Алукард и Первый Метаморф

Глава 9

Не забывай про час потехи.

Правило гениального академика № 38

Вообще-то назавтра, в субботу, на заводе обычный рабочий день намечался. Советские люди же не евреи, чтобы в субботу священный Шаббат соблюдать, мы в этот день честно впахиваем.

Но в этот раз что-то в небесных скрижалях пошло не так, и нам — рабочей молодежи кузнечного и инструментального цехов нашего завода незапланированный дополнительный выходной объявили. Не за красивые глаза, понятное дело, просто в цехах какое-то оборудование, привезенное чуть ли не из Америки, устанавливать будут. Вот нас и отсылают куда подальше, чтоб под ногами у старших не путались.

— Васян! — окликнул меня Ванька Шкода в тот момент, когда я сидел и размышлял о наших с Викторией отношениях. Видимся мы сейчас регулярно, много разговариваем, и девушка явно испытывает ко мне интерес. Вот только относится она ко мне как к подшефному младшему товарищу, что делает наше общение весьма забавным…

— Васян! Уснул ты там, что ли? — снова окликнул меня друг, не дождавшись реакции на первый его зов.

— Не уснул, просто размышляю.

— Ты как с этой своей библиотекаркой сдружился, вечно о чем-то размышляешь, о нас вообще позабыл, — укорил меня приятель. Кстати, совершенно заслуженно укорил, совсем редко теперь свободное время с ними провожу. — Мы завтра с Малышом, коль нам выходонй дали, собираемся на Юровский мыс, на пляж. На весь день! И как же без тебя?

Действительно. Стыдно, Василий, стыдно! Совсем ты от коллектива откололся — так, парой слов перекинусь по утрам, да кивну на прощание, когда раньше всех со смены уматываю. Вечера все в Красном уголке провожу, а воскресенье — в библиотеке. А ведь раньше мы по вечерам с ребятами и прогуляться выходили, и на тот же пляж, и в кино на выходных. Такое наплевательское отношение к близким людям — эгоизм, причем махровый. Наполеоновские планы и познание вселенной — это хорошо, но о друзьях забывать нельзя! Да и самому переключиться и отдохнуть не помешает, ох как не помешает!

— А что, идея –блеск, ты гений! — обрадовался я. — Если на весь день — нужно будет как следует подготовиться, жратвы набрать… И из чего навес соорудить, а то солнце в полдень жарить будет — взвоем.

— Ну, что я гений — я догадывался, но с тобой из-за чтения этих дурацких книжек в последнее время точно стало что-то неладное твориться. А с навесом — это мысль дельная, я поищу!

Тут к нам и Макар подошел.

— Ну что, Вась, идешь с нами?

— Идет, идет! Куда ж он денется? — наперед меня ответил Ванька.

— Тогда предлагайте, кто что притащит, и завтра, как обычно, у моего дома.

На том и порешили… Я двинулся в Красный уголок грызть гранит науки, а ребята — обратно к станкам, ведь смена на сегодня закончилась только у меня…

На следующее утро, прихватив собранные с вечера в котомку припасы, я выдвинулся к месту сбора, где меня уже поджидали. Невозмутимый Малыш сидел на крылечке, умостив свою ношу в ногах, а возбужденный до крайности Шкода выписывал по двору какие-то сложные геометрические фигуры.

— Явился, таки! — возмущенно воскликнул Ванька, будто это не он сам раньше приперся, а я опоздал. — Вот, — Шкода не стал дожидаться моего ответа и кинулся к своей поклаже.

— Весь дом вчера перерыл, пока не нашел вот это, — и приятель с гордостью извлек на свет Божий здоровенную кружевную занавеску. Причем, чтоб показать её во всей красе, ему пришлось всучить один конец Малышу, а с другим отбежать на несколько метров.

— Солидно, — вырвалось у меня. Эта роскошь точно из господского дома по всероссийской программе «экспроприации» появилась. Эхо гражданской войны, так сказать. Но главное сейчас — занавеска была метра четыре, не меньше, все под ней устроимся, ещё и место останется.

— Это ж какое окошко эта махина прикрывала? — Макар был со мной солидарен. — От и «прилетит» тебе от матери, коль узнает!

