Алый бант в твоих волосах

Глава 28 Наказать, пожалеть, повторить

Я стоял, опираясь коленками на мягкий прикроватный коврик. А передо мной в ожидании наказания томились две милых жопки.

Сашка свела ноги вместе, но благодаря форме её бёдер мне были отлично видны её аккуратные плотно сжатые губки. Катька, напротив, развела колени в стороны, отчего большие складки разошлись, слегка приоткрыв вход.

Я протянул руки и медленно закатал нижний край Сашиной синей маечки, коснулся пальцами попы и слегка помассировал её. Затем переключился на другую сестру. Сдвинул белую футболку вверх и полностью оголил ягодицы.

В ожидании экзекуции Катя едва заметно ёрзала на одном месте. И я легонько шлёпнул её ладонью, продолжая играть роль сурового мучителя:

— Не дёргайся, несносная девчонка!

— Да! Несносная! — подыгрывала мне старшая сестра.

— Вы были плохими девочками. И теперь понесёте за это наказание!

— Да, очень плохими! Просто ужасными! Бей давай!

Я стал шлёпать по очереди ягодицы девчонок. Левую Сашину, правую Катину. Правую Сашину, левую Катину. И при этом снова и снова приговаривал короткие фразы и повторял отдельные слова:

— Так тебе! Будешь знать, как нарушать правила! Думала, сойдёт с рук? На! Получай! Вот тебе! Дрянная девчонка!..

Сашка то и дело попискивала. Шлёпал я их несильно, стараясь никому не делать больно. Ведь это была игра. У меня не было цели причинить девушкам дискомфорт. Однако такого наказания Кате показалось маловато.

— Мне кажется, ты не бьёшь, а гладишь! — возмущённо произнесла старшая сестра. — Я понимаю, что тебе нравится трогать наши попки. Но ты же обещал наказать нас! Бей сильнее!

Послушав сестру, я стал бить резче. Шлепки стали громче. А от ладошки на попе начали оставаться следы, которые, впрочем, почти сразу же исчезали. Но и этого Кате показалось недостаточно.

— Ты её жалеешь! — сказала вдруг она. — Если бы ты только знал, что она вытворяла, пока тебя не было!

— Заткнись, идиотка! — ответила Сашка и захихикала.

Это прозвучало несколько грубо, но по интонации и смеху сестры я понял, что это тоже часть игры. Кому-то здесь, кажется, нравится грубость.

— О да, она знает много плохих слов! Разве за одно только это она не заслуживает сурового наказания?

— Безусловно, заслуживает! — ответил я Кате. — Значит, она нарушала правила снова и снова? Так? — спрашивал я, продолжая наносить удары ладонью. — Пользуясь тем, что меня нет? Ай-яй-яй! Как нехорошо!

Глядя на трясущиеся ягодицы девчонок, я рассматривал всё, что было доступно моему взгляду. Игра приняла очень откровенную форму, которая не на шутку возбуждала меня. Но ещё больше она возбуждала Катюху. Между выглядывающих наружу малых губ появилась прозрачная капелька смазки.

Желая коснуться её, я изменил тактику наказания. Сначала перестал убирать руку после шлепка. А потом и вовсе стал поглаживать ягодицу после удара. И уже через некоторое время я водил большим пальцем по скользким складкам, размазывая обильно выделяющуюся смазку, которая иногда тонкой нитью тянулась за моим пальцем.

Интересно, позволит ли мне Катя погрузить туда палец? Какое-то время я продолжал наносить шлепки и думал об этом. Ведь в тот раз, до командировки, она сама требовательно потянула меня за руку.

Сделав ещё несколько шлепков, я решил дать жопкам перерыв.

— Ну что? Раскаиваетесь ли вы в содеянном? — приговаривал я, медленно погружая большой палец в Катюху.

— Ещё нет, — стонала старшая сестра, будто выдавливая из себя слова. — Но если продолжишь, то я точно раскаюсь.

