Агапи в Радужном мире

Глава 8

Едва я подошла к калитке, как она распахнулась, и под ноги бросился Филипп, а из тени вышел Инк:

— Скажи на милость, где можно столько ходить?

— Помоги снять корзинку, — вместо ответа попросила я.

Для того, чтобы показать, какие тяжести приходится таскать бедной девушке, в момент, когда Страж взялся за кошёлку, сняла с неё заклятие облегчения. Но «братец» даже не поморщился. С лёгкостью поставил ношу на землю и, отодвинув меня в сторону, тщательно запер калитку. Пока Инк возился с замком, кот сунул мордочку в корзинку, проводя инспекционную проверку покупок.

— В проулке на меня напали грабители, — пожаловалась друзьям, когда мы вошли в дом.

— Они живы? — с интересом посмотрел на меня Инк.

— Сам посмотри, — перекинув через голову витой пёстрый шнур, служивший лямкой, я протянула суму другу.

— Ты хочешь сказать, что нападавшие здесь? — округлил глаза Страж и тряхнул торбочку.

Пришлось рассказывать о том, как я отбилась от грабителей.

— Сама не знаю, зачем рявкнула: «Отдай своё сердце!». В детстве в пионерском лагере, когда удавалось вечерами спрятаться от вожатых, такими ужастиками друг друга пугали. Устраивали тайные посиделки и наслаждались страхом. Все сказочки помнили наизусть. Знали, в какой момент рассказчик пугать будет. Было круто суметь не вздрогнуть, когда рассказчик, дойдя до апогея таинственности и ужаса, выбрасывал вперёд руку. Чаще всё равно дружно визжали, а потом расслаблялись, смеясь над своим испугом. — Погрузившись в воспоминания, я медленно выкладывала продукты из корзины, не думая, слушает ли мой рассказ Инк, пока не услышала всхлип.

Рес Плой сидел на полу, держась за живот, и вытирал слёзы.

— Ты чего?

— Туристка… — начал было мужчина, но приступ смеха опять скрутил его, и он повалился на пол, едва сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.

— Может, тебе водички дать? — протянула я ему пиалу с колодезной водой, недоумевая, что настолько смешное было в моём рассказе.

— Только ты могла учудить такое, — слегка успокоившись, решил объяснить свой смех «братец». — Да будет тебе известно, что в этом мире тоже есть страшные сказки. Их рассказывают детям в воспитательных целях. Одна из них гласит, что где-то в горах живет злая тётка Шоникрия. Как проголодается, выбирается из своей тёмной-тёмной пещеры и бродит по городам и сёлам в поисках непослушных детей. Когда находит, ловит их и складывает в мешок, чтобы утащить в свою пещеру. Но сначала злыдня вырывает у несчастных сердце и, пока оно свежее, жрёт, не сходя с места.

— Страсти какие! Теперь понятно, почему разбойник в штаны наложил, — вернулась я было к разбору корзинки, но вспомнила о мальчишке. — Инк, мальчонку из сумы достать надо. Жалкий он какой-то. Забитый.

Страж, прихватив суму, ушёл в салон, сопровождаемый любопытным котом. А я занялась ужином. Хорошо, что напробовалась сыра на базаре и не страдаю от голода, но Инк ел последний раз утром, перед тем, как мы тронулись в путь к Столице.

Покрутила в руках тыковки. Что к чему? Понюхала. Непонятно. Разрезала пополам. Ой! Действительно — тыковки. Ну, так я знаю, что сейчас приготовлю! Разрезала ещё одну. Выбрала лохматую мякоть с семечками и немного присолила. Сыр попался пресный, похожий на прессованный творог. Размяла в миске, нашинковала зелени побольше, разбила два яйца и всё смешала. Посолила, поперчила. Попробовала, и вкус мне понравился. В подготовленные половинки тыковок, как в чашечки, выложила смесь и…

Упс! Эту красоту запекать следует, а у меня только костерок в очаге открытом. Полезла исследовать посудный ящик. В свой прошлый визит на Лавиньш «братец» жил один, и ждать, что у него будет большой ассортимент утвари, не приходилось. Но вдруг найдется что-то подходящее? Мне повезло. Не знаю, для чего предназначался этот керамический горшок, но для моей цели он подходит.

