Анатомия колдовства

Глава 11

Альма открыла глаза, проснувшись в один миг. Такое бывало прежде — это значило, что кто-то вторгся в её владения, и проснулись стражи.

Кто-то шёл, ничуть не скрываясь, шёл прямо по тропе, где ночью не хотел бы оказаться ни один житель Фьёрмгарда. Она обратилась к ворону, но тот не ответил. Верная птица лежала где-то на снегу и не могла пошевелиться — вот и всё, что смогла понять норна.

Она спустила ноги с кровати, поёжилась от нахлынувшего холода. Очаг давно остыл, и только разлитое в воздухе колдовство сохраняло в доме хоть какое-то тепло. Но и оно сейчас уйдёт, когда люди Эльфгара попробуют напасть.

Что они сделают? Подожгут дом? Выбьют дверь и ринутся внутрь с пистолетами и шпагами? Забросают окна дымовыми бомбами?

На всё это у Альмы был ответ. Она могла бы просто лечь спать дальше — стражи дома сделают всё сами, но какое-то шестое чувство не давало этого сделать. Интуиция подсказывала, что Эльфгар не сунулся бы в её логово с кучкой мушкетёров, особенно если Йон сдержал слово и рассказал ему о защите.

Что-то здесь было не так.

Она не стала одеваться. Потратила ещё один камень ожерелья силы на то, чтобы вернуть озябшему телу живость и тепло, и этого было достаточно. Потом камни восстановятся, питаясь излишками её магии, но оставшихся и без того хватило бы, чтобы размазать по снегу целую банду ландскнехтов.

Незваный гость остановился — там же, где до того стоял Йон, в нескольких шагах от порога. Он один, вдруг поняла Альма. Больше вокруг не было никого, не то стражи уже напали бы. Но сейчас они только наблюдают, да и то не все. А это значит, что ночной визитёр приглашает выйти её саму.

Тогда Альма открыла дверь и шагнула в ночь — как была, обнажённой, босыми ногами в снег. Холод резанул по ступням даже сквозь защиту, но колдунья уже забыла о нём — она узнала того, кто стоял на тропе.

— Вот уж не думала, что ты явишься по мою душу с того света, — стараясь держать голос ровным, проговорила норна. Но под конец она всё же дрогнула: Магнус выглядел слишком живым для восставшего мертвеца. И лёгкая улыбка на его лица не сулила ничего хорошего.

— Я пришёл не за твоей душой, Альма, — он сказал это мягко, спокойно, и речь его тоже была полна жизни. Но, может, так и должен говорить мертвец?

— Тогда зачем?

— А зачем приходят мёртвые? Я хочу восстановить справедливость.

— Справедливость… — глухо выдохнула Альма. — Где была эта справедливость, когда прихвостни Эльфгара убивали тебя?

— Не всё в этом мире случается так, как должно, — Магнус шагнул к ней. Альма молча смотрела, как он подходит всё ближе и ближе. Вот между ними остался всего один шаг, и она нашла силы взглянуть ему в глаза.

Живые глаза.

— Ты не умирал, — с трудом заставила себя выговорить Альма. — Ты не умирал!

— Да. И твоя месть Роне оказалась напрасной.

— Я…

Он коснулся её шеи мягкой, тёплой рукой, совсем непохожей на руку мертвеца.

— Пожалуйста, останься со мной! — уже не сдерживаясь, закричала она. — Я верну ей свет, я сделаю всё, что скажешь! Только не уходи!

— Вернёшь свет? Знаешь, как это сделать?

Слова застряли в горле, и Альма не смогла выдавить ни звука.

Магнус ждал.

— Тебе придётся помочь мне и в этом, — наконец сказала она. — Войди в дом, не стоит гостю стоять на морозе. И позови Рону. Никогда не поверю, что ты не взял её с собой.

***

Норна смотрела на ослепшую сестру с пропитанной кровью повязкой на глазах и чувствовала, как рушится её мир. Всё это было зря. Её порыв, её ошибка, которая обожгла колдунью изнутри сразу после тех проклятых слов. О да, она умела пускать пыль в глаза, спрятавшись за надменной маской. Но чувства схлынули, оставив понимание.

— Сестра.

— Мне жаль, Рона.

— Не верю. И раньше бы не поверила, а теперь… уж точно нет.

Альма осторожно коснулась её запястья. Сидевшая в кресле Рона вздрогнула, но не отдёрнула руку.