Вынимая палец из Катиной киски, я гладил им её чувствительный бугорок, а потом снова погружал палец в жаркую тесноту. Не забывая при этом по очереди шлёпать второй рукой жопки девчонок. Я ощущал, как Катя сжимает мой палец внутри себя, и это заводило меня ещё больше!

Через минуту или полторы таких измывательств Катя не выдержала и свела ноги вместе. Я отнял от неё свою руку, чем вызвал искреннее возмущение сестры.

— Да бли-ин! — простонала она и шумно выдохнула. — Это не наказание! Это сущая пытка! Мы не об этом просили! — сказала она и начала подниматься с кровати. — Лежи, я на тебе покажу, как надо! — добавила Катя и придавила ладонью попытавшуюся подняться сестру.

Катя полностью забралась на матрац и, «шагая» по нему на коленках, расположилась над жопкой сестры, широко расставив бёдра в стороны. А затем начала неистово наносить удары обеими ладонями по Сашкиным ягодицам. Удары были такой силы, что от них оставались малиновые отпечатки!

Саша завозмущалась и попыталась скинуть с себя сестру, но та прижала голой попкой её поясницу, напрочь лишив возможности спастись. Катя так увлеклась, что пропустила момент, когда Сашка всерьёз закричала от боли.

— Катя, остановись! Ей уже больно! — одёрнул я старшую сестру.

Схватил Катю за руку, не позволив ей снова ударить Сашку по заднице. Малиновые пятна на коже больше не проходили. А Сашка отчаянно пыталась скинуть с себя ошалевшую сестру. И когда ей, наконец, удалось это сделать, она повалила Катюху на живот и начала не менее свирепо лупить ту ладошками по её голой заднице.

— Получай! Думаешь, это не больно? Вот тебе! Ну как? Нравится? Чего ты не стонешь, а?

Поняв, что игры закончились, я обхватил Сашку руками и оттянул от сестры.

— Хватит уже, всё. Смотри, что ты наделала! — сказал я.

— А она? Мне тоже было больно! — возмущалась Сашка, сидя со скрутившимися в верёвку трусами на бёдрах.

Безуспешно попытавшись расправить их, она психанула, окончательно сдёрнула их с себя и села на пятую точку.

— Ф-ф-ф, — зашипела от боли Сашка. — Аж всё печёт теперь!

— Покажи, — попросил я и положил ладони на её талию.

Сашка недоверчиво посмотрела на меня, но потом улеглась на живот рядом с распластанной сестрой и вытянула сведённые вместе ноги. Я задрал край её майки и внимательно осмотрел обе половинки Сашиной зоны бедствия. Катина жопка, к слову, пострадала ничуть не меньше.

Нормально так поиграли. Даже всё возбуждение куда-то пропало! Вот что бывает, когда не получается удовлетворить девушку! Видимо, я ненароком не дал Кате кончить, и это её разозлило.

— Да уж… Это натуральные синяки! Схожу-ка я за льдом, — сказал я и, взяв по пути из шкафа небольшое полотенце для рук, отправился к холодильнику.

Разумеется, никаких синяков там не было. Хоть девчонки и старались лупить друг друга, всё же это была не та сила, чтобы оставить настоящие синяки. Однако дискомфорт от таких шлепков наверняка ощутимый. И холод точно поможет быстрей от него избавиться.

Накидав в полотенце кубиков льда, я вернулся на кровать. Придвинул девчонок ближе друг к другу, чтобы мне было удобнее. И просунув колени между их ног, аккуратно сел сверху. По-хорошему, лёд надо завернуть в полотенце и в таком виде приложить к ушибленным местам. Но разве так будет интересно?

Поэтому я решил поступить иначе. Положив полотенце со льдом на Сашину попку, я расправил его, равномерно разложил кубики, не забыв завернуть край полотенца, чтобы они не скатывались с него вниз. А затем взял двумя пальцами один кубик льда и стал короткими мазками водить им по ещё заметным пятнам на ягодицах Кати.

— Ф-ф… Ау!.. Хи-хи… — отреагировала она. — Холодно!

— Терпи!