Помыла тщательно, ещё и магией прошлась, чтобы наверняка был чистым, и поставила в него на перевёрнутую пиалу тарелку с моими тыковками. Водрузила это сооружение в середину углей, заранее подготовленных, и плотно накрыла подходящей крышкой. Угли подгребла повыше к стенкам и облегчённо вздохнула — должно получиться.

— Что тут вас? — спросила у друзей, входя в салон и вытирая мокрые руки захваченным из кухни полотенцем.

На меня даже не оглянулись. Страж и кот сидели на ковре и внимательно слушали рассказ мальчишки, которого благополучно освободили из сумы. Пленника успели вымыть, обсушить и одеть в чистую одежду Инка. Длинные рукава и штанины, чтобы не мешали, подвернули. Лишнего халата в доме не нашлось, поэтому рассказчик был укутан в плед.

Понимая, что мешать не стоит, я тихонько присела у стены слушать печальную историю.

— Бабушка, когда сердилась на маму, так и называла её «последовательница Пресветлой», — заметив недоумение Инка, объяснил: — Женщина, родившая вне брака. Хоть и был я косроковичем, бабушка меня любила. Знаю семьи, где дочерей с новорожденным выгоняли из дома, лишая поддержки семьи. Потом бабушка заболела. Я старался облегчить её страдания, но она всё равно умерла.

Мальчик, погрузившись в грустные воспоминания, замолчал и несколько раз сдержанно всхлипнул, утирая слёзы рукавом. Собрался, вздохнул глубоко и продолжил.

— Пока бабушка была жива, мы не бедствовали. Я не сказал, что она повитухой была? Лучшей в нашем квартале. За ней даже из других районов Столицы посылали. Женщины доверяли ей больше, чем целителям, — и опять грустная пауза в рассказе, шмыганье носом и слёзы на щеках. — Мама старательно растягивала сбережения, оставшиеся от бабушки, но они закончились. Меня даже учеником никто брать не хотел. Мал ещё, говорили, но я-то понимал, что причина в другом. Плохой приметой считается впустить в дом такого, как я. Маму тоже не хотели нанимать, даже на самую грязную работу. Наверное, поэтому она и приняла решение… Посадила меня подле себя, обняла и сказала: «Ты должен меня понять. Только по нужде я иду на улицу. Не выжить нам иначе. Давай договоримся. Когда буду возвращаться в дом с мужчиной — уходи. Днём гуляй где-то, а ночуй в сарайчике во дворе. Сделай там себе лежанку, запирайся изнутри и спи спокойно». И ушла на улицу. Я собрал свои вещи, одеяло, гамак и перетащил всё в сарай. Решил, что не буду туда-сюда кочевать, а буду жить там всегда. Мать вернулась быстро и не одна. Не заходя в дом, мужик остановил её у моего убежища и сказал: «Я вижу, что ты впервой на промысел вышла. Нужда погнала? Бывает. Слушай сюда. Не надо тебе этим заниматься. Жить вместе будем. С голоду умереть не дам ни тебе, ни приблуде твоему. Но будь послушной и кроткой. Иначе сам отведу на улицу или продам в дом удовольствий. Поняла?». Мать что-то согласно пискнула в ответ. Как я тогда жалел, что мал и слаб. Жалел, что не могу защитить её от нахала. Жалел, что не скоро ещё войду в силу и смогу содержать нас достойно. Так началась новая жизнь. Вначале даже неплохо было. Правда, в дом я уже не заходил и старался почаще уходить со двора, чтобы не попадаться жильцу на глаза.

