Актриса года

Глава 11

Тед Гейвин смотрел на экран компьютера и читал: «Вот Хитер Локлир идет по Байджен, что в Беверли-Хиллз, с кредитной картой в руке, говорит по мобильному телефону и одновременно жует тако[18]. Эта белокурая женщина-вамп умудряется сочетать три самых любимых своих занятия: сплетничать, бродить по магазинам и наслаждаться дешевой едой».

Нет, подумал он, это не пойдет. Слишком поверхностно, невыразительно. Они захотят знать, что движет ею, какие общечеловеческие черты ей присущи. Пальцы его забегали по клавиатуре. «Хитер Локлир смотрит в витрину ювелирного магазина и видит в ней булавку с изумрудом стоимостью в пять тысяч долларов. Внезапно глаза ее наполняются слезами. Эта изящная блондинка, замечательная актриса подумала о бедных и несчастных детях Боснии, которые никогда не смогут носить столь изысканные и дорогие ювелирные украшения».

Нет, слишком развязно и сентиментально, подумал Тед. Если бы речь шла о Барбре Стрейзанд, тогда сошло бы, но для Хитер Локлир это никак не подходит. Главное очарование Хитер заключается в том, что она не принимала и никогда не принимает себя всерьез.

Так почему бы и ему не сделать то же самое?..

Тед выключил компьютер и уставился в окно, на туманную дымку, висевшую над горной грядой Санта-Моники. Он работал корреспондентом в лос-анджелесском филиале «Персонэлити» — самого популярного и распродаваемого журнала. И задачей его было освещать жизнь Голливуда. От него ждали одного: приподнять завесу, скрывающую черты знаменитости, и обнаружить под ней живое трогательное человеческое существо, которое крылось за блестящими, ослепительными фасадами таких персонажей, как, к примеру, Брэд Питт, Шарон Стоун и Майкл Дуглас. «Спусти их на землю, — учила его редактор Фатима Бьюлокс, — и расскажи людям об их надеждах, страхах, маленьких разочарованиях!» И все ради одной совершенно идиотской цели, с отвращением подумал Тед, — убедить читателей журнала, что их идолы и любимцы — «просто люди». Такие же, как все, и по сути своей мало чем от них отличаются.

Тед ненавидел свою работу и часто говорил друзьям, что журнал «Персонэлити» — это «самолетное» чтиво для людей, которые обычно ездят на автобусе. Причина этой ненависти была вполне очевидна и понятна не только ему, но и очень многим другим журналистам, которые освещали подробности из жизни знаменитостей. Они сами хотели быть знаменитостями.

Высокий, худощавый, с копной светлых волос, небрежно спадающих на один глаз, Тед мог подцепить любую лос-анджелесскую красотку, поскольку был не только хорош собой, но и искренен, что уже само по себе являлось редкостью в журналистских кругах. Но амбиции его простирались далеко, и взлететь он хотел выше. Он желал спать только со звездами. Его не возбуждали даже старлетки; у Теда просто не вставало на женщину, чье имя мелькало в самом конце титров. Но такая удача, как ночь с Кэмерон Диас или Дженнифер Эйнистон, выпадает мужчине редко — если он, конечно, не продюсер, режиссер или знаменитый сценарист. А потому Теда постоянно сжигало желание, которому не дано было осуществиться.

Когда пять лет назад он, поджарый, загорелый и полный сил, приехал в Лос-Анджелес, у него была лишь одна цель: написать гениальный сценарий, продать его за двести тысяч долларов, а затем заняться продюсерской работой.

Загвоздка лишь в одном: Тед страдал довольно типичным для некоторых писателей заболеванием. Он включал компьютер, садился перед ним, делал глубокий вдох, а потом просиживал часами, уставясь в пустой экран и ожидая, когда придет вдохновение.

И увы, приходило оно крайне редко. Он был изумлен и очень разочарован этим открытием. Еще бы, ведь прежде ему казалось, что писатель может вызывать и изгонять музу простым прикосновением к кнопке. Он читал книжное обозрение в «Нью-Йорк таймс» и всякий раз приходил в ужас, поскольку что ни месяц там публиковалась рецензия на новую поэму, эссе или же роман Джойс Кэрол Оутс. Он просто поражался плодовитости этой женщины. Как такое возможно? И вскоре Тед от души возненавидел мисс Оутс и даже молился, чтоб в каком-нибудь дорожном или производственном инциденте ей бы оторвало обе руки. Но затем, в один прекрасный день, вдруг понял: ее все равно не остановить. Мисс Оутс принадлежала к тому разряду людей, что будут писать, даже если им оторвет все конечности. Станет нажимать носом клавиши машинки или компьютера и сочинять новый опус.

На написание сценария под названием «Тяжелая артиллерия» ушло два года. То был гибрид «экшн» с комедией, и главным героем являлся муж-толстяк, который, чтобы похудеть, едет на ферму, случайно раскрывает там заговор террористов и спасает тем самым весь мир. Вариант «Умри как собака», но только комический, объяснял Тед своему агенту, в ответ тот заметил, что лучшей кандидатуры, чем Джон Кэнди, на главную роль не найти. Но Кэнди вскоре умер, и шансов превратить сценарий в фильм становилось все меньше.