Я водил льдом по Катиной попе. И лёд таял в моих руках, оставляя мокрые следы на упругих ягодицах сестры. А с особенно мокрых дорожек, если я не успевал вытереть их рукой, капельки скатывались вниз, туда, где ещё недавно блестела обильная смазка.

— Хи-хи. Приятно, — оценила уход Катя. — А можешь почаще касаться рукой? Она у тебя такая тёплая…

И я стал чередовать касания кубиком льда с прикладыванием другой ладони к ягодице, чередуя холод с теплом.

— Всё, тебе хватит, — через пару минут сказал я и переложил полотенце со льдом на Катину попку.

Она недовольно промычала, но не стала сопротивляться, помня о том, что сестре тоже требуется внимание.

Сашка реагировала иначе. Прикасающийся к её ягодицам лёд вызывал у неё мурашки, забавно разбегающиеся по всей попе. Я старался больше мять и «греть», чем мучить младшую сестру холодом, тем более что пятна уже почти прошли сами.

Когда от растаявшего льда полотенце промокло, мне пришлось закончить процедуру и отнести остатки льда в раковину. А пока я ходил, Катька достала тюбик с кремом и стала упрашивать сестру намазать её.

— Не буду я тебя мазать! Ты вредная! — бурчала на сестру Сашка.

— Но мне же самой не видно! А я не хочу, чтобы вся попа была в креме! Тебе что, трудно?

— А если это сделаю я, вы помиритесь? — предложил я девчонкам. Обе сестры повернули свои головы и молча посмотрели на меня. — Миритесь уже. И я намажу вас обеих.

Переглянувшись, Сашка с Катей сцепились мизинцами и трижды повторили слово «мирись». Я выдавил прямо на их ягодицы немного крема. А потом стал старательно втирать его двумя ладонями по очереди каждой из сестёр.

В итоге такого массажа крем оказался размазанным по большой площади, но никто из сестёр даже не обмолвился об этом. Да и крем успел полностью впитаться, пока я наминал сочные ягодицы девчонок.

— Всё, хватит на сегодня наказаний, — сказал я и стал расталкивать сестёр в стороны. — Что-то я подустал. Вчера спал всего четыре часа, чтобы быстрее закончить работу, — рассказал я и широко зевнул. — Так что надо бы выспаться. Вы согласны? — Я потянулся к Кате и чмокнул её в щёку. Затем сделал то же самое с Сашкой. — Спокойной ночи, мои сладкие!

От накопившейся за командировку усталости я и в самом деле едва держался, чтобы не уснуть. На продолжение игр просто не оставалось уже сил. Лёжа на спине, я прикрыл глаза, медленно погружаясь в желанную дрёму. От возбуждения мой прибор оттопыривал трусы, но после всего, чтобы случилось, меня это уже совершенно не парило.

— Идём, не будем ему мешать, — тихо сказала сестре Сашка и прошептала мне на ухо: — Спокойной ночи!

Через пятнадцать секунд шевеления на постели я остался один. Свет в спальне погас. А сёстры ушли в свою комнату. Почему-то я надеялся, что они останутся. Но они решили уйти. Боятся снова нарушить правило? Ну, после такого избиения я бы, наверное, тоже не стал повторять эксперимент. Но лично я и наказывать бы не стал. А если бы и стал, то точно не так…

❖ ❖ ❖

Проснулся я среди ночи. Причём оттого, что рядом со мной кто-то лежал, укрываясь моим же покрывалом! И не просто лежал, а без всякого стеснения прикасался ко мне ладошкой, бесстыдно прижимаясь другими частями тела.

— Она уснула, — почувствовав моё движение, заговорщицки прошептала сестра. — А вот я не могу! Ты вообще понимаешь, что так делать нельзя?

Я сразу понял, что это Катя. И догадался, о чём она говорит.

— Прости… я не специально.

— Если бы ты сделал это специально, я бы тебя убила! — злобно прошептала Катюха.

Жёстко. Какой, однако, у моей девушки горячий темперамент!

