Алукард и Первый Метаморф

Глава 12

Правильное питание, залог плодотворного труда.

Правило гениального академика № 61

Проснулся я как-то резко, без привычной утренней дремоты. Просто открыл глаза и всё. Почему-то наверху не потолок родной комнаты, а вечернее небо с всполохами разноцветных разводов. А я лежу на траве под деревом.

И что делает в нашем городе Северное сияние?

Возникло навязчивое ощущение постороннего взгляда, в памяти всплыл образ странного ока, но точно не Сауроновского. То было лысое, а у «моего» вместо ресниц извивались какие-то странные отростки. Горячка. Белая.

Точно, это же мы на пляже со Шкодой брагой и самогончиком нагрузились. Наверно, я с непривычки и вырубился, до дома не добравшись.

И что теперь? Первое — щиплю себя за руку. Ссс… Больно. Значит в сознании.

Тогда второе — проверить координаты Оглядываюсь по сторонам. Заросший пустырь с едва угадывающимися остовами домов (сгорели ещё в гражданскую) с одной стороны дороги и новенькие рабочие бараки с другой. Собственно, место мне хорошо знакомое — я тут каждый день на завод и обратно пробегаю.

Внезапное опасение пронзает голову и я принимаюсь её ощупывать. Тщательная проверка никаких повреждений не выявила…

— Значит, не ограбление. А то мало ли? Дали по кумполу и на обочину… А мне голову беречь надо.

Прислушиваюсь — вокруг что-то больно тихо. Подозрительно. Несколько уличных столбов освещают слабым светом пятачки под собой. Окна домов, напротив, смотрят на меня чернотой плотно занавешенных окон…

А ещё это Северное сияние в небесах…

Разум услужливо поправляет — «Сияние Грез». А дальше разматывает цепочку с упором в логику. Сияние — Врата в Терос Мегаро (ударение на последний слог, кстати) — Теросы — Фамильяр!

В тело вгрызлись мириады раскаленных булавок, потом накатила адреналиновая волна. А дальше пришла паника.

Вдруг рядом раздался тихий шорох. Обернувшись, вижу замершую в напряжении кошку. Животное стоит метрах в десяти, внимательно уставившись на меня своими миндалевидными глазами.

При виде хвостатой у меня вдруг непроизвольно выделилась слюна, я облизнулся, а из живота раздался протяжный рык… «Бррррр»! Животинка сорвалась с места и зигзагами унеслась прочь.

И в это же время воздух рядом со мной начал сгущаться, формируя полупрозрачный клубок ёрзающих туда-сюда щупалец.

Я вздрогнул от неожиданности и стал стремительно отползать от подозрительного явления. Вот только оно меня преследовало, как на веревочке. Я рефлекторно отмахнулся, но только рука проходит сквозь аномалию, а ладонь пронзает острая боль.

Разжав кулак, я поднёс руку к глазам. И удивленно наблюдал, как длинные когти, почему-то украшающие в настоящий момент кончики моих пальцев, неохотно возвращали себе боле привычный вид. А на ладони четыре глубоких пореза медленно наполнялись кровью.

— Прием-прием! Как меня видно? — мираж, наконец, проявился окончательно и широко распахнул свой единственный глаз.

— Алукард, — вспомнил я. И тут память ко мне вернулась окончательно.

— А кто же ещё? Соберись давай, соберись! Нам необходимо быстро оценить масштаб изменений и наши текущие возможности… — колобок сделал пируэт в воздухе и довольно улыбнулся. — Ухх! Как же я соскучился по этому миру! Ты не представляешь!

— Рад за тебя, — пробурчал я, а сам продолжил сосредоточенно осматривать кисть руки… Когти вновь стали обыкновенными ногтями, а ранки затянулись… Даже вытекшая кровь сейчас впитывалась в кожу, как в губку.

— Однако, — фамильяр подлетел поближе, — а регенерация посильнее чем, у вампиров уровней пятидесятых будет! И это только на втором ранге! Хотя…

Глаз собеседника слегка засиял.

— Это не совсем регенерация, и не совсем ранения, — тут он оторвался от созерцания моей конечности и отлетел в сторону, внимательно осматривая окружающую нас обстановку, — но вначале вопросы выживания! А исследования — потом!

Я смог лишь молча кивнуть, пока ещё плохо представляя, куда бежать и за что хвататься.

— И что дальше? — странное дело, если при первой встрече я испытывал к моему новому знакомому опасение и даже страх, то сейчас он воспринимался как родной и давно знакомый. Словно брат, с которым ты всю жизнь прожил бок о бок…

— Прямой опасности вокруг не наблюдается, так что давай быстро проверим твои новые способности. А после найдем спокойное местечно, чтобы во всём разобраться предметнее, — закончив облет, осьминожий колобок вернулся ко мне.

