Актриса года

Глава 26

Джеффри Клейн сидел за столиком обеденного зала студии «Марафон» и прилежно трудился над разгадыванием кроссворда, опубликованного в «Лос-Анджелес таймс». Так: пять по вертикали — «ничтожество», слово из пяти букв, начинается на «и». Джеффри задумался. Может, «ископаемое»? Но в слове «ископаемое» целых десять букв, каждому идиоту ясно.

Отложив карандаш, он отпил глоток фруктового чая со льдом и начал размышлять о вставшей перед ним проблеме. Предложив Карен Кролл контракт на участие в фильме и гонорар десять миллионов долларов, он никак не мог решить, стоит ли ему подписывать с ней этот контракт после недавно произошедшего скандала на сексуальной почве. Джеффри просто ненавидел принимать сложные решения, поскольку знал: настанет день, и ему придется отвечать за них. Запуская в производство «Женщину в ожерелье из раковин», он даже обращался к одной индейской прорицательнице, отдаленно напоминающей Деми Мур в роли скво, раскатывающей на велосипеде по Уолл-стрит. Прорицательница сказала «да». Джеффри тоже сказал «да». И вот девять месяцев спустя Джанет Мэслин из «Нью-Йорк таймс» написала: «„Женщина в ожерелье из раковин“ — самый неудачный фильм о коренном населении Америки. Он нанес индейцам больший урон, чем сам факт истребления племени сиу».

А теперь это! Звезда, которой он обещал миллионы долларов, трахается на заднем сиденье лимузина с женатым режиссером!.. Но ему позарез нужны звезды. После всех провалов на студии «Марафон» известные актеры и актрисы отказывались иметь с ним дело. Не далее как на прошлой неделе, на приеме, он сам слышал, как Джек Николсон сказал: «В этом городе есть две вещи, которыми я ни за что не стану заниматься. Ни за что и никогда! Героин и съемки у Джеффри Клейна!»

Тут ход мыслей Клейна был прерван появлением Карен. Она вплыла в зал, и Джеффри поспешно поднялся из-за стола. На ней была белая шерстяная мини-юбка, не оставлявшая ни сантиметра для работы воображения. Но беспокоиться Карен было не о чем: у Джеффри напрочь отсутствовало какое-либо воображение.

— Джеффри, дорогой! — проверещала она, дружески хлопнула его по плечу и уселась на банкетку.

— Спасибо, что пришла, — ответил он.

— Просто обожаю ленчи с продюсерами, — заявила Карен и выложила на стол сумочку от Шанель. — Давай закажем мартини, бифштексы и мило проведем день.

— Вообще-то я уже заказал любимое блюдо Джулии Робертс, — сказал Джеффри. — Запеченные соевые бобы с грибной подливкой. И уже пью чай со льдом.

— В таком случае, — насмешливо заметила Карен, — нас ожидает мероприятие для завзятых трезвенников, я так понимаю?

— Я полагал, что прежде всего мы будем говорить о деле, — невозмутимо ответил Джеффри.

В конце концов Карен остановила выбор на салате с цыпленком и перье. Похоже, ленч ее ожидал скучноватый.

— У тебя появились какие-то сомнения? — встревоженно спросила она.

— Ничего подобного! — возразил Джеффри, свято соблюдавший кредо всех голливудских продюсеров: произносить слово «нет» лишь в тех случаях, когда участник переговоров или умер, или работает на телевидении. — Просто подумал, что мы должны как-то согласовать наши действия. Не хочу, чтобы кто-либо из нас стал жертвой неадекватных порывов или импульсов.

— Импульсов, это надо же! — проворчала Карен.

— Они могут оказаться смертельно опасными, — добавил Джеффри.

Краем глаза Карен заметила, что к ним приближается официант. Расстегнула верхнюю пуговку блузки, выставила груди вперед, от души сожалея, что вряд ли успеет натереть льдом соски.

— Вот вам и первый импульс! — шепнула она Джеффри и с улыбкой обернулась к официанту: — Привет!

— Добрый день, мисс Кролл, — ответил высокий молодой блондин. Красивый, лет двадцати четырех и, слава Господу, вовсе не похож на педика, подумала Карен.

— Ну и какое тут у вас фирменное блюдо? — осведомилась она, слегка понизив голос на слове «фирменное».

— Сегодня мы подаем запеченные соевые бобы «а-ля Джулия Робертс».

— Хм… — нахмурилась Карен. — Вообще-то я предпочла бы что-нибудь другое…

Официант покраснел.

— Желаете посмотреть меню?

— И это все, что вы можете предложить? — поддразнивала его Карен.

— А чего бы вам хотелось?

— Думаю, вам прекрасно известно, чего мне обычно хочется, если, конечно, читаете газеты. Ладно, сегодня, как видно, нам придется ограничиться салатом с цыпленком и перье… — Опустив глаза, Карен заметила, как встопорщились в промежности брюки у парня. Шустрый, ничего не скажешь.

— Слушаюсь, — ответил официант и торопливо удалился.

— Видал, Джеффри? Он тут же клюнул!

— Да, ты замечательная актриса! — с улыбкой ответил Клейн.

— Помнишь, что однажды сказал Боб Эванс? «Билеты в кино покупают крутые парни».

Неужто Боб Эванс действительно говорил это? Джеффри вовсе не был уверен. Как-то раз он перепутал его с Джорджем Гамильтоном и с тех пор предпочитал не затевать разговоров об этой легендарной личности. Но намек Карен был ему понятен.

— Как считаешь, скандал не слишком тебе навредил? — спросил он.