Агент тогда умолял его переделать сценарий. «Измените пол главного героя. Пусть это будет женщина и страдает не ожирением, а булемией. Тогда, может, Кейт Мосс заинтересуется им». Но переделывать… Нет, это было для Теда непосильной задачей. И вот, окончательно отчаявшись, он подписал контракт с «Персонэлити», и вскоре по почте ему регулярно начали приходить чеки. Деньги и крайний срок сдачи материала — вот и все, что волновало отныне Теда.

— Что, опять любуешься горами Санта-Моники? — прервал его размышления знакомый голос. То была Фатима Бьюлокс. — Никакой Хитер Локлир тебе там не найти. Ты отыщешь ее только здесь и здесь! — И она выразительно постучала кулачком сначала по лбу, потом по груди. Прежде, на родине, Фатима была романисткой, затем переехала в Лос-Анджелес и вышла замуж за разведенного адвоката с Беверли-Хиллз. Это положило конец ее писаниям о нервных, замученных женщинах Востока, хотя она до сих пор любила называть себя «Джоан Дидион[19] из Мекки».

— Просто пытаюсь взглянуть на нее под новым углом, представить в неожиданном ракурсе, — стал оправдываться Тед.

— Да забудь ты об этой Хитер! — рявкнула Фатима. — Мы решили задвинуть ее в следующий номер, а в этом вместо нее пойдет статья о Джоне Фицджеральде Кеннеди-младшем!

— Как, опять?

— По Нью-Йорку ходят слухи, будто бы у него три яичка. Махнем заголовок прямо на обложку следующего номера.

Тед вздрогнул, но втайне испытал облегчение. Однако Фатима от него не отставала.

— В Нью-Йорке решили, что мы должны опубликовать большую обзорную статью о номинантках на премию «Оскар», — сказала она. — Позвони в библиотеку и закажи материалы по Лори Сифер, Фионе Ковингтон, Карен Кролл, Эмбер Лайэнс и Конни Траватано. А я позвоню их агентам и договорюсь, когда эти дамочки смогут тебя принять.

— Но под каким углом? — спросил Тед.

— Расскажешь об их надеждах, страхах, маленьких разочарованиях! — крикнула Фатима и устремилась к выходу.

Тед лежал на диване в своей маленькой квартирке в Брентвуде, затягивался сигаретой с марихуаной и смотрел по видео фильм под названием «Мелроуз-Плейс». В нем Хитер Локлир пыталась завладеть типографией, объявив директора (он же ее бывший любовник) невменяемым.

— Ах, Хитер, Хитер… — пробормотал Тед, глубоко затягиваясь. — А я-то, оказывается, тебя совсем не знал.

Если уж быть до конца откровенным, то Тед вообще мало что знал о знаменитостях, жизнь которых расписывал в статьях. Все они, а также их пресс-секретари и агенты лгали напропалую, а Тед усердно записывал эту слащавую муть. Затем статьи появлялись в журнале, и в конце каждой недели он возвращался домой с деньгами. Лгуньи и лгуны тоже получали деньги!..

Нет, конечно, Теду очень хотелось бы познакомиться с Хитер, или с Дрю Бэрримор, или же с Синди Кроуфорд. Он интервьюировал их всех, не говоря уж о Берте Рейнолдсе и Элтоне Джоне. Но знаменитости всегда держали прессу на расстоянии. Женщины никогда бы не стали бегать к нему на свидания, мужчины ни за что не пожелали бы с ним выпивать. А потому Теду ничего не оставалась, кроме как лежать на диване, потягивать сигаретку с марихуаной и смотреть на экран, где мелькало изображение женщины, которую он жаждал еще со времен первой демонстрации телесериала «Династия». Сам Тед тогда еще бегал в коротких штанишках.

Что ж, если нельзя насладиться ими, что называется, в натуре, у него есть другой способ. Тед поднялся и подошел к шкафу, стоявшему в спальне. Отодвинул в сторону одежду и вытащил довольно вместительный деревянный сундук. Щелкнул замком, поднял крышку и обозрел свои сокровища…

Там хранилась его добыча — вещи, украденные у знаменитостей, которых он интервьюировал для журнала. Всякий раз, когда Теда пускали в дом звезды, он норовил стащить какой-нибудь предмет туалета или же другую занятную вещицу. Сам он рассматривал это как некую дополнительную плату за унижения, через которые ему доводилось проходить, пресмыкаясь перед этими надменными людьми, записывая их хвастливые и самоуверенные высказывания. Мало того, у Теда таким образом возникало ощущение, что он связан со звездами, каким-то мистическим образом причастен к их жизни. И Тед, писатель-неудачник, подбирающий крохи с пиршества звезд, чувствовал, как становится от всего этого значимым в собственных глазах.

Пребывая в состоянии транса, он взял трусики, которые спер из будуара Хитер Локлир, и принюхался. Жаль, что служанка выстирала их перед тем, как положить в комод. Но даже от запаха «Тайда» у него тут же началась эрекция. Накинув трусики на лицо, точно кружевную вуаль, Тед окинул взором свои сокровища. Здесь было колечко, которое вставляла в пупок Дрю Бэрримор, карандаш для подводки бровей, которым пользовалась Синди Кроуфорд. На папке с нотами, принадлежавшей Фэй Данауэй, лежала свирель самой Гленн Клоуз. А колечко для члена, бывшая собственность Элтона Джона, покоилось на парике Берта Рейнолдса.

«Интересно, — подумал Тед, сознание которого было затуманено наркотиком, а зрение — кружевными оборками на трусиках Хитер Локлир, — интересно, что удастся раздобыть в домах нынешних номинанток на „Оскара“?..»