Так прошло три или четыре оборота. То, что мы в дом пустили бандита, поняли почти сразу. Но выгнать не могли — страшились его очень. Мать кормила меня только тогда, когда Зыныга отсутствовал, чтобы не слушать его упрёков. Сначала он только ругался, потом стал бить. За всё — не так посмотрела, не так сказала или почему промолчала. Как-то я бросился защитить, но мать умолила меня не лезть, боясь, что Зыныга убьёт меня. Даже потом заставила поклясться дар… Ой! Ну, слово взяла крепкое, что, пока в силу не войду, не буду с ним спорить или драться. Но он всё равно убил. Не меня — маму. Пришёл злой, а она во дворе бельё вывешивала на просушку. Не смотрел, куда идёт, ткнулся лицом в мокрое, и, озверев окончательно, ударил её дубиной по голове. Перешагнул через тело, зашел в дом, загремел мисками. То ли не нашёл ничего, то ли не разобрался в горшках, заорал: «Эй, потаскушка, еду подай!». А она лежит в луже крови своей, не дышит уже. Выбежал он во двор, понял, что сделал, ругнулся, заозирался. Я в сарае притаился, видел всё через щель, но он почему-то не стал проверять, там ли я. Мне кажется, он часто просто забывал о моём существовании. И тогда не вспомнил. Иначе убил бы меня, как и маму. Когда он ушёл, я потихоньку убежал. Не через калитку, а через лаз под оградой, который уже давно вырыл для себя и маскировал мусором разным. Домой не возвращался дня три. Где-то ходил, где-то спал, что-то ел… И всё время думал, куда мне теперь идти. Решил пойти в Южную провинцию. Знаю, что там эпидемия, но, может, смог бы пригодиться. Надеялся прибиться к тамошнему лекарю в ученики. Но как идти, если у меня с собой не было вещей никаких. Тогда набрался смелости пробраться в сарай и взять одеяло, одежду, какая есть, и халат. Только ждал он меня. Лежал в моём гамаке и следил за дверью. Когда я вошел, Зыныга схватил за руку. Я думал, что бить будет или ругаться, а он и принялся выговаривать: «Всё бродяжничаешь? Твоя мать умерла, а ты даже не простился с ней. Приблуда, как есть приблуда. Теперь я буду твоим опекуном. Слушайся меня во всём и станешь достойным человеком». От его неожиданного появления и страха у меня пропал голос. Иначе проболтался бы, что видел, как он маму убил. Промолчал, а потом решил: притворюсь, что согласен слушаться. Но при первой же возможности сбегу. Пусть и без халата. Только уже вечером он потащил меня в тот проулок, где мы встретились с госпожой.

Мальчик замолчал, а я вдруг почувствовала, что моё лицо мокрое от слёз. «Жаль, что не запустила в спину урода файерболом. Но при встрече пришибу обязательно», — приняла я твёрдое решение и пошла на кухню, выгружать запечённые тыковки из импровизированной духовки.

На выходе из салона остановилась:

— Сынок, а звать-то тебя как?

— Так и зовут Аеркныс — Любимый сын, — впервые за всё время улыбнулся мальчик.

— Скажи, мне одной кажется, что он что-то скрывает? Не врёт, а не договаривает, — обратилась я к Инку.

Убрав остатки ужина и скатерть, служившую столом, с ковра посредине салона, мы пили чай на кухне. Аеркныса уложили на постель, устроенную из подушек и пледов. Выговорившись, сытно поев и поняв, что он в безопасности, мальчишка заснул, не закончив благодарственной молитвы, обращенной к Пресветлой.

— Я тоже заметил, — согласно кивнул Инк. — Кстати, он только кажется мальчиком. По факту ему оборотов пятнадцать или шестнадцать. Не взрослый ещё, но уже и не ребёнок. Потрепала его жизнь, но не испортила.

— Надо бы ему помочь, — озвучила я план на ближайшее будущее, развязывая мешочек, о содержимом которого забыла, погрузившись с головой в драматические события вечера.

— Инк, ты знаешь, что это?

Страж подошёл и принялся внимательно рассматривать ягоды на моей ладони.

— Не может быть! Где взяла? — мужчина взял один плод, раздавил мякоть между пальцами, освобождая твёрдое зелёное зёрнышко.