— Даже напротив! — ответила Карен и застегнула пуговку. — Думаю, что помог. Теперь я на виду. И все кругом заинтригованы.

— О'кей, тогда перейдем к делу, — сказал Джеффри, имевший привычку цепляться за любой позитивный момент. — Какие мысли насчет следующей картины с твоим участием?

— А что, если это будет «Макбет»? — спросила Карен.

— Да, но ведь ты собиралась сниматься в этой роли с Ричардом Гиром у Колина, на студии «Тристар».

— Верно. Однако мой агент сказал, что этим заинтересовался Мел Гибсон. И ролью, и постановкой… — Карен ждала и наконец дождалась момента выложить захватывающую новость.

— Мел в главной роли и режиссер… — задумчиво протянул Джеффри. — Но это же… получится еще одно «Храброе сердце»…

— Ты меня понял, — ухмыляясь во весь рот, заметила Карен.

— Тут только одно «но».

— Что?

— Как быть с правами?

— Правами? Какими еще правами? — изумилась Карен.

— Авторскими, — ответил Джеффри. — Права на сценарий принадлежат «Тристар». Как их заполучить?

— Но, Джеффри, — укоризненно заметила Карен, — ведь пьеса «Макбет» была написана четыреста лет назад. Никаких авторских прав. Она давным-давно стала достоянием всего человечества.

— Отлично, детка, — заметил Джеффри.

Ричард Малвехилл подарил себе еще «Фрески» и взглянул на банку. Содержит воду, кукурузный сироп, фруктозу, искусственные ароматизаторы, сахарин, соду и сухой фруктовый сок. Ричард вот уже три недели питался всухомятку, и боли в желудке были просто невыносимы.

Вообще на этой неделе материальчик он сработал приличный. «Бездомную престарелую мать вышвырнула на улицу дочь, номинантка на премию „Оскар“ Эмбер Лайэнс. Сердце несчастной женщины разбито». Последние пять лет Ричард работал на лос-анджелесский филиал «Нэшнл инкуайер», и его уже давно не волновали семейные проблемы. Он мечтал лишь об одном — раскопать какой-нибудь грязный скандальчик на сексуальной почве. История с арестом Карен Кролл и Колина Троманса — это как раз то, что надо. Но дневные газеты уже высосали из нее все возможное. Нет, в следующем выпуске он что-нибудь да придумает на эту тему, но поезд, что называется, ушел и для первой полосы вряд ли удастся наскрести что-нибудь стоящее. Вот она, проблема взаимоотношений с центральной прессой. Последняя тоже научилась шустрить и постепенно вытесняла желтую.

Именно поэтому Ричард так обрадовался, увидев, что в кабинет к нему входит Ральф Спивак. Неряшливый и противный Ральф исправно поставлял компромат на звезд первой величины.

— Ну, не иначе как у тебя есть для меня что-то интересненькое, верно? — с широкой улыбкой осведомился Ричард.

Ральф сдвинул черную повязку с глаза — зрения в нем оставалось процентов на двадцать, и он носил ее для пущего эффекта — и швырнул на стол перед Ричардом конверт с фотографиями.

— Думаю, тебе понравятся, — сказал он.

Ричард вскрыл конверт и начал перебирать снимки. Две женщины на пляже держались за руки и целовались.

— Кто эти шлюхи?

— Та, рыжая, — Фиона Ковингтон. А брюнетку зовут Мария Кальдоне.

— Разве Ковингтон лесбиянка?

— А ты как думаешь?

— Что ж, для первой полосы, может, и сгодится. Сколько за них хочешь?

— Двадцать кусков.

— Тогда я сперва должен позвонить во Флориду… Где надыбал? Тебе кто-то платил, нанял следить за ней?

— Нет, — покачал головой Ральф и принялся ковырять в зубах своей знаменитой серебряной зубочисткой. — Кое-кто не заплатил, поэтому я решил сквитаться.

— Пристегните ремни! — прошипела Бетт Дэвис. — Ночь предстоит бурная!..

Филипп Кастельман нажал на кнопку пульта и начал перематывать кассету, чтобы услышать эту фразу еще раз. Что за актриса! Какой стиль! Сколько неподдельной страсти и злобы! По меньшей мере пять раз в год Филипп брал кассету с фильмом «Все о Еве» и всякий раз искренне восторгался игрой Дэвис. О, если б только она нравилась ему еще и как женщина!..

Но она, разумеется, не нравилась. Подобного рода надменность и решительность в женщинах всегда отпугивали Филиппа. Нет, куда как ближе была ему Селеста Холм, мудрая и уравновешенная жена, которая мило поправляла воротничок платья, в то время как все остальные женщины лишь проявляли непомерные амбиции и блистали злобным остроумием. Эта ужасная Мелисса, его начальница, — вот кто походил на героинь Бетт Дэвис.

Филипп вздохнул и нажал на кнопку «стоп». Что-то сегодня ему не слишком хотелось смотреть «Все о Еве». Он вытащил кассету и вставил другую, которую взял напрокат сегодня вечером, после работы. Вот оно — то, что доктор прописал: «Праздник голых задниц»! Логическое завершение фильма «Все о Еве». Практически никаких диалогов, зато полным-полно голых соблазнительных тел.

Он надавил на кнопку «пуск» и распахнул полы халата — в предвкушении маленьких радостей, которые его ожидали. Однако, едва почувствовав возбуждение, увидел нечто, тут же охладившее его пыл. Он подался вперед и во все глаза уставился на экран, совершенно завороженный увиденным.