Понимание жгло изнутри. Она отдала сестру тем, кого ненавидела. Тем, кто с радостью ослепил бы и её тоже. И если до сих пор она могла утешать себя местью за убитые надежды, то теперь не осталось и этого. Альма лишилась последней защиты перед собственной совестью.

И это было действительно больно.

Она сидела прямо на полу у ног сестры, едва сдерживая слёзы. Когда она плакала последний раз? Пять лет назад? Десять? Наверное, теперь можно не сдерживаться.

— Этого не должно было произойти, — услышала она голос Магнуса. Колдун стоял у стены, сложив руки на груди, и казался постаревшим лет на пять. — Продумывая всё то, что случилось, я не ожидал, что ты так поступишь с сестрой.

— Ты плохо знал нас, — прошептала Рона.

— Я надеялась, ты поможешь мне, — Альма сжала зубы и повернулась к нему. — А ты уехал. И выбрал её. А потом тебя убили… и всё. Всё рухнуло. Да, я поступила неправильно! — она выпрямилась, чувствуя, как по щекам бегут горячие капли. — Надо было убить их всех, прямо там, на площади, вырвать их проклятые души и скормить тела волкам! Но я… я…

— Обвинила во всём сестру, — вздохнул Магнус. — Теперь я понимаю, почему, но легче нашу ситуацию это не делает. Тебе придётся исправить содеянное.

— Как? — с трудом выговорила Альма. — Думаешь, я гений врачевания? Я всего лишь девчонка, которой повезло родиться в семье великого мага! Если ты со своим девятым звеном не знаешь средство вернуть ей свет, что могу сделать я?

— Ты можешь работать с куда более тонкими вещами, чем любой мужчина, и если верить Роне, умеешь не останавливаться на простом заучивании методов. Будь ты просто деревенской ведьмой, даже главой ковена, я бы не начинал этот разговор. Гоэтия лишена возможности поиска, она следует принципам ir ratio, её невозможно исследовать разумом. Но то, чему учил тебя Диего Веллер, не гоэтия и вообще не колдовство. Это наука. Факел, который осветит твой путь.

— Если б я ещё знала, куда идти…

— Путь я тебе покажу. В случившемся есть и моя вина, так что в стороне оставаться я не могу.

— Хорошо, — Альма вытерла слёзы и поднялась. Ноги тут же подкосились, но она всё же смогла удержаться и, взглянув ещё раз на неподвижную Рону, села на лавку. — Я хочу вернуть всё назад.

— Вернуть можно не всё, — тихо проговорила Рона.

— Я знаю, Рона. Я не прошу тебя стать такой же, как раньше. Но если можно исправить то, что сделали восьмёрники… то, что я сделала… я должна.

Наступила тишина. Наконец Магнус коротко вздохнул и заговорил:

— В крепости Фец я годами занимался изучением способности организма отторгать чужеродные ткани. Некоторые джумарские воины идут на такой шаг — вживляют себе в тело магические кристаллы. Их насыщают силой, и тогда обычный человек может колдовать. Конечно, его не сравнить с настоящим теургом, да и кристалла хватает ненадолго, но зато их много. С каждым отрядом разведчиков всегда едет хотя бы один такой человек, если нет возможности отправить с ними мага.

Он помолчал и добавил:

— Но часто их тела не принимают кристаллы. Начинается гниение, кожа в месте операции чернеет, и без помощи лекаря человек умирает. Обычно в таких случаях кристалл извлекается, чтобы болезнь могла отступить. Ну а мы искали возможность если не убрать отторжение, то хотя бы ослабить его.

— Ты хочешь дать ей такой кристалл? — Альма кивнула в сторону Роны.

— Нет. Для зрения он бесполезен. Но я знаю, что ведьмы Хельвега умеют видеть на дальние расстояния с помощью чёрного исолльского стекла, обсидиана. Ты знакома с этой магией?

— Я… — Альма запнулась. — Я знаю ритуал зачарования камня, но не знаю, как он работает.

— Значит, придётся разобраться, — без улыбки сказал Магнус. — Я помогу, чем сумею, но это твоё поле. Не моё.

— Ты поможешь мне? — прямо спросила она. — Возьмёшь меня в ученики?