— Что и как проверять будем? — интересуюсь у собеседника, всё же это я в подобных обстоятельствах совсем новичок, в отличие от него.

— А у тебя физические характеристики резко подскочили, плюс в крови (если эту субстанцию теперь можно так назвать) сейчас плещется ядрёный гормональный коктейль, энергетика бурлит после слияния, — Алукард сделал паузу, точно хотел убедиться, что я его понимаю. — Для начала ты просто пройдешься, попрыгаешь там, отожмешься несколько раз. Нужно проверить, что ты в состоянии нормально управлять своим телом, не путаясь при этом в конечностях и не норовя сломать их из-за перенапряжения мышц…

Сказано-сделано. Я сделал несколько шагов от дерева, к дереву, а потом подпрыгнул…

— Стоп! Стоп! Без резких движений! — заволновался Алукард, когда я подлетел вверх метра на два. В воздухе меня закрутило, и при приземлении я неловко плюхнулся на спину.

— Ух!

— Ты, это, главное — не нервничай! Делай всё спокойно, не торопясь. — Тут этот колобок, явно пародируя увиденного им в моей памяти инструктора по йоге, стал изображать дыхательные упражнения, в такт помахивая своими щупальцами, — Вдох-выдох, вдох-выдох.

Прикрыв на мгновение глаза и ощущая, как в грудную клетку бьется бешеное сердце, я снова поднял глаза к небу. Яркие всполохи и переливы мерцали буквально в двух-трех сотнях метров над землей, и это завораживало. И кстати, что же так есть то хочется?

— Ты давай не разлеживайся! И не выпускай из виду окрестности! — продолжал болтать фамильяр, пока я поднимался и снова попробовал подпрыгнуть. На этот раз вполне удачно, но раза в полтора выше, чем планировал.

— Сами Врата, конечно ещё не открылись, — продолжил Алукард, внимательно за мной наблюдая, — но вот сотня-другая теросов, охочих до сочных и нерасторопных мозгов по улицам уже вполне может пробегать. Лакуна эта уж больно здоровенная — успел заценить, когда через неё пролетал…

Слушая фамильяра, я продолжал прыгать, потом приседать, потом наклоняться, пока не стал более-менее уверен в своём теле. По крайней мере, если мне придется срочно бежать, то я скорее всего в ногах не запутаюсь…

— Так, а теперь расскажи, в кого же я превратился?

— О! У нас с тобой получился неожиданный шедевр! — Алукард был явно горд собой и рад, что речь снова зашла о его «профессиональной сфере деятельности». — Превращение при слиянии сильно зависит от желаний и мыслей человека, того образа, который он считает более совершенным, чем он сам.

— То есть я превращаюсь в того, кем хочу быть?

— Если грубо, то да. — кивнул Алукард, — Ты превращаешься в того, кого считаешь самым сильным, самым живучим, самым совершенным, самым…

— И кто этот «самый-самый»? — поторопил я лупоглазого оратора, на что тот лишь усмехнулся…

— У нас всё очень интересно получилось. Ты даже в бессознательном состоянии не мог выбрать, чего именно хочешь! Буквально желал всего и сразу: уникальные способности практически всех известных тебе живых организмов, всякие мистические и фантастические свойства наподобие Х-генов, очень хотел себе «Супермозг», но при этом желал сильное совершенное тело, хотел не гореть в огне, дышать под водой и быть способным жить в космосе, хотел телепатию, телепортацию, телекинез, идеальную память, и чтоб потеря головы тебе не убила… — Алукард всё перечислял и перечислял. В его голосе проскальзывали то возмущение, то восхищение, то негодование, а порой он срывался на истерическое хихиканье. — И каждая твоя мысль запускала всё новые и новые микромутации…

— А что в итоге? — снова подгоняю увлёкшегося собеседника…

— В итоге? А в итоге ты сам пришел к выводу, что идеального существа не существует. Ведь всё зависит от условий, в которых мы будем находиться… — фамильяр важно воздел к небу одно из щупалец. — Поэтому ты пришел к концепции идеальной адаптации, и идея стала ключевой в нашем слиянии и твоем превращении. Так что поздравляю! Если я правильно понял термин и то, что из тебя вышло, ты у нас Первый в своем роде метаморф. Существо, способное приспособиться к любым условиям, — тут Алукард немного смущенно потыкал щупальцами друг об друга. — Ну, это в теории. Тебе всё равно придется тренироваться и расти в рангах. А то сейчас твой организм просто не в состоянии реализовать что-то сложнее изменения формы физического тела. Просто не хватает ресурсов…

Закончив, фамильяр развел щупальца в сторону…

Тут желудок снова дал о себе знать, уже не рыком, а утробным ревом.

