.

— Это мне просто некогда было. Учёба, сессия, — раньше мамы успела ответить я, — А теперь каникулы, могу себе позволить.

Мазанулась, одним словом.

ВЫГОДНАЯ СДЕЛКА

Ездили они пока ещё на ниве с прицепом, хотя разговоры о покупке «иномарки» вели. Сейчас этого словечка почти не встретишь в обиходе, а тогда все машины делились на две большие условные части: «наши» и «иномарки» — все скопом импортные машины, и немецкие, и японские, и любые прочие.

Сперва помчали в аэропорт (ой, здание аэропорта ещё старое, маленькое!), там мы посидели, подождали Василича. Мама мне рассказывала, что́ они планируют с Василичевой старой дачи, которая по Байкальскому тракту, выкопать и пересадить. Там теперь, типа, будет хозяйничать его дочка, которую мама, не успевшая ещё накопить на неё многолетнего раздражения, пока называла «Лена». Ладно-ладно, надо бы на эту Лену посмотреть. Может, в этом варианте реальности она уродилась менее самодовольной и менее тупой. А потом уж будем дипломатию с этой уткой-мозгоклюйкой строить.

Пока сидели, я решила потихоньку начать двигать свою супер-пупер-бизнес-идею. Издалека.

— Слушай, мам, нам тут в универскую библиотеку привезли подборку новых журналов по интерьеру и костюму, я в читальном как раз сидела, попросила посмотреть.

Тут надо пояснить, что во времена отсутствия интернета печатные глянцевые журналы были мерилом моды, вкуса и престижа. А журналы в институтских библиотеках давали не всем, а только лицам, внушающим доверие.

— Ага, и чё?

— Такие видела красивые комплекты постельные! Не просто из одной ткани, а комбинированные. Хочу попробовать такой сшить. Смотри, — я достала тетрадку, примостила её между спинками передних сидений, нашарила в сумке ручку и начала рисовать варианты.

С разбегу накидала три несложных комбинации. Просто и симпатично. А в девяностых такое только-только начало появляться. Мама с любопытством следила, развернувшись ко мне вполоборота.

— Прикольно же?

— Да-а. Вот этот мне нравится. Но тогда тебе придётся минимум два рулона брать, иначе как ты вот так сделаешь?

— Ну конечно. Мы с вами можем взять напополам два разных, а я попробую сшить, вам и мне. Бабушке тоже обновим.

Распахнулась дверца, довольный Василич плюхнулся на сиденье.

— Поехали?

До Новоленино дорога дальняя, считай через весь город, минут сорок пилить. Это ещё с учётом того, что в городе машин пока не сильно много — не именно сегодня, а вообще.

Я глазела в окна на свой старый город, казалось, что краски яркие такие все, аж глянцевые. Нет, умом понимаешь, что как-то так подзапущено всё, упадочно даже, а душа внутри скачет.

А ещё я сильно боялась ляпнуть что-нибудь не то, чтоб мои не подумали, что у меня от усердной учёбы крыша едет. Была у нас одна такая девочка, да-да, которая сильно училась на красный диплом, получила его, пришла домой, залезла под кровать и диплом этот съела, такие дела. Так что маму лишний раз нервировать не хотелось, я старалась больше слушать, меньше говорить.

Получалось, что наш дачный дом практически достроен, осталось обшить снаружи, закрыть веранду и сделать хорошую лестницу на второй этаж. Василич сватал маме теплицу из металлического профиля. Она сомневалась — дороговато. Ну и зря, эти теплицы двадцать лет простоят, и ничего им не будет. Со временем мама поменяет стёкла на хороший поликарбонат (ну, мужики поменяют, конечно, хотя она тоже любит вот это — с инструментами скакать) — и теплицы станут вообще беспроблемные. Я молчала в тряпочку. Я ж, типа, ничего в этом не понимаю, да и слово моё пока в ряду последнее. А потом, по-моему, Василич и сам хорошо с уговорами справляется.

Мимо тканевого магазина мы сперва проскочили. Уж больно у них невыразительная вывеска была, да в самом углу. Я уж думала, что нету этого магазина ещё, успела расстроиться. Однако на обратном пути, с баз, завернули, посмотрели внимательно — и нашли-таки.

Правда, подъезд оказался совершенно кривой. Точнее, полноценного подъезда ко входу не было. Территория умирающего завода «Радиан» всё ещё была обнесена забором из рабицы, метра три высотой. Главное, пройти внутрь через калитки можно было спокойно, а вот проехать — только через оформление пропуска. Это вообще нормально-нет, чтобы к магазину по пропуску подъезжать?