Я повернулся к сестре, и она сразу закинула колено на моё бедро. Моя рука сжала Катину грудь, игриво потеребила набухший сосок, скользнула ниже, погладила мягкий живот и направилась туда, где уже пульсировал жар. Пальцы легко погрузились внутрь Кати, и её дыхание стало неровным.

— Между прочим, уже двадцать восьмое, — продолжала шептаться сестра, — формально мне восемнадцать. А это значит, что мне можно всё.

— А раньше что? Было нельзя? — едва сдерживая вырывающийся смешок, спросил я. — И кто же тебе не давал?

Ничего не ответив, Катя закрыла мне рот поцелуем. А её рука залезла ко мне в трусы. Кулачок заелозил вокруг головки. Из-за выделившейся от моего возбуждения смазки он с лёгкостью скользил по стволу и возвращался обратно к навершию.

Я даже подумал, что Катя «работает» со знанием дела. Хотя с трудом мог вспомнить, когда кто-либо вот так мне надрачивал. Да и откуда у Кати такой опыт? Но делает она это весьма недурно.

В свою очередь, я тоже старался сделать Кате приятно. Нежно надавливал на бугорок её клитора, массируя его большим пальцем, а другими поглаживал между складочек. Потом снова погружал в Катину киску два пальца и прижимал ладошку к мокрым от соков губам.

Катя дышала всё шумнее, тихонько постанывала. И совсем скоро её накрыло оргазмом. Она задрожала всем телом, дыхание прервалось. Внизу всё стало сокращаться от накативших сладостных спазмов. Катя уткнулась лицом в простыню, но старалась не прекращать работать ладошкой. И следом за ней взорвался уже я и спустил семя в Катин кулачок.

Наконец расслабившись, она медленно вынула руку из моих трусов и поднесла её к своему лицу.

— Что ты делаешь? — спросил я, когда услышал странные звуки.

— Вкусная. А ещё говорят, что полезная, — прерываясь на шёпот, объяснила сестра.

Эти звуки, издаваемые её язычком, возбуждали сами по себе. А вместе с шёпотом просто срывали мне крышу. Закончив вылизывать ладошку, Катюха замерла.

— Спокойной ночи, проказник! — сказала она и начала сползать с кровати, но вдруг снова остановилась.

Её пальцы резко оттянули резинку моих трусов, и головку обволокло теплом. Я чувствовал, как Катин язычок трётся то сверху, то снизу, а влажные губы нежно скользят по стволу. Выпустив мой член изо рта с чпокающим звуком, Катя опять облизнулась, тихонько хихикнула и, наконец, спрыгнула с кровати.

— Спокойной ночи! — сказал я ей вслед и облегчённо повернулся на спину.

Интересно. Сексом, значит, нам пока заниматься нельзя. А минет, получается, можно? Или это не считается?

Этот спонтанный акт петтинга напрочь лишил меня сна. Я лежал и думал о разном, пока вдруг не почувствовал шевеление на матраце, выдавшее незваного гостя.

— Тоже не спится? — спросил я крадущуюся обратно ко мне сестру.

Услышав мой голос, она замерла, но потом перестала осторожничать и бухнулась мне под бок, обдав цветочным ароматом. Это не Катя!

— Знаешь? — заговорила шёпотом Сашка. — То наказание было совершенно несоизмеримо содеянному. И я считаю, что раз так, то будет справедливо, если оно будет как следует заслужено.

Некоторое время я молча обдумывал слова сестры. Видимо, она хочет сказать, что должна поспать на моей кровати, чтобы в полной мере заслужить уже исполненное наказание. Хм… Справедливо. Да я, собственно, и не против.

— Без проблем. Оставайся, — прошептал я в ответ.

Сашка заёрзала, забралась под моё покрывало и прижалась спиной к моей груди. Я коснулся её бедра пальцами и провёл ими вверх почти до самой подмышки, заставив сестру испугаться щекотки. Спустившись, ладонь легла на грудь, и я прижал Сашку к себе. Она так и не надела нижнее бельё, хотя и была в своей майке.

— Тём? А чем вы здесь только что занимались?