— Ученики? — Магнус поднял брови. — За всё время у меня было только трое учеников. Один сгинул в пустыне, второй попытался убить царя и был казнен, а третья поехала сюда вместе с той самой экспедицией, из-за которой случились все ваши беды. Ты всё ещё хочешь стать моей ученицей?

— Да. Я не боюсь, — твёрдо сказала Альма.

— Хорошо. Я возьму тебя. Но ты забыла кое-что сделать, — он взглянул на Рону.

Она и впрямь забыла. Такую простую, но такую нужную вещь.

И, как оказалось, такую трудную.

— Прости меня, — кажется, впервые в жизни Альма произнесла эти слова.

— Магнус говорил, ученикам в Джумаре выдают серебряные медальоны, — Рона с трудом поднялась со своего кресла и пошатнулась, тут же вцепившись в подлокотник. Затем сунула руку за пазуху и, сняв шнурок с шеи, протянула его куда-то вперёд перед собой.

— Ты… — Альма осторожно взяла качающийся маятником медальон и стиснула его так, что серебряные грани врезались в кожу. — Ты серьёзно?

— Шутки во мне выжгли вместе с глазами, сестричка. Надеюсь, ты всё-таки сможешь их вернуть. Уж с Магнусом у тебя точно получится.

Она взглянула на медальон. Цветок хищно улыбался, предвкушая кровь.

***

Магнус смотрел, как Альма одевалась, и молчал.

Впервые он обратил внимание на её тело, впрочем, изучая его отстранённо, как и всегда. Альма была красива — странной смесью северной и южной красоты, которую не встретишь ни в Джумаре, ни в Хельвеге. Идеальное сочетание форм и объёмов. Прекрасный экземпляр. На юге Магнусу тоже доводилось встречать такие, но гармония тел южанок была совсем иной, и он не мог сказать, что это чем-то лучше или хуже.

Его допустили на второй этаж, в спальню, и это означало высшую степень доверия. Но Альма уже не могла поступить иначе — Магнус влез в её душу так глубоко, что таиться в такой мелочи было уже поздно.

— Насмотрелся? — однажды она уже говорила эти слова.

— Ты красива, — сказал колдун.

— Да? — Альма быстро взглянула на него. — Мне это часто говорят. Даже восьмёрники.

— Я говорю это как человек, всю свою жизнь работавший с человеческими телами.

— Некромант… — она повернулась к нему и с размаху влепила пощёчину.

Магнус молча потёр краснеющую щёку и взглянул на норну. Если ещё недавно та выглядела поникшей и разбитой, то теперь от этого не осталась и следа. На него смотрела настоящая фурия.

— Рассказывай, — прошипела она. — Всё! Я хочу знать!

— Рона спит, так что кричи потише, ученица, — спокойно ответил колдун. — Что ты хочешь узнать сначала?

— Ты умер! — она стиснула кулаки.

— Да, знаю. Все так решили, значит, так оно и есть. Но умер не я.

— Тогда кто?

— Самый очевидный вариант, разумеется. Один из тэнов Эльфгара, который имел неосторожность бродить по улицам Фьёмгарда в одиночестве. Я потрудился спрятать его тело перед работой, так что вряд ли о нём говорили столько же, сколько о последующих. Даже странно, что никто из вас не догадался. Впрочем, наверное, это потому, что вы почти не встречались с мастерами Смерти.

— Проклятье, — прошептала Альма.

— Он был похож на меня фигурой, — продолжал Магнус. — Я убил его, немного подправил лицо, переодел в свой камзол, воскресил как сервуса и отправил к Эльфгару. Видишь ли, план был в том, чтобы все сочли меня мёртвым хотя бы на пару дней, и не мешали работать грязно. Рону должна была спасти ты. В этом я и ошибся.

На миг лицо норны исказила гримаса боли.

— Так что пришлось немного изменить планы. Я поохотился на людей Эльфгара, а потом наведался к Роне. Времени было мало, лечили её… лучше бы не лечили. Мазь из жира и масла с добавлением макового молочка. Отвратительная мерзость. Мне пришлось чистить раны от гноя… — он вздохнул. — Не самая приятная работа, но ещё немного, и глазами бы дело не ограничилось.

— Почему ты не сказал мне?

— Я не сказал никому.

Это тоже было верно. Не знал никто, даже Рона. Не потому, что колдун не доверял ей, а потому, что с таким знанием она не смогла бы вести себя естественно. Впрочем, он всё же перестарался.

— Что дальше?

— Об этом я хотел узнать у тебя.