— Не узнает! — беспечно отмахнулся Шкода — Приду домой, на место уберу.

В общем, упаковав обратно наш сегодняшний «шатёр», мы двинулись к морю.

Идем местами, где местные пацаны вполне могут начистить рожу забредшим на их территорию «чужакам». Но тропинка к морю и пляж являлись зоной «демилитаризованной». Эдакая «дорога к водопою», где любой желающий может спокойно напиться, не опасаясь нападения…

Кстати, пляж на Юровском мысу, куда мы направляемся, считается молодежным. Испокон веку так сложилось, что на мысу, где от берега вскоре глубина начинается, более взрослая молодежь со всего города купается, а с левой стороны — мелководный «лягушатник» для малышни. Даже мамаши с карапузами приходят.

Добрались до места, я бросил котомку. Скинул рубашку и обувь. Ступни в песочке тёпленьком увязли, с моря ветерок налетел, оставив во рту горьковатый привкус.

И чего я сюда раньше не пришёл?

— Васян! Ты чего там застрял? Море никуда от тебя не убежит, а вот полог сам себя не натянет!

— Иду, — оглядываю пока ещё почти пустой утренний пляж, и довольно сощурившись на солнце, спешу к друзьям.

Они уже раздобыли на берегу несколько длинных палок и следующие полчаса мы с веселым переругиванием возились с конструированием тряпичного полога

Но вот наша стоянка подготовлена к встрече с полуденным солнцем, и мы — довольные — тестировали навес…

— А смотрите, что у меня есть? — Шкода достал из-под груды одежды штофовую бутыль с мутно-розовым содержимым.

— Брага? — поинтересовался Малыш.

А мне как-то в сторону алкоголя и не подумалось. Хотя, помнится в самом начале лета Я-Васька у отчима бутылку настоящего рома «одолжил». Григорий, бывает, из рейсов привозит спиртное всякое экзотическое.

— Ну да! И вот еще, — на свет показались три стеклянных стакана. Ну всё предусмотрел.

Шкода уже было собрался откупорить бутыль, дабы продегустировать.

— Да подожди ты, — осадил я друга, — целый день впереди! Успеется! Давай для начала искупаемся!

А мыс постепенно наполнялся народом, неподалеку расположилось несколько компаний. Девушки с визгом в воду забегают! Да костюмы купальные миру демонстрируют. Одна словно в ночной сорочке в море заходит, у другой — короткий сарафан, из-под него рейтузы выглядывают. А эта — вообще модница. Почти в купальнике, только очень закрытом, с короткими рукавами. И в шортах. И, конечно, у всех — шляпки от солнца.

Порадовался, что у нас, парней, всё проще. Трусы семейные — и никаких проблем!

Пока Шкода прикапывал своё «богатство», мы с Макаром по сторонам смотрели…

— Ну что, айда в море? — Ванька, обняв нас за плечи, присел на корточки сзади.

— Айда! — я решительно поднялся на ноги, — только за вещами попросим присмотреть, — и направился к старичку, что нежился на солнышке неподалёку.

Через минуту «сигнализация» на наши вещи была поставлена, бдительный охранник расположился так, чтобы ему не нужно было выворачивать шею, наблюдая за нашим барахлом. А мы, наконец, устремились к воде.

Следующие часа четыре можно описать одним словом — «Кайф!».

Сначала я до одури накупался. Далеко, правда, не заплывал — мало ли какая дрянь кусючая там плавает… Отчим, опять же, любил рассказать про хищных морских гадов, с которыми они сталкиваются во время плаваний… Так что, нет, спасибо! Я тут поближе к берегу поплаваю, глубина позволяет. Попробовал нырнуть и с удивлением обнаружил, что мои глаза под водой видят метров на двадцать, тогда как в прошлой жизни дальше четырех ничего и не разглядеть было — картинка расплывалась…

Смотрю — Малыш тоже рядом по дну ручищами перебирает. Тут моллюски съедобные на подводных валунах произрастают. Как раз «мяса» на обед насобираем…

Выбравшись в очередной раз с добычей на берег, глянул в сторону прочих купающихся. Да так и залип. Эти ткани, что девицы для своих купальных костюмов использовали, они же от воды совсем прозрачными сделались, да еще в облипку, прекрасно подчеркавая пышные формы, подтянутые тела… А эти подвижные дыньки со стоячими от прохладной воды сосками… Вот так организм и напомнил мне, что я молод, очень-очень молод! Ухх! Спасибо, Боги, за хорошее зрение!

