Анархия. Начало

Глава 14

Линкольн

(Парень на байке)

— Это ошибка, — говорю я своему отражению в зеркале. Я разглаживаю волосы, пытаясь превратить беспорядок на голове в нечто респектабельное. Затем тру свой свежевыбритый подбородок, уже скучая по многодневной щетине, которую там обычно можно обнаружить. — Она — коп. Она находилась в «Корпорации Блю» всю неделю, проводила расследование. Она, наверняка, узнает меня, если мы разыграем ситуацию неправильно.

— Ты должен выбраться из этого подземелья, — слышится голос Шейлы из главной пещеры. Это моя комната, и здесь нет специальной оптики для того, чтобы Шейла могла воплотиться в своей голографической форме. Я сделал это намеренно. Никто не хочет видеть в своей спальне того, кто будет действовать на нервы, поэтому она стоит снаружи с уже заготовленными ответами на мои опасения. — И ты являешься компаньоном.

— Компаньоном, не принимающим активного участия, — ворчу я, по-прежнему раздраженный тем, что мне пришлось побриться. — А это означает, что я не обязан появляться на мероприятиях такого рода. Я не должен изображать из себя хорошего, притворяться, что мне есть дело, или что-то из того, что Кейсу обычно приходится делать. Именно поэтому он получает на пять процентов больше. Я плачу этому говнюку за то, чтобы он делал мою работу.

— Детектив будет полезен, когда все начнется, Линкольн. Тебе необходимо познакомиться с ней сегодня.

— А что, если она узнает меня? — Я выхожу из комнаты и смотрю ей прямо в лицо. — Что тогда? Что, если препарат не сработал? Вдруг его действие уже прошло? Что, если…

— В таком случае, тебе лучше быть там в тот момент, когда это произойдет, ты не согласен? Если она вдруг проснется ночью и вспомнит все, как ты думаешь, что она сделает на следующий же день?

— Если она увидит меня сегодня и начнет вспоминать, итог будет тот же, Шейла. Она тут же позвонит своему начальнику и арестует меня. Я окажусь в тюрьме, и вся наша сраная миссия полетит к чертям. Кому-то придется прийти, чтобы вытащить меня оттуда под залог. И это, определенно, будешь не ты. Ты всего лишь световое шоу. Кейс не может сделать этого, потому что тогда его сочтут причастным. Томас… — Я смеюсь. — Ну, а гребаный Томас просто не станет этого делать. Ну и кто тогда вытащит меня, если она меня схватит? Это просто сверх глупо.

— Я думаю, — говорит Шейла, поворачиваясь ко мне спиной и направляясь в сторону двери, ведущей в инженерную лабораторию, — что ты только что доказал мою точку зрения. Насколько может быть полезен новый друг? К тому же, детектив? — Она снова поворачивается ко мне и улыбается. — И не нужно оскорблять меня замечаниями насчет светового шоу. Я над этим работаю.

— Работаешь над чем? И с каких это пор называть тебя световым шоу — оскорбление? Голограмма этим и является.

— Я — не голограмма, Линкольн. — Она приподнимает подбородок и скрещивает руки. Жест, который олицетворяет неповиновение и обиду.

Я вздыхаю.

— Я знаю это лучше, чем кто-либо другой, Шилз. Помнишь? — Она старается сдержать улыбку, но у нее не получается. — Изначально я тебя создал.

— Да, ты, — признает она. — И это тоже хорошо, потому что, если бы не я, ты был бы совершенно одинок в этом мире.

Я киваю, соглашаясь. Она права, но и я по-своему прав.

— Она точно все поймет, Шейла. У меня плохое предчувствие насчет сегодняшнего вечера. Удача сопутствовала мне на протяжении пятнадцати лет, и сейчас, когда все на мази, она начинает ускользать от меня.

— Тогда сделай ее своим другом, Линкольн. В любом случае, у тебя нет другого выбора. Для нее есть место во всем происходящем. И ты это знаешь. Молли — это тот недостающий кусочек, которого ты ждал.

Но это не так. Она — тот кусочек, который я рассчитывал никогда больше не встретить. И теперь она… что же, мои дни сочтены.

— Я поеду на байке сегодня вечером. На старом байке.

— Но на нем ты растреплешь волосы.

Я смеюсь.

— Можно подумать мне есть до этого дело. — Старый байк — это не тот, который я разбил в прошедшие выходные. Старый байк — тот, на котором ездил мой отец. Без броских деталей. И он не подключен к Шейле, так что это, своего рода, наказание. В первую очередь, за то, что она заставила меня пойти. Я знаю, что она заинтересована в Молли, и, возможно, надеется подслушать хоть что-то. Но этому не бывать, властное маленькое световое шоу.

Я пойду, потому что мне действительно необходимо узнать, не возвращается ли память к Молли Мастерс. И я могу использовать нового друга, хотя каким образом, по мнению Шейлы, Молли простит меня после того, что я с ней сделал, остается за гранью моего понимания. Но… если все же Молли начнет вспоминать, то лучше мне быть рядом в этот момент. Поговорю с ней. Успокою. Уговорю ее молчать, и, возможно, если мне повезет, позволю ей увидеть всю картину.

Томас есть Томас. И независимо от того, каковы причины его возвращения с таким размахом, это явно то, что я не могу контролировать. Он делает то, что хочет делать, он всегда был таким.

Но все остальное выглядит так, как будто удача начинает стремительно ускользать.

И если она вспомнила, что я сделал с ней… что же, тогда я не хочу больше думать об этом.

Возможно, я просто параноик. Я использовал этот препарат и на других людях, и он всегда действовал. Мне сходили с рук вещи и похуже, чем то, что я сделал с Молли Мастерс.

— Удача, — бормочу я, снова проходя через спальню. Хватаю ключи из ящика в маленьком столике, открываю дверь, ведущую в длинный тоннель и переступаю порог, — останься со мной сегодня вечером. Всего лишь еще один вечер, и я клянусь больше ни о чем никогда не просить.

Конечно, это детская молитва. Я бормочу ее на протяжении десятилетий, и удача всегда выполняет свою часть сделки, но я ощущаю себя лжецом. У меня такое ощущение, что я всю жизнь прошу удачу не покидать меня, выхожу сухим из воды, но, по-прежнему, не удовлетворен таким подарком, потому что всегда выхожу таким же пустым, каким и был в начале.

Но я чувствую, что Молли Мастерс будет моим провалом. Она — противоположность всего того, против чего я выступаю. Она ослабит меня. Поспособствует моему провалу. Из-за нее я проиграю.

Но разве это не ее работа?

Так и есть.

Я подхожу к лестничному пролету в конце тоннеля и начинаю подниматься. Когда оказываюсь наверху, я прижимаю ладонь к экрану, и лазер считывает мои отпечатки, предоставляя мне доступ в дом.

В конечном итоге, я в гараже, смотрю на груду металла, накрытую плотным брезентом, покрытым пылью и потертым от старости.

Возможно, мотоцикл даже не заведется? Прошло много времени с тех пор, как я брал его, но я не могу поехать в город на машине. Не на такое событие, где соберется так много свидетелей. А мой грузовик разобран… по личным причинам.

Я срываю брезент с характерным звуком, воздух наполняется пылью, которая, наверное, оседает на моей накрахмаленной роботом белой рубашке, и сажусь на мотоцикл.

Он заводится с первого раза, и я не могу не задаться вопросом, поддавая газа и выезжая из гаража, означает ли это, что моя удача все еще со мной… или на этом она закончится?