— Тогда придётся разочароваться… учитель. Не знаю. Утром я собиралась перебить всех восьмёрников Эльфгара и его самого заодно. Но теперь оказывается, что в этой истории главная мразь — я.

— Ты не мразь, Альма.

— Я позволила ослепить собственную сестру. Кто же я тогда?

— Ревность и ярость застилают глаза, — спокойно сказал Магнус, и Альма вздрогнула. — Ты не знала правды. К тому же Рона простила тебя, пусть и не до конца.

— Надеюсь, — вздохнула Альма. — Зачем я тебе нужна, колдун? Ладно, ты взял меня в ученицы. Но этот рассказ про незавидную судьбу других — просто напускная отговорка. Ты не согласился бы, если бы не хотел брать меня. Или я ошибаюсь и это правда был акт чистого альтруизма?

— Нет, в этом есть моя выгода. Например, упрочнить положение в Хельвеге, потому что возвращаться в Джумар я не собираюсь.

Тайна больше не тайна. То, о чём до сих пор знал только Джахандар и сам Магнус, уже нет смысла скрывать. Знай Эльфгар это раньше, он постарался бы убить визитёра… впрочем, он и так старался изо всех сил.

Альма молчала. Кажется, она не ждала подобных откровений.

— Но сначала я закончу дело, — добавил некромант. — Один из членов экспедиции жив и сейчас в столице. Мне придётся поговорить с ним.

— Я не отпущу тебя! — вскинулась норна.

— Придётся, ученица. Поехать со мной ты не сможешь — кому-то нужно заботиться о Роне.

— Значит, ты привёл её сюда только поэтому?

— Совсем нет, — Магнус покачал головой. — Я привёл её сюда, потому что она медленно умирала, а ты со своей жаждой мести могла перевернуть вверх дном весь Фьёрмгард. Теперь, пока я буду занят, ты займёшься делом — вспомнишь всё, что знаешь про обсидиан, и научить Рону работать с ним.

— Хорошо, — она тяжело вздохнула. — Но ты лезешь в змеиное гнездо. Пообещай, что не умрёшь там.

— Обещаю, — усмехнулся Магнус. — У меня большой опыт ускользания от смерти.

Альма вывела его на улицу, где ещё стояла кромешняя утренняя тьма. Мёртвый конь, на котором колдун приехал сюда, так и стоял взнузданным — в отличие от живых, ему было всё равно. И, конечно, он даже не шелохнулся, когда Магнус поднялся в седло.

— Я вернусь, — сказал он.

***

Этим утром Йон встал рано, даже раньше Хильды. За окнами ещё стояла кромешная тьма, но он уже успел заново привыкнуть к короткому дню северной зимы, и быстро понял, что до рассвета ещё очень далеко. Оно, пожалуй, и к лучшему: выезжать в путь нужно как можно раньше.

Хильда заворочалась во сне и перевернулась на другой бок. Этой ночью они спали рядом, в основном потому, что в орденском доме царил жуткий холод, но Йон так и не сделал никаких попыток снова подобраться к женскому телу. Творящееся во Фьёрмгарде заставило его совершенно забыть о плотских утёхах, да и не стоило оглашать томными стонами здешние комнаты. Мало ли как Багровые отнесутся к этому. Впрочем, Йон не сомневался, что у них здесь есть для этого специальные помещения — никакого целибата братья не блюли, и сестёр в их рядах хватало.

Будить служанку он не стал. Впереди предстоял ещё разговор с Ситиллой — тяжёлый, но неизбежный.

Йон не собирался долго задерживаться здесь. Он выполнил задание, пусть и не так, как собирался. Но союз с ведьмами, пожалуй, был даже лучше, чем эфемерная помощь со стороны некромантов — как ни крути, но ведьмы жили на той же земле, что и сам теург, Окта тоже была им врагом, а знаний у них оказалось не меньше. Если остальные ведьмы из ковена Альмы обладают хотя бы половиной её навыком, октафидентам будет неприятный сюрприз. Когда начнётся война.

А она начнётся. Окта не стерпит возрождения искусства норн. Дальше на Север идти некуда, разве что в Морозные земли. Хельвег — последняя языческая страна, да и та уже наполовину подчинена. Есть, правда, ещё Силумгар — на словах там все верили в Восьмерых, а на деле бывали и ереси, и язычество, и что угодно. Если война начнётся в Хельвеге, южане тоже не замедлят присоединиться и один Сефран знает, чем всё это кончится.