Точно! А у меня… У меня же с собой еда была! Где, где мой узелок с едой? Так и остался валяться на обочине! Ткань мокрая, узел плохо развязывается. В миг подбегаю, разрываю ткань в клочья. Черт! Разбил. Не везет мне с молоком! А молочным бутылкам со мной! Едва не рыча от вожделения, я впился зубами в липкую от молока шаньгу. Жевал, почти не чувствуя вкуса. Сам не заметил, как доел последний кусок, но голод не исчез, а лишь притих слегка.

— Так, — я обтер рукавом губы, — что это сейчас было?

— Это Голод, — вздохнул Алукард, — Ты статус посмотри…

Сосредотачиваюсь на системном окне.

Василий Степанович Николаев.

11 уровень (2 ранг)

Тело — 33 (62)*

Разум — 39

Магия — 8

Фамильяр: Алукард.

Дар Магии: «Отец чудовищ» — создание биологических форм жизни.

Раса: Метаморф — магически измененный подвид человека с пластичной структурой организма.

Титул: Первый метаморф — вы первый представитель вида. (Так как вы и ваш вид не совершили ещё ничего значимого, Система не добавляет за данный титул никаких новых свойств)

Навыки: Трансформация/Метаморфизм (возможна настройка шаблонов).

Эффекты: Проклятье голода (IV ранг)

* 33 — актуальное значение , (62) — потенциальное значение, которого можно достичь при максимальной трансформации организма.

— Аааээ? Давай сразу о проклятье… — сглотнул я.

— Не волнуйся, — засуетился перед глазами фамильяр, — это не такое проклятье, о котором ты подумал. Его никто не насылал, это просто особенность организма. Ты же понимаешь, ничто не берется из ниоткуда? А мы серьёзно перестроили тебя на физическом и энергетическом уровне. Ты будто сразу по параметрам уровней десять взял, при этом оставшись на своём одиннадцатом… Вот и образовался некоторый дисбаланс, и для достижения наилучшего результата пришлось чем-то пожертвовать.

На этой фразе я машинально потянулся к паховой области…

— Не-не! — замахал своими отростками этот колобок-эскулап. — Не переживай! Там всё в полном порядке. Даже лучше, чем было, — тут он приблизился к самому лицу и доверительно добавил, — мне претензий от первого моего компаньона хватило! Так что я прекрасно знаю, что для мужского душевного спокойствия в репродуктивной системе лучше оставить всё как есть, разве что чуть-чуть лучше сделать. Хотяяяя. Есть у меня одна занятная идейка… Всё, всё закрыли тему, — поднял щупальца вверх этот оптимизатор, наткнувшись на мой предостерегающий взгляд.

— Кхм, так вот. Вернемся в голоду. Пожертвовать пришлось не органами, просто развитие энергообеспечения организма при подобных превращениях не поспевает за другими улучшениями. И происходит так всегда. Оборотни, Вампиры… Все получают тело гораздо сильнее прежнего, вот только расплачиваются за это большими энергопотерями, которые нужно покрывать усиленным питанием… — вздыхает фамильяр.

— Прямо легендарная вампирская жажда! — вырывается у меня.

— Угу. Она самая. Но я постоянно работаю над улучшением механизма энергопотребления и снижения энергозатрат. Например, вампирам мы добавили возможность впадать в анабиоз, при котором энергия почти не тратиться.

Я прислушался к себе. Какое-то зудящее чувство маячило на периферии, но пока сильно не беспокоило.

— И что, этот голод теперь со мной навсегда? — для меня, наверное, это самый важный вопрос.

— Нет, конечно! — возмутился Алукард. — Ранге на четвертом от него удастся избавиться, а уже третьем мы сможем его ощутимо ослабить.

Минимум двадцать девять уровней, значит, прикидываю я в уме. Нехило, однако! Но весть о том, что «недуг» не бесконечен, вселяет некоторую надежду.

— Угу. Не скажу, что сильно обрадован, но будем работать с тем, что есть. Я ведь прав, что одними тортиками да колбасками я свой голод не покрою.

— Ни единого шанса, — покивал (то есть подрыгал туловищем вверх-вниз) Алукард, — можно, конечно, и зелья в себя заливать, но я подозреваю, что с времен Дракулы они сильно не подешевели. Так что думаю, наш путь самый естественный — охота! Тем более, что для насыщения тебе не только материя, но и энергия жертв потребна…

— Угу, а что будет, если долго голодать придется?