Ближайшая подъездная площадка находилась на пятачке-стоянке, выше этого самого магазина. Со стоянки можно было пройти на соседнюю непонятно зачем асфальтированную и огороженную сеткой площадку. Причём, пройти через несанкционированную дыру в заборе. Назначение этого сооружения мне определить не удалось — ни заездов туда не было, ни каких-либо наводящих на мысли предметов. Вообще, это напоминало волейбольную площадку, но асфальт? В ограждении имелась единственная ржавая калитка, а от неё, по заросшему травой откосу– довольно крутая лестница из бетонных бордюрных блоков, спускающаяся на асфальт как раз напротив входа в магазин.

Такой вот сервис.

Продавщицы (подозреваю, что это сами хозяйки и были) страшно нам обрадовались и кинулись в четыре руки показывать товар. И вскоре выяснилось, почему. Открылись они всего две недели как, объявили о себе большим магазинам и стали ждать крупных клиентов и прибылей. А у этих клиентов товаропотоки уже худо-бедно налажены. Да и если они такие большие, как я думаю, то получают они товар непосредственно с той же самой Ивановской фабрики. Зачем им лишние посредники и наценки? И тут получалось — или предлагать покупателям скидки себе в убыток, чтоб хоть часть денег вернуть, или радоваться таким редким пташкам, как мы. А через две недели новую аренду платить!

Судя по всему, хозяйки к моменту нашего появления впали в некоторое отчаяние, потому что ценники были заклеены полосками, нарезанными из тетрадных листов в клеточку, поверх которых значились цены: две тысячи за метр ивановской бязи и две триста за метр турецкой. Обалдеть! В голове моей закрутились счётные колёсики. Кстати, если приглядеться, сквозь бумажки можно было рассмотреть более ранние цены: 3200 и 3800 соответственно, а если совсем постараться — зачёркнутые ещё более ранние: 4500 и 6200. Это мы удачно зашли!!!

Женщины смотрели на нас с надеждой.

— Мы у вас обязательно что-нибудь купим, — пообещала я, — Но нам надо посоветоваться. Мам, пойдём выйдем.

Мы вышли на воздух, и я поделилась с матушкой и Василичем своими наблюдениями.

— Вы понимаете, как мы здорово попали? В хорошем смысле слова.

— Так, может, они поплывут все? — засомневалась мама (в смысле — краски по ткани поплывут), — Почему их не берут-то?

— Не берут, потому что торговля поставлена топорно. А ткани очень хорошие, мои знакомые здесь брали, специально сразу несколько раз куски постирали: цвет яркий, узор не перекашивает, — тут я «знакомыми» без зазрения совести объявила собственно себя, лично у меня по десять-пятнадцать лет интенсивной эксплуатации комплекты пережили, — А турецкая ещё и с добавкой лавсана, блестит и почти не мнётся.

— Так надо взять побольше! — обрадовался Василич.

— А я что говорю.

— А куда мы столько ткани денем? — испугалась мама, — Там в каждом рулоне по сорок с лишним метров?

— Ну и ничего. Всем нашьём, — кажется, настало время продвинуть следующий кусочек бизнес-плана, — В том варианте, который тебе понравился, можно попробовать и продать. Я позавчера в универе видела, тётки приходили, никакое не особенное бельё, просто пошитое, как мешки. В один цвет за пятьдесят тысяч продавали одиночные комплекты. С набивным рисунком — сразу за семьдесят тот же самый набор. По садам пройтись, предложить чуть подешевле, думаешь не будут брать?

Они переглянулись. Мешочники, лоточники и самые разнокалиберные торговцы вразнос были нашей обыденностью и регулярно обходили самые разные учреждения. Правда, чтобы что-то выгодно у них купить, нужно было знать хотя бы примерные цены на рынках, иначе можно было прилично сесть в лужу.

— Да за такую цену, даже если не продадим, можно будет как подарки их использовать, — дожала я, — Идёшь на день рождения, красивый комплект в подарок.

А что, по временам девяностых — весьма неплохо, солидно даже.

Василич расстегнул барсетку, что-то прикинул:

— Берём. В пределах двух миллионов. Идите, выбирайте расцветки!

Хорошо быть буржуином!

Мы вернулись в зал к продавщицам-хозяйкам, которые, я так поняла, уже и не надеялись нас увидеть. Мама ткнула в четыре разных расцветки (а собиралась от силы два купить; аппетит-то приходит во время еды, ха!), остальные выбирала я. Доктор, дайте мне таблеток от жадности, да ПОБОЛЬШЕ!!!

Набрали восемнадцать рулонов, в два миллиона еле уложились.

Василич пошёл паковать ткань в прицеп, мама — присматривать за ходом операции, а я чуть-чуть задержалась в зале. Я же планировала стать здесь постоянным и любимым клиентом, поэтому кровно была заинтересована в том, чтобы эти дамы не загнулись.