— На базаре. Случайно увидела. Скажи, ты помнишь процесс обработки кофе?

— В общих чертах: сушка, обжарка, помол. Глубже никогда не вникал.

— Вот и я тоже, — вздохнула я. — Помню, что сушат его на солнце. Хочу попробовать до утра выложить на плиту очага. Камень вполне остыл, но ещё тёплый. Для сушки в самый раз. А утром, когда роса высохнет, продолжу сушить во дворе.

С помощью Инка освободила место, убрав посуду и подставку. Запустив маленький воздушный вихрь, тщательно очистила поверхность от золы и углей.

— Господи благослови! — произнесла сакральные слова и высыпала на прогретую плиту яркие ягоды. Разворошила руками, равномерно распределяя на поверхности, и облегчённо выдохнула, интуитивно чувствуя, что всё получится и мы скоро будем пить любимый напиток.

Видя, что я успокоилась, Инк попросил:

— Расскажи подробно, где ты нашла кофе.

— Почему меня не отпускает желание крепко стукнуть Пресветлую чем-то тяжёлым? — этими словами я закончила свой рассказ о встрече с Ывносаром. — Мы с тобой здесь меньше недели, а сколько грустных историй услышали уже. Похоже, она совершенно не присматривает за порядком в своём мире. Установила дурацкие правила и законы и наслаждается воспоминаниями о Косроке.

— Тоже думаю об этом. Служба слежения совсем не тем занимается, чем нужно. Утром схожу к ним, поговорю с начальником об этом… опекуне. Может, поищут.

— Заодно узнай, как можно дом на мальчишку переоформить. Чтоб ушлые соседи не отжали.

Убедившись, что все в доме спят, я позвала рутлу. Без особой надежды, понимая, что чешуйка — это не кольцо с привязкой Сивки Бурки, но ждала.

— Агапи, — тёплое дыхание в лицо разбудило меня.

— Ой, кажется, я задремала, — призналась, обнимая совершенную голову вселенского улучшителя.

Целиком в комнате рулта поместиться не смог бы, поэтому традиционно из подпространства выглядывала только голова.

— Не получилось раньше прийти. Старшие, видя, что я легко справляюсь с делами в порученных мне мирах, добавили ещё несколько, — с гордостью сообщил мой «динозаврик». — Тебе нужна моя помощь, Агапи?

— Мне нужна информация, рутлочка.

— Агапи, помнишь, ты рассказывала, что давала имена? — вдруг спросил невпопад рулта.

— Конечно, помню.

— Можешь мне имя придумать? — как-то смущённо попросил гость.

— Разве твои старшие не назвали тебя? — удивилась я.

— Не принято это. Нас мало, мы не собираемся в большие стаи. Когда общаемся, то точно знаем, к кому обращается собеседник. Получается, что имя не нужно. Но мне очень нравится выделять тебя из всех существ, произнося «Агапи», — рулта моргнул своими невероятными глазищами и тихо продолжил. — Очень хочу, чтобы и ты называла меня не по расе.

— Малыш мой! — всплеснула я руками. — Что же ты раньше молчал? Да с радостью это сделаю и за честь великую почту.

Если бы не бирюзовая чешуя, я бы подумала, что мой друг зарделся от счастья.

Легко сказать «дай имя». А какое? Чтобы достойно могло представить великолепного рутлу. В голове крутились имена царственных особ Земли. Но улучшители выше звёзд. И вдруг…

— На небосклоне моей родной планеты самой яркой звездой сияет Сириус. Прекрасная голубая звезда. Примешь ли ты это имя?

Рутла прикрыл глаза, задумался, морща нос. Кажется, не нравится.

— Другие варианты есть?

— Другие… — рука сама потянулась к затылку. — Есть! Первая буква греческого алфавита — Альфа. И в одной звёздной системе самую яркую так же назвали. Но чаще альфа — это звание вожака, лидера, лучшего из лучших. Команды быстрого реагирования тоже называют альфа. Нравится?

— Вожак и лидер, говоришь, — тихо повторил рутла и решительно согласился. — Да, нравится! Зови меня Альфой.