— Нууу, — вновь разводит лапками этот колобок, — звереть начнёшь и на окружающих кидаться. Да что ты переживаешь? Даже простой человек — очень живучая тварь, и бороться будет за себя до последнего!

— А «до последнего» в моём случае? Да будет тебе известно, что я уже кота бродячего чуть не схарчил!

Мой желудок одобрительно буркнул, сообщая, что хлебо-молочный ассортимент вполне переварен, и и не пора ли хозяину озаботиться добыванием чего-то серьёзного (можно и кота).

— Я так и думал. Сильный голод подавляет разум и ведет тебя на инстинктах к ЛЮБОМУ ближайшему источнику пищи.

— Шшшикарно, — шиплю я, — и когда же я начну слетать с катушек от голода?

— Да кто ж знает то? — удивляется партнер, — ты первый в своём роде. Тут замеры делать надо. Сейчас, думаю, — часов через пять-шесть. А вот после нормальной трапезы — дня через три-четыре…

— Ндаа… — нет слов, у меня просто нет слов… У меня несколько часов, чтоб придумать как не пытаться сожрать всё, что движется.

— Ну! — развел щупальцами этот гад, уловив ход моих мыслей, — мир не идеален… Да и, основываясь на личном опыте, заявляю, что вокруг полно личностей, съев которых, мы сделаем мир только лучше.

Так, это я проигнорирую.

И тут за домами поднялся шум. Крики, выстрелы, многоголосый гомон, а через некоторое время так и вовсе застрекотал пулемет.

Я осторожно подбираюсь ближе к дороге и сажусь за кустами так, чтоб меня не было видно.

Минута, и на дорогу начали выбегать люди. И по одиночке, и семьями. Все увешаны мешками, сумками и прочей поклажей… Следом из-за поворота вывернули несколько груженых телег, детки маленькие сверху сидят.

— Господи, что ж это делается то?! Ужас! Вот Богам душу отдам, ей-ей, отдам! — причитала совсем древняя бабка, стремительно проносясь мимо меня.

— Не толпись! Спокойней! Спокойней товарищи! — кричал мужик в рабочей спецовке и кирасе поверх неё, в руках винтовка. — Не создавайте затор! С тварями сейчас Игнатич разбирается!

В подтверждение его слов уже совсем близко загрохотал пулемет и раздался радостный крик.

— А если не разберется? — напряженно вслушиваясь в происходящее сзади, спросила женщина. На плечах мешок — раза в три её больше, двигалась она медленней всех, постепенно перемещаясь в конец колонны.

— Коли не разберётся, баб Люб, то съедят только самых копуш, — молодой парень с карабином, бегущий трусцой рядом, выразительно посмотрел на её ношу и задорно рассмеялся…

Люди всё бежали и бежали мимо меня. А я уже распластался на траве и боялся пошевелиться, до крови сжимая руки в кулаки. И как все они пахли! Очень аппетитно пахли!

А между тем, на дорогу вывернула "тачанка". Две лошадки, телега сзади, на телеге пулемет «Максим». И четверо мужиков. Один правил, один за пулеметом, а двое по центру — сидят, пыхтят и с матерком снаряжают дополнительные пулеметные ленты.

— А ты мне, Егорыч, всю плешь проел — «Сдай пулемет, да, сдай пулемет!», «Война закончилась, держать в доме такое оружие опасно». «Честному человеку хранить пулемет в сарае непотребно!» — весело голосил мужик у «Максима». Он с прищуром наблюдал за переулком, откуда они вырулили. — А оно вона как вышло! Очень даже потребно оказалось! И к телеге все нужные крепленья на месте, и ящик с патронами пригодился, а о моём красавце даже говорить не нужно, он сам о себе всё в лучшем виде рассказал! И показал!

Мужчина с любовью похлопал по корпусу орудия…

— Уймись, Игнатич. Кто ж знал, что Лакуна случится? Ты мне это всю оставшуюся жизнь поминать будешь? — ворчал один из снаряжающих ленты, не отрываясь от своего занятия.

— А как же!! — мужик за пулеметом залихватски присвистнул, — особенно когда ты ко мне со своими законами и правилами дальше приставать будешь! Ты ведь не уймешься, я тебя знаю!

А между тем среди домов поднималось зарево пожара.

— Как бы весь квартал не сгорел! — обеспокоенно перебил второй снаряжающий, глянув в ту сторону.

— Не должно! — оценил пулеметчик — Там дома стоят поодаль, а ветра нету.

— Дай-то Боги!

А люди всё шли и шли в сторону ближайшей проходной. Но вот поток резко иссяк. Последней пробежала молодая девица с огромным горшком, в котором колыхался большелистный фикус. Каждый спасает, что дорого…

А я, наконец, выдохнул…