Он поймал себя на том, что упомянул святого Окты, и ухмыльнулся. Сефран, наверное, существует. Только поклоняться ему бессмысленно.

Как оказалась, Проклятая тоже не тратила время на такие глупые вещи, как лишний сон. Молчаливый боец провёл Йона в зал для совещаний, где Ситилла уже во всеоружии склонилась над картой Хельвега и что-то сосредоточенно измеряла циркулюсом, причём явно со знанием дела. Книжный шкаф за её спиной был завален свитками, даже на вид весьма ветхими. Откуда здесь взялось это старьё и почему Багровые не перепишут их, пока ещё не поздно, оставалось только гадать.

— Приветствую, — сказал Вампир. Проклятая даже не подняла головы. — Я хотел сказать, что уезжаю.

— Уверен? — Ситилла принялась откладывать расстояние на видимой только ей линии.

— Мне здесь больше нечего делать.

— Возможно, — она воткнула булавку в найденную точку и наконец оторвалась от чертежа. — Но я буду рада, если ты сперва подумаешь над предложением помочь Ордену.

— Каким предложением?

— Которое я сейчас сделаю. Поймать демониста.

— Того самого, за которого ты меня приняла в мёртвой деревне?

— Да, именно. Я понимаю, что ты носишь эту октафидентскую бирюльку только для красоты, — тут Йон напрягся, но это были всего лишь слова, — но думала, ты разделяешь хотя бы часть их убеждений. Убеждений насчёт демонов, понятное дело.

— Я их разделяю. Но сейчас у меня есть другие заботы, кроме как забивать себе голову судьбами людей, которые в другой раз с удовольствием казнили бы меня.

— Прежде чем ты скажешь «нет», позволь мне объяснить подробности. Уверена, ты изменишь своё мнение.

— Пожалуйста, — Йон пожал плечами. — Я весь внимание…

Но заговорить Ситилле не дали — раздался осторожный стук в дверь.

— Кого это демон принёс? — проворчала Проклятая. — Войдите!

— Письмо, госпожа палач, — на пороге стоял один из братьев, а за его спиной — гонец в шубе с нашивкой банка братьев Меуччи. — Для мейстера Йона Винтерсона.

— Это я, — Йон посмотрел на гонца. Не составляло никакого труда догадаться, от кого письмо.

Без единого слова вестник вручил ему письмо, указал, где расписаться, вежливо кивнул на прощание и вышел вон. Иной раз Йону казалось, что в банках Меуччи работают немые, во всяком случае, он ни разу не слышал, чтобы их гонцы разговаривали.

— Видать, важное послание, раз Гирт расщедрился на услуги Меуччи, — сказала Ситилла, когда за вестником закрылась дверь. — Читай, мэтр, вряд ли там что-то хорошее.

Не желая злить и без того раздражённую Проклятую ещё больше, Йон торопливо сорвал печать и пробежал письмо глазами. К его неудовольствию, Ситилла оказалась права как никогда — в письме действительно не было ничего хорошего.

— Боюсь, мне в любом случае придётся отклонить предложение, — поднял он голову. — Гирт даёт мне новое задание.

— Надолго оно тебя займёт?

— Не знаю. Недели две, думаю. Какая разница?

— Сядь, мэтр.

Пришлось повиноваться — Ситилла явно не собиралась терпеть упрямство мага. Да и сама она тоже села, выдвинув стул.

— Знаешь, чем я занималась? — она кивнула в сторону чертежа.

— Отмечала места нападений демонов? — наугад предположил Йон. Других вариантов у него не было, а молчать не хотелось. Это казалось странным даже ему самому, но перед Проклятой хотелось показать себя как можно лучше.

Должно быть, братья повинуются ей, как силумгарские автоматоны.

— Точнее, места их появления. Что ты знаешь о демонах в Хельвеге, мэтр?

— То же, что и все. Тут и там появляются разломы-источники, из них льётся скверна…

— Нет, нет, — Ситилла досадливо поморщилась. — Я про оперативную обстановку.

— Меня не было здесь шесть лет.

— Это началось раньше. Хотя да, в то время даже мы ещё ничего не знали… Ладно. Тебе не кажется, что демонов слишком много?

— Ну… — Йон пожал плечами. — Не могу судить, но булавок на твоей карте и впрямь немало.

