Академия 7

Глава 21

Вынужденное пребывание в этом измерении не было сплошным весельем и играми, хотя и не из-за отсутствия желания.

Благодаря крепости, которую построила Маледикт, мы не сразу поняли, что нам грозит. Этот мир на первый взгляд казался довольно благостным и дружелюбным: живописные леса, мягкие луга, множество круглых холмов и никакой животной жизни. Странно было то, что здесь никогда не было ночи в привычном всем понимании, а по небу плыли огромные диски, вращающиеся на орбите по определённой, одним им известной схеме, и иногда застилали собой на некоторое время солнце.

Никто из нас сначала не понял, что с нижней стороны этих дисков вместе с водой, которая бесконечным каскадом обрушивалась на землю, падают какие-то насекомоподобные существа. Несмотря на то что дождь был проливным, он не причинял чрезмерного вреда. Проблемы вызвали именно насекомые.

По форме они напоминали жуков, только вместо ног у них было шесть щупалец. Усики, выходящие из их голов и похожие на клещи, сверкали разрядами молний, а когда на жуков попадало солнце, огромный газовый мешок под телом раздувался и уносил их обратно в небо.

Но пока они находились на земле, грызли всё подряд.

Большинство из них были с большой палец, но некоторые достигали размера футбольного мяча. Когда жуки только появились в лагере, очистить от них пространство казалось довольно просто. Твари не могли уцепиться за фиолетовый камень и прокусить его, а Дерп с удовольствием поедал насекомых. За час, пока жуки падали вместе с дождём, он так объелся, что не мог ходить. Даже Фиби присоединилась к пиршеству, но не так активно.

Я обнаружил, что стоит только пустить свою ауру в резонанс с кристаллами, и давление маны сокрушит большинство жуков.

Но через четыре часа после первого ливня над головой прошёл второй диск, и продержался три часа, прежде чем удалился за горизонт. Орда кишащих насекомых доходила до щиколоток, как и вода. И тогда мы поняли, что крепость Маледикт не имеет сливов. Постоянный дождь из насекомых и воды начал заполнять её, как бочку.

Алиса вызвала несколько видов лоз, которые выросли по всей внешней стороне нашего дома и вдоль стен лагеря. Колючие лианы активно атаковали рои жуков; я даже не удивился, увидев, как хищные цветы грызут тварей. Мы с Анной использовали несколько более широких заклинаний, чтобы попытаться устранить затопление.

Растения впитывали в себя большую часть избыточной влаги, что являлось несомненным плюсом.

Шесть часов спустя над головой пронёсся ещё один диск, полностью заслонив солнце.

Мы пробыли в темноте почти пять часов, прежде чем он исчез. Я вызвал несколько факелов демонического огня и направил их на испарение воды. Однако пар был очень густым и повредил растения Лиз. Насекомые ползали везде, и приходилось постоянно опасаться, чтобы нас не загрызли до смерти.

Единственная попытка Юлии убить тварей привела к тому, что она закричала от боли. Когда медсестра попыталась раздавить жуков, они организованно атаковали одну из её конечностей и вмиг отгрызли её. Почему-то именно клешни жуков причиняли ей боль. Она подозревала, что здесь замешан какой-то мана-яд.

Хотя Юлия и уверяла, что с ней всё в порядке, мне не давало покоя воспоминание голубой крови, брызнувшей в воздух, когда её щупальце отвалилось, и тех пор я не разрешал ей выходить за стены дома. Алиса осталась внутри с медсестрой, чтобы защищать её. Для этого полуфея покрыла пол и стены плотоядными растениями.

Я настоял на том, чтобы Дерп тоже остался с Юлией. Чахлая мана-жаба оказался прекрасным охотником на жуков, даже будучи толстым и неповоротливым.

Именно во время долгой темноты Ангелина перешла в наступление на вездесущих тварей. Белка спрыгивала с потолка и проносилась над роем. Вокруг неё кружился циклонический ветер, и давление воздуха разбивало панцири насекомых. Как только они теряли защитную оболочку, их тут же пожирали собратья.

Это подсказало Анне, новый способ уничтожения жуков. Эльфийка увеличила головку своего заклинания-молота до максимума, а затем просто опускала вниз. Как только она разбивала панцири, жуки впадали в неистовство, и в схватке большинство из них погибало.

Я пускал огненные волны, чтобы сжигать насекомых и уничтожать растущие лужи воды, но постоянное появление новых противников превращало все мои старания в испытание на выносливость. Когда проглядывало солнце, выпадала минутка для отдыха.

Мы пробовали использовать барьерные заклинания, но проклятые насекомые мигом прогрызали их насквозь. Алиса предположила, что жуки потребляют частицы маны вместе с тем, что они на данный момент грызут. Чем сильнее мана, тем неистовее их аппетит. Теория имела смысл, хотя и явилась неприятной новостью для нас.

К тому времени, когда третий диск наконец удалился, все мы чувствовали себя измотанными непрерывной борьбой.