— Девушки, дорогие, — хозяйки уставились на меня настороженно, а меня слегка понесло, — Не побрезгуйте принять совет от дизайнера.

Опровергнуть меня тут было некому, так что я с уверенностью присвоила себе новое звание. Дамы же при слове «дизайнер» приободрились и переглянулись. Модная и новая профессия почему-то всем внушала уважение. Даже странно.

— Давайте!

— Прежде всего, про вывеску…

Я вкратце высказала свои соображения и про размер букв, и про их положение на фасаде, и про прочее элементарное (и возможное в те дикие времена) информирование покупателя о себе. Потом ещё про подъездные пути. Ну, в самом деле, надо что-то решать с администрацией — что за дурь? Не делается так. Сдали помещение — снимите вы одну секцию забора, чтоб к нему подъехать можно было, дальше двор всё равно глухой. Хотя, судя по всем (в том числе и будущим) действиям радиановской администрации, особым умением пользоваться логикой здесь не пахло. Ну, может, договорятся.

Назад мы ползли медленно, стараясь особо не скакать на кочках. Потом таскали эти рулоны на третий этаж. Василич по одному, а мы с мамой — один на двоих. Натаскались до посинения. Посреди зала образовалась рулонная поленница. Не то что бы слишком здоровенная, но такая, внушающая перспективы. Вот что будет, когда я тут начну кроить…

Четыре штуки, которые мама выбрала, выгружать не стали. Она сказала, что тоже хочет сразу попробовать пошить, а уж остатки привезёт. Наверное.

Потом я ещё раз удивила родственников, накормив их борщом (нет, ну а как, там половина ещё здоровенной кастрюли, я же при всём желании его не съем…), где-то в час они уехали.

Я сидела, смотрела на возвышающуюся кучку текстиля, и остро жалела, что у меня прямо сейчас нет ещё пары миллионов. Очухаются эти бабы завтра-послезавтра и снова ценник поднимут. Эх…

А что, если?..

Я порылась в записной книжке и нашла отцовский номер телефона. Домашний, конечно же. В трубке спросили строго:

— Алё?

— Пап?

Голос сразу изменился:

— О! Доча! Как ты меня поймала?

— Мне сегодня баснословно везёт. На обед заезжал?

— Ага. Говори, что случилось.

— Пап, можешь ко мне заскочить, очень надо.

Он немного удивился:

— Ну, хорошо. Прямо сейчас?

— Да.

— Ну, жди, щас приеду.

АВАНТЮРИСТЫ

Нет, реально, мы с отцом авантюристы ещё те. И правду он говорит, что наверное где-то в нашей Шамановской родове затесались цыгане. Оба мы склонны к отчаянно ярким цветам и к несколько безумным поступкам.

Папа примчался буквально через три минуты. Послушал краткое резюме утренних событий. Я представила всё как бизнес-план на каникулы. Пока, дескать, а там посмотрим. Посмотрел на товар, на мои расчёты.

— Поехали.

Я даже немного растерялась.

— Куда?

— Как — куда? К бабам этим. Торговля у них пошла. Ты сказала, что заинтересована. Завтра ценник другой будет, сто процентов. А может, уже и сегодня. Посмотрим, успеем — не успеем.

Прям, всё как я и предполагала, и опасения мои почти слово в слово.

А вот папа ездил уже на паджерике. Мицубиси паджеро, пригнанный нулёвым с Владика лично, новящий, тысяча девятьсот девяносто пятого года, здоровенный суровый джип (а вот не удивляйтесь, все внедорожники в девяностых поголовно называли словом «джип» — и джипы, и прочих фирм).

И натолкали мы в этот джип столько рулонов, сколько в него влезло. По странному стечению обстоятельств, столько же у папы и наличности с собой было. И теперь я ему была должна, страшно вслух сказать, пять миллионов. Нет, вообще, конечно, пять триста, но триста он сказал — мне от него поддержка на июль. А вот пять лямов желательно вернуть поскорее.

А теперь зацените масштаб трагедии: к тем четырнадцати первым рулонам у меня в зале прибавилось ещё пятьдесят новых. И здоровенный куль больших упаковочных пакетов из плотного полиэтилена, на базах ещё с утра купила. Ну а что, в руках, что ли, мне свои шедевры носить? Надо же, чтобы солидно было. С приходом китайцев на наш рынок даже понятие появилось со специфическим оттенком: «фабричное». И держалось оно довольно долго. Типа, фабричное — значит хорошее, а кустарщина всякая — гомно, извините. Так что надо всё прилично оформить. Сгонять, что ли, в типографию, хоть мини-этикетки-вкладыши заказать?

Папа от застолий отказался, понёсся по делам, и так уж вечер близится (а Германа всё нет, ха).