Прикопали ракушки в морской песок, а сами устроились под навесом — решили перекусить. Я вспомнил про шаньги, что мать отсыпала.

— Ребята, налетай! — раскрыл перед приятелями зев сумки. Парни чиниться не стали, мигом расхватали угощение и расселись хомячить, умостившись на заранее подтащенных нами стволах прошлогоднего плавника, что выкинуло на берег осенними штормами.

Налопались и даже немного выпили — Шкода таки разлил всем горячего по стаканам.

— «Поели, теперь можно и поспать, поспали — теперь можно и поесть», — многозначительно выдаю я манифест жабьего гедониста, устраиваясь поуютнее. А действительно. Свежий ветерок, море, приятный тенёк… Почему бы и не вздремнуть часок…

Проснулся, когда уже запахло жареным, — ребята пекли нашу морскую добычу.

Тут на берегу для этого дела несколько жестяных листов лежат. Подкладываешь под них камни, разводишь огонь и жаришь. Моллюсков не чистят, а кидают прямо «в кожуре», так их легче потом доставать — створки приоткрываются, а мясо становится более плотным и легко отходит от стенок. Схема, отработанная многими поколениями!

— О, проснулся, соня! — заметил мои шебуршания Шкода, — дуй тогда за дровами, а то нам собранного надолго не хватит…

И действительно, сладко потягиваюсь и рывком поднимаюсь, нужно и свой вклад внести. Но прежде чем уйти за топливом, тянусь к своим вещам и извлекаю из них бутылку, где на донышке плещется растительное масло…

Я ведь знал, куда мы идем и чем будем тут заниматься, вот с высоты своего расширенного опыта и решил, что будет куда приятнее вкушать добычу, сдобренную маслицем. Так что вчера нашел пустую тару, и отлил в неё немного столь полезной нам сейчас жидкости.

— Вот, — протягиваю бутыль Макару, — это конечно не брага, но нам сейчас очень пригодится. — И соль возьми, — тоже предварительно насыпал дома в газетный кулёчек.

А сам отправился за дровами. Когда целой командой одно дело выполняешь, то очень быстро все получается. Получаса не прошло, а мы уже все приготовили, и теперь сидели и наслаждались.

— Ммммм… Как вкусно! — застонал Шкода, — что ж мы раньше то соль с маслом прихватить не догадывались…

Пляж постепенно заполнялся народом. Вскоре к нам «на огонек» в поисках жестяного листа ещё компания пожаловала. Листов на пляже ограниченное количество, и ими делиться принято. А наш ещё и особенный — маслом смазанный!

Вот и приземлились напротив нас трое парней явно блатной наружности с парой веселых девиц. Тем более, что Ванька с одним из ребят оказался шапочно знаком. В отличии от нас — «дикарей», вновьприбывшие своей «добычей» затарились заранее — притащили мясо в бидоне, палку колбасы с хлебом, сыр. Самогон извлекли. Сразу предложили угощаться (а состоятельные ребята — есть мясо на пляже!). Мы, в свою очередь, выставили на общий стол чем богаты. В общем, веселье стало активно набирать обороты…

Под выпивку и закуску из печеных ракушек друг другу разные байки травили. Ну, а что? Тот же Шкода у нас записной враль, у них тоже сказочник не хуже отыскался, заслушаешься. Так и сидели культурно, общались…

— А лихо у тебя получается мясо жарить! — отметил Серый, предводитель наших блатных гостей, — с удовольствием вгрызаясь в очередной кусок.

Так уж получилось, что незаметно я взял на себя бразды правления на «этой кухне». Ко мне перекочевал бидон, хлеб, колбаса и прочая снедь. А я сидел спокойно, болтал, а руки жили своей жизнью… Мясо перевернуть, хлеб подсушить, сыр — на хлеб и подождать, пока расплавится, после сего собрать полноценный горячий бутерброд. И огурчики маринованные да помидоры свежие в наличии.

Не скажу, что являюсь большим фанатом готовки, но нахожу данную деятельность успокаивающей, даже умиротворяющей. Руки работают, в голове мысли гуляют.

— Отец учил, пока жив был! — и выразительно вздыхаю, намекая, что дальше развивать тему желания не имею.

Парень, словно что-то понял кивает, и, приобняв свою спутницу — полноватую девушку лет двадцати, обращается к приятелю, который пришел на пляж с гитарой.

— Малой, сыграй нам! Сердце просит.

— Без вопросов! — пацанчик, в отличии от нашего Малыша, действительно был компактным, обладал тонкими, чуткими пальцами профессионального карманника. Ну, или пианиста, хотя я бы поставил на первый вариант…

Так вот, этот шкет доел, тщательно отёр жирные пальца о штанины и взял в руки инструмент. И, как говориться, понеслась: уголовная романтика…

Мдааа… Жую бутерброд с мясом и сыром, смотрю на плещущийся на дне моего стакана самогон, а самого внутренне передергивает! Что в прошлой жизни не понимал уголовной романтики, что сейчас… Что ни песня — так пытка… Предательство любимой, смерть бесславная, случайное убийство родителей при ограблении, суд, каторга, снова смерть. Или вовсе написано под влиянием гражданской — количество смертей и градус безнадёги бьет все мыслимые рекорды.

Бррррр…. Слушать такое в погожий светлый день, на пляже?! Да ещё и «сердце просит»?

Обвожу взглядом собравшихся, у пришлых лица одухотворенные, глубокомысленные… А вон Малыш, смотрю, сидит хмуриться. Хммм… а вот Ванька, напротив, задумчивый, приобщается…

Этого нам ещё не хватало!

Разгоряченный выпитым и подгоняемый нарастающим раздражением, решительно поднимаюсь на ноги, обхожу нашу «поляну», и, всё-таки дождавшись, пока молодой урка закончит стенать об очередной душераздирающей трагедии, кладу руку ему на плечо.

— Я позаимствую, — не спрашиваю — утверждаю, и плавным движением вынимаю гитару из рук опешившего паренька. — Нагнал ты, парень, тоски. Глянь, — киваю на солнце и голубое небо, — Погода прекрасна, море, лето, красивые дамы, — стреляю глазами в их спутниц, — а ты всё про смерть и тяжелую судьбинушку плачешься. В такие дни нужно жизни радоваться!

— Да как ты?! — малой хотел, было, возмутиться, но я умудрился осадить его, одним взглядом передав всю полноту чувств, что сейчас во мне клокотала. Навык, выработавшийся у меня в прошлой жизни годам к сорока. Очень помогал при различных переговорах…

Я уже вернулся на своё место, когда блатной пацанчик опомнился и уже открыл рот, но тут его остановил Серый.

— Дай сыграть человеку! Не мельтеши! — а сам внимательно так на меня уставился.

Пальцы стали перебирать струны…

Надоело говорить и споритьИ любить усталые глаза…В флибустьерском дальнем синем мореБригантина поднимает паруса…Капитан, обветренный, как скалы,Вышел в море, не дождавшись дня.На прощанье поднимай бокалыЗолотого терпкого вина!Пьем за яростных, за непохожихЗа презревших грошовой уют.Вьется по ветру веселый Роджер,Люди Флинта гимн морям поют.

Оглядываю собравшихся. Блатные слушают мечтательно. Мои — удивленно… Другие люди стали ближе подходить, всё же пел я не слишком громко. А ведь Гирканск одно время был «пиратской столицей Каспия». Причем об это знал даже я-Васька, то есть народ про эту страницу истории родного города помнит и даже гордиться…

И в беде, и в радости, и в гореТолько чуточку прищурь глаза:В флибустьерском дальнем синем мореБригантина поднимает паруса.Надоело говорить и споритьИ любить усталые глаза…В флибустьерском дальнем синем мореБригантина поднимает паруса… [1]

[1] в РИ песня Георгия Лепского на стихи Павла Когана, написанная в Москве осенью 1937 года, признаётся одной из первых советских бардовских песен.Особенную популярность песня приобрела после исполнения Юрием Визбором.

Вариант песни в исполнении Юрия Визбора ( https://www.youtube.com/watch?v=U4PGapnLYp8 )