— Глазастый, да? Если бы ты мог сравнить эту карту с такой же, но, скажем, для Донкерена или Элассе, то там булавок было бы меньше. В несколько раз меньше. Но всё равно больше, чем их было в Хельвеге восемь лет назад.

Это было действительно плохой новостью. Куда хуже той, которую принёс гонец братьев Меуччи.

В конце концов, Гирт всего лишь хотел, чтобы Йон отправился в столицу вместе с Эльфгаром и узнал как можно больше про настроения людей, придворных, хускэрлов, и вообще всё, что только можно. Шпионом Вампир прежде никогда не работал, но до сих пор у него неплохо получалось. Задание Гирта означало, что в Дейру он вернётся немного позже, чем хотелось бы, и наука опять подождёт. Неприятно, но не более того.

Совсем другое дело — слова Ситиллы. Демоны опасны. Скверна, которую они несут, ещё опасней. До сих в Академии шли споры, как именно они появляются и как живут, отдельные смельчаки рисковали даже анатомировать трупы демонов и сравнивать строение их тел с людскими. Многое было схожим, у демонов тоже были сердца, лёгкие, печень и прочие органы, но многое и отличалось. Например, все демоны были бесполыми. Все до единого. Считалось, что они самозарождаются в разломах.

И если разломов в Хельвеге становится больше, это куда важнее, чем даже Чёрный король с его октафидентами. С людьми договориться можно. С демонами — нет.

— Хорошо, — наконец сказал Йон. — И в чём причина?

— В демонисте. Видишь ли, обычно нам попадается мелкая сошка. Человек, который из любопытства полез потрошить демона, не демонист — он просто идиот, которого мы спасаем от собственной глупости. Опасны они в основном для себя самих, и только самую малость — для остальных. Но иногда попадаются и другие. Чаще всего безумцы. Либо они сумасшедшие сами по себе, либо попали под влияние скверны и изменились. Такие уже не следуют обычным человеческим мотивам.

— А я всегда хотел понять, зачем демонистам распространять скверну и вызывать демонов, — усмехнулся Йон. — Ведь логики в этом нет никакой.

— Для осквернённых логика есть, они просто делают то, что должны. Именно их и ищут палачи. Но, понимаешь, даже такой демонист не сможет сотворить то, что случилось в Хельвеге. Здесь что-то иное. Не безумец, не осквернённый. Это делает человек в здравом уме и памяти, вот что самое страшное.

— Но зачем?

— Не знаю. И поймать мы его не можем. Всё, что нам известно — это опытный теург, и он южанин. Родом с Исоллы или ещё южнее.

— Исоллы?

— Да. Долго рассказывать, как мы это выяснили, так что неважно. Главное, что узнали мы это совсем недавно, поэтому я и хотела поговорить с твоим некромантом. Если этот южанин — сильный теург, возможно, Магнус смог бы что-то вспомнить или подсказать. Но теперь смысла в этом уже нет.

— Хорошо, а зачем тебе я? Я не следователь и вообще мало что знаю о демонистах.

— Ты язычник. Или nulla fidian, мне плевать, главное — ты знаком с Гиртом Торкельсоном и можешь повлиять на этого упрямого ублюдка, который никак не поймёт, что Багровый орден держит нейтралитет. Для него мы — октафиденты, а значит, враги, даже я. Расскажи ему то, что сейчас узнал. Может, он что-нибудь знает, в конце концов, джумарцу здесь укрыться трудно. Если мы не объединим усилия и если начнётся война, жертв будет куда больше.

— Я попробую, — вздохнул Йон. — Но ничего не обещаю. Гирт ненавидит всё, что связано с Октой.

— Мы — не связаны. На это и напирай.

Ситилла снова склонилась над чертежом.

Йон возвращался в свою комнату с тяжестью на душе. Нет, ему в чём-то была даже симпатична Ситилла — прямолинейная, сильная женщина, каких не так уж часто встретишь на юге. У Проклятых так вообще было заведено чуть ли не со времён Исхода, что женщины стояли наравне с мужчинами. Прекрасный друг, если бы не багровый плащ и ранг палача.

Будь она простым сержантом или даже рыцарем Ордена, Йон вообще бы не беспокоился ни о чём. Но палач…

Кажется, ему придётся написать ещё одно письмо. И успеть это сделать до того, как Эльфгар со своими людьми покинет Фьёрмгард.