Я не стала уточнять, что альфа женского рода. Главное — рутлочке нравится. И кажется, это имя сможет стать крепким фундаментом его уверенности в себе. Надо почаще к нему по имени обращаться.

— Какую информацию ты хотела получить, Агапи?

— Альфа, хочу понять, чем демиурги от богов отличаются. И что входит в обязанности бога в мире, который он опекает.

— Если без лишних подробностей, то демиург придумывает, создаёт и сдаёт в эксплуатацию богам планету, именуемую впоследствии миром. Чаще боги являются управляющими подотчётными демиургами. Реже полноправными хозяевами мира. Так бывает, когда планета по какой-то причине брошена создателем или бог выкупил её в вечное пользование.

— Как я понимаю, демиурги — это раса такая? — Рутла кивнул, я продолжила. — Тогда кто такие боги?

— Сложный вопрос. Скажи, в твоём мире бог един на все времена и народы?

— Нет. Хоть я никогда не интересовалась вопросом истории религий, но знаю, что боги менялись с развитием цивилизации. Причем на разных этапах развития и в разных странах поклонялись разным духам, идолам и божествам. Были схожие пантеоны в Древней Греции и в Древнем Риме. Имена разные, но суть одна. Потом язычество постепенно отступило, принеся в жертву сотни или тысячи жизней последователей. В каких-то странах уничтожали адептов новой веры, на Руси преследовали приверженцев старой. Даже сейчас всё неоднозначно. Существует пять или шесть основных мировых религий. Но есть примитивные народы, живущие в джунглях. У них свои божки и свои верования. Считая себя высокоразвитыми, люди на разных уровнях много говорят о терпимости к иноверцам. Саммиты, съезды, конференции международные организовывают, но всё равно нет-нет, да и вспыхивают конфликты якобы межрелигиозные. — Рутла удивлённо вскинул надбровные дуги, сморщив лоб. Пришлось объяснять. — Мне кажется, это искусственно раздутые ссоры и бойни. На деле в них больше политики, чем веры.

— Ты умница, Агапи! — похвалил меня наставник. — Ухватила суть. Боги — это представители более развитых рас по отношению к пастве. Поэтому и меняются по ходу развития народов. Понятно, что претендент на божественность должен владеть сверхспособностями относительно мира, которым он собрался управлять. И, конечно же, непременно должен постоянно подтверждать своё могущество, одаривая паству благостью.

— Так в чём сложность?

— Редко бывает так, что претендент на управление миром всего один. Чаще заявку демиургу подают уже сформированной командой. Наверное, ваши ведущие боги как раз одна из таких групп. А бывает, что боги воюют за своё влияние, и мир может погибнуть. Вот тогда приходим мы — улучшители.

— Значит, мифы о войне Зевса и Кроноса — это не сказка? — ахнула я.

— Агапи, я не знаю, кто такие Зевс и Кронос, но мифы, легенды и даже сказки не рождаются на пустом месте, — наставительно ответил рутла.

— Как же Маттотенна? — вспомнила я сложную ситуацию в управлении миром демонов.

— Она демиург в стадии ученичества создания, развития и управления. Ей ещё рано сдавать миры в аренду. Иначе как будет контролировать процесс без должного опыта? — ответил, прислушался к чему-то внутреннему и поторопил меня. — Ты ещё что-то хотела узнать?

— Альфа, меня интересуют права и обязанности богини. Если ты возложил на меня почётную обязанность присматривать за порядком мира Лавиньш, хочу это делать хорошо и по правилам.

— Радует, что не ошибся в выборе своём, — улыбнулся мой динозавр, сверкнув зубами. — Дам тебе информационный кристалл. Сожми в руке на ночь — во сне информация воспринимается легче. Голова меньше болеть будет.

— Альфа, теперь ты мой божественный покровитель? — уточнила я на прощание.

— Бери выше. Посланец Вселенной, — удивил ответом, на мгновение прижался к щеке, легко уколов чешуйками, и исчез.