Я установил новый щит из демонического пламени, надеясь, что это даст немного времени на отдых. Объекты, движущиеся по небу, было не так уж трудно заметить, но никто из нас не был экспертом в предсказании траекторий небесных тел. По расчетам Алисы до появления следующего объекта оставалось около семи часов, а, возможно, чуть больше.

Я в изнеможении упал на кровать и свернулся калачиком рядом с Юлией. Впервые с тех пор, как мы с ней познакомились, увидел, что она вспотела. Капельки влаги на лбу и слабая бледность являлись единственными признаками того, что она ранена, но это было и доказательством того, что Юлия не была совершенно несокрушимой женщиной, какой мне представлялась ранее. Она прижалась спиной к моей груди и вздыхала каждый раз, когда проводил пальцами по её влажным волосам.

Как себя чувствуешь? Ты в порядке? — спросил я.

Юлия едва заметно кивнула: — Скоро буду. Я уже давно не получала настоящих травм. Какой бы яд или способность не использовал рой, жуки сумели пройти сквозь барьеры измерений и проникнуть в моё настоящее тело.

Тебе угрожала опасность?

Она медленно покачала головой. Судя по тому, как Юлия двигалась, у неё была жуткая мигрень. — Не больше, чем если бы ты засунул пальцы в муравейник, а насекомые обгрызли твои пальцы. Дело скорее в том, что у меня реакция на какой-то яд.

— Может, это аллергия? — я поднял голову, чтобы посмотреть на неё, затем осторожно вытер капельки пота с её век.

— Похоже на то. Мне так давно не приходилось беспокоиться о хищниках, что я уже забыла, что такое отравление или… ранение.

Она покраснела после такого признания, и я не смог удержаться, чтобы не спросить.

В ваших океанах нет хищников?

— О, конечно есть. Но они нападают, пока мы не вылупились из икринок, а многие из только что родившихся пожираются ещё до того, как у них появляется способность мыслить. Из каждой тысячи яиц, которые мы откладываем, лишь немногие достигают стадии взрослой особи, но когда это случается, уже ничто не может причинить нам вред.

— Ничто?

Юлия перевернулась на спину, оказавшись лицом ко мне. Она делала это очень медленно и осторожно, но как только ей это удалось, нежно поцеловала меня в губы. — В твоём мире есть океаны, да?

Я кивнул, и она продолжила.

— Думаю, что в нём есть существа такого размера, что на них никто не может охотится, и когда эти существа умирают, меняется весь мир вокруг них. Верно? Когда снова согласился, она улыбнулась. — Мы очень похожи на них. Огромные существа, которые без страха плавают по океанам. Иногда какая-нибудь тварь может укусить нас, пока мы спим, но это пустяки. Однако когда один из нас умирает, падальщики собираются к трупу и питаются им несколько дней или даже недель. Наши раковины становятся убежищами для целых экосистем.

— Раковины?

Я растерянно моргнул, не в силах себе представить то, что она описывает. Юлия заметила моё замешательство и разразилась звонким смехом. — О да. Наши щупальца хотя и многочисленны, но очень малы. Поэтому их легче всего проталкивать в другой мир. Настоящие конечности плохо переносят сжатие до меньших размеров. Хуже того, я даже не могу описать себя по-настоящему, потому что вы не можете воспринимать пятое измерение.

Её слова заставили меня задуматься о том, о чём никогда раньше не спрашивал: — Когда ты говоришь о пространственных измерениях, то включаешь в них время? Среди моего народа время считается четвёртым измерением, потому что оно является частью нашей жизни, и мы как бы движемся сквозь него.

Это замечание заставило её задуматься. — Зачем нам включать в измерения время? Нет никаких доказательств существования прошлого, равно как и будущего. Есть только бесконечное настоящее. Настоящее всегда меняется, но остаётся с нами.

Ого! Вот уж философский момент, которого не ожидал! Я попытался понять его, но не смог. Опять же, это значит, что она говорит о пяти физических измерениях. Как это вообще может быть⁈

Юлия поцеловала меня прямо в то место, где брови пытались сойтись над переносицей. — Не думай об этом. Поверь, это не имеет значения. Каждый раз, когда кто-то пытается постичь эти измерения он сходит с ума. Я предпочитаю, чтобы ты был здравомыслящим и сексуальным.

Все эти мысли вызвали у меня новый вопрос: — Как это отражается на наших отношениях? Я, наверное, почти нереален для тебя, потому что не существую в полной мере с твоей точки зрения?

И снова вопрос, казалось, поставил её в тупик. — С чего бы тебе быть менее реальным? Ты взаимодействуешь со мной, я — с тобой. Правда, нужно немного привыкнуть к тому, что твоё существование несколько ограничено, но это не делает тебя менее реальным. Меня поражает, как полно вы, люди, живёте, несмотря на свои недостатки. Ты вполне полноценный человек, просто… сжатый.

Я понял, что она не сумела подобрать нужного слова, и рассмеялся, прижавшись лицом к её лицу. В голове возник образ человека, встречающегося со своим любимым мультяшным двухмерным персонажем, а персонаж мог слышать человека и отвечать на его любовь. Это было так странно, что в течение следующих нескольких секунд я пытался успокоить своё дыхание.

— Я почти уверен, что мы вам кажемся какими-то инвалидами, что, скорей всего, верно с вашей точки зрения. Как ваш народ взаимодействует с высшими мирами? С теми, о которых мне рассказывала Ангелина. Где обитают боги?

Одно из щупалец Юлии перекинулось через плечо и прикоснулось к губам. Руки женщины лежали на моей талии, а я обхватил её за плечи. Мы лежали лицом друг к другу. По телу разлилось умиротворение, двигаться совсем не хотелось.

Мы не видим разницы.

— Подожди, что⁈ — настал мой черёд потерять дар речи. Я оглянулся через плечо на Ангелину, но она спала, и снова посмотрел в красные глаза Юлии. — Ты не видишь разницы между измерениями?

Она пожала плечами. — Думаю, точнее всего это можно описать так: нижние царства похожи на чёрно-белые картины. Постепенно в них появляются цвета, а в некоторых даже тени, которые делают их более объёмными, но в конечном итоге это всё равно просто картинки.

— Как Империи удалось причинить столько вреда вашему миру, если мы все такие… ничтожные по сравнению с вами? — спросил в шоке и сразу понял, что совершил ошибку, когда она вздрогнула в моих объятиях.

Извиняюще провёл рукой по её спине. Прошло несколько минут, прежде чем она снова встретила мой взгляд.

— Порталы, которые открывались в наш мир, не должны были для них сработать. Когда мы увидели их, любопытство заставило нас помочь сгущению измерений, и использовать свои способности, чтобы стабилизировать и открыть врата. Однако желание исследовать эти миры быстро угасло, когда стало ясно, что мы не сможем отправиться туда, не умерев. Но существовал некий слой реальности, где кое-что можно было перекинуть из вашего мира в наш. В том числе и устройства, которые Империя бросила в шлюз. Наши ритуалы лишь усилили их воздействие.

Я смахнул слезу с её глаз и нежно поцеловал в лоб, заметив, как боль исказила лицо Юлии. Казалось, это действие принесло ей успокоение.

— Остаточные миазмы от взрыва сразу же отравили тех, кто пошёл закрывать входы, — немного успокоившись, продолжила она свой рассказ. — Яд изменил что-то внутри нас всех, и начались болезни. Почти вся наша раса умерла, за исключением небольшой горстки, а те, кто остался, стали несовместимы для спаривания. Я уже почти потеряла надежду, когда встретила тебя и поняла, что ты можешь подарить мне детей.

Описание катастрофы звучало почти как последствия какой-то ядерной бомбардировки, вызвавшей чуму… или радиационное отравление. Ужасно! Трудно себе представить, каково это было ей пережить!

Я глубоко вздохнул и, отгоняя тяжёлые мысли в сторону, потёрся кончиком носа о нос Юлии, а затем поцеловал в губы. — Я очень рад, что могу помочь тебе. Возможно, когда-нибудь численность твоего народа будет полностью восстановлена. В конце концов, некоторые из наших детей будут женского пола, верно? Возможно, найдутся другие особи, которые смогут подарить им детей.

Юлия кивнула, а затем улыбнулась: — Полагаю, немногие оставшиеся самцы будут готовы взять на себя обязанность производить детей. Ведь это… не слишком приятная процедура для нашего вида.

Этот факт ошарашил меня. — Неприятная? Как это⁈

Юлия фыркнула: — Вот так! Я уже говорила, что наши истинные формы очень разные. Спаривание в моём мире гораздо менее… интимно. Одна из причин, по которой я изучала техники медитации и маны — научиться использовать своё тело для преобразования твоего семени в нечто, что можно было бы перенести в мою собственную реальность. И даже теперь это трудно. Мне нужно очень много твоего семени, чтобы оплодотворить себя.

Мысленные образы, возникшие в моей голове при этой фразе, были настолько абсурдными, что пришлось побыстрее отогнать их, пока всё не стало слишком запутанно. Глаза Юлии смотрели на меня с вызовом, я заметил, что она стала выглядеть лучше, и как раз наклонился, чтобы ответить на её невысказанный призыв, когда в комнату ворвалась Анна.

— Извините, что прерываю, но Алиса нашла кое-что, что вам обязательно нужно увидеть.

Юлия издала недовольный стон, и я, хотя и молча, согласился с её мнением, а затем помог ей подняться на ноги, и мы вместе вышли из комнаты.

Алиса сидела в центре открытого пространства и была со всех сторон окружена кругами для гадания. Окна сменяли друг друга, а полуфея внимательно смотрела сквозь них.

В том, что висело сейчас перед ней, было видно, как пламя Имри прогрызало барьер, разделяющий миры. Огонь цвета слоновой кости раздвигал завесу, сквозь которую просовывала голову белая драконица.

В пространстве за её спиной показался огромный дирижабль.

Где, чёрт возьми